Малина для мага, или Сорванная любовь

Глава 18. Ниточка

Оно уже здесь? Скверна пришла в мою башню?!

Эйдан открыл дверь перед подругами бабушки, а они принесли с собой зло?

Я хотела вскочить, но не смогла даже пошевелиться. Тонкие ветки оплели меня с головы до пят, удерживая на месте, а голоса все не умолкали. Духи башни выплескивали на меня все горести и печали, неисполненные желания, неутоленную месть.

— Хватит! — взмолилась я.

Голова гудела, словно растревоженное осиное гнездо. Ветки впивались в тело все сильнее. Я давно отпустила набалдашник магической трости, но все равно не могла отгородиться от звуков.

Хозяйка башни поможет. Хозяйка башни спасет. Корни гибнут. Гибнут-гибнут. Дом умирает… Скверна идет-идет-идет…

— Да отпустите меня наконец! — выкрикнула я.

Род исчезнет. Наследник один. Аделина нам не годится. Не годится. Мы так перед ней виноваты…

Я притихла, уловив имя матери Эйдана и сообразив, что, раз уж дом удерживает меня в плену, значит, пытается сказать что-то действительно важное.

— Как мне тебе помочь? — спросила я вслух, пытаясь игнорировать грохот, доносящийся сверху.

Скрипела мебель, что-то рухнуло с высоты, как будто Эйдан кинул в бабок диваном-залетайкой.

— Похорони меня как положено, — прозвучал голос Джиневры сол Гир, и я вдруг увидела ее лицо, появившееся в рисунке коры на стене. — Сорви ритуал.

По стене побежала рябь, и знакомое лицо бывшей хозяйки Сол-Гирата, выглянувшее откуда-то из глубины, почти исчезло. Похороны, обиды Аделины — все потом. Я торопливо спросила:

— Где проводят ритуал?

— Там, куда башня не может проникнуть, — прошептала она, и все стихло так резко, точно звуки отрезали острым ножом.

Ветки расплелись, отпуская меня, а сверху снова что-то рухнуло и разбилось. Вскочив, я взлетела по лестнице, не чуя под собой ног, и с изумлением увидела Хелию с Лилиан, двигающих мебель.

— Направо! — громко сказала Лилиан и добавила себе под нос: — Вот глухая тетеря… Право, я говорю! Туда!

Они вдвоем пихали к окну маленькую софу, а дверь уже была забаррикадирована нагромождением стульев, подушками и парочкой канделябров. Пол усеивали осколки ваз, дом возмущенно скрипел, но пока что терпел самоуправство.

Эйдана не было, и, метнувшись к окну, я увидела перед крыльцом его силуэт, искрящийся магией. Она закручивалась воронкой, перетекала по сильным рукам, развернутым ладонями к земле, и в них сплетались боевые посохи корневого мага. А вокруг была скверна: она протягивала щупальца гнили, текла прямо к дому, точно кто-то услужливо распахнул перед ней дверь.

— Присцилла! — оглянулась я. — Где она?

— Удрала, — вздохнула Хелия, забрав у меня трость, и устало уселась на софу.

— Трусиха, — насмешливо бросила Лилиан.

— Она всегда соображала получше, чем некоторые, — заметила Хелия.

— Сильно сомневаюсь, — протянула Лилиан, прилипнув к окну и едва не уткнувшись в него любопытным носом. — Если и есть безопасное место, то оно рядом с корневым магом. Ох, Эйдан сейчас так напоминает моего третьего мужа...

— Чем это? — ехидно поинтересовалась Хелия, обернувшись. — Облаком дыма, повисшим над головой? Побойся богов, Лилиан, твой Филипп и в лучшие годы не мог похвастаться такой статью.

— Про твоего Джорджа я вообще молчу, — фыркнула Лилиан и вопреки своим же словам принялась перечислять недостатки давно покойного мужа подруги, а я отодвинула первый стул, загораживающий дверь, стараясь не поворачиваться к бабулям спиной.

Я не знаю о них ничего, кроме того, что они сами мне рассказали.

Где-то есть таинственная картина — портал в скверну, а Хелия как раз любит рисовать, она обещала набросать новые эскизы моста. Одна из горгулий, взорванных Эйданом, напоминала покойного мужа Лилиан — вот так совпадение. Про поклонника Аделины сболтнула Присцилла, а сама теперь вовсе исчезла!

