Малина для мага, или Сорванная любовь

Глава 16. Семейные тайны

Хелия словно ждала меня: стол на уютной террасе был накрыт на двоих. Тонкий фарфор с голубым рисунком, белая скатерть, вышитая голубыми узорами, чай — выше всяких похвал, а к нему хрустящий теплый хлеб, творог, золотистый мед и прозрачные сладкие груши. Эйдан на завтрак будет довольствоваться дарами селян. Тыквой, к примеру. Или сделает как обычно яичницу, благо яиц нам с лихвой надарили.

Я глянула в сторону башни, что высилась на другом берегу. Эйдан, конечно, уже заметил мое отсутствие. Но пока он сюда доберется… Впрочем, нельзя терять ни минуты. Мало ли на что он способен.

— Мне снилась Джиневра, — сказала я, не став дожидаться удобного момента и проигнорировав темы о погоде, с которых бы следовало начать светский разговор.

Хотя утро выдалось прекрасным: легкие облачка усыпали хлопьями небо, пташки радостно чирикали, а вот Хелия выглядела уставшей, словно всю ночь не спала. И если так, то мне очень хотелось узнать, над чем она размышляла.

— Она пыталась сказать что-то, но я не слышала. И тогда госпожа сол Гир показала мне вашу сову, снова, — продолжила я.

Трость стояла тут же, и Хелия рассеянно поглаживала серебряную птицу, нахохлившуюся под ее ладонью.

— Вы что-то знаете, Хелия.

Она тяжко вздохнула.

— Вы что-то слышали.

Хелия поджала губы и посмотрела на меня ясным взглядом.

— Я много чего слышала, — сказала она. — И слышу сейчас. Как ругаются соседи в том доме, как любят друг друга вон там, на втором этаже. Как бьется ваше сердце, Малин. Наверное, Джини переборщила с силой. А может, не могла ее регулировать. Это все башня. Ей приказали — артефакт для хорошего слуха, вот она и подарила… сову. Честно говоря, я чувствую облегчение, когда весь этот шум умолкает. Многие знания — многие печали.

— И что же печалит вас больше всего? — не отставала я. — Расскажите мне, Хелия. Дом умирает. Мы с Эйданом делаем все, что в наших силах…

Даже ребенка. Если Эйдан продолжит с тем же пылом, то я забеременею без всяких диванов-залетаек.

— …но мне нужна ваша помощь. И Джиневре тоже. Она раз за разом отправляет меня к вам, а вы молчите!

Не стыдно? Я не произнесла этого вслух, но понадеялась, что мои интонации достаточно красноречивы.

— Я не уверена, что это важно, — Хелия отвела глаза. — Вернее, это важно и очень, но я не думаю, что это может помочь. Это семейная тайна.

— Тайна сол Гиров? — уточнила я, и дама кивнула. — Тогда вы обязаны мне рассказать. Я — хозяйка дома. Я должна знать.

Потянув за цепочку, вынула ключ из выреза платья. Сегодня я надела первое попавшееся, и оно тоже было голубым — любимый цвет Хелии, насколько можно судить по ее дому.

Ее взгляд надолго задержался на маленьком ключике, подаренном мне Эйданом. Затем последовал еще один вздох.

— Я случайно подслушала ссору, — решилась Хелия наконец. — Между Джиневрой и Аделиной. Это было незадолго до отправки Эйдана в скверный дозор. Я пришла в гости, поднялась ко входу. Ступеньки довольно крутые, я опиралась на трость.

Мне ли не знать, какие у башни ступени. Бедный диванчик едва преодолел их этой ночью.

— Они спорили где-то на верхних этажах, — продолжала Хелия, — шепотом, и если бы не мой артефакт, то вряд ли разобрала бы хоть слово. Я должна была отставить трость. Некрасиво подслушивать то, что не предназначено для моих ушей.

— Вы только что рассказали, что слышите, как соседи занимаются любовью, — напомнила я. — Теперь вас не мучает этот этический вопрос?

— Теперь нет, — улыбнулась Хелия. — Я смирилась. А тогда терзалась сомнениями и виной. Они говорили об Эйдане. Он уходил в дозор. Совсем молодой! Последний мужчина рода. Без наследников. Он имел право на отсрочку.

