Малина для мага, или Сорванная любовь

Глава 12. Два берега

Возле реки было тихо. Не гудели жуки, не чирикали птицы. Ветер гнал по воде рябь и желтые листья, и здесь особенно остро ощущалась неправильность того, что происходило с некогда цветущим Сол-Гиратом.

Огромная башня высилась на другом берегу, растопырив голые ветки, точно гигант, воздевший руки в молитве к жестоким богам. Может, боги услышали — и поэтому я здесь, с брачным браслетом на запястье, а вовсе не потому, что Эйдан до сих пор меня любит… Он изменился, но и я стала другой. Он полюбил невинную доверчивую девчушку, но ее больше нет.

Я подошла к берегу, глянула в воду, пытаясь рассмотреть свое отражение. Ветер унялся, и поверхность разгладилась, точно по реке провели ладонью, а я, вскрикнув, отпрянула. Со дна выглянуло чудовище, порождение скверны, носатое, серокожее, страшное, с черными провалами глаз и лопухами ушей…

Эйдан оказался рядом в то же мгновение. Наклонился к воде и сказал:

— Это горгулья. Возможно, которая Филипп, покойный муж одной из бабулек. Той, что в желтом, со стельками.

— Ее зовут Лилиан, — сварливо напомнила я и, переведя дыхание, вновь сделала шаг к воде.

И точно, горгулья. Вернее, ее голова. Через толщу воды угадывались и обломки моста, и перила, и разбитый фонарь. Эйдан закатал рукава, пошевелил пальцами, будто перебирая невидимые струны мироздания.

— Погоди, — попросила я, накрыв его руку.

Как корневой маг сол Гир обладал огромной силой и мог бы выстроить и мост, и плотину. Но надо ли?

— Здесь плохое место, — сказала я, сформулировав свои ощущения.

— Оставим улицу без переправы? — уточнил Эйдан, погладив мои пальцы.

— Есть другой мост, пусть ездят по нему, — ответила я и не удержалась от шпильки: — Если ты и его не взорвешь, конечно.

Отсюда до дома Аделины сол Гир — рукой подать. А вот по старому мосту ей придется делать солидный крюк, чтобы добраться до башни. Но я не особо жажду звать свекровь в гости.

Зачем она приходила пять лет назад? Проверить, проснулась ли во мне магия? Или убедиться, что я не принесу ей внука в подоле?

Джиневра умерла, и Аделина вдруг вспомнила о бывшей служанке.

А если бы Эйдан не сделал ключ, обозначив перед домом свое желание выбрать меня хозяйкой, то кто бы занял место Джиневры?

Эйдан все не выпускал мою руку, а затем осторожно привлек к себе. Убрал другой рукой прядь, выбившуюся из прически.

— Как думаешь, вдруг это Аделина убила Джиневру? — задумчиво произнесла я, глянув на реку, поверхность которой вновь смялась от ветра.

— Ты бы как-то подвела к этой мысли, что ли, — возмутился Эйдан, отстранившись. — А то прямо в лоб. Мать убила бабулю? Серьезно?

— Джиневра мертва, в этом нет никаких сомнений, — кивнула я, размышляя. — Пусть ее тела никто не видел, но новая хозяйка башни появляется лишь после смерти старой. Если бы Джиневра была жива, то моего имени не было бы на стене. Я тут вдруг осознала, что когда работала в башне, не бывала в той круглой комнате.

— Потому что туда могут войти только хозяева. Как и в сокровищницу. Мать убила бабулю? — повторил Эйдан. — Да зачем? Они даже не ссорились!

Потому и не ссорились, что вращались на разных орбитах. Джиневра сол Гир вечно была занята: вставала едва ли не раньше слуг, объезжала фермы, затем ее ждали в городе — хозяйка Сол-Гирата почетный гость на любом приеме, а вечером в башню тянулись просители. Благословить, утешить, вылечить… Через хозяйку дом мог проявить свою силу.

Ко мне пока что не шел никто. Оно и понятно — кому надо благословение дерева, которое и само умирает?

Что до Аделины сол Гир, то она просыпалась ближе к обеду, а затем ехала на прогулку. Разумеется, она тоже считалась важной персоной в городе, но, допустим, на приеме у мэра ее не оказалось. Что странно — ведь прием был в честь ее сына. Впрочем, она сама могла проигнорировать приглашение.