Но дом вырастил лужайку травы для лошадки, а сейчас вздыхает, скрипит, но не пытается выставить бабушек прочь.

Что-то показалось мне странным во время первого визита к Хелии: Лилиан говорила про больные пальцы Присциллы, но на них не было и следа артрита. Если бы она страдала болями, то смогла бы вязать без волшебного артефакта? А получается, спицы она носила с собой!

— Дамы! — позвала я, перебив их беседу, и старушки синхронно повернули ко мне седые головы. — Джиневра не создавала артефакты сама, ведь так?

— Дом помогал ей, — подтвердила Хелия. — Он наполнял силой уже имеющиеся предметы, как мы и говорили.

— Значит, трость была у вас еще до того, как дом превратил ее в артефакт? — уточнила я, убрав еще один стул, загораживающий дверь.

— Да, я купила ее по случаю, — призналась Хелия. — Не то, чтобы она была мне так необходима, но иногда женщине не помешает опора.

— Особенно после лишней рюмочки коньяка, — ехидно пробормотала Лилиан.

— Я прекрасно тебя слышу, дорогая, — напомнила Хелия. — И кто мне эту рюмочку подливает, скажи?

Они захихикали, как старые подруги, и стало понятно, что все их перепалки — разновидность душевной беседы, доставляющей удовольствие им обеим.

— И стельки, разумеется, тоже были при вас, — уточнила я, обратившись к Лилиан.

Лилиан присела на краешек софы и вытянула костлявые ноги в девчачьих розовых туфлях, украшенных бантиками.

— Туфли стираются и теряют вид, а стелькам сносу нет, — похвасталась она. — Но к чему ты клонишь, Малин?

— Но если у Присциллы были больные пальцы, то смогла бы она вязать? — спросила я.

Дамы ненадолго умолкли, раздумывая, а я тем временем убрала канделябры и подушки и сдвинула последний стул от двери.

— У нее болели суставы, — пробормотала Лилиан. — Она жаловалась…

— Точно болели? — спросила я.

Я помнила руки Присциллы с ровными сильными пальцами, на них не было ни следа артрита.

— Что-то такое было, — подтвердила Хелия. — Присцилла даже пропустила партию в вист.

— Вы видели ее больные руки собственными глазами? — не отставала я.

— Я не помню, — честно призналась Хелия. — Но Присцилла любила вязать и не бросала свое увлечение никогда. Ты считаешь, она соврала? Но зачем?

Затем, что это алиби. Дом ее любит, дом дал ей подарок. Если бы он одарил только двух подруг, а не трех, это выглядело бы подозрительным. Она придумала несуществующую болезнь, а после — несуществующее лекарство. Она соврала, что дом подарил ей артефакт, а на самом деле осталась без подарка. Потому что башне она по какой-то причине не нравилась. И сейчас, пока ее подруги строят в доме баррикады, а мой Эйдан готовится к битве, она просто сбежала!

— Думаешь, Присцилла как-то замешана? — поняла Хелия.

— Я думаю, что в своей сумке с вязанием она принесла что-то еще, — сказала я. — Что-то такое, что открыло путь скверне.

— А ведь она просила остановиться неподалеку от башни! — вспомнила Лилиан, вскочив с пуфика. — Сказала, что ее растрясло по дороге и захотела прогуляться пешком!

— А мы поехали в экипаже, — подтвердила Хелия. — Потому что ты боялась запылить новенькие туфли.

— Еще скажи, что я виновата, — надулась Лилиан.

— Нет, вы ни при чем, — успокоила я бабулек.

Но я наконец-то поймала кончик ниточки, который должен привести нас к разгадке.

Разобрав завал перед дверью, я вышла из дома, игнорируя возмущенные вопли пожилых дам. Сладковато-гнилостный запах обжег горло, и я невольно задержала дыхание, прикрыв лицо рукавом. Скверна шла на Сол-Гират густой смрадной волной, и казалось странным, что солнце еще не померкло от ужаса.

В свете ясного дня порождения скверны, приближающиеся к башне, выглядели еще уродливее. Я узнала угрюмцев, шептуний, а вот этот зеленый склизкий комок, что катится прямо к крыльцу, похож на чурепку. Ну, или какое-то из порождений скверны высморкалось…

— О, Лилиан, погляди, это не Филипп? — поразительно спокойным тоном спросила Хелия из-за моей спины.