Я невольно ахнула — это бы изменило все! Мы бы успели выяснить отношения, а потом я бы ездила к нему на правах невесты, а может даже жены…

— Если бы Аделина написала заявку, если бы она пошевелила хоть пальцем… Это надо было делать заранее, но она не озаботилась прошением.

— Эйдан мог это сделать сам?

Хелия покачала головой.

— Это должен был сделать его законный представитель — мать, еще при поступлении в академию.

— Он выжил, — тихо сказала я. — Он вернулся из скверны.

— Да, но это не все, — согласилась Хелия. — Джиневра сказала… Она сказала… — потерла ладонями щеки, покусала губы и выпалила: — Если бы ты была его матерью, ты бы не допустила этого никогда.

Выдохнув эту фразу, она прижала руки к груди и с облегчением улыбнулась.

— Словно камень с души…

Я же хмурилась, пытаясь уложить ее слова в голове.

— Наверное, она имела в виду — хорошей матерью, — предположила я.

— Сразу после свадьбы сол Гиры отправились путешествовать, — Хелия помешала ложечкой чай, вспоминая. — Какие-то дела на севере, потом на юге… Их не было несколько лет. А вернулись уже с ребенком. Славный мальчик, крупный и удивительно развитый — это все отмечали. Похож на отца. Аделина нисколько не изменилась после беременности и совершенно не тянулась к сыну.

— Это всего лишь сплетни, — пробормотала я. — У некоторых женщин слабо развит материнский инстинкт. Она была ему матерью…

— Разумеется, Аделина нанимала Эйдану учителей, гувернеров, тренера по верховой езде, фехтованию, плаванью и гребле. Иногда мне казалось, она делала все возможное, чтобы мальчик пореже бывал дома.

Я лихорадочно думала. Такое случается. У корневого мага рождается ребенок вне брака, от женщины, на которой по каким-то причинам нельзя жениться. Допустим, она из тех жриц любви, что не гнушаются приехать к дозорным аж в скверну, или уже замужем. Но вот появляется первенец рода, отмеченный корневой магией. Наследник. Дом признал его своим. Чтобы замять скандал, хозяин башни выбрал правильную невесту и женился на ней с условием, что она примет ребенка как своего.

А ее дом не принял: не дал ни магии, ни собственного дитя, да и старший сол Гир бывал дома наездами, куда больше времени проводя в дозоре.

— Вы говорили, у Аделины есть поклонник, — вспомнила я.

— Это говорила Присцилла, — исправила Хелия. — Она видела их вдвоем и отчего-то решила, что между ними роман. Ну, знаете, взгляды, прикосновения. Такие, будто он имеет на это право. Будто у них на двоих тайна. Я лично не осуждаю Аделину. Конечно, мужчина — не ровня сол Гиру, но попробуй ровню найди! После корневого-то мага… Банкир, — сказала Хелия. — Такой щекастый добряк. Подлить вам чаю, Малин?

Я сделала глоток, не чувствуя вкуса. Остался последний вопрос.

— У Джиневры был артефакт? — спросила я.

— Она открыла эту способность незадолго до смерти… — степенно начала Хелия.

— Джиневра сол Гир сделала что-нибудь для себя? — поторопила я ее.

— Собиралась, — задумалась дама. — Она хотела сделать что-то такое, чтобы Эйдан мог легко возвращаться домой. Вроде как заскочить поужинать к бабушке, а потом обратно на службу. А по поводу вашей недавней просьбы, о списке людей, которые получили травму в то же время, что умерла Джини… Уже есть несколько имен! Господина Гуркаса лягнула лошадь, а старуха Ванко сломала ногу. Но она уже умерла. Хорошая была женщина, хоть и плевалась при разговоре.

Выходит, Джиневра сол Гир мечтала о портале в скверну, а Аделина сол Гир — не родная мать Эйдана. Все, что у меня есть — это слухи и сплетни, и случайно подслушанный обрывок разговора. Но вдруг?

— Послушайте, Малин, — Хелия сжала сову, как будто это придавало ей сил. — Даже если Аделина — не мать Эйдана, то что это меняет?

Я не знала. Но мне казалось, что это меняет все.

Эйдан явился минутой позже, взъерошенный, мокрый и злой.

— Хотите чаю? — невозмутимо предложила Хелия, когда он остановился у входа на террасу и вперился в меня обвиняющим взглядом.

Сол Гир взял из гостиной стул, придвинул его к круглому столику, который мигом стал тесным, взял чайник и взахлеб выпил его прямо из носика.

