Кровавое пробуждение

Глава 1

Заметив незваного гостя, Маркус испуганно вскочил на ноги и принял воинственную позу. Господи Всевышний, похоже, он сходит с ума. Раньше никому не удавалось застать его врасплох.

Но стоило ему понять, что неизвестный оказался женщиной — поразительно красивой и очень необычной — он расслабился. Волосы незнакомки были исконно вампирскими — цвета воронового крыла с отблеском полночной синевы. Нечеловеческие глаза, словно кусочки чистого золота с янтарными искорками в центре, светились как полуденное солнце. Ее манера держаться была воистину королевской: женщина стояла перед ним величественно, словно египетская царица, которой принадлежит весь мир. Но тут она, с изяществом привитых с детства манер, почтительно склонила голову и отвела глаза.

Маркус попятился. Он не был до конца уверен, с кем или чем имеет дело.

Незнакомка расправила плечи и снова легонько склонила голову.

— Я испугала тебя, воин. Прости. Приветствую тебя еще раз.

Маркус несколько раз моргнул. Он был так ошеломлен ее появлением, что даже не обратил внимания на то, что говорила она на Старом Языке. Но в отличие от него или его братьев, без акцента. Речь женщины была безупречной, а тембр завораживал.

Он прочистил горло.

— Не беспокойтесь, миледи. Будете ли Вы столь любезны, позволить воину узнать Ваше имя… и происхождение? — фух, откуда это пришло? Он интуитивно знал, что ответил правильно, хотя не имел понятия, как ему это удалось.

Женщина подняла голову и дружелюбно улыбнулась.

— Я нахожу твой вопрос приемлемым, воин. Мое имя — Киопори Демир, я потомок союза богини Сигнас и прародителя человека Матео Демир. Дочь благородного Короля Сакариаса и его великодушной жены, Королевы Джейд.

Маркус прокашлялся и уставился на женщину так, будто она была пришельцем с другой планеты. Открыл рот для ответа, но не смог выдавить ни звука, тогда он просто снова прокашлялся и продолжил ошеломленно пялиться на гостью.

Женщина смутилась.

— Теперь я хочу услышать о твоем происхождении, воин. Ты из охраны моего отца?

Маркус потряс головой, пытаясь избавиться от оцепенения. Наверное, — решил он — горе окончательно уничтожило его, и начались галлюцинации.

— Позволь уточнить, — произнес он, — ты утверждаешь, что являешься дочерью Короля Сакариаса? То есть отца Принцев Джегера и Джейдона, правителя Небесных Созданий до Кровавого проклятья?

Плечи Киопори напряглись, подбородок поднялся:

— Я не утверждаю, воин, это факт. И твое отношение начинает казаться мне почти таким же нелепым, как и владение родным языком. По-моему, ты слишком расслабился. Ты больше не почитаешь свое королевство? Ты служишь в охране моего отца или нет?

Маркус облизнул нижнюю губу и задохнулся от смеха, хотя ситуация и не была забавной.

— Нет, миледи. Могу Вас уверить, что не служу в охране Вашего отца… поскольку Король Сакариас умер двадцать восемь веков назад, за тринадцать столетий до моего рождения. А даже если бы он был жив, служить — не мое призвание.

Киопори отшатнулась. Округлила глаза и прикрыла руками рот, сдерживая рвущийся из горла крик. Словно для нее было недостойно проявлять эмоции перед… простолюдином. Несмотря на приложенные усилия, ее лицо осунулось, а тело слегка покачнулось, как при головокружении. Женщина была шокирована… испугана… и потрясена горем.

Маркуса ошеломил ее вид. Нет… она не … она не могла …

Она, казалось, была одной из Небесных созданий и говорила на их родном языке настолько лучше Маркуса, что даже его акцент казался ей оскорбительным. Но ведь вампиров-женщин не осталось, и потому их сужеными теперь становились только избранные человеческие женщины, предназначенные судьбой и Богами для такого союза. Так кем еще она может быть… если не Небесным Созданием? Маркус аккуратно просматривал ее воспоминания, быстро сканируя мысли, распутывая нити памяти. Он следовал по ним все глубже и глубже, пока…

Пресвятая Богородица Сигнаса!

