Коварная одержимость

3

Мой отец часто уезжает в командировки. Как глава Barone Enterprises, он почти никогда не бывает дома. Видеть его здесь, в Нью-Йорке, всегда кажется чем-то необычным. И каждый раз он приезжает не для того, чтобы повидать меня, а для того, чтобы заниматься делами и благотворительными проектами, связанными с нашими многочисленными компаниями. Он до сих пор не полностью доверяет мне представлять его империю, несмотря на то, что я управляю одной из его компаний по разработке приложений — Cleo.

Он с большой неохотой отпустил меня из Бостона, потому что там мог следить за каждым моим шагом. Учитывая, что моему сводному брату всего десять лет, ему не на кого было полагаться в вопросах бизнеса. Я же использовала его эгоистичную слабость, чтобы вырваться в Нью-Йорк. Мы заключили временные условия: я должна доказать ему свою состоятельность, а он позволил мне пожить в Нью-Йорке. Мы практически не общаемся, кроме как во время его редких визитов. И иногда он берет с собой мою мачеху Сару на подобные мероприятия. Вообще, называть ее мачехой — просто издевательство, учитывая, что она на четыре года старше меня, ей всего тридцать один.

— Арабелла, ты так не думаешь? — Лили внезапно вырывает меня из размышлений. Лили — моя, пожалуй, самая близкая подруга, которая появилась после моего переезда в Нью-Йорк. Она владеет местным цветочным магазином на той же улице, где находится Cleo. Ее родители не совсем понимают ее выбор, называя магазин «хобби», и подталкивают ее выйти замуж за богатого мужа. Такое же давление испытывают многие женщины в нашем кругу.

— Что думаю по поводу чего? — Спрашиваю я, немного смущенно.

— Ты все последнее время витала в облаках! Не правда ли, платье Камиллы Бланше просто сногсшибательно? — Изумрудный шелк струится по ее фигуре, и я снова возвращаюсь к реальности, оглядываясь вокруг.

Величественные люстры свисают с потолка, в окнах ночная панорама города. На выставке представлены картины молодой художницы, встречающей гостей, и я понимаю, что эта художница — сестра Камиллы. Называть ее «восходящей звездой» я бы не стала. Слышала, что семья пытается направить ее на «путь истинный» после того, как она слишком увлеклась вечеринками в колледже. Этот проект — попытка придать ее жизни «смысл и цель». Но, возможно, это просто слухи. Как бы там ни было, все картины будут проданы за приличные деньги, а вырученные средства пойдут на благотворительность — в помощь бездомным. Хорошее дело, несмотря на скрытые мотивы.

Я делаю глоток шампанского, пока Лили восхищенно смотрит на Камиллу. И не понимаю, чем она так восхищается: Лили — одна из самых красивых женщин в этой комнате. У нее длинные карамельные волосы и фарфоровая кожа. Мы с ней полные противоположности. У меня волосы цвета ночи, собранные в высокий хвост, смуглая кожа, доставшаяся от итальянских корней матери, и шрам вдоль ключицы. С достаточным количеством косметики его почти — но не полностью — удается скрыть. По крайней мере, не для отца. Он еще в мои двенадцать лет нанял визажистов, чтобы научить меня, как его маскировать.

Я уверена, что даже сейчас он считает мой шрам символом трагедии той ночи. Напоминанием о его неспособности защитить дом и семью. Но что важнее, пятном на нем самом… Позор, который он не может забыть.

— Ого, Лука сегодня здесь, — восклицает Лили, а у меня будто комок застревает в горле при одном упоминании его имени.

Лука входит, словно король. В нем есть что-то такое, что сразу дает понять: все вокруг ничтожны по сравнению с ним, и я вполне уверена, что он в это искренне верит. На нем черный костюм — единственный цвет, в котором я его когда-либо видела. Этот мрачный образ всегда контрастирует с его ярко-голубыми глазами и загорелой кожей.

Когда он входит в зал, это замечают все: воздух меняется, толпа расступается, разговоры затихают — все ради того, чтобы уступить ему место. Он — воплощение красоты. Богатый. Умный. Но в отличие от большинства, в нем есть кое-что особенное…

Непробиваемая, токсичная уверенность.

— Арабелла, — раздается голос моего отца за спиной. Я сдерживаю вздох, отпиваю шампанское и натягиваю улыбку.

— Отец, — говорю приветливо, подходя, чтобы обнять его. Он оценивает мой наряд, и по лицу пробегает недовольная тень.

— Интересный выбор наряда… — Комментирует он мое золотое платье с блестками.

Потому что отец не любит, когда его дочь выделяется. На светских мероприятиях быть на виду, но не на слуху — вот чему он учил меня, особенно после смерти моей матери. Возможно, это связано с тем, что внимание вызывало ненужные вопросы о той трагедии.

— Ты сам говорил, что пора мне искать мужа? — Поддразниваю я.

После смерти мамы отец не знал, как со мной обращаться. Наши отношения с каждым годом становились все холоднее, и я была уверена, что до рождения моего брата Тристана он всегда жалел, что я не родилась мальчиком.