— Ты не только глухая, но и слепая, — ворчливо ответила Лилиан. — Хотя вон тот, зелененький, и правда похож, те же ушки.

Угрюмцы шли прямо к башне, волоча костлявые ноги, протягивая руки с тонкими длинными пальцами, вечно голодные рты приоткрылись, издавая тонкий звенящий гул, как полчище комаров.

В ладонях Эйдана сплелись посохи, грозно засияв живой магией, и он повел ими сразу с двух рук, выжигая мерзость, прущую на Сол-Гират. Из тумана выросли черные щупальца, шустро поползли прямо к крыльцу. Я судорожно пыталась вспомнить хоть что-то из боевой магии, но дамы меня опередили: Хелия с неожиданной прытью соскочила со ступенек и придавила щупальце тростью, а Лилиан наступила на следующее каблуком.

— Это были новые туфли, — пожаловалась она, разглядывая серую гниль на розовом бантике.

— Марш в дом! — рявкнул сол Гир, обернувшись, и его глаза пылали холодной яростной зеленью.

Если бы я не любила его, то влюбилась бы прямо сейчас. И страх растаял, как не бывало. Разве может корневой маг проиграть, когда дело касается его дома. Разве Эйдан отступит, когда зло идет на его Сол-Гират? За его широкой спиной стоят поколения предков!

А еще жена и две бабки. Ведь дамы, переглянувшись, решили пропустить мимо ушей приказ корневого мага. Вдобавок диван-залетайка переступил порог, высоко поднимая ножки. Перепрыгнув через все ступеньки, он воинственно потоптался по мелкому гнусу и встал перед крыльцом, загородив вход спинкой в нежный цветочек.

Если уж даже ему не страшно…

Убрав руку от лица, я вдохнула воздух, пахнущий смертью, и спустилась к Эйдану.

— Малин, иди в дом, — попросил он, вновь направляя волну магии в скверну.

Багровая волна пробежала по верху тумана, взрывая его искрами и заставляя порождения скверны выгибаться от боли.

— Мне надо тебе рассказать, — торопливо начала я. — Джиневра говорила со мной. Она просила сорвать ритуал.

— Где? — коротко бросил Эйдан, рассекая какую-то мерзкую тварь, названия которой я даже не знала.

— Там, куда нет доступа башне. Я думаю, это в банке. Помнишь, ты сам говорил, что в банке не чувствуешь магию, словно тебе отрезали корни?

Он пожал плечами, разворачиваясь всем корпусом к новой волне скверны, которая надвигалась, клубясь и обрастая когтями и щупальцами.

— А еще она просила ее похоронить, — добавила я.

Вдруг Аделина и здесь наврала? Уж слишком ярко она живописала, как дом поглощал бренное тело Джиневры.

— Могло ли случиться так, что ее дух в башне, а тело покоится где-то еще? — спросила я.

— Могло, — буркнул Эйдан. — Некоторые мои предки сгинули в дозоре, но дух освободился и нашел дорогу домой. Что-то еще?

— Присцилла… подозрительная. Она могла принести артефакт портала с собой, — закончила я.

Эйдан перехватил оба посоха правой рукой, а левой привлек меня к себе, прижав спиной к груди.

— Давай попону, как мы уже делали, — сказал он. — Я боюсь жечь во всю дурь, чтобы не навредить башне. Укрой землю, Малинка. Защити. Сделай все, что сможешь.

Я выдохнула и прислонилась к крепкой груди сол Гира, чувствуя, как быстро бьется его сильное сердце. Расправила руки, прислушиваясь к дыханию земли и призывая силу нашего дома.

Я хозяйка башни. Я не звала сюда зло. Мой дом не падет от скверны, потому что в нем есть место только любви.

Двойная волна магии раскатилась от нас, как от эпицентра взрыва. Серый туман разметало в клочья, угрюмцы визжали и растекались слизью, а диван подскочил и потоптался по жирному щупальцу, срубленному ритуалом.

Бабульки, устав, присели на диван-залетайку, вполголоса обсуждая его обивку, а Эйдан развернул меня к себе и поцеловал, так жарко, что губы почти обожгло.