Слезы потекли по красивому женскому лицу — лицу Принцессы Киопори! — Маркус взглянул на лес. Он не знал, что ищет, но учитывая неимоверность происходящего, он готовился увидеть кого-нибудь из Богов, гуляющим между деревьев в подтверждение его удивительному открытию. Боги знают, он очень почтителен в хорошие дни, но сегодня — очень плохой день.

А потом Киопори лишилась чувств.

Маркус со всей невероятной вампирской скоростью бросился, чтобы поймать ее до того, как изящное тело коснется земли. Как только его руки скользнули вдоль тонкой талии, мужчину словно ударило током, и пришло понимание. Не память — сны вдруг начали мелькать в голове с необычайной скоростью… Отрывки из сновидений, картины древности, постоянно являвшиеся ему на протяжении столетий. Они преследовали его в битвах и поражениях. И лицо, одно и то же лицо, что веками грезилось ему. Фантастические видения, которые вряд ли можно забыть даже через сотни лет: женский образ с волосами цвета воронового крыла и золотыми глазами с янтарной радужкой. Сны о женщине, которую он знал всегда.

И любил.

Маркус взглянул на хрупкое тело, мирно лежащее на его руках. Реально ли то, что он держит сейчас в объятьях живую женщину своей расы? Спустя столетия, в течение которых его народ считал, что таковых не осталось? И действительно ли тот Ангел из снов — черноволосая красавица, приходившая к нему бессчетное множество ночей — был реально существующей женщиной?

Или он просто сходит с ума?

Маркус притянул ее ближе к груди, глубоко вдыхая исходящий от нее аромат.

Это было фамильярно.

Но, Боже, это Она.

Маркус вглядывался в лицо Киопори, изучая каждую малейшую деталь, не зная, плакать или смеяться. Хотел разбудить ее, но так давно… так много лет прошло с тех пор, как он касался женщины… руками… или сердцем. Много столетий пролетело с той поры, когда еще верил, что и у него есть сердце. От ее красоты перехватило дыхание, но пришло осознание, что придется ее отпустить, когда она очнется.

Маркус подумал о том, что должен телепатически связаться с братом и рассказать о том, что произошло. В конце концов, это имеет большое значение для их расы. Но не сейчас.

Не сейчас.

Сейчас он будет надежно держать в руках ангела из своих снов и нежиться в мире фантазий. Сейчас он позволит себе помечтать о том, что она принадлежит ему.

Казалось, время остановилось. Солнце как будто просто прекратило свое путешествие по небу, а небеса затаили дыхание, пока Маркус наслаждался изяществом Киопори… упивался ее хрупким телом, благоговейно прижимая к себе. Спустя столетия он впервые почувствовал себя живым.

Принцесса медленно открыла глаза.

Боже, она поразительна.

Киопори посмотрела на него без страха, протянула руку и нежно прикоснулась ладонью к его щеке.

— Маркус?

Мужчина замер. Ее голос, когда она говорила с ним, был подобен песне птицы.

Господи, она знает его имя!

Маркус неуверенно улыбнулся.

— Да.

Она несколько раз моргнула.

— Ты воин… из моих снов.

Маркус задрожал, коснулся ее лба своим. Он никогда не встречал эту женщину, хотя хорошо знал ее, знал о ней все. Как она двигается, как говорит, как чисто звучит ее смех, как элегантно падают ее волосы на обнаженные плечи, когда она… раздевается перед сном.

Маркус закрыл глаза, испугавшись надежды. Он был одинок… всегда. Рожденный вместе с Темным близнецом и вынужденный стать отшельником после исчезновения отца. Пятнадцать столетий он носил проклятье мужчины, которому не суждено найти предначертанную ему женщину. Гармонию он обретал только в своих снах, наполненных любовью к той, которой не мог обладать — на протяжении нескончаемых веков. Теперь же она была здесь…

Открыв глаза, он натолкнулся на встречный взгляд, в котором отразилось узнавание: она тоже знала его.