Мы с Хелией молча наблюдали за тем, как дергается кадык на его шее, отмеряя глотки. Чайничек со стуком вернулся на стол.

— Груши очень сладкие, — посоветовала я, подвинув тарелочку.

Эйдан повернулся и уставился на меня немигающим взглядом. Я взяла ломтик груши и быстро засунула себе в рот.

— Малинка, — выдохнул Эйдан. — Это как понимать? Я тебе ясно сказал — ни шагу!

Хелия поцокала языком, и сол Гир пристально посмотрел на нее.

— Вы что-то хотите сказать?

Возможно, таким тоном он командовал целым отрядом дозора, но пожилая дама нисколько не стушевалась.

— Нет-нет, мы уже чудно побеседовали с Малин, — заверила Хелия. — Хотя, если вам интересно мое мнение, то не стоит загонять женщину в столь узкие рамки. Это неизбежно вызовет бунт. Уже вызвало, как я понимаю.

— Да-да, — пробормотала я.

— К тому же я не могла не заметить, что сегодня вы выглядите несколько влажным, — продолжила она. — Внешний вид супруга очень важен. На небе ни тучки, а вас словно из фонтана достали.

— Я плыл через реку! — рявкнул Эйдан. — Сокращал путь!

— А все почему? Потому что нет моста, — невинно напомнила Хелия.

— Ты выяснила, что хотела? — поинтересовался Эйдан, проигнорировав шпильку.

— Пожалуй.

Я провела ладонями по его плечу, посылая легкий импульс магии и закручивая его в простейшее бытовое заклинание. Рубашка тут же подсохла и разгладилась, а на брюках пролегли тонкие стрелки. Теперь о том, что Эйдан купался в реке, напоминала разве что лужица под его стулом.

— И что же это за бесценная информация, ради которой ты удрала от собственного супруга? — спросил он.

Я вздохнула, промокнула губы салфеткой, аккуратно сложила ее, чтобы потянуть время, и положила на стол.

— Сначала мне надо убедиться в достоверности информации, — пробормотала я. — Это скорее предположение…

— Так поделись им со мной, — нетерпеливо потребовал Эйдан.

— Джиневра сол Гир собиралась сделать портал в скверну, — я решила сообщить только часть новостей. Все же сложно заявлять вот так в лоб — твоя мать тебе вовсе не мать — не имея никаких тому подтверждений, кроме подслушанного сто лет назад разговора.

— Бабушка не портальщица, — возразил Эйдан. — Она даже не училась в академии.

— Зато она научилась создавать артефакты с помощью башни. Дом наполнял волшебством вещи для нее и ее подруг, улавливая желания хозяйки, — рассуждала я. — Портал — тот же артефакт. И мне кажется, Джиневре удалось.

Эйдан нахмурил брови и нервно побарабанил пальцами по столу.

— Бабушка сделала портал в скверну? Зачем бы ей это?

— Ох, разумеется для того, чтобы навещать любимого внука, — подала голос Хелия.

— А потом кто-то его отобрал…

— Именно так. — покивала я.

Эйдан взял ломтик груши, проглотил, а затем недовольно покрутил в руке опустевший чайничек. Забрав чайник, Хелия передала его служанке. А Эйдан завладел хлебной корзинкой и творогом. Похоже, позавтракать сол Гир не успел.

— И кто же это? — спросил он.

На языке крутилось имя Аделины сол Гир, но я назвала еще одного подозреваемого:

— Я не уверена. Но как вариант — банкир. Господин Лион Коркиш. И мотив есть — сокровища Сол-Гирата.

— Малинка, а ты вообще видела порталы? — поинтересовался Эйдан. — Как правило, это здоровенная каменная арка, требующая регулярной подпитки. При перемещении объектов происходит слишком большой выброс энергии.

— Я бы решила, что порталом был мост, — задумалась я. — Недаром его так не любили. Люди инстинктивно чувствуют искажение энергетического поля. Но мост был построен позже.

— И его уже нет, — тихо добавила Хелия.

— Я построю новый, — раздраженно пообещал Эйдан. — Когда решим более важные проблемы.

— А можно мы с подругами представим эскизы горгулий? — оживилась дама. — Я отлично рисую.

— Ты сказал — как правило, арка, — задумалась я. — Но чисто теоретически это может быть что-то поменьше.