— А сейчас в дом, — приказал он, шлепнув меня по заду. — И чтоб ни шагу.

Я молча покачала головой, и сол Гир, ругнувшись, крепко взял меня за руку.

— Почему боги дали тебе браслет только на одну руку? — вопрошал он, рысцой побежав вперед. — Надо было на две, а между ними — цепочку. А мне ключ, чтобы можно было приковывать тебя куда-нибудь к чугунной ножке ванны. Малин, за что?

— За что тебе такое счастье? — уточнила я, стараясь беречь дыхание и держать темп, заданный Эйданом. — Почему мы не едем в карете?

— Потому что я разворотил дорогу магией, — ответил сол Гир.

— А куда мы так спешим?

— В банк, — сказал он. — Если твои догадки верны, то я взорву его как тот мост!

Позади цокал диванчик, и, мельком обернувшись, я увидела, что Хелия и Лилиан скачут на нем, вцепившись в цветочную спинку. А Эйдан покосился на меня и, усмехнувшись, добавил:

— А потом надо будет пополнить твой резерв снова. Опасные времена, Малинка. Мало ли…

К банку мы подъехали, усевшись все вчетвером на диван. Он чинно остановился у самых ступенек, встряхнул кисточками, но мне показалось, что проскрипел с облегчением, когда все слезли с его мягких подушек.

Город опустел и словно ослеп: закрылись ставни, заперлись двери. Где-то вдали отчаянно выли собаки, чуя беду, а нам навстречу бодро ковыляло порождение скверны — огромная голова, прорезанная клыкастой щелью рта от уха до уха, узкое тельце и шесть цепких конечностей.

Эйдан, взмахнув посохом, прицельно выстрелил сгустком магии по твари, и она, пискнув, опрокинулась на спину, покрытую панцирем, и медленно поджала все лапки.

— Мы лучше с вами пойдем, — пробормотала Хелия, опираясь на трость и торопливо поднимаясь по ступенькам в банк, а Лилиан с диваном поспешили за ней.

По пути в город я успела рассказать Эйдану версию о Присцилле, но, проговорив ее вслух, сама поняла — что-то не сходится. Допустим, Присцилла помогала банкиру и Аделине взамен на процент от подземных сокровищ. Стала бы она сама выдавать сообщников? А ведь это именно Присцилла намекнула про тайный роман Аделины сол Гир! И про мост, оплаченный ее поклонником, рассказала тоже. И если портал — картина, то уместилась бы она в сумку с вязаньем? Сплошные вопросы, но я не отступлю, пока не найду ответы. Где-то здесь, как сказал дух Джиневры, проводят таинственный ритуал, от которого гибнет башня. Мы должны помешать злодеям, кем бы они не были.

Банк был похож на неприступную крепость: ровные серые стены, узкие прорези окон. Массивная дверь не поддалась, и Эйдан занес посох для удара, но я придержала его руку.

— Подожди.

Не самый очевидный способ использовать мою магию травницы, но коммендант женского общежития вечно теряла ключи.

Упругий стебель проклюнулся под порогом, побежал по поверхности двери, цепляясь за нее усиками и выпуская тугие листочки. Юркнул в замочную скважину.

Эйдан вопросительно вскинул брови, Лилиан, покосившись на пустую улицу, нетерпеливо притоптывала ногой.

Замок щелкнул, и я потянула за дверную ручку.

— Дамы и диван вперед, — сказал Эйдан, заглянув внутрь.

Холл, прежде наполненный тихим гулом голосов и щелканьем счетов, встретил нас гробовым молчанием.Не было услужливой девушки за стойкой администратора, не сновали муравьями деловитые клерки.

Банкир наверняка придумал какую-нибудь важную причину, чтобы отправить всех по домам. Никому не нужны свидетели темного ритуала.

Мы, не сговариваясь, старались идти тихо, и даже диван крался бесшумно как кот. Но порыв ветра захлопнул за нами дверь, и грохот прокатился по всему зданию.

— Мы закрыты! — донеслось недовольное, и я узнала надменные интонации Аделины сол Гир.

— Ждите тут, — приказал Эйдан.

На этот раз дамы не стали спорить — уселись на диван, подхватив с низкого столика пару рекламных брошюр.