Маркус медленно выдохнул.

— Я ждал тебя тысячи лет, — произнес он не своим голосом.

Киопори изучала его лицо. Она нежно прочертила линию от его подбородка к угловатым мужским скулам, пальцы осторожно следовали четким контурам мужского лица. Затем внезапно отвела руку и улыбнулась.

— А я тебя, воин. Я тебя.

Маркус прижал ее к сердцу так, словно она была воздухом, которым он дышал — самой драгоценной вещью на земле — потому что так оно и было. Когда, наконец, он отпустил, по ее щекам текли слезы. Он нежно смахнул их.

— Откуда ты пришла, ангел из моих снов?

Киопори покачала головой.

— Я… Я не знаю точно. Какой сейчас год? И что такое… Кровавое Проклятье… о котором ты говорил? И где я?

Теперь Маркус затряс головой. Ух, ты. С чего начать? Может быть, с того, что не очень травмирует.

— Ты в Лунной Долине.

— Лунная… что? Это где-то в Румынии? — она обвела взглядом землю в лесу, каньоны вдалеке и макушки высоких гор. — Мы сейчас в Альпах Трансильвании?

Маркус побледнел.

— Нет, Киопори, ты в Северной Америке. В Скалистых Горах.

Киопори приподнялась, и Маркус помог ей встать на ноги. Она медленно огляделась.

— Значит, мы пересекли Большое море, если я правильно помню, — она потерла глаза, как будто только проснулась. — А чужая необитаемая страна зовется… Северной Америкой? Да, точно, Фабиан привел нас сюда. Меня и Ванью. О, Боже, Ванья! — послышались нотки ярости в ее голосе. — Ты должен помочь мне найти мою сестру. Немедленно!

Киопори рассказала невероятную историю о том, как она и Ванья бежали из Румынии перед Проклятьем, как Фабиан погрузил их в магический сон в ожидании возвращения их брата Джейдона.

Маркус проследовал за Киопори к месту ее пробуждения и осмотрел поверхность земли в поиске аномалий. К счастью, стояла ранняя осень, и почва остывала. Он не умел смотреть сквозь землю, но с легкостью мог заметить мельчайшие изменения в температуре, так будто в него встроены инфракрасные датчики. Где бы ни была Ванья, ее тело должно испускать четкие, легкоузнаваемые сигналы.

Видимо, камера магического сна располагалась в десяти футах под ним и, примерно, в пяти футах к востоку от места, где лежала Киопори… в течение двадцати восьми веков. Небесные Создания не были ни богами, ни людьми, а детьми от союза этих двух видов с очень длинной продолжительностью жизни. Но и бессмертными они не являлись.

Нет, бессмертие — жестокое наказание, которое получили мужчины, обращенные в вампиров во время Проклятия, сделавшего их страдания бесконечными. Так что подвиг Фабиана был ничем иным как удивительной отсрочкой жизни — живые, но не стареющие на протяжении многих лет. Наложенное заклинание могло быть разрушено только тогда, когда вернется их любимый брат Джейдон.

Маркус содрогнулся от этой мысли. Джейдон никогда не вернется. Что если ее разбудил не плач Маркуса? Он не хотел об этом думать.

— Твоя сестра здесь, — как ни в чем не бывало, сообщил он, указывая на землю под ногами.

Киопори повернулась к нему.

— Как мы ее вытащим? — она побледнела. — Господи, что если она…

— Она жива. Как и ты.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я слышу стук ее сердца.

Киопори, не веря, покачала головой.

— Во что мои сестры тебя превратили?

Маркус облизнул клыки, удивившись ее познаниям, вероятно почерпнутым из снов. Он тщательно изучал землю.

— Самый быстрый способ до нее добраться — копать напрямую.

Киопори кивнула.

