Ло. Лётная школа

ГЛАВА 6. Братья

Торжественная церемония зачисления в ряды курсантов Школы впечатления не произвела. Никак. Может быть, от того, что стояла я позади всех, лелея разбитую губу. Да и номер мой в звене четвертый. За широкими спинами Правого, Левого и комэска, стоящих плотно в первом ряду, видно плохо. Я пристроилась за плечом Кей-Мерера.

Молодчага бригадир дернул речь. Без жеребца промеж ног смотрелся не так величественно, как следовало бы. Сверкал голенищами сапог и придерживал рукой в черной перчатке шашку в расшитых ножнах у бедра. Вышагивал перед неподвижным в усердии каре адептов и вещал. Про заслуги героические Школы в Прошлой войне. Про подвиги мирных дней. Про невозможную невозможность преодолеть заграды, посты и кордоны, где дежурят на страже спокойствия Межгалактического Содружества выпускники нашего чудесного заведения. Десять героев Империи за последние четыре года воспитала Школа имперских соколов. Знаменито. Я трогала языком вспухшую губу и мечтала о бюджетной овсянке. Ничего, кроме чашки сладкого кофе с подачи зануды-барона, не обрадовало сегодня мой курсантский живот. Скучно.

Залив слепил глаза красным, отражая закатное небо вечной волной. Где-то у кромки горизонта белыми треугольниками парусов цвела большая яхта. Кто эти счастливцы?

— Бал! Явка обязательна, — четкий голос Кей-Мерера разорвал океанский флер.

Я замечталась. Бригадир сменился безукоризненно подтянутой фигурой комэска. Правый и Левый потянулись к командиру. Тот равнодушно обозревал строй.

— В сапогах? — не промолчал Левый. Любопытный и разговорчивый.

— А ты хотел в кедах? — прикололся не без умысла Правый.

— Я не знаю, смотря что танцевать будем. В сапогах? — не отступал братишка. Явно мечтал прояснить вопрос.

Оба они глаз не сводили с Безупречного Макса. Ну?

— Это первый бал в вашей истории Школы, курсанты. Следует быть в форме, — прикончил дискуссию комэск, и, не оглядываясь, ушел к бригадиру.

Эти двое неплохо смотрелись рядом. Братья. Каждый из них с легкостью договаривал то, что начинал другой. Их парадная форма не выглядела такой же новенькой до скрипа, как моя. Фасон попроще, ткань пожиже. Пуговицы на клапанах карманов пришиты нитками не в тон. Но развернувший крылья серебряный сокол на кокарде да нашивка с гербом Школы на плече выдавали в близнецах новобранцев.

— Никуда я не пойду, — пробурчала я себе под нос, шагая в ногу с близнецами в сторону столовой. Лучшее направление на планете. — Пошел он со своим балом…

— Ага! Хочешь такую же гулю под глазом? Прилетит, — тут же хмыкнул Левый, — это командир тебя отметил за заслуги, Ленчик?

— Я споткнулся, — упрямо прошипела я.

— Ага! Комэску на кулак, — затрясся в невидимом смехе Правый.

Мы вошли в благословенный запах еды.

Близнец говорил негромко, не разжимая губ:

— Слушай совет от бывалых людей: выполняй приказы и поменьше открывай рот, птенчик Ло.

Зачем мне бал?

Вообще-то танцевать мне нравится. В Сент-Грей балы случались регулярно, по праздникам и раз в месяц. Приглашались специальные кавалеры, даже сама госпожа директриса не гнушалась пройтись в фигурном вальсе по периметру. Как давно это было! Всего-то три дня миновало, а мерещится целая вечность.

— Бюджет: рыба с овощами и картофелем, — улыбнулась знакомая кухарка, положила незаметно лишний кусок мне на тарелку.

Я благодарно кивнула в ответ. Рыба, так рыба.

Оба брата уплетали бесплатную еду с удовольствием, не гнушались ничуть. Умудрились даже раздобыть лишнюю порцию. Для комэска, что ли?

— Где его сиятельство изволит пребывать? — ухмыльнулась я, устраиваясь на своем законном месте.

— Это ты, о чем? — сделав недалекое лицо, жуя и капая соусом на салфетку под подбородком, поинтересовался Левый.

— Это я о Максимусе Кей-Мерере, сиятельном бароне Безупречная Задница, — прикололась я.

Тут Правый открыл рот, закрыл и сделал на секунду постное лицо. Я поглядела в отражение оконного стекла. Сиятельный комэск стоял в шаге от меня. Не зная, как правильно реагировать, я вскочила на ноги. Блин!

Он сделал короткий шаг и выпрямился надменно строго напротив.

