Коварная одержимость

39

— Ты хочешь, чтобы нас двоих убили? — Спрашиваю я у Дмитрия в его кабинете. Он прислал мне сообщение с просьбой встретиться, но после того, как подставил меня, я и сама бы ворвалась к нему, чтобы выяснить, насколько далеко зашла его «помощь».

Он небрежно пожимает плечами, тут же морщась от двух сломанных ребер. Несмотря на побитое лицо, косметика и очки творят чудеса, и, не будь я свидетельницей этого побоища, сама бы не поверила, что его так отделали.

— Никогда бы не подумал, что ты сдашь назад, Ара. Даже перед Лукой?

— Иронично, особенно после того, как вы с ним, видимо, сдружились на почве моего предательства. Кстати, выглядишь отвратительно, — бросаю я, садясь на стул напротив него.

Он кривит губы в слабой ухмылке:

— Выглядишь так будто не можешь сидеть. И кстати, тебе идет этот парик брюнетки.

Я про себя чертыхаюсь, потому что он прав. Лука на выходных выпорол мне по полной, и хотя за завтраком девочки ничего не заметили, удивляться нечему — Дмитрий, конечно, не мог пропустить такую деталь. Сейчас утро вторника, и я нашла способ избавиться от телохранителя, которого приставил ко мне Лука. Этот человек везде следует за мной, чтобы Лука знал, где я и чем занимаюсь. Я понимаю его недоверие, но нужно с этим что-то делать.

Поэтому я записалась в спортзал только для женщин. Этот громила не смог войти, что дало мне время полностью переодеться в другой наряд, прежде чем выскользнуть через черный ход. У меня в запасе два часа. Пройдет совсем немного времени, и Лука наверняка заменит его женщиной.

Когда я не реагирую на его комплимент, Дмитрий тяжело вздыхает и наконец переходит к делу.

— Хочу извиниться за то, что использовал информацию против тебя, для своих целей. Мы с тобой похожи, Ара, в том смысле, что оба оппортунисты⁹. С моей стороны кое-что изменилось, и теперь я считаю свое дело срочным. Боевой ринг стал дополнительным бонусом, потому что мне нужно было выпустить пар.

Я скрещиваю руки на груди. Не столько удивлена предательством Дмитрия, сколько разочарована. Он, как ни странно, единственный человек, которого я могла считать союзником, хоть и с большой натяжкой. Общаясь с Дмитрием, я знала, что за фасадом плейбоя скрывается холодный и расчетливый мужчина.

И в одном он прав: мы оба ищем возможности. И если ради своих целей нам нужно использовать друг друга, мы так и сделаем.

Если я все еще жива, значит, информация, которую он передал Луке, не была для меня смертельной. Похоже, Дмитрий упустил некоторые детали, способные свести меня в могилу.

Мне хочется его ненавидеть, но я цепляюсь за мысль, что мы и дальше будем использовать друг друга ради собственных целей. Я это уважаю, потому что сделала бы то же самое с ним.

Я тяжело вздыхаю:

— Что ты сказал Луке?

— Во-первых, позволю себе интересное наблюдение. Я почти уверен, что Лука не собирается убивать тебя. Судя по тому, что я видел в пятницу вечером, он, похоже, очарован твоей ядовитой натурой.

Я фыркаю:

— Очень интересное предположение, особенно учитывая, что моя жизнь висит на волоске.

Уголки его губ медленно поднимаются в улыбке:

— Будто бы она не висела с того момента, как ты начала копать под семью Армани. Я всего лишь сказал ему, что ты хочешь узнать что-то о людях в масках и о двух ликвидациях, на которые ты пошла ради этого. Но на самом деле, сегодня я позвал тебя, чтобы предложить помощь.

— О, так ты все еще на моей стороне, да?

— А я разве был не на твоей стороне, Арабелла? Ты используешь обстоятельства, и я тоже. Ты хочешь что-то от этого партнерства и не остановишься, пока не получишь. Я ничем не отличаюсь. Так тебе нужна моя помощь или нет? Тебе ведь нужно, чтобы Иван вернулся, верно? Тогда Лука, вероятно, уедет в Италию вместо него?