— Хорошо. Где мы возьмем лопату?

Маркус улыбнулся.

— Лопату? Она нам не нужна.

— Ты хочешь использовать вилы или что-нибудь поменьше? — она издевалась.

Маркус засмеялся.

— Я буду использовать силу мысли.

Киопори озадаченно нахмурилась.

— Я умею двигать материю силой мысли, — объяснил он.

— Материю? — Киопори подняла бровь.

— Да, предметы, вещи… вещества, — он посмотрел в ее сторону. — Не бери в голову.

— Даже если кто-то умеет делать нечто подобное, это займет вечность, — вздохнула Киопори.

Маркус покачал головой.

— Нет, это займет не так много времени.

Киопори с сомнением склонила к плечу голову.

— Маркус, что за проклятье было наложено на мужчин… что оно с ними сделало? Ты говоришь, что все еще принадлежишь к нашему народу, к Небесным Созданиям, но все же выделяешь расу: вампир. На что способен вампир?

— Вампаир, — поправил Маркус.

Киопори кивнула.

— Что может делать вампаир? Какими возможностями ты обладаешь, воин?

Маркус в раздумьях потер нос.

— У нас обостренные чувства: зрение, слух, вкус и обоняние. Мы умеем летать, а при желании — перемещаться в пространстве и времени. Умеем читать мысли и воспоминания, или, если захотим, можем изменить их. Мы можем контролировать действия других, телепатически общаться друг с другом, делать так, чтобы в руках появился огонь или электричество, — он умолк, пытаясь вспомнить еще. — Мы очень сильны физически, а наша скорость… хм, ну, я уверен, ты уже видела.

Киопори несколько раз моргнула.

— Ничего себе, это все?

Без капли юмора, как обычно, Маркус пожал плечами.

— Нет, еще мы можем ходить сквозь стены и регенерировать… лечить на себе практически все раны. Мы просто в какой-то степени лучше во всем.

Киопори прокашлялась, скрывая смешок.

— И к тому же скромные, я погляжу.

— Нет, совсем нет.

Пока Киопори давилась смехом, Маркус тихо замер в неуверенности, стоит ли ему продолжать.

— Так, а я умею использовать магию, — произнесла она игриво.

Маркус неуверенно шевельнулся.

— Угу… это может мой младший брат Накари.

Киопори залилась смехом.

— Вампирам не дано чувство юмора, воин?

Маркус нахмурился. Вот, что ее забавляло.

— По мне, человеческий юмор является… головной болью вампира. Если бы у нас существовало что-то подобное, то это было бы оно. Но у нас не болит голова.

Киопори сморщила лоб.

— Извини.

Маркус раздраженно потряс головой.

— Ничего. Это просто глупость, которую не так давно высказал мой брат Натаниэль. Уф… нет… у нас есть чувство юмора. Я имею в виду, у них — у других вампаиров. Вероятно, я один такой.

Маркус отвернулся и начал пристально изучать землю. Принцесса она или нет, но он не позволит продолжать выставлять себя дураком перед женщиной.

— Я подниму землю отсюда, — он очертил круг руками. — И перенесу ее туда, — он указал в направлении небольшой березовой рощи. — Окружность, вероятно, должна быть… как минимум, десять футов, так чтобы в нее ничего не попало. — Он оторвал взгляд от земли, чтобы посмотреть, продолжает ли она смеяться.

Киопори подошла ближе, ее глаза сверкали как редкие драгоценности, и Маркус мог поклясться, что его сердце пропустило удар, когда она взяла его лицо в ладони и внимательно посмотрела в глаза.

— Знай, воин: я пересекла океан и переждала столетия не ради того, чтобы насладиться чувством юмора твоих братьев. Ты — единственный, о ком я мечтала.

Маркус вздохнул и притянул ее к себе. Сильные руки собственнически обвили тонкую талию.

— Ты поймешь меня, Киопори, — он взял ее за подбородок и приподнял голову, их взгляды встретились. — А я начну понимать тебя… если это тебя обрадует.