— Мог бы дом сделать хозяйкой твою мать, если бы у него не осталось выбора? — спросила я.

Эйдан помолчал, неодобрительно поджав губы. Ему явно не нравилась моя версия.

— У Аделины есть ключ? — не отставала я. — Я никогда не видела, чтобы она его носила.

— Разумеется, есть, — бросил он. — Это традиция. Сперва хозяин дома должен выразить желание сделать хозяйкой свою женщину.

— Но окончательное решение за домом, — утвердительно произнесла я.

— Тут его принудить нельзя, — кивнул Эйдан. — Так что не думаю, что хозяйкой могла стать моя мать. Дом бы лучше стоял пустым.

— А почему? — настойчиво поинтересовалась я. — Почему дом ее так не любит? Это странно, что ей, жене и матери корневых магов, не досталось даже слабенького дара.

Эйдан пожал плечами.

— Да ей и так неплохо жилось, — пробормотал он.

Неплохо — это явно не то, чего хотелось бы Аделине.

— Ход твоих мыслей мне ясен, Малинка. Но есть одно «но», — добавил Эйдан, открывая передо мной дверь кареты. — Если бы мать хотела стать хозяйкой Сол-Гирата, она бы точно не пыталась ему навредить. Да и не смогла бы. Она ведь не маг. А с домом сделали что-то очень мощное и плохое. Сама посмотри.

Я послушно обернулась и посмотрела. Издали становилось еще очевиднее, что дом умирает. Прежде цветущее дерево превратилось в полумертвый остов.

— Давай сделаем твою попону, — предложила я, забравшись в карету. — Если в корнях завелась скверна, то это подходящий вариант ритуала. Только надо сначала подстроиться друг под друга.

— Конечно, — согласился Эйдан, сев рядом со мной. — Потренируемся.

***

Малин предложила поговорить.

Поначалу Эйдан даже не поверил — поговорить? И только? С помощью физического контакта настройка идет легче, с простых низких вибраций. И за руку ее взял, погладил тонкие прохладные пальцы, обхватил запястье. Ее пульс бился ровно и безмятежно.

— Я не хочу с низких, — заявила Малинка, отняв руку. — Эйдан, за что ты получил награды?

Вздохнув, он откинулся на спинку сиденья. За окном тянулась серая река и такое же серое небо, и воспоминания о службе тоже были сплошь сумрачными, с редкими всполохами веселья. Но они с Малин были как два берега, между которыми взорвали мост. Теперь у них появился шанс построить новый. По кирпичику, не спеша. И никаких горгулий.

— Первую медаль — за кайрога, — начал он. — Казалось, плевое дело. Один парень из моего набора ушел в самоволку.

— А так можно? — удивилась Малин.

— Нельзя, конечно, — ответил Эйдан. — За дезертирство — военный суд. Но если вернуть дозорного быстро, и никто не узнает… В общем, мы за ним побежали. Одаренный, вторая степень, в скверне его магия что сигнальные фонари. Поначалу он шел хорошо — ровненько ко второму кругу, но потом скверна его закружила, затянула еще глубже, в четвертый… И нам навстречу вышел кайрог. Здоровенный, перекошенный слегка, как все скверное, но даже по-своему красивый. Туман стекал по нему молочными каплями, рога серебрились как два месяца, и глаза…

Глаза были красными. Два ярких, пылающих огнем рубина. А значит, кайрог выпил кровь. Если судить по сиянию, с магией.

Парня, что сбежал в самоволку, они все же нашли. Принесли выпитое тело на пост. Записали разведчиком. Ему тоже дали награду, посмертно. Слабое утешение для родни. А Эйдану выписали медаль, кайрог — порождение четвертого круга, но никто из их отряда больше не погиб. А то болото они зачистили. Уничтожили целую кладку яиц, серо-зеленых, измятых, готовых выпустить скверну.

— Вот за него я и получил первую награду.

И шрам на ребрах. Кайрог чуть не натянул его на рога как на шампур.

— А ты, Малин, отчего стала травницей?

— Захотелось, — ответила она.

