Космический роман. Сирота и гендиректор

Глава 20

Гром разбудил меня, подбросив на кровати. Я привстала на локтях, сонно оглядываясь и совершенно не понимая, где я сейчас.

Это была не палата, не дом Картера и не съемные апаты.

Я находилась в светлой спальне – бежевые обои, завешенные полупрозрачным тюлем окна в пол, зажженные бра с мягким светом, уютное кресло в углу и шкафчик.

А за окном простирался зеленый газон, и лишь метрах в пятидесяти начиналась зеленая изгородь.

Это частный дом?

Я посмотрела на свою одежду. Спальный набор из штанов и футболки в красно-черную клетку, сшитый из мягкой ткани, дарил тепло и был приятен к телу.

Кто меня переодел из больничной рубашки?

Ощущение, что я несколько дней не помню.

Дверь тихо открылась, и вошел Картер. Тепло улыбнулся, подошел ближе и протянул ко мне руку. Дотронулся до моих волос, потом щеки.

– Проснулась?

Он не ждал ответа, но я угукнула. Вместо этого он взял пульт с прикроватной тумбочки, нажал на кнопку, и шторы разъехались.

– Где мы? – спросила я хриплым спросонья голосом.

– Я снял этот дом, но мы тут ненадолго. Только для дела.

Когда завеса открыла окна, я увидела, как двое рантарианцев в черном катят большую клетку. В ней кто-то был.

Я села на кровати и всмотрелась в сумерки.

– Темно?

Картер нажал что-то на коммуникаторе, и на газоне вспыхнули светлячками садовые фонари.

Клетку оставили напротив окна метрах в двадцати. Находящегося внутри человека я узнала сразу – Михаэль Лисчу.

– Что происходит? – Я пододвинулась на край кровати к Картеру и заглянула в его лицо.

Оно было непроницаемым. Когда он заговорил, холод его голоса был способен заморозить тропики.

– Я долго думал, что делать с подонком, изводящим своего же ребенка. И все мои варианты были равны смерти за три секунды. Больше я не смог бы выдержать. Мне люто хочется за тебя отомстить. Заставить его пожалеть о каждой холодной ночи, что ты провела на крыльце. О каждом дне в приюте. Заставить его пожалеть, что он родился мужчиной и стал таким никчемным отцом.

Я сжала одеяло, чувствуя, как нижнюю челюсть начинает трясти.

Когда я представляла себя двухлетнюю – с большими глазами, еще пухлыми от маминой любви ручками-ножками, – мне становилось стыдно перед девчушкой, что я забыла эту боль.

Мне хотелось обнять эту девочку. Сказать, что все будет хорошо, надо только потерпеть. Потерпеть отца, потерпеть приют, потерпеть Лукаса Гноца.

Я посмотрела на Картера, не зная, чего ждать.

Он повернул голову ко мне и продолжил:

– Но я подумал, что тебе намного больше моего захочется отомстить. И я снял этот дом, вытащил Лисчу из тюряги и посадил в другую клетку.

Картер нажал что-то на коммуникаторе, и рантарианцы выкатили еще две клетки. В них бесновались два крупных и жутко злых тигра. Они бросались на прутья, пытались укусить, и даже сквозь раскаты грома я слышала их рев.

Испуганно посмотрела на Картера:

– Зачем?

Картер же достал из кармана маленький пульт всего с тремя кнопками. Одной красной и двумя синими. Взял мою руку, но я все еще сжимала одеяло в кулак.

Он разжал мои пальцы по одному, перевернул руку ладонью вверх и вложил пульт.

– Ты можешь отомстить за себя. Он ничтожество, обрекшее маленькую девочку на страдания, каких даже животные не испытывают. Даже тигр не ест своего ребенка, в отличие от него.

Из моих глаз брызнули слезы, изо рта вырвался громкий всхлип. У меня внутри все скрутило спиралью напряжения.

Картер обнял меня, а потом притянул к себе, посадил на колени и впился тяжелым взглядом в клетку с отчаянно мечущимся по ней человеком.