— Во-первых, согласно уставу Школы, курсант Петров, я не являюсь твоим начальником, поэтому вставать при моем появлении ты не обязан. Во-вторых, я твой наставник и старший товарищ, курсант третьего года. Ведущий звена. От того, как мы сработаемся в процессе обучения, будет зависеть честь эскадрильи и, очень может быть, жизнь товарищей и твоя. За два года я не потерял ни одного курсанта. Я не хочу, чтобы ты подставил всех и стал первым из-за своей дерзости, глупости и неподчинения. Это означает, что ты или принимаешь правила Школы, или пошел вон. В-третьих, я не потерплю оскорбительных разговоров за моей спиной. Если есть что сказать, Петров, выходи вперед, как мужчина.

Барон закончил свою ледяную тираду и сверлил светлыми глазами. Краска стыда пошла душно заливать мои щеки. Я не испугалась. При сильном страхе я резко белею. Я растерялась. Как себя вести? Извиниться за «безупречную задницу»? Так ведь это правда. И я не умею извиняться.

Пауза затягивалась двусмысленной петлей. Тут Левый больно саданул меня сапогом в голень.

— Простите, — промямлила я. Глаза засунула в остывшее картофельное пюре. Рыба в красном овощном соусе уже не манила.

— Принято, — объявил блондин. Пискнуло сиденье под его немаленьким телом. — Парни, мне Эспозито пятилитровую бутыль Черного Уокера предлагал за нашего чудо-замыкающего. Десять лет выдержки! На колени встать хотел, буквально. Почему я не согласился, сам не знаю.

Близнецы облегченно заржали. Я кожей чуяла, как улыбается Кей-Мерер. Взгляд на него поднять не могла себя заставить. Все тот же Левый потихоньку потянул меня за руку обратно на стул. Я села и стала машинально отламывать вилкой кусочки рыбы и отправлять в рот. Никакого вкуса. Глотала горечь унижения пополам с тушеной морковкой.

Следует язык привязывать крепче. И думать туже, прежде чем говорить. Но ведь это правда. У комэска действительно безупречный вид сзади. Ладно. Я отвратительно подчиняюсь, не выношу прямого давления. И командный игрок из меня никакой, проверено неоднократно. А вдруг Андрей оказался прав? И ни на что, кроме Высших курсов я не способна? Безумно захотелось запереться на ключ где-нибудь в одиночестве. Можно даже тупо засесть в кладовке. Подумать, носом пошмыгать, жалея себя. Но опция недоступна.

Краем глаза я заметила, как за соседний стол пришла девушка. Приплыла.

Неназываемый, воля твоя. Зачем нужны такие существа на свете? Везде им не рады. Нос у них вечно красный и сопливый, руки ледяные и влажные. Волосы пучком непонятного цвета нелепо торчат на макушке. Юбка эта дурацкая колера престарелой мыши, как любила говаривать дорогуша Китти. Блузка…

Барышня понялась на ноги, споткнулась, чудом выровнялась и унесла себя за едой. Ничего дармового давно на раздаче не осталось. Здесь аппетиты и желудки будь здоров! Только успевай забрасывать топливо. Я сама…

Незнакомка взяла суп из радужной форели, не поморщившись. Даже не заметила цены. Несла тарелку сосредоточенно к своему месту. Худыми руками за края. Судя по неуверенной походке барышни, ухе несказанно повезло: до столешницы она добралась благополучно, не пролилась, не упала странным образом на пол. Неужели это все? Я жевала зажаристую корку хлеба и ждала. Ну!

Человеческое свинство исправило огрехи фортуны. Прелестная соседка в чем-то белом и милом убрала стул из-под девушки в сторону.

Я никогда не понимала таких шуток. Зачем? Что смешного в том, когда падает на пол скучный серый неудачник? Он и так вечно за пять минут до провала. То ли дело: ясноокая, пышногрудая красавица, вроде подружки господина барона! Там есть на что порадоваться! И орут они гораздо громче и заковыристее.

Коротким безошибочным движением я подсунула свой стул под серую юбку. Успела. Та ничего не заметила. Приземлилась и стала с осторожностью прихлебывать радужный супчик. Ее соседки по столу застыли обалдело.

— Зачем ты это сделал? — спросил комэск

— Ни за чем, — пожала я плечами. Посмотреть на него не могла себя заставить. Унижение упрямо отравляло кровь. — суп дорогущий жалко.

Взгляд Кей-Мерера давил в затылок. Я упрямо пялилась в тарелку. Зверски мечталось скрыться хотя бы в казарме. Но от бала отвертеться не получится. Это я теперь понимала абсолютно.

Кей-Мерер рвал танцпол. Девушки, не замечая ритмов и направлений, в очередь приглашали на танец красивого комэска. В свете своих дамских убеждений он не отказывал никому. Улыбался, беседовал и сносил одну хорошенькую головку за другой.

