Логово серого волка

Глава 57

— Глазам своим не верю, — первый из оцепенения вышел Гай.

Вот он — ответ на все многочисленные вопросы и нестыковки. Все было у меня перед глазами, но осознание этого запоздало. Мы днями и ночами выслеживали тех, кто покидал замок. Мы следили за возможным появлением чужаков и даже тайком досматривали личные вещи и лошадей всех тех, кого дела звали в дорогу. Но только тот, единственный, кого мы искали, ни разу не покинул стен замка. Ни разу не попал в поле зрения дозорных и часовых. Ему это было не нужно.

Гай цветасто выругался и потер лицо руками.

От его слов почтовый голубь на окне встрепенулся. Я прекрасно помню эту пеструю птицу, именно она была любимицей Ромы. Ромашка часто оставляла крошки на окне и разговаривала с ней, когда думала, что никто не слышит. Однажды даже жаловалась на меня.

Вот она ирония судьбы, во всей своей красе.

Плавно протянув руку, чтобы не дай бог не спугнуть голубя, снял с него маленький мешочек. Пальцы не слушались и подрагивали от волнения, потому развязать тонкую тесемку было невероятно сложно. Мне было крайне необходимо знать, что там. А еще меня одолевал непривычный, до недавнего времени, страх.

Внутри оказалась записка с коротким сообщением — «Деревню бросить. Женщина в монастыре Святой Марии».

О какой женщине идет речь, сомнений у меня не было. Первым чувством была злость. Сильная, безмерная злость на себя за слепоту. Злость на Ли Бея, который долгие годы водил меня за нос. Злость на Дилана, который в очередной раз нанес удар по самому важному.

А еще было облегчение. Она жива. Это самое главное. Мир может развалиться и сгореть дотла, но ничто не сможет тревожить меня больше, чем ее благополучие.

— Что там? — хрипло спросил Гай, больше не в состоянии ждать.

— Мы едем в замок. Сейчас, — с трудом выдавил я и, отвернувшись от окна, пошел к двери.

На улице уже почти совсем стемнело, когда мы добрались до оставленных в лесу лошадей. Тишина леса подчеркивала пустоту в душе. Темнота не мешала. Все чувства отступили, позволяя думать.

Меня обуяло странное спокойствие. Так бывает перед решающим боем, когда все судорожные приготовления позади, и ряды воинов подготовлены и расставлены. Когда стратегия выработана, и нет возможности на отступление. Все или ничего. И я был готов к этому. Всегда ждал, что этот день настанет. И украв Рому из моего дома, Дилан лишь приблизил час своей расплаты.

— Грей, — напомнил о себе Гай. — Что в записке?

Я видел, с каким трудом ему удается держать себя в руках, и прекрасно понимал его чувства, но я опасался, что Гай может кинуться к монастырю и попытаться забрать Ромашку. Я сам усилием воли сдерживал подобный порыв и с трудом заставлял поступать себя правильно. Эмоции можно будет позволить себе, только когда Рома будет в безопасности в стенах моего дома. Теперь только здравый, холодный расчет позволит нам выйти без потерь из этой ловушки. А я не собирался терять никого, тем более свою жену.

— Она жива и в относительной безопасности, — заверил я его. — Чтобы ее вернуть, нам нужно в замок.

Гай сник и на глазах постарел на добрый десяток лет.

— Она у Дилана?

— В монастыре Святой Марии. Ты знаешь, туда нет входа мужчинам. Никаким и никогда. Но придти и забрать ее тоже не выйдет.

— Что делать?

— Я знаю, что делать, — заверил я его и пришпорил лошадь.

На этот раз мы не делали остановок, и Гай не возражал. Всегда рационально рассчитывающий время и силы, теперь не жалел скакунов, неустанно подгоняя их шпорами. Ночь казалась бесконечной, а расстояние непреодолимым. Но каким бы медленным нам не казалось передвижение, к утру мы преодолели большую часть пути. Вот только загнанные лошади все чаще спотыкались и, в конечном итоге, без сил упали в снег, не имея возможности подняться. Они вздрагивали и хрипели, преданно смотря в глаза и безмолвно прося о последнем акте милосердия.

Короткий взмах меча и красная горячая струйка потекла в снег, растворяя наст и превращая белоснежный покров в полотно для искусной картины смерти. Мне и раньше приходилось добивать загнанных лошадей, но впервые эта потеря не казалась мне напрасной. И я, и Гай понимали, что время идет на считанные часы, и очень скоро Дилан может добраться до Ромашки. Мы должны опередить его любой ценой. Я был уверен, что послание подобное тому, что нам принес голубь, было получено и Джозефом.