Я всегда старалась превзойти любые ожидания, которые он мог возлагать на сына. Трудилась, чтобы доказать, что я незаменима. По крайней мере, до тех пор, пока не достигну того, ради чего приехала в Нью-Йорк.

— И это значит, что ты его еще не нашла, — говорит отец, улыбаясь, когда фотограф подходит к нам. Как по команде, мы оба улыбаемся. Он прекрасно знает, что я и не собираюсь никого искать.

Как только фотограф уходит, я делаю еще один глоток шампанского.

— Прошу прощения. Думала, что рост продаж на тридцать два процента и усиление влияния компании на рынке тебя впечатлят. Сложно искать мужа, когда занимаешься такими крупными достижениями.

Его взгляд слегка смягчается.

— Ты впечатляешь меня, Арабелла. За полгода ты добилась большего, чем Тимоти.

Ах да, Тимоти. Бывший генеральный директор, чьи скандалы всплыли наружу, и у него не осталось другого выхода, кроме как уйти в отставку. Как раз тогда я смогла занять его место. Я действовала под псевдонимом Лизы Страттон и уничтожила Тимоти изнутри. Это было несложно, ведь все, о чем он думал, — о своем эго и члене.

У всех здесь свои скелеты в шкафу — каждый жаждет быть разоблаченным. Главное — не попасться. Не допустить, чтобы тебя уличили в том, что ты выводишь на свет чужие тайны. Анонимные статьи для прессы — мощное оружие.

Лжецы. Обманщики. В этом городе полно грязных делишек.

Я ничем не отличаюсь от других, ведь я отправила Тимоти на дно.

Каждый в этом зале носит маску.

Особенно я.

И особенно он.

Лука стоит в другом конце комнаты. Вокруг него кружат влиятельные мужчины, обсуждая что-то важное, а их жены и спутницы стараются поймать его взгляд. Я держу дыхание ровным с того самого момента, как он вошел в зал. Он не знает, кто я. Нет ни малейшего шанса, что он понял, что это была я прошлой ночью — я всегда тщательно маскируюсь.

Но его взгляд вдруг встречается с моим, и сердце на мгновение замирает.

Он узнал меня?

Его взгляд пронизывает насквозь, словно он заглядывает мне в душу. Жуткое ощущение. Я делаю то, что сделала бы любая другая женщина на моем месте — мило улыбаюсь, будто польщена его вниманием. И тут же вижу, как на его лице мелькает легкое отвращение, прежде чем он отворачивается. Слава богу.

— Земля вызывает Ару? — Лили машет рукой перед моим лицом, выводя меня из транса. Проследив за моим взглядом, она хитро ухмыляется. — О, прости, что помешала.

— Это не то, что ты думаешь, — быстро отмахиваюсь я и снова бросаю взгляд на Луку. Теперь с ним разговаривает Камилла Бланше. Отличная пара, если, конечно, она не узнает о его грязных делишках.

— Да ну? Потому что за полгода нашего знакомства я ни разу не видела, чтобы ты на кого-то пялилась.

— Я не пялилась.

— Ну да, назовем иначе. Трахнула взглядом? Так лучше? — Смеется Лили, видя мой раздраженный взгляд.

Это то, что мне нравится в Лили — ее не обескураживает моя… прямота. Полярность наших личностей довольно интригующая. Она яркая и общительная, а я — закрытая и резкая. Большинству людей некомфортно находиться рядом со мной, что взаимно вообще-то. У меня нет времени на бесполезные разговоры и отношения.

— Мы завтра все так же завтракаем с девочками? — Спрашивает Лили, переводя тему.

Я натягиваю легкую улыбку. Мне не нужны эти дружеские встречи. Особенно если учесть, сколько времени отнимает мое другое хобби. Конечно, об этом никто не знает. Но я понимаю, что должна вливаться в городскую жизнь. Слишком одинокая волчица может привлечь ненужное внимание. Я постоянно напоминаю себе, что моя жизнь здесь — всего лишь игра. Это помогает не привязываться к людям.

— Конечно, ни за что не пропущу нашу встречу, — говорю, стараясь, чтобы ответ звучал искренне.

Лука выходит из комнаты, и чувствую, как по телу разливается облегчение. Напряжение понемногу отпускает, и я ненавижу, что его присутствие так действует на меня. Вчерашняя ночь меня выбила из колеи. Я никогда не допускала ошибок. Связываться с мафиози, как играть с огнем — чистое безумие, идиотизм. Знаю, что это глупо, но иначе я не получу ответы.

Интересно, сколько людей в этом зале понимают, насколько глубоко Лука связан с мафией. Его отец был известен своей жестокостью, и он этого не скрывал. А Лука другой — не менее жестокий, но куда более осторожный в отношении своего публичного имиджа, пытаясь управлять своим многочисленным легальным бизнесом.

Последние полгода я только и делаю, что изучаю его. Лука Армани — мужчина, которого я знаю вдоль и поперек, даже наблюдая за ним издалека.