Челюсти у меня сжимаются. Именно это мне и нужно, и я злюсь, что Дмитрий видит меня насквозь. Хотя, чему тут удивляться? Ему тоже это выгодно, только вот я уже не уверена, что конкретно он хочет от этой игры. Сначала я думала, что он просто хочет уничтожить своего отца, но, похоже, что-то изменилось, раз он решил ускорить ход событий.

Но он все еще мой единственный союзник.

В голове всплывает лицо Луки, и возникает незнакомый намек на чувство вины. Я подавляю его, возмущенная самим его появлением.

Ни за что на свете не позволю себе проявление чувств по отношению к Луке.

Все по-прежнему. Я зашла так далеко не для того, чтобы остановиться.

Я поспешно признаюсь, будто мне нужно выгнать из себя эти мысли, проговорить свои намерения вслух, чтобы не дай бог не дать слабину и начать жалеть Луку:

— Есть вероятность, что если Дарио ошибется, Лука позовет Ивана разбираться с братом. Не знаю, уедет ли он насовсем, но я готова рискнуть.

Что-то должно измениться. Потому что я меняюсь.

А мне нельзя меняться.

Ни ради него.

Ни ради себя.

У меня есть только моя месть, напоминаю себе, как мантру. Пусть твердая решимость обвивает меня, как петля. Я не предам память о матери, как остальные. Не смогу отпустить ее, пока он не умрет. Я отказываюсь верить, что влюбилась в чудовище.

Дмитрий обдумывает мои слова:

— Помню, что раньше братья были близки. После смерти отца между ними возникла ощутимая пропасть. Так что Дарио может оказаться более уязвимой мишенью.

— Это мне уже известно, — шиплю я.

— Если отец уже заставляет тебя встречаться со свахой, значит, твоя свобода ускользает. Надеюсь, у тебя уже есть план?

— Да. Но, Дмитрий, я не собираюсь тебя впутывать. Поверь, так будет лучше — вдруг все пойдет наперекосяк.

Я обдумывала варианты и снова и снова возвращалась к этому решению. Чувствую крошечный оттенок сомнения. Сначала я думала, что это обычный расчет, трезвая оценка рисков. Но, сидя в этом кабинете, понимаю, что причина может быть другой.

Как только я решусь, пути назад не будет.

Мой план вступит в силу, и я устрою Армани сущий ад.

Дарио — его единственный оставшийся близкий человек.

Я тут же прогоняю эту мысль, замечая в себе слабость.

Это не ошибка в расчете, а новый голос во мне, который защищает Луку. Я глушу его, заставляю замолчать в считаные секунды.

Дмитрий внимательно смотрит на меня. Интересно, замечает ли он мою внутреннюю борьбу. Даже если да, уверена, он видит и мою решимость.

Дмитрий, как я начинаю понимать, такой же дьявол, как и Лука. Единственное отличие — он умеет это скрывать лучше. Но я не могу отрицать, что, будь у меня возможность, я бы предала Дмитрия так же, как он предал меня. Но я не собираюсь втягивать его в это — риск слишком велик, меня точно прикончат, если поймают.

— Ну что ж, тогда сделай это как можно более разрушительно, — говорит он.

У меня нет сомнений — так и будет.

Я бью в его единственное уязвимое место.

В его брата.

И, как ни странно, я не держу зла на Дмитрия за его предательство. Мы оба осторожно движемся к своим целям. А значит, мы все еще можем использовать друг друга.

— Но мне кое-что нужно от тебя, — признаюсь я. — Хочу подготовить запасной план, если вдруг не выберусь из этого живой.

Риск слишком велик. И каким бы безрассудным ни был мой план, есть большая вероятность, что Лука догадается. Я только надеюсь, что это произойдет не раньше, чем ярость затмит его разум и вонзится между ним и его братом, чьи отношения уже едва держатся.

Мне нужно использовать его как отвлекающий маневр. Хочу рискнуть, чтобы Ивана вернули обратно и, возможно, Лука уехал в Италию. Потому что он душит меня, и я не могу добраться до своей цели, пока он стоит на пути.

Что касается Дмитрия, мне нужно, чтобы он запустил все в действие как резервный вариант, если я не выживу. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы голос моей матери был услышан, чтобы моего отца допросили и, наконец, похоронили его имя навсегда.