Брюнет Эспозито, обнимая за талию подругу, ухмылялся:

— Ты бы определился с барышней, Кей. Зачем тебе весь этот бесконечный аперитив?

— Завидуй молча, Эспо, — в тон ему отвечал блондин, отправляясь в центр зала с очередной красавицей.

Иногда к нему подходили сразу несколько претенденток, тогда близнецы выручали старшего в звене. Топтались с девчонками на паркете и знакомились вовсю. Мне пока это счастье не обломилось ни разу. Да и что я стала бы с ним делать?

— Вон твоя подружка пришла, птенчик Ло, — заржал довольно Правый. Нормально колыхался в общем ритме, сапоги ему ничуть не мешали. Музыкальные темы выбрались из классической стадии и давили на уши псевдонародной простотой пополам с речитативом.

Девушка споткнулась о порог и чуть не упала. Туфли ей, что ли велики? И точно. Замшевая лодочка потерялась. Кто-то случайно или нарочно двинул ее по полу в толпу. Барышня застыла на проходе, поджав ногу, как цапля.

— Как это несчастье сюда-то добралось живой и невредимой? — продолжил комментировать брат брату. — Хоть бы в сторону отошла.

Туфля крутилась под ногами танцующих. Толпа случайно и нарочно загоняла его все дальше. Девчонка в дверях торчала немым укором.

— Ну что же ты, птенчик Ло? Это ведь твоя Золушка. Иди, спасай, — Левый добрался со своей репликой. Всегда он был точнее и хладнокровнее брата.

— Чей туфля? — глумливо заржал кто-то, поднимая обувь на вытянутой руке вверх.

— Моя, — я спокойно шагнула в колыхающуюся биомассу.

Внезапно меня накрыл океан запахов. Паркетный воск, сапожный крем, дезодорант, мужские, женские ароматы всех видов и предпочтений, снова маскирующие физиологические выделения составы и зелья. Нормальный пот, табак, слегка коньяк, тьма цветочных отдушек. Жадное мужское внимание, настойчивое и неуверенное одновременно. И женский смех, и взволнованный испуг. Ох!

Обычно я умею контролировать прорыв обоняния. Я научилась ставить блок давно, не помню, когда. Не будь этого, давно загнулась бы от впечатлений людского бытия. Произошло другое. Инстинкт жизни сработал безошибочно. Я шарила глазами и носом по танцующим людям. Точку опасности распознать не могла, не получалось, хоть тресни. Но это точно была она. В чьем-то гребаном кармане работал расовый идентификатор. Кто?

— Носишь туфли? На шпильке? — нахальный голос вернул меня к бальным делам.

Я сглотнула мгновенный испуг. Смазливый парнишка, старше на пару лет и ниже на ладонь, разглядывал мой френч и галифе с веселым интересом. Распахнутый небрежно пиджак с эмблемой Школы на кармане транслировал в нем гражданского абсолютно.

— Не знал, что среди летных есть такие! — он вертел несчастной лодочкой, как майнингом. Туда-сюда. Дразнил.

— Какие? — я обнажила зубы в улыбке. Дернулась вперед. Курсант отскочил назад. Радовался.

— Да такие! — парень обернулся к своим и подмигнул. — Эти!

Его друзья-приятели забыли танцевать. Встали широким кольцом. Их девушки тянули шейки поглядеть, делали испуганные глазки и помалкивали. Догадчик диджей врубил барабаны громче, перекрыл танцевальный микс. Тум-тум-тум.

Я шумно втянула воздух в ноздри. Неназываемый! Драка. И плевать, чем закончится. После разговора с комэском давно хотелось что-нибудь разбить. Кожа зудела в пальцах. Где-то внутри людского столпотворения пикал индикатор. Каким цветом? Плевать!

— Я не понял! — прошипела я коронную фразу всех времен и конфликтов. Двинула себя вперед.

Люди подались общей волной назад и замерли.

— Отдай моему брату его обувь, — спокойный голос тормознул события, тяжеловатая ладонь легла на плечо. Левый.

— Это твой брат? — было слышно, что гражданский напрягся, но пытался острить, — вы двойняшки?

— Мы тройняшки, я писать ходил! — заржал старой шуткой Правый. Нарисовался сзади и подпер плечом. — Гони нашу туфлю, погодник.