— Ну уж нет, — возмутился Эйдан. — Я требую развернутый ответ. Иначе никакая попона не сработает. Так что выбирай — или изливаешь мне душу, или…

Но вот странное дело — ему тоже не хотелось низких вибраций. Хотелось обнимать ее, целовать, вдыхать запах, и чтобы сладкое тягучее томление рождалось в сердце, а не ниже. С Малин все было иначе, не так, как с другими. И ему, двадцатилетнему болвану, хватило даже не мозгов, а чего-то глубинного, истинного, корневого, чтобы это понять.

Со стороны его влюбленность в служанку могла показаться забавой, попыткой урвать кусок счастья напоследок. Но сердце почуяло в ней не только любовницу, но и друга, соратника, вторую половину, хотя он, Эйдан сол Гир, самонадеянно считал, что не нуждается в дополнениях. Еще как нуждается! Она все равно что вода для его корней.

— Так почему травница? — повторил он, не дождавшись ответа.

Малин вздохнула, укоризненно посмотрела на него голубыми очами и сказала:

— Потому что мне не хотелось иметь дела с людьми, вот и все. Но в каком-то смысле нам повезло. Башне стало лучше после Кормилицы. Я могу повторять ее хоть каждый день…

При достаточной подпитке от корневого мага. Малин осеклась и не закончила фразу, а Эйдан потянулся к ней и коснулся нежных губ своими. Она не ответила, но и не отпрянула. Не оттолкнула его, а только взглянула внимательно, будто в самую душу.

А карета остановилась.

— Хочу узнать у матери, что за поклонник такой, строитель мостов, — пояснил Эйдан, открывая дверцу кареты. — А заодно, не приказывала ли она Лисане и капитану оговорить тебя.

— Еще и капитан? Это вообще кто? — нахмурила темные брови Малинка, опираясь на его руку и ступая на брусчатку.

— Вояка, что отвозил меня в дозор, — пояснил Эйдан. — Сказал, ты ему глазки строила. Вот знаешь, Малин, если бы ты не тянула до последнего, до того самого дня, когда меня забирали на службу, то мы бы вполне успели и поговорить, и все выяснить.

— А ты мог бы подарить мне ключик до того, как переспать, — фыркнула она. — Помнится, о любви ты говорил и раньше.

— Но после той ночи все стало очевидным. Я был на тебя обречен.

— А до этого нет?

— До этого тоже, но я не понимал всей глубины пропасти.

— Но говорил красиво.

Эйдан вздохнул, обхватил ее за плечи и развернул к себе.

— Давай остановимся на том, что мы оба были молоды и наделали ошибок, — предложил он. —Нас разлучили. Но мы снова вместе. И мы, Малин, до сих пор созданы друг для друга. Так считают боги. Сделай уже шаг навстречу.

— Я сделала сто шагов, — заявила она. — Я все еще здесь и пытаюсь спасти наш дом.

Эйдан мог бы еще много чего добавить, но отвернулся к двери, пряча улыбку.

Она сказала «наш дом», и на душе потеплело. Еще один весомый кирпичик в тот мост, что они строили навстречу друг другу.

Дверь открыла служанка и пролепетала:

— У госпожи сол Гир гости, я сообщу…

Оттеснив ее плечом, Эйдан направился прямиком в гостиную. От вспышки вчерашнего разрушительного гнева не осталось следа: стекла вставили, шторы вернули на карниз, разве что картина висела слегка кривовато. Он подошел к стене, поправил картину — неплохой пейзаж с Сол-Гиратом. А после повернулся к мужчине, который встал при его появлении и вытянулся в струнку, как новобранец перед генералом.

— Господин корневой маг, — он почтительно поклонился. — Как прекрасно, что я встретил вас. Мечтал о личном знакомстве. Рад, очень раз.

Мужчина обхватил руку Эйдана мягкими влажными ладошками, заглядывая ему в глаза.

— О, ваша восхитительная жена, хозяйка башни Сол-Гират! — он просиял и кинулся было к Малинке, но Эйдан загородил ему дорогу.

Не хотелось, чтобы этот мужик, с гладко выбритыми вислыми щечками и преданными собачьими глазами, лобызал руку Малин.

— Господин Лион Коркиш хотел бы уладить с тобой кое-какие формальности, — скучающим тоном сообщила мать, как будто вчерашней ссоры не было вовсе.