Моим биологическим отцом.

Я опустила взгляд на пульт.

– Красная кнопка открывает клетку Михаэля Лисчу. Синие – клетки тигров.

Я сглотнула. Посмотрела на улицу.

Прогремел гром, но я даже не вздрогнула. Тяжелые крупные капли забили по стеклу, и происходящее на поляне стало видно хуже.

Мне стало душно.

– Открой, пожалуйста, окно.

Картер мягко отсадил меня в сторону, сняв с колен, подошел к окну и открыл на проветривание. Ветер завыл в щель, воздух мгновенно наполнился свежестью, влагой и страхом Михаэля Лисчу.

Я вдохнула его глубоко, но не получила никакого морального удовлетворения. Мне было больно за маленькую себя, но я выросла. И мне казалось, что это было не со мной.

Наверное, мне стоит проработать это с психотерапевтом. Потом. Когда-нибудь. А пока…

Я вдохнула полную грудь воздуха, посмотрела на пульт, потом на Картера, который сел рядом и снова притянул меня к себе на коленки.

Обнял так, словно крыльями закрыл от целого мира. Я опустила голову ему на плечо и посмотрела на поляну.

– Отпусти себя. Ты можешь сделать все что хочешь. Я тебя прикрою. Я обо всем уже позаботился.

Я посмотрела на пульт еще раз. Слезы потекли из глаз ручьем.

Я могла поступить сейчас как угодно. Не по нормам морали, не по человеческим законам, а по моему желанию. Ведь со мной был Картер.

Он готов был разобраться со всем, что бы я ни натворила сейчас, мстя за свои обиды, за плохое отношение ко мне, за нелюбовь, за обвинение в смерти мамы.

Это чувство, что вокруг меня каменная стена, было невероятным. И я поняла, что мне не нужны никакие обещания свадьбы, если Картер будет ко мне так относиться.

Только бы был вот так рядом. Только бы был незыблемым передо мной, ограждая от всего мира.

– Теперь тебя никто не обидит, моя девочка. Потому что, чтобы до тебя добраться, им нужно пройти по мне. А я никому не позволю это делать, – Картер прошептал это мне в волосы таким твердым голосом, что у меня мурашки по коже пошли.

Было ощущение, что моя душа – это полотенце, впитавшее в себя море слез и свернутое в тугой жгут. И сейчас эта душа еще сильнее сжалась, но лишь для того, чтобы избавиться от горестных слез. Выжать их все из себя.

Плача, я повернулась к окну, нажала на синюю кнопку, и один тигр выпрыгнул из клетки. Стал бросаться на клетку с Михаэлем Лисчу.

Тот заорал от страха.

Я вздрогнула, но не отвела взгляда. Я хотела понять, чего я на самом деле хочу, если мне все позволить. И хотела показать одному подлецу, что такое страх.

Нажала на вторую синюю кнопку, и второй тигр присоединился к нападкам на клетку с человеком.

Я посмотрела на Картера. Мне было интересно, не изменился ли он в лице. Как отреагирует. Но он абсолютно спокойным взглядом смотрел вперед. От него шла такая уверенность, что я не сомневалась: он контролирует все на этой территории.

Я посмотрела на газон. Там мой биологический отец испытывал самый дикий страх перед хищниками. Раскаты грома смешивались с его криками.

Но мне это не доставляло никакого удовольствия.

Я не хотела его убивать.

Единственное, чего я хотела, – это спасти Сида.

– Почему медлишь? – спросил Картер, заглядывая мне в глаза.

– Это все, – ответила я и отложила пульт на прикроватную тумбочку, чтобы ненароком не задеть красную кнопку.

– Ты слишком мягкая.

Я промолчала, а через несколько секунд тихо позвала:

– Картер.

– Да?

– Ты очень влиятельный?

– Да.

– Можешь поменять местами Сида с Михаэлем Лисчу на казни?