— Если бы был портал в Сол-Гират, я бы пролез и в картину, и в вазу, и в чайное блюдце, — заверил Эйдан. — Кстати, где чай?

Служанка вернулась из кухни с подносом, уставленным тарелками: ветчина, сыр, чай, пышный омлет…

— Благодарю, — пробормотал он, вмиг подобрев.

Если портал в скверну существует, то он наверняка больше блюдца. Что бы там ни говорил сол Гир, а с такими плечами в вазу не влезешь. Это что-то довольно большое. Шкаф, зеркало или… картина. С башней и изгибом реки.

— Давай сходим к твоей маме, — предложила я. — Посмотрим на тот самый пейзаж.

***

Энтони Перкис, работающий в доме Аделины сол Гир уже пять лет, был в панике, но умело скрывал свои чувства. Благожелательная и слегка заискивающая улыбка накрепко приклеилась к лицу, которым он по праву гордился: никаких прыщей, нос скромный, лишней растительности нет, а та, что есть, уложена на ровный пробор. Внешность идеального слуги дополнялась внутренними правилами, которым он неукоснительно следовал: выполнять приказы, сохранять невозмутимость, блюсти свою выгоду. И вот теперь перед ним возвышался шанс всей его жизни — корневой маг собственной пугающе властной персоной. И он… был недоволен!

А ведь Тони всю жизнь мечтал устроиться в корневую башню. Он и к Аделине подался в надежде приглянуться ее сыну. Мелкие поручения, записки от матери к сыну, а потом тот конечно же разглядит расторопного и сообразительного слугу и переманит его к себе, соблазнив вдвое большим жалованием. Вершина карьеры!

— Госпожи нет дома, — пролепетал Тони. — Она вышла прогуляться. Если желаете обождать, я прикажу подать чаю.

Господин корневой маг успел побриться, а вот прической не озаботился: черные волосы свободно рассыпались по плечам и по рубашке расплывались мокрые пятна. Вздумай Тони явиться на работу с мокрой головой, ему бы устроили настоящую головомойку.

Сол Гир тем временем по-хозяйски прошел в бежевую гостиную и с недоумением уставился перед собой, как будто его мать, Аделина сол Гир, спряталась за стеной.

— Где? — требовательно спросил он, потрогав крохотный гвоздик и повернувшись к Тони.

— Госпожа сол Гир пошла навестить подругу, — повторил тот, вытягиваясь в струнку.

Следом за мужем в гостиную вошла и его прелестная молодая жена — хозяйка башни.

Говорили, она из местных. Вот кто ухватил удачу за хвост. Охмурила мага, получила дар, а потом и ключик на нежную шейку. Тони подавил вспыхнувшую было зависть. Увы, этот путь для него был закрыт с самого рождения мальчиком.

— Здесь висела картина, — пояснила женщина.

— Пейзаж, — подтвердил он. — Действительно. Сию минуту.

Тони исчез и, скрывшись за дверью гостиной, опрометью бросился в чулан. Оттолкнул сунувшуюся под руку служанку, нашел картину, которую успели завалить всяким хламом, и ринулся назад. Перед дверью остановился, выдохнул, бросил взгляд в зеркало и остался доволен увиденным. А затем вошел в комнату, бережно держа на вытянутых руках пейзаж. Повесив его на стену, отошел назад. Глубокомысленно склонил голову на бок, любуясь произведением искусства — пусть видят, что и ему не чуждо прекрасное.

Хотя на его взгляд, в картине не было ничего особенного: излучина реки, трава, выгоревшая под солнцем, и башня. Вон за окном она виднеется, вживую красивее. А господин корневой маг картину чуть не обнюхал, еще и рамку пощупал и простучал. Вот рама, надо признать, шикарная — золотая вся и с резьбой. На взгляд Тони, куда роскошней скромного пейзажа, который в ней даже терялся.

Магичка подошла ближе, положила ладонь на позолоченное дерево и прикрыла глаза, то ли от восхищения, то ли прислушиваясь к чему-то.

— Рамку сделали на заказ, — с готовностью доложил Тони. — Госпожа велела подобрать узор, подходящий к новым шторам.

Тяжелые гардины ниспадали ровными шоколадными складками, по которым струился изящный золотистый орнамент. А у Тони до сих пор шею сводило, стоило вспомнить, каких тяжело было их повесить.