Она выглядела, как всегда, безупречно. Темные волосы лежали гладкой волной, платье оттенка пыльной розы было элегантным и строгим, но нежный цвет освежал лицо и смягчал лаконичность линий. Аделина сол Гир казалась главным украшением своей бежевой гостиной. Щекастый мужик смотрелся рядом с ней престарелым мопсом. Неужели это и есть ее кавалер? А формальности — это просьба благословить брак? Эйдану стало смешно и неловко. Вообще-то он не возражал против того, чтобы мать обрела свое счастье.

— Так вышло, что у госпожи сол Гир не было доступа в башню, — сказал господин Коркиш с виноватой улыбкой. — А расходы, наоборот, были. Ваша мать достойна всего самого лучшего.

— Значит, вам нужны деньги? — понял Эйдан.

— Ты мог бы и сам позаботиться о матери, — бросила Аделина с видом оскорбленной невинности. — Даже не подумал о том, на какие средства я должна жить.

Эйдан обвел взглядом гостиную: изящная мебель, роскошные шторы, картины и вазы с цветами. Впрочем, цветы искусственные, отсутствие жизни он отличил сходу.

— После смерти Джиневры я оказалась без средств, — продолжила мать и скорбно поджала губы.

— Но мы не могли оставить в трудной ситуации родительницу корневого мага, — успокоил ее Лион и фамильярно похлопал по ручке. — Теперь, когда ваш сын вернулся, вы можете не переживать о столь банальных для дамы вашего положения вещах. Я подготовил смету, — жестом фокусника он выудил откуда-то из пиджака внушительную стопку бумаг. — Вы можете ознакомиться на досуге. По каждому пункту готов дать исчерпывающий ответ. Плюс небольшой разумный процент за ссуду. Сами понимаете, правила банка.

И снова эта заискивающая улыбка.

Эйдан взял бумаги, заглянул на последнюю страницу, нашел итоговую цифру, и брови невольно поползли на лоб.

— Один вопрос, — сказал он. — Я что, оплачивал мост?

— Тот самый, что разрушился этой ночью? — уточнил Коркиш. — Так и есть, господин корневой маг. Как бы авансом. Увы, мост не был застрахован, да и, боюсь, обстоятельства его исчезновения не позволили бы возместить затраты…

— Прекрасно, — хмыкнул Эйдан. — Золотые слитки берете?

— Разумеется, — просиял Лион, оказавшийся вовсе не поклонником матери, а обычным дельцом. — Как вам будет угодно. Можем рассмотреть и драгоценности, и артефакты...

— Достаточно, — перебила его Аделина сол Гир. — Эти вопросы вы можете решить с моим сыном позже. Не стоит утомлять дам скучными материями. Малин, дорогая, чудно выглядите. Новое платье?

— Благодарю, — отозвалась Малинка. — Так и есть.

— Новый гардероб — лучшее средство и от хандры, и от прочих проблем.

Судя по записям, мать хандрила без передышки.

— Значит, мост — твоя идея? — уточнил Эйдан, когда господин Коркиш, кланяясь, удалился.

— Мне надоело делать крюк, — недовольным тоном сказала мать.

— А зачем вы ездили к башне? — спросила Малин. — Вы говорили, что в доме вам некомфортно.

— Я провела в нем полжизни, — процедила Аделина. — Мой муж покоится в его корнях. Мне правда нужно это объяснять? Послушайте, я чувствую, что у вас ко мне есть претензии, и хочу прояснить все до конца. Я и правда вручила тебе, Малин, стандартное письмо и плату. Я действительно думала, что у Эйдана все не всерьез. Я ошиблась, и я сожалею. Еще есть вопросы?

— Расскажи про смерть бабушки, — попросил Эйдан.

Аделина вздохнула, покачала головой.

— Все произошло слишком быстро и внезапно, — горько произнесла она. — После твоего отъезда я решила переменить гардероб.

— Чтобы избавиться от хандры, — вставила Малинка.

— А Джиневра занималась своими делами. Ездила по полям, да играла в карты с подругами. Мы почти не пересекались. А однажды я вернулась домой, а он вдруг пожелтел, весь и разом. Я забежала внутрь, но успела только увидеть, как ее тело тает под полом. Это было жутко. Дом словно жрал ее, поглощал. И эта рука, воздетая в умоляющем жесте... — Она спрятала лицо в ладонях и глухо добавила: — Мне было сложно даже находиться внутри. Я не могла отделаться от мысли, что стану следующей. И еще скрип дерева, словно скрежет зубов…

— Зачем вы приходили ко мне домой после смерти Джиневры? — спросила Малин.