— Чудный диванчик, — вполголоса одобрила Лилиан. — И самоходный, и удобный, и цветочек розовый.

— К тому же он оказывает положительное воздействие на репродуктивную систему, — проявила осведомленность Хелия, листая брошюрку.

— Ну, это мне, допустим, без надобности, — хмыкнула Лилиан, но на всякий случай сдвинулась на самый краешек.

А я пошла за мужем, взяв его за руку. Пора положить конец всей этой лжи. И не факт, что Эйдану хватит духу допрашивать собственную мать, пусть даже приемную.

Мы тихо поднимались по лестнице, и впереди послышался звон, как будто кто-то пересыпал монеты. Что ж там за ритуал такой хитрый? Я мысленно пролистала справочник по ритуалистике, но не вспомнила ничего подходящего. Остановившись перед дверью в кабинет Коркиша, где он принимал нас в прошлый визит, Эйдан прислушался и резко распахнул дверь. И Аделина сол Гир подпрыгнула на месте, застигнутая врасплох.

Выпотрошенный чемодан, разложенные в стопки слитки золота, жестянка монет. Весы, на одной чаше которых лежит горстка жемчуга, а рядом аккуратно сложенные в коробку бусы. Драгоценные камни в рядок, серебряная шкатулка, брошка…

— Я вам все объясню, — торопливо пробормотал господин Коркиш, который сперва побледнел, а теперь медленно покрывался пунцовыми пятнами. — Это не то, что вы думаете.

— Вы проводите ритуал по призыву скверны и уничтожению башни? — строго спросил Эйдан.

Вытаращив глаза, Лион беззвучно открывал и закрывал рот, шлепая губами как рыба.

— Они воруют твои деньги, — вздохнула я.

В смете, что банкир предоставил Эйдану, чего только не было: и наряды, и организация светских приемов, и, разумеется, мост. За пять лет Аделина сол Гир промотала целое состояние. Но ведь она та еще скупердяйка! Заплатила мне за девственность всего две монеты, хотя по общему прейскуранту она стоит десять.

— Мы просто закрываем мой долг, — заявила Аделина, приосанившись. — Я хочу убедиться, что на мне не осталось никаких кредитов.

— Это, наверное, было так унизительно — просить деньги у Джиневры сол Гир, — вслух подумала я, и янтарные глаза Аделины вспыхнули гневом.

— Если вы снова пытаетесь намекнуть, что я убила собственную свекровь… — начала она, раздув тонкие ноздри.

— Вы соврали, — перебила я. — Джиневра погибла не в доме. Если не ради башни, то хотя бы ради того, кого вы зовете сыном, скажите наконец правду!

Аделина бросила испуганный взгляд на Эйдана, и тот тяжело оперся на посох.

— Ты действительно мне не мать? — спросил он, и госпожа сол Гир поджала губы.

Господин Коркиш попытался слиться со стенкой, такой же серой как его деловой костюм, и тишком прокрасться к двери, но Эйдан перегородил выход посохом. Магия пульсировала в его переплетениях, искрясь оттенками золота и багрянца, но постепенно гасла, отрезанная от корней. Скоро сплетенный посох превратится в обычную палку. Я и сама чувствовала себя в этом здании не в своей тарелке, хотя моя магия одаренки не так связана с башней.

— Я жду ответ, — напомнил Эйдан.

— Это оскорбительно! — выпалила Аделина. — Возмутительно! Как только у тебя язык повернулся…

Она разыгрывала из себя безвинно оскорбленную мать, но я на это не повелась.

— Можем проверить родство прямо здесь и сейчас, — предложила я. — Я проведу ритуал родной крови. Если вы правда мать Эйдана, то вам нечего бояться. Если же нет — тоже ничего страшного. Возможна сыпь, несварение, временная потеря координации…

Я блефовала. Такие ритуалы требуют тщательной подготовки, но вдруг Аделина не знает?

— А с какой стати я должна тебе что-то доказывать? — вспыхнула она, окинув меня уничижающим взглядом. — Сын, что ты молчишь? Твоя жена зовет меня лгуньей!

— Ты наврала про смерть бабушки, ты отправила меня в скверну, хотя легко могла выбить отсрочку, ты прямо сейчас пытаешься меня обокрасть, — ровно перечислил Эйдан. — Мама… Аделина… — его голос едва заметно дрогнул. — Просто скажи уже все как есть. Пожалуйста.