Прежде, чем она смогла ответить, Маркус наклонил голову, его губы застыли рядом с ее губами.

— Вампиры ужасно страстные, — медленно произнес он. — Некоторые из нас общаются посредством своего тела лучше, чем посредством слов, — он нежным поцелуем коснулся ее губ. — Но все мы защитники, — Маркус притянул женщину еще ближе, отчего ее спина соблазнительно прогнулась. Взглянув на эти притягательные изгибы, он застонал.

— И мы ужасные собственники.

Он запустил руки в ее волосы, осторожно наклоняя голову, она ахнула, непроизвольно разомкнув губы.

В его чувственном поцелуе ощущались весь тот голод и страсть, которые томились в нем пятнадцать сотен лет. Он играл с ее ртом, исследуя шероховатость языка, покусывая губы, упиваясь вкусом. Он целовал с жаждой и желанием того, кто никогда раньше не испытывал удовлетворения и уже отчаялся когда-либо его испытать.

Да, у него были романы с человеческими женщинами, но эти связи не могли утолить его жажды. Вампиры на инстинктивном уровне были примитивными животными — сильными хищниками — и их периоды страсти могли оказаться смертельными для человеческих женщин. Мужчинам приходилось тренировать огромную выдержку и сдержанность.

В одиночестве Маркус представлял свою суженую много раз на протяжении веков, пока наконец-то не поверил, что она никогда не придет. Но эта женщина — этот ангел, которого он любил в своих снах неизвестно с какого времени — она всегда была только эротической фантазией. И его тело желало ее так же, как представители его вида жаждут крови: для поддержания силы, утоления жажды и насыщения.

Его рука накрыла женскую грудь, пальцы инстинктивно нашли сосок.

— Я знаю, как защитить то, что принадлежит мне, — его рот накрыл ямку на ее шее, и отбивал пульс языком, пока она не задрожала. — Я знаю, как оборонять и как мстить за того, кого я принял в свое сердце, — он прижался свидетельством своего возбуждения

к ее вздрагивающему животу. — И я не ошибаюсь. Я знаю, как доставить женщине удовольствие.

Киопори обмякла в его руках прежде чем, невнятно и заикаясь ответить. А потом обхватила его лицо руками и вернула поцелуй, подражая ему. Страсть за страсть, жажда за жажду, необходимость за необходимость.

Когда Маркус, наконец, смог отстраниться, его глаза пылали, и, должно быть, стали красными, так как Киопори смотрела испуганно.

— Твои сестры дали нам эти дикие глаза. Но тот жар, который ты чувствуешь — вызвала ты. — Удлинившимися клыками он слегка оцарапал сонную артерию на шее девушки. — Мы пользуемся ими, чтобы питаться… но я хочу использовать их, чтобы дарить тебе наслаждение.

Киопори застонала, когда он расцарапал кожу, а потом обвел языком вокруг раны, даруя двоякое чувство боли и удовольствия.

— Это то, кем я являюсь, Киопори. Сможешь ты принять меня?

Киопори сделала шаг назад и прикрыла рукой маленькую ранку на шее. Ее взгляд прошелся по нему снизу вверх, стараясь ничего не упустить.

Ему казалось, что время тянется мучительно долго. Но тут она озорно улыбнулась, и ответила:

— Только если я буду той единственной, кто будет доставлять тебе удовлетворение… и кормить тебя… воин, — она шагнула вперед и опустила голову к нему на грудь, как раз напротив сердца. — И любить тебя… если ты хочешь, чтобы я была твоей.

Маркус прикусил нижнюю губу и закрыл глаза. Он не отваживался дышать. Воины не проливают слезы. Сейчас же, впервые в жизни, его сердце рыдало от радости и благодарности.

— Даже Боги не смогут забрать тебя у меня, Киопори.

Погладив ее черные волосы, он указал на высокую осину, на которой до сих пор были листья:

— Стой здесь, мой потерянный ангел. Давай найдем и разбудим твою сестру.