Я вздохнул запах крови и, вызывая все свои звериные инстинкты, позволил волку взять вверх. Рядом со мной встрепенулся Гай и его глаза сверкнули желтизной, подтверждая, что он согласен со мной в этом решении. Волки быстрее, и как бы не рискованно было дать им полный контроль, это был единственный выход. «В замок» — подсказал я своему волку, отдавая ему власть и надеясь, что он поймет и поддержит мой план. Последнее, что я услышал, теряя свое я, это протяжный волчий вой, обещающий смерть врагам.

Морок и темнота отступали неохотно. Тяжелое дыхание, ломота в мышцах и густой туман в голове. Тело горело, как после обжигающе — горячей ванны. Пот катил градом, а в глазах мелькали красные всполохи.

Возвращаться в себя было тяжело и болезненно, но в пустых путаных мыслях оставалось одно очень важное сообщение для самого себя — «торопись».

Вскоре красные пятна сменились туманом и нечеткими очертаниями. Зрение вернулось, и уже совсем скоро я смогу осмотреться и понять, куда привел меня зверь.

На фоне гула в ушах я услышал знакомое тяжелое дыхание и болезненный хрип. Гай. Он рядом, а значит, волки не подвели нас и действовали слаженно.

Мокрая одежда на промозглом ветру становилась все тверже, и остывающее тело непроизвольно вздрагивало. Именно это позволило прийти в себя быстрее. Встряхнувшись, как выбравшееся на речной берег животное, я осмотрелся.

Двор замка был заполнен воинами, которые обступив нас с Гаем, ждали возвращения человеческой сущности. Бледные, усталые и виноватые лица. Впереди всех стоял Локи. Белый как стена, осунувшиеся щеки, затуманенные дикой усталостью глаза.

— Грей! — начал было он.

— Лучше молчи, Локи, — зарычал я, борясь с желанием оторвать несколько бестолковых голов.

Зажмурившись и тяжело выдохнув, я отправился в замок.

— Ты уже знаешь… — донеслось мне в спину.

Люди и оборотни расступались, виновато склоняясь и боясь поднять на меня глаза. Один-единственный предатель и целый замок народа. Как же могло случиться так, что Ли Бею удалось тайком умыкнуть Ромашку? Она же ни монета, ни книга, ни сундук, в конце концов. Куда смотрели стражники?

Разочарование и обвинение расходилось от меня волнами, и каждый в замке видел и чувствовал это.

В коридоре я остановился у своей двери и замер, не имея сил зайти внутрь и не застать там Рому. Я точно знал, что ее там нет, но знать и видеть разные вещи. Как будто до последнего надеялся на то, что все это всего лишь сон. Кошмар, который развеется с рассветом.

Я стоял, глядя на дверь, но прекрасно чувствовал за своей спиной Гая и Локи.

— Как? Локи, скажи мне, как медлительный старик смог увести из замка женщину? — я почти орал, и вытянувшиеся клыки красноречиво говорили о степени моей злобы.

— У него были многие годы, чтобы подготовиться, — в голосе Локи не было оправдания, скорее безнадежная констатация факта. — Мы не сразу разобрались в том, кто увел Рому. Ни единого следа в замке. Лишь найдя место, где они прошли, можно было организовать преследование…

— До монастыря, — закончил я за него, уперевшись в дверь руками.

Локи промолчал.

— Я уже все знаю.

— Откуда? Мы далеко не первый час носом землю роем, но я так и не нашел способ…

— Смотреть надо выше, — вновь перебил я его.

— Что? — растерялся Локи.

— Почтовые голуби, — хрипло пояснил Гай.

Потрясенное молчание было мне ответом.

— Они следили за нами многие годы и ждали своего шанса. Они прощупывали и искали бреши в моей обороне… и нашли.

— Я полагаю, что Рома пошла сама, — тихо сказал Локи.

— Что? — резко развернувшись, я вцепился ему в грудки. — Что ты сказал?

— Она пошла сама, — удушливо повторил Локи. — И у нее была причина на это.

С трудом разжал пальцы и потер лицо.

— Рассказывай.

— В ту ночь убили пленника и мы, надеясь поймать предателя, по горячим следам бросились осматривать окрестности.

— А охрана замка?

— Оставалась на постах, а здесь я поставил отдельный караул для Ромашки и Богдана. Но закончить осмотр нам не дали, на главные ворота было совершено нападение извне довольно большим обученным отрядом.

— Потери?

— Двое стражников… в этом коридоре.

Я недоуменно нахмурился.