Я сомневалась, что просьбами он чего-то добьется, но госпожа сол Гир, словно сдувшись, бессильно опустилась на стул. Оперлась о стол локтями, обхватила ладонями голову и вскинула на меня усталый взгляд.

А я подвинула стул и села напротив. Незаметно нарисовала пальцем руну откровения под крышкой стола и, приложив ладонь, напитала магией. Девушки часто используют эту руну на первых свиданиях, чтобы сразу определить, что представляет из себя ее кавалер. Главное — действовать мягко.

— Что, одна из тех старых кляч проболталась? — глухо спросила Аделина.

— Неважно, — ответила я. — Вы ведь не виноваты, госпожа сол Гир. Так сложились обстоятельства. Вы были молоды, наивны…

Аделина выпрямилась, откинула темную прядь волос за плечо.

— Фактически я была тебе матерью, — произнесла она, повернувшись к Эйдану. — Я делала все, что должна.

Эйдан так и стоял в дверях, опираясь на посох, точно очень усталый путник, изможденный дорогой.

— Ты родился у одной из тех девок, что ездят в дозор, — пренебрежительно выплюнула Аделина. — Я не знаю ни ее имени, ни лица. Она привезла ребенка в башню, и та сразу тебя приняла. Первенец рода, здоровый мальчик. Корневая магия пылала в тебе с рождения. Твой отец хорошо за тебя заплатил, и больше твою мать никогда не видел.

Я молчала, боясь спугнуть приступ ее красноречия. Руна слабая, ее действие легко обойти. Банкир тоже затих, вжавшись в угол, как будто надеясь, что про него забудут.

— Мы были помолвлены, — грустно обронила Аделина. — После таких новостей я думала отменить свадьбу, но твой отец, Эйдан, уговорил меня согласиться. И он, и Джиневра буквально стояли на коленях, умоляя меня стать госпожой сол Гир.

На мой взгляд, тут Аделина слегка переигрывала. Она не была магичкой, не могла похвастаться богатым приданым. Обычная девушка из хорошей семьи. Думаю, ей предложили сделку, и она не захотела упустить шанс.

— После свадьбы мы поехали в путешествие. На другой конец света, где никто нас не знал. Горы, снег, вечно орущий младенец — та еще романтика. Но все постепенно уладилось. Через пару лет мы вернулись, представили тебя как законного сына, и жизнь пошла своим чередом. В чем моя вина, скажи?

— Лучше вы расскажите, в чем перед вами виноваты духи сол Гиров, — попросила я, вспомнив то, что услышала в круглой комнате.

Янтарные глаза Аделины вспыхнули ярко, как у сердитой кошки.

— Какой хороший вопрос, — усмехнулась она. — В чем они виноваты? Я отдала свою молодость, лучшие годы, а взамен? Ты, — она подалась вперед, и указующий перст едва не уткнулся мне в грудь, — переспала с Эйданом всего лишь раз и сразу получила магию. Я же годами делила постель с его отцом, была законной женой, терпела язвительную свекровь, и ничего! Ни-че-го-шеньки!

Она вскочила и прошлась туда-сюда по тесному кабинету, огибая башни из золотых слитков.

— Все знают добрую Джиневру, щедрую Джиневру, хозяйку башни Сол-Гират, — говорила Аделина. — А на самом деле она была злобной коварной тварью!

Ее совсем понесло, и дальше госпожа сол Гир перемежала рассказ ругательствами и проклятиями, но я уловила главное: Джиневра лишила ее возможности стать матерью. Поначалу Аделина думала, что просто не время. Потом заволновалась и пыталась лечиться. К ее услугам были лучшие доктора, но никто не нашел проблемы. Аделина даже заказала артефакт — диванчик с пошлой обивкой. Тут я слегка оскорбилась за полюбившийся мне диван. Но к тому времени отношения в семье совсем разладились. Сол Гира достали вечные упреки и недовольство жены, и диван так и остался невостребованным, поскольку отец Эйдана ушел в скверный дозор, где и погиб.

— Ни денег, ни магии, ни ребенка! — перечислила Аделина, и ее губы обиженно искривились. — Джиневра сама проболталась. Дескать, у тебя уже есть дитя, хватит. Если родишь своего, то этому вовсе не достанется материнской любви.