— Мать поменяла шторы, — понял господин сол Гир, обернувшись.

Еще бы ему не понять. Это ведь он тогда и шторы сорвал, приведя их в полную негодность, и окна разбил. А кто потом носился и искал стекольщика среди ночи, кто вешал тяжеленные гардины? Кто теперь делает крюк в два часа, чтобы попасть к возлюбленной Мариэтте, селяночке по ту сторону реки? Он, Энтони Перкис. А все из-за господина мага, которому мост отчего-то не пришелся по вкусу. Да какая разница, какой он, тот мост, если соединял любящие сердца и давал два часа времени!

— В новых шторах возникла необходимость после вашего прошлого визита, — нашелся Тони.

— Значит, и рамка новая, раз узор на ней подбирали к гардинам? — догадалась магичка.

— Совершенно верно, — подтвердил Тони.

Странные они, конечно. Явились с утра, пялятся на пейзаж. Как будто им тут картинная галерея. А под господином магом еще и лужа собралась, словно он в этих ботинках брод перешел. Причуды господ…

— А ведь она довольно большая, — задумалась магичка. — Эйдан, ты бы в нее, пожалуй, пролез.

Тони незаметно достал из кармашка платочек и промокнул взопревший от волнения лоб.

Лезть в картину? Он совершенно перестал что-либо понимать.

— А старая где? — спросил маг, сердито на него глянув.

— Старая госпожа? — проблеял Тони, от души надеясь, что Аделина сол Гир никогда не узнает, как ее называют.

На лице мага промелькнула улыбка.

— Я про рамку, — пояснил он спокойнее. — Где старая рамка?

— Я… не знаю, — выдохнул Тони. — Прошу прощения. Госпожа сол Гир отдала мне картину уже без рамы. Возможно, та тоже, как и шторы, пострадала после вашего прошлого визита.

— А к какой подруге отправилась Аделина сол Гир? — спросила хозяйка башни.

Тони выдохнул от облегчения — вот нормальный вопрос.

— Я вызывал экипаж и совершенно уверен, что Аделина сол Гир отправилась к Синтии Гросс, супруге нашего дражайшего мэра, — ответил он.

Сол Гиры отправились к выходу, и Тони решился:

— Если позволите, господин корневой маг, если вы будете подыскивать слуг, если вам понадобится сообразительный и расторопный парень…

— Приходи позже, — ответил сол Гир.

— Когда? — встрепенулся Тони.

— Когда башня зацветет, — ответила вместо него хозяйка.

Они спустились по ступенькам дома рука об руку, маг галантно помог супруге сесть в самоходную карету, а Тони с тоской посмотрел на исполинское дерево на том берегу реки. На нем даже листьев почти не осталось. Значит ли это, что хозяйка башни таким образом деликатно ему отказала?

Может, Аделина сол Гир не так уж плоха? Да, скупая и смотрит на него как на пустое место. Зато не оставляет за собой луж…

Тони вернулся в дом и строго прикрикнул на служанку:

— Возьми тряпку и хорошенько вытри пол в гостиной. Давай-давай, поспеши! Ты же не хочешь, чтобы пришлось менять еще и паркет?!

Он вернулся в гостиную и посмотрел на картину. Нет, ничего особенного. А вот рама хороша.

***

— Ради этого ты сбежала? — спросил Эйдан, склонившись ко мне. — Чтобы узнать про портал?

К привычному аромату дуба, теплому и смолистому, добавился запах тины. Как будто в моей личной дубраве появилось болото. Невольно подумалось — как там квакает Лиска?

— Разве этого недостаточно? — уточнила я. — Теперь мы знаем, откуда лезет скверна. Надо найти артефакт — и уничтожить!

— Это всего лишь предположение. Что до картины… Стала бы мать вешать портал, из которого лезет скверна, на стенку в гостиной? — с сомнением произнес Эйдан. — Не думаю!

— Ты ведь сам говорил, что портал требует магической подпитки, — напомнила я. — Разряженный он не опасен.

И в каком-то смысле это даже хитро — спрятать нечто важное под самым носом. Я лично даже не обратила внимания на картину — висит себе и висит.

— Малин, — Эйдан вздохнул. — Зачем матери губить Сол-Гират? Зачем рубить дерево, на котором держится весь наш род?

Я не знала, как сказать ему о том, что Аделина, возможно, не его мать. Сомневалась — стоит ли.