Я ощутила, как тело Картера мгновенно напряглось. Своим вопросом я вторглась на его территорию. Просила изменить уже принятое им решение, касающееся работы. Более того – нарушить закон.

– Нет, – твердо ответил Картер.

И свет, которым озарилась моя душа, тут же поглотила тьма.

– Почему? – Из меня вырвался не вопрос, а боль.

– Потому что тогда я перестану себя уважать. Как бы я ни любил тебя, но это мое дело – бизнес, которому я посвятил всю свою жизнь. Ради которого не спал сутками, не ел, не жил толком. И люди, которые берут на себя слишком много, должны отвечать за свои поступки. Иначе не только я себя уважать перестану – никто меня не будет уважать. Никто, Лана. Понимаешь?

Я понимала и не понимала одновременно.

– Разве, если сильно любишь, не готов сделать все что угодно?

– Если любимая требует от тебя, чтобы ты ломал себя, – это любимая?

– Но я не прошу тебя бросить «Космострой» и улететь со мной в тихое место жить милой семейной жизнью. Я прошу спасти единственного близкого мне человека.

– Сид пятнадцать лет был одним из моих лучших друзей, Лана. Но он совершил очень серьезную ошибку.

– Он точно раскаивается!

– Откуда ты знаешь? Сколько лет вы не общались?

Сколько? Да с двух лет и не общались. Но я не могла сказать это вслух.

– Вот. – Картер все понимал без слов. – А он очень изменился даже за тот период времени, что я его знаю. Из студента с горящим сердцем и глазами он превратился в мужчину со скучающим взглядом. Его ничто не брало. Даже новые проекты, которые он успешно запускал. Он то и дело проверял прочность наших дружеских и рабочих отношений.

Картер отвернулся, помолчал несколько секунд и добавил:

– Деньги меняют людей, Лана. Очень меняют.

Я же, которая уже мысленно бросалась на шею любимого брата, не хотела верить его словам. Хотела спорить, кричать, требовать, но, глядя на выражение лица Картера, понимала, что ничего не добьюсь.

Ни-че-го.

И это, с одной стороны, заставляло уважать этого мужчину еще сильнее за его принципы, но с другой – я понимала, что казнь Сида поменяет отношения между нами.

– Тогда это все, Картер. Я не смогу быть рядом с тем, кто косвенно убил моего брата.

– Лана, я не убийца. Я не отвечаю за действия преступников. Я не вершу казнь. Я живу по своему внутреннему кодексу правильного и неправильного, и именно благодаря ему так высоко поднялся.

– Да, ты прав. Ты не в ответе за поступки моего брата. Но ты можешь повлиять, чтобы его не расщепили на атомы?

Картер опустил взгляд, словно раздумывал, а потом сказал:

– Уже нет.

– Уже? А мог?

– На суде мог. Сейчас решение вынесено. Приговор будет приведен в исполнение завтра.

Я вскочила с места. Из глаз потекли слезы.

Мне хотелось кричать, плакать. Я импульсивно бросилась на Картера, сжимая кулаки, хотела ударить, но он так распахнул руки, готовый принять удар, что я не смогла. Прижалась к нему, обняла и всхлипнула.

– Мы не сможем быть вместе, Картер.

– «Нет» только в твоей голове. Скажи себе «да».

– Не могу.

– Можешь.

Я помотала головой.

Картер дотронулся рукой до моего подбородка, поднял мое лицо и потянулся к губам.

Во мне смешались боль и любовь, чувство потери и обретения, отчаяние и надежда.

Я знала, что могу позволить себе близость с Картером только сейчас, только сегодня. Завтра я не смогу на него смотреть.

Это была двойная мораль, но я так ощущала. И я открыто призналась себе в этом.

Я хотела переспать с Картером. Хотя бы сейчас. Один раз до краха наших недоотношений.

Потом я не смогу. Не буду. Не стану.

И я сама набросилась на Картера с поцелуем – глубоким, жадным, голодным. Но он ответил с неменьшей страстью.