Она остановилась напротив банкира, который пытался спрятаться в уголке, и доверительно пояснила:

— Корневая магия сол Гира связана с домом. Если дом не хочет, то детей не будет — так это работает. А ведь я делала все, что могла! Настойки, припарки, притирки — тщетно. Думала завести любовника, но тогда дитя не получило бы магии — конфуз. Меня не любила хозяйка дома, и меня не любил дом. Однажды он уничтожил всю мою гардеробную! Думаешь, это случайность? — она рассмеялась и помахала пальцем. — О, нет… Это было после очередной ссоры с Джиневрой. Видите ли, я должна уделять больше внимания мальчику, и меньше ходить по балам…

Аделина остановилась перед Эйданом и вскинула голову, стараясь казаться выше.

— Да, я тебя обманула. Я тебе не мать, и я сама вписала в эту проклятую смету все, что могла. И что теперь? Казнишь меня? Убьешь? Посадишь в тюрьму?

— Нет, конечно, — вздохнул он. — Ты могла бы просто сказать. Я бы не стал жадничать.

— Я заметила, — едко произнесла Аделина. — Ты определил мне пособие на жизнь. Жалкую сумму, на которую я едва смогла бы позволить себе больше пяти слуг!

— Только чтобы как-то тебя образумить! А то бы настроила с десяток никому не нужных мостов!

— Постойте, — перебила я. — Но мост-то был. Кто же его построил?

Аделина отвела взгляд и пожала плечами. Вернулась за стол и принялась перекладывать бусы.

— Вы кого-то прикрываете, — поняла я. — И со смертью Джиневры, и с этим мостом…

— Знаешь, деточка, с меня довольно. Я ничего тебе не должна объяснять, — заявила Аделина, переходя в глухую защиту. Она выбрала нить жемчуга и застегнула себе на шее. — Ты и так получила куда больше, чем заслуживаешь.

Эйдан повернулся в сторону Лиона Коркиша. Прижал его мягкое брюшко посохом.

— Ты знаешь ответ, — сказал Эйдан.

— Это конфиденциальная информация, — пролепетал он.

— Ты пытался обокрасть корневого мага, обманул мое доверие…

— Я все расскажу, — поспешно заверил банкир.

На лицо Коркиша упала тень, и пухлые щечки словно обвисли, как у унылого пса. Аделина тем временем деловито перекладывала драгоценные камни в ридикюль, как будто ее это не касалось. Эйдан легонько надавил посохом, и банкир, осознав, что удрать не получится, пробормотал:

— Мост построили на средства от казны города.

В наступившей тишине громко звякнули монеты, перекочевавшие в сумочку Аделины. Итак, мэр. Или его дражайшая супруга?

— Да-да, — напевно произнесла госпожа сол Гир, поднеся рубин к кончику изящного носа и придирчиво рассматривая грани. Солнце спряталось, и драгоценные камни потускнели, превратившись в кучку стекляшек. — Фермеры умоляли сделать прямую дорогу.

Вот только вряд ли они просили ставить на мост накопители, которые высасывали из людей силы.

— А кто скупает дома за бесценок? — спросил Эйдан. — Сделки наверняка проводили в банке, ты должен знать.

Коркиш в ужасе облизнул пересохшие губы.

— Отвечай! — грозно сказал Эйдан, прижав его к стенке посохом, точно букашку булавкой.

— Мэр, — пролепетал он. — Да и я прикупил парочку. Дома теряют в цене, однако я искренне верю в то, что господин корневой маг вернет Сол-Гирату былую силу.

— Врешь, — бросила я и заслужила уважительный взгляд Аделины.

Но если в корыстный мотив свекрови я с легкостью верила, то семья мэра и так была очень богата. Их дом возвышается над городом почти как Сол-Гират.

— Значит вы, дорогая свекровь, — драгоценная, если вспомнить, во сколько она обошлась Эйдану, — прикрываете мэра или его супругу. Но вот странно — вы так дружны с ней, а потом вдруг не захотели почтить своим присутствием их прием в честь сына.

— Другие дела, — сухо ответила Аделина. — И раз мы все выяснили…

Она привстала, но посох Эйдана развернулся в ее сторону.

— Ты ведь не станешь бить собственную… — начала она, но осеклась на полуслове и опустилась на стул.