Рыжий, рыжий, я посередине. Мы произвели впечатление. До каре нам не доставало командира, но и без него картинка складывалась, что надо. Охальник-метеоролог не стал нарываться ни грамма. Сделал вид, что все весело и так только задумывалось. Протянул мне замшевую лодочку, кивнул резко башкой и пятками щелкнул, как заправский летун. Глядел в глаза легко, смело. Издевался. Я видела. Как же мне хотелось вынуть его из толпы приятелей за шею, сдавить, как следует, и заставить просить прощения. За мой страх. За пошлость. За гребаный его намек. Вот только я не здоровяк-комэск, силенок маловато. А близнецы уже хлопали снисходительно веснушчатыми ладонями по ватным плечам его пиджака. Барышни вернулись к танцам и кавалерам. Все закончилось и забылось за минуту.

Я обула свою неловкую подопечную, встав на одно колено. Чтобы уж окончательно было, как в сказке. Уши пылали, будто я на самом деле принц. Дела.

— Будем танцевать? — заглянула мне в лицо Прекрасная незнакомка.

Я кивнула. А что еще оставалось? Ах да! Представиться.

— Леонид Петров, — даже щелкнуть каблуками получилось.

— Вероника, — она улыбнулась обезоруживающе в ноль. Словно я ей мама родная буквально. Глядела золотисто-карими большущими глазами куда-то в район души. Я не расслышала фамилию.

Вот так и попадаются люди на крючок. Стоит пару раз поддаться глупым жалостливым порывам, и вот уже полные руки ответственности. За тех, кого приручил. Танцевала Вероника невесомо, чутко, мы ни разу не сбились с шага. И пахла замечательно. Лавандовая вода, чистое шелковое белье и ванильно-клубничные крендельки.

Тр-тр-тр. Мелкая вибрация вошла в меня из левой руки девушки.

— Это что? — я застыла. Я знала.

— Это индикатор. Я обещала папе, что всегда буду таскать его с собой на всякий случай. Только он не работает, выдает все подряд… — она вынула правую руку из кармана широкой юбки.

На раскрытой ладони лежал серебристый тонкий цилиндр похожий на стилус для планшета. Вибрировал зло и мигал синим. Изящный гаджет. Я таких еще не видела. Вероника щелкнула кнопкой и прибор заткнулся. Я положила ее руку на свое плечо и потянула на тацпол. Неназываемый, воля твоя! Спасибо, что присмотрел.

— Спасибо, что выручил, Лео. Можно я так тебя буду называть? Я совсем не умею ходить на каблуках, — сообщила мне барышня на втором куплете про несчастную любовь.

Я солидно кивнула, мол, все норм. Эти самые каблуки делали ее почти одного роста со мной. И формат у нас был примерно равный. Длинный и плоский.

— Я не смогу быть твоей девушкой, прости. Я люблю другого, — наградила новым признанием меня партнерша. — Но мы можем стать друзьями. хорошо? Ты не против подружиться, Лео?

Я опять кивнула, как фарфоровая безделушка.

— Как же я рада, что ты не обиделся и согласен дружить, Лео! — моя новейшая подруга засмеялась радостно и коснулась губами щеки.

Музыка скончалась, наконец-то. Я в отместку ткнулась ртом ей в правую кисть. Кивала башкой облегченно и молча. Что тут скажешь? Похоже, нам обеим повезло сегодня несказанно.

Диджей взял тайм-аут. Слегка поредевшая публика потянулась на улицу и в буфетную. Там за лучшим столом, сверкая белыми зубами на смуглом лице, любвеобильный Эспо в цветнике подруг смеялся о чем-то с Кей-Мерером. К двум красавчикам-комэскам присоединился третий. Угольно-черная форма с золотым позументом. Высокие офицерские сапоги. Бритая наголо башка. Ваня? Вот это да! Он встретился со мной глазами и коротко кивнул. Я показала радостно большой палец. Иван нарочито небрежно повел большим плечом, словно повышение каждый день получал. Сделал жест открытой ладонью, мол, давай, братуха, подходи, присаживайся, не сомневайся. Я засмеялась. Количество братьев росло на глазах. Никогда у меня не случалось столько родни сразу.

Я усадила Веронику на безопасный стул и сбежала обратно к близнецам, опасаясь новых приступов благодарных последствий.

— А вы неплохо смотрелись рядом. Танцует она зачетно, особенно юбка красиво развивалась. Но вряд ли ты научишь ее ходить, не спотыкаясь, малыш. Неужели тебе такие нравятся? — поинтересовался негромко Левый.

— Я, — я замялась, подыскивая ответ.

Что сказать, когда объекты для «нравится» не существуют для меня по определению? Еще чего не хватало!

— Ладно, птенчик Ло, не стесняйся! — Правый приобнял меня шею тяжелой рукой. Ухмылялся и пах сливочными тянучками. — Мы с Пулом уважаем твои чувства. Только потом расскажи, что ты в таких интересных девушках видишь, ладно? Может быть, я тоже разгляжу.

Внимательный взгляд светлых глаз Кей-Мерера раздражал. Что надо?