Мы целовались так, словно завтра не настанет. Словно мы последние мужчина и женщина на этой земле и у нас десять лет не было отношений.

Я даже не заметила, как Картер нажал на пульт. Просто увидела, как шторы поехали по карнизу, закрывая вид на сад.

Я вдыхала его жадно. Мне нравился его необычный запах. Он буквально пьянил меня, сносил крышу.

Мне нравилось ощущение его кожи под руками. И меня жутко раздражала его одежда, от которой я так спешила избавиться.

Я сама словно стала той тигрицей из сада. Голодной, сильной, безудержной.

Я никогда не думала, что могу настолько сильно желать мужчину. Что перестану ощущать время, себя. Что не вспомню ни об одном комплексе.

Я словно одичала. Словно в меня вселился зверь. Словно я перестала существовать в рамках своего тела.

Только голый он и голая я. Только кожа к коже. Только поцелуи, ласки, касания. Смелые – в любых местах. Для меня с Картером словно не существовало запретов. Ни одного зажима – чистое желание.

То ли ощущение скорого краха, то ли безысходность, то ли сильные чувства… Я не знала, что так повлияло на меня. Но я словно улетела в космос.

Это была нереальная близость. Наши тела слились, наши эмоции стали общими, наши чувства обострились настолько, что мы забыли о мире.

Просто мужчина и женщина. Просто любовь. Просто чистейшее удовольствие.

Когда я подходила к кульминации, тигр бросился на стекло спальни, но мне было все равно. Я кричала от удовольствия, порвала простыню и оставила следы на коже Картера. А он довольно смотрел на меня своими темными глазами, и я видела, что он не насытился мной.

И от этого желала его еще сильнее.

Снова и снова мы пили друг друга до дна. Снова ласкали мягко и жестко, но всегда так, словно читали мысли друг друга.

Мне нравилось все. Я кайфовала от каждого раза, пока мы не забылись сном в посветлевшей от лучей солнца комнате.

Я засыпала с одной мыслью: «Это больше никогда не повторится».

А проснулась я одна. Рядом лежал маленький, но очень красивый букет цветов и коробочка. Картера не было рядом.

Я села на кровати, мазнув взглядом по подаркам.

Это не мое. Они – для девушки Картера.

А я была ей лишь одну ночь.

Не возьму это. Не потрогаю. Даже смотреть не буду.

Голова жутко гудела. Тело ломило. Я встала и ощутила, как низ живота ноет.

Набрала ванну теплой воды, опустилась в нее и зашипела. Локти и колени дико защипало, и мне пришлось погружаться в воду медленно.

Это был лучший секс в моей жизни. Картер – лучший любовник, которого я когда-либо знала. И я не жалела о том, что сделала.

В спальне запиликал коммуникатор, но я не торопилась вылезать. А когда все-таки это сделала, то взяла его в руки и прочитала полное нежности сообщение от Картера.

И не приняла его душой. Не позволила себе откликнуться. Ведь в нем не было ни строчки про спасение Сида.

А это значит, что между нами все кончено.

Я подошла к унитазу и отпустила коммуникатор. Он упал в воду с сочным «блюф».

Не хотелось дергаться от сообщений. Меня терзала другая дилемма: поехать мне на последнюю встречу с Сидом или нет?

И это был очень сложный для меня вопрос. Болезненный, как созревший фурункул, до которого не дотронуться.

Перед уходом я распахнула шторы и посмотрела во двор. И не заметила и следа того, что было вчера. Даже газон был ровный, словно его заменили полотнами.

Будто не было тут клеток, двух тигров и целого представления. Через приоткрытое окно доносился запах свежести и леса.

Я обернулась и посмотрела на прикроватную тумбочку. Пульта тоже не было видно. Ничто не напоминало мне о вчерашней мести – Картер подчистил все, как обещал.

Он вообще старался придерживаться своих слов. Если только это не касалось того, чтобы бросить меня.