— Она вас заставила? — спросила я. — Но вы ведь были супругой корневого мага, матерью следующего хозяина башни…

Еще не договорив, я уже поняла. Помимо статуса, у Аделины была тайна, могущая все это отобрать.

— Синтия узнала наш маленький секрет, — процедила свекровь, подтвердив мои догадки.

— Она вас шантажировала?

— Если бы правда всплыла, то я бы превратилась в посмешище, — закончила Аделина, смахнув оставшиеся драгоценные камни в сумочку.

— Ты могла бы сказать отцу, — неуверенно предложил Эйдан.

— Ему не было дела до моих проблем. А потом он и вовсе умер, — произнесла она с застарелой обидой, как будто и это ее погибший муж сделал нарочно. — Я осталась совсем одна. Без защиты сол Гиров, без поддержки башни. Но поначалу все казалось таким невинным. Подумаешь, Синтия хочет, чтобы наши дети сдружились. Ее дочь была милой девочкой. Она и сейчас чудесно выглядит. Ты видел ее на балу?

— Возможно, — ответил Эйдан.

— Возможно, — усмехнулась Аделина. — В том и проблема — ты ее попросту не замечал. Дочь мэра — не подходящий вариант для интрижки, а большего тебе не было нужно.

Значит, Синтия пыталась выдать свою дочь замуж за корневого мага. Я не была знакома с этой девушкой, зная о ней лишь по слухам. Вроде, ее отправили учиться в какой-то пансион для благородных девиц.

В кабинете совсем потемнело, и я повернулась к узкому окну. Все серое, словно на город вдруг опустилась туча.

— Кто убил бабушку? — спросил Эйдан.

Аделина вздохнула, защелкнула сумочку.

— Я не знаю, что именно с ней случилось, — равнодушно сказала она. — Джиневра отправилась в город — и исчезла. А после дом вышвырнул меня вон, захлопнул все двери и не позволил даже забрать свои вещи. А ведь следующей хозяйкой Сол-Гирата должна была стать я!

Аделина пыталась выгородить себя, выставить невинной жертвой. Но ее последняя фраза выдала ее с головой: она преследовала свои цели.

— Но ты сказала, что бабушка умерла, в доме, — напомнил Эйдан. — Ты действовала заодно с убийцей!

— Мои руки чисты, — сказала Аделина, и ее янтарные глаза были холодны, как золотые монеты. — Я ее не убивала. Я не сделала ничего. Ровно как и она. Джиневра не сделала ничего, чтобы дом меня принял. Она видела во мне соперницу и не захотела помочь, когда я отчаянно в том нуждалась. Я отплатила ей тем же.

Эйдан молчал, не зная, что и сказать, а банкир шагнул к окну и, выглянув наружу, в испуге повернулся к нам.

— Там… Там… Там… — заикаясь пролепетал он, словно напевая детскую песенку.

— Еще один вопрос, — начала я.

— Хватит вопросов, — отрезала Аделина. — Тебя вообще не должно было быть. Если бы не ты, то как знать, может, башня все же выбрала бы меня. Твой отец, — кивок в сторону Эйдана, — тоже подарил мне ключ. Но тот так и остался бесполезным украшением.

— За кого выходит замуж дочка мэра? — все же спросила я.

— Уже вышла, — с готовностью ответил банкир. — Какой-то черенковый маг.

Туман заполз в щели оконной рамы, заструился над полом, и Аделина, расширив глаза, поджала ноги в изящных туфельках, а банкир с неожиданной ловкостью забрался на башенки из золотых слитков, балансируя как гимнаст.

— Скверно, — оценил ситуацию Эйдан. — Малинка, уходим. Здесь мы словно в ловушке.

***

Птички в клетке. Девчонка выпустила ее канареек, а теперь сама превратилась в пленницу.

Синтия хихикнула, наблюдая за тем, как к банку стекается скверна.

Мальчишке удалось выжить в дозоре, но теперь скверна пришла за ним сюда, в Сол-Гират. Сейчас он один, без отряда. И вряд ли готов к тому, что обрушится на него посреди города в мирный солнечный день.

— Прощай, Эйдан, — пробормотала она, подняв руку и пошевелив пальцами, перепачканными краской. — Передавай привет бабушке.