— Убедиться, что все в порядке, — ответила Аделина, отняв руки от лица. — У необдуманных связей случаются нежелательные последствия.

Малин прикусила губы, и Эйдан, обняв ее, легонько поцеловал в висок.

— Я был бы рад, — сказал он.

— Если бы к умирающей башне прилагался еще и внебрачный ребенок? — уточнила Аделина.

— Какая разница, — пожал Эйдан плечами. — Он все равно был бы мой. Что ж, — взмахнул кипой бумаг, — мне надо кое-что оплатить. А в дальнейшем мы обсудим ежемесячную сумму.

— Собираешься ограничивать меня в расходах? — вспыхнула Аделина.

— Как минимум строительство мостов возьму под контроль, — заявил он.

— Сол-Гират остался без хозяйки, я пыталась заменять ее по мере сил…

Он встал, и Малин тоже поднялась.

— Теперь я хозяйка, — сказала она. — И возьму на себя это бремя.

Аделина сол Гир сузила янтарные глаза и промолчала.

Тягостная тишина так и висела в бежевой гостиной, пока Эйдан не отрезал ее, захлопнув за собой дверь.

— Знаешь, что я подумал? — сказал он, помогая Малин сесть в карету. — Все это может быть просто ради наживы. Сокровища корневой башни. Кто-нибудь мог занести скверну лишь для того, чтобы потом, после смерти дома, пробраться в его подвалы.

— Нет! — горячо воскликнула Малин. — Эйдан, это невозможно! Ты разве не понимаешь, как много башня значит для жителей Сол-Гирата? Это основа, это стержень, на котором держится вся наша жизнь. Дерево благословляет ребенка при рождении, в его тени произносятся брачные клятвы, все окна лечебниц по традиции обращены в сторону башни, потому что так страждущие выздоравливают быстрее или легче обретают покой. Я не верю, что у кого-то поднялась бы рука. Это как убить бога ради монетки!Эйдан был благодарен ей за этот порыв, но все же такой мотив казался самым правдоподобным. И преступником мог быть любой. Это куда проще, чем обвинять мать в убийстве бабули. Хотя картина ее смерти выглядела излишне драматичной и ровным счетом ничего не проясняла.

— Расскажи про свою учебу, — попросил Эйдан, решив сменить тему. — У тебя было много подруг?

— Нет, — сказала Малин. — Для одаренки я слишком сильная, для урожденной магички слишком бедная. Хотя пару подруг я завела. Они, наверное, недоумевают, почему я уехала, не попрощавшись. А у тебя, в дозоре, были друзья?

— Были, — ответил Эйдан. — И есть. Я даже думаю, не вызвать ли мне подмогу. Но здесь, в башне, не видя конкретной цели, они могут скорей навредить.

Карета повернула на старый мост, пересекла реку и покатила к башне. Сердце толкнулось в груди, и стало трудно дышать.

— Ты тоже это видишь? — прошептала Малинка.

— Да, — выдавил Эйдан. — Дому стало хуже.

Кора шелушилась на могучем стволе, словно струпья на теле больного. Казалось, Сол-Гират обрядился в лохмотья, которые рассыпались в труху, обнажая голое, беззащитное и израненное тело.

Малин всхлипнула, схватила его за руку, и Эйдан сжал тонкие пальцы. Что, скверна возьми, происходит?!

\\\

Классификация и отдельные виды сущностей скверны. Экзаменационный билет №7. Ответ Эйдана сол Гира, третий год обучения.

Кайрог — сущность четвертого круга скверны. Внешние признаки: два острых изогнутых рога, растрескавшаяся бледная кожа, через которую струится ядовитый туман. Длинные тонкие пальцы на верхних конечностях, раздвоенные копыта на нижних. Размером с быка. Питается более слабыми порождениями скверны, но особое лакомство для него — люди. Чем сильнее маг, тем его кровь слаще для кайрога. Да и для остальных тварей скверны тоже.

Рекомендации по взаимодействию: убить. А если маг слабее второй степени — бежать со всех ног.