И мне было больно ставить точку в наших отношениях. Очень больно. Но я не видела другого выхода. Сид в моих воспоминаниях был моим рыцарем, защитником от зла. Мне так хотелось, чтобы Картер меня понял и сотворил волшебство.

Но…

Я его тоже понимала. С моей стороны это, должно быть, казалось капризом. Поэтому я не могла обвинять его.

Я еще раз посмотрела во двор и поймала себя на мысли, что мне все равно, где сейчас мой биологический отец: в тюрьме или на свободе. Он для меня никто. Ноль. Я не хочу ему ни добра, ни зла. Мне все равно.

А вот кто действительно волнует меня, так это Картер и Сид.

Из особняка я вышла без малейших препятствий. На стоянке меня ждал открытый карт.

Я с удивлением села в водительское кресло и увидела на соседнем сиденье оранжевый пропуск на закрытую территорию тюрьмы и адрес колонии Сида.

И это словно спилило все мои колючки, которые я так старательно вытаскивала.

Картер словно побывал у меня в голове. Словно чувствовал мое состояние. Угадывал мои желания.

Но как?

Я даже пожалела, что так быстро отправила коммуникатор в унитаз, и еще несколько минут сидела под впечатлением.

Поступки – вот что имеет значение. Этому меня научила жизнь.

И со мной часто поступали плохо. Наверное, поэтому мне так сложно довериться. Так трудно расслабиться с кем-то. Перестать ждать пинка под зад.

Я привыкла, что, когда дело доходит до личных интересов, люди меняются. Но Картер, пусть и отказал мне в просьбе, давал мне все остальное. Он не мог спасти Сида, но предоставил все, чтобы я с ним увиделась.

Уверена, этот оранжевый пропуск нелегко достать и я сама вряд ли бы его добилась.

И мне жутко захотелось увидеть Картера сейчас. Именно сейчас. Но я даже коммуникатор вывела из строя и не могу сказать «спасибо».

Взлетала я с чувством невероятной благодарности к Картеру. Он столько для меня сделал, даже когда я откровенно наглела, даже когда проверяла его на прочность. Не отступил.

Наверное, именно это можно назвать преданностью? Разве нет?

Он защитил меня от ящера голыми руками, потому что так захотела «его девочка».

Он провел меня на встречу с отцом, а потом готов был дать мне его на растерзание за обиды прошлого и все подчистить.

Он готов был мне дать встречу с Сидом. Последнюю. Личную, судя по пропуску.

И это дорогого стоило.

И пусть он никогда не обещал любви до гроба, вначале диктовал жесткие условия сожительства, я видела, как он менялся ради меня.

А я? Менялась ли я?

Я летела по маршруту на встречу к Сиду и думала, думала, думала.

Все еще помнила, какие жесткие рамки ставил Картер для своей любимой девушки. Чтобы не работала, чтобы ждала дома, полная энергии, нежная и вся готовая ублажать своего господина.

Но он же дал мне трудовой контракт.

Картер всегда твердил о защите, и раньше для меня это были лишь слова. А теперь я почувствовала, что такое быть с таким мужчиной, как он.

Картер открывал передо мной закрытые на все замки двери одним лишь взглядом. Всегда держал руку на пульсе моего состояния.

Даже в случае с клеймом он спас меня.

Я подняла руку и потрогала свою спину. Как такое возможно? Не осталось и следа!

Вот что может медицина и последние технологии, когда у тебя есть деньги.

И этот мир Картер открыл для меня.

А что я?

Когда я подлетела к колонии, решила, что обязательно хочу поговорить с Картером еще раз. Уже после того, как увижусь с Сидом.

На КПП я показала оранжевый пропуск, и хмурый взгляд охраны тут же сменился на заискивающий. Меня провели через множество дверей разной степени защиты с таким видом, словно сопровождают президента.

И когда я оказалась в комнате для посещений, разделенной надвое стеклом, села в кресло перед преградой, дверь по другую сторону открылась.

Я вцепилась в подлокотники, гадая, насколько же изменился Сид за эти годы.