— Хочешь сказать, что старик справился с двумя оборотнями-воинами?

— Да, — поморщившись, ответил Локи. — Они не ожидали от него подвоха. Да и кто заподозрил бы опасность в лице старика лекаря. Мы нашли следы яда на их одежде и руках. Они даже не успели поднять тревогу, до того как умерли.

— Дальше.

— Я подозреваю, что его целью был Богдан. С ним легче уйти, да и торговаться за него ты будешь не меньше, чем за жену. Но, видимо, Рома оказалась не в том месте и не в то время.

— Или там, где и должна была, — пробормотал Гай.

— Мальчик был чем-то опоен и проспал много часов.

— Она обменяла его на себя, — понимающе закончил я за него.

— Да.

— Как ушли из замка?

— Через восточную стену.

Вот тут я насторожился.

— Там нет спуска.

— Нет, — глухо сказал Локи. — Им пришлось прыгать. Судя по следам, их ждали и страховали.

— Какая разница, как это было, — заворчал Гай. — Важнее, что делать дальше?

— Спускайся вниз и распорядись, чтобы приготовили письменные принадлежности, — обратился я к Гаю, затем перевел взгляд на Локи. — Приготовь гонцов, самых быстрых.

Не дожидаясь ответа, я все же толкнул дверь и вошел в комнату.

Здесь оказалось пусто. Невероятно пусто, до холодного озноба. Было ощущение, что вместе с Ромой это место покинул свет и воздух. Меня душили каменные стены, которые не отражали ее голос. Мне было холодно и темно без ее света. Мне было одиноко и плохо. Неужели когда-то, еще до появления Ромашки, я существовал в этой комнате и не замечал этого?

И лишь некоторые мелочи говорили о том, что мое счастье не было сном. Шпильки на столе, корзина для шитья, открытый сундук с платьями и легкий запах, присущий только Роме.

И только одна вещь мне была незнакома — меховой плащ, лежащий на кровати. Он так сильно пропах ее ароматом, что не было сомнений, чьи руки создали его. Я провел пальцами по ровному шву.

— Ромочка, потерпи, я скоро, — пообещал я бесшумно.

Из собственных переживаний меня вырвал громкий и жалобный детский плач. И сам не осознал, как оказался у комнаты Богдана. Резко открыв дверь, я ворвался внутрь. В комнате никого, кроме ребенка и его кормилицы не было. От резкого шума Руфь, прижимающая к себе ребенка, взвизгнула и отшатнулась.

— Милорд, — облегченно выдохнула она и украдкой попыталась вытереть слезу.

— Что с ним? — повысил я голос, чтобы она могла меня услышать за детским криком.

— Голодный, а покормить не удается. Он уже несколько дней еду только из рук Ромы берет, — всхлипнула она, безуспешно пытаясь сдержаться.

— Дай мне, — протянул я руки и принял ребенка.

— Парень, слушай меня внимательно, — заговорил я, приподняв его лицо к себе.

Ребенок затих, но продолжал всхлипывать.

— Я верну маму домой. Обязательно верну.

Мальчик захныкал, но на крик больше не переходил. Я осознаю, что он не понял ни слова, но уверенный тон сделал свое дело. Знакомый родной голос тоже возымел силу.

Я и раньше помогал Роме кормить мальчика, но впервые нам приходилось с ним справляться самим. Неуклюже, но настойчиво, я заставил Богдана принять пищу из моих рук. Не знаю, что сыграло свою роль? Возможно, запах родственной крови, а может он воспринимал меня как часть Ромы. Наевшись, мальчик устало уснул, а я все продолжал держать его на руках. Совсем еще малыш, а уже столько пережил и испытал. И я ни за что не позволю, чтобы в его жизни случились другие потери.

— Спи, малыш, — шепнул я, передавая мальчика Руфь. — Спи. А я пойду маму верну.

В главном зале меня уже ждали Гай и Локи. Не тратя время, я прошел к своему столу и принялся за письма.

— Послания должны быть доставлены немедленно, — распорядился я. — Гай, остаешься при Богдане и глаз с него не спустишь.

Седой кивнул, но я видел, как заиграли под кожей желваки на его лице. Он не желал оставаться в стороне, но спорить не посмел.

— Локи, собирайся в дорогу.

Чувство вины, съедающее его заживо, сочилось в воздухе запахом гниющих фруктов. И возможность хоть как-то исправить ситуацию заставила его поторопиться.

Спустя всего несколько минут гонцы были отправлены к адресатам. Оставалось только ждать. И эти несколько часов стали самыми длинными в моей жизни.