Но я так запуталась! Я словно с размаху вляпалась в липкую паутину и чем больше пыталась выбраться, тем запутывалась сильнее. А жирный паук наблюдал за мной, оставаясь невидимым, и по спине бежал холодок от предчувствия близкой опасности.

Кто-то копал под Сол-Гират очень давно. Еще с тех пор, как Эйдана, последнего мужчину из рода, отправили в скверный дозор. А может, и раньше, когда его отца вновь призвали на службу, откуда он уже не вернулся. Такая же судьба должна была ждать и Эйдана, но вот он здесь. А с ним — я, новая хозяйка башни. Отчетливое понимание было ярким, как вспышка — нас попытаются убить. Совсем скоро.

— Может, Аделина действовала не сама, — предположила я. — Банкир тоже подозрительный. А что до мотива — деньги.

Эйдан лишь пренебрежительно фыркнул. Но он, урожденный корневой маг, просто не понимал — как это, нуждаться в деньгах. Надо еще — спустись в подвал да возьми пару пригоршней золота. Он не пек булки, не мыл полы, не вел бухгалтерию. Даже отчеты, переданные ему банкиром, так и валялись на сиденье кареты. А вот госпожа сол Гир относилась к деньгам по-иному — это я помнила еще с прежних времен. Ни одна монетка не выпадала из ее цепких пальцев! Бьюсь об заклад, она с радостью подобрала те два золотых, что я швырнула на пол.

— Аделина сол Гир находилась на твоем обеспечении? — спросила я.

— Ну, да, после смерти отца, — подтвердил Эйдан. — Хотя такими вопросами больше занималась бабуля, недаром она была хозяйкой башни. Если ты возьмешь на себя бухгалтерию, я буду только рад.

— Значит, Аделина сол Гир полностью зависела от щедрости свекрови? — уточнила я.

Эйдан раздраженно закатил глаза.

— Малин, у нас нет недостатка в средствах. Я уверен, если бы матери что-то понадобилось, то бабушка не стала бы ей отказывать.

Я лишь усмехнулась, представив заносчивую Аделину сол Гир, вынужденную унижать себя просьбами перед свекровью. Странно, что она не прикончила ее раньше.

А если к тому же Эйдан не ее сын…

— Ква! — раздалось за окошком. — Ква-ква!

— Дай угадаю, — ухмыльнулся Эйдан. — Твоя сестрица, с булками.

— Притормози, — попросила я, и когда карета остановилась, в окошке появилась раскрасневшаяся физиономия Лиски.

Она злобно зыркнула на Эйдана, а после умильно посмотрела на меня и просительно сложила руки. Следом появилась мать, выдохнула, вытерла взопревший лоб.

— Баш на баш, — предложила она сходу. — Ты снимаешь с Лиски лягушачьи чары, а я рассказываю тебе кое-что интересное.

— Если это сплетни вроде от кого очередной ребенок у нашей молочницы…

— Я ставлю на Джима, — сказала мать. — У малыша такой же сплюснутый нос. Но нет, речь не о нем. Я разузнала кое-что важное про Сол-Гират.

— Ква, — умоляюще продребезжала Лиска, но потом ее губы искривились, и она квакнула с яростью: — Ква! Ква-ква-ква-ква!

Эйдан, поморщившись, взмахнул рукой, стягивая с сестры сеть чар.

— Чтоб тебя угрюмцы жрали! — выпалила она и, ойкнув, закрыла обеими ладонями рот.

— Тебе того же, — огрызнулся сол Гир. — Если это все, то…

Он поднял руку, и на кончиках пальцев заискрилась магия.

— Нет! — воскликнула мать. — Не все! То есть, мы от души желаем здоровья господину корневому магу. Ведь он обещал нам денежек на новую ресторацию.

Она подпихнула Лиску локтем, и та, потупившись, прохрипела:

— Долгих лет здравия господину сол Гиру.

— Ближе к делу, — недовольно поторопил Эйдан.

— Так вот, Сол-Гират гибнет, это ни для кого не секрет. Многие уезжают в поисках лучшего края, продают дома… — мама выдержала театральную паузу.

— А кто-то их покупает, — поняла я.

— Именно! — оживилась она. — Кто-то их покупает. По дешевке, но тем не менее. На нашей улице съехало пять семей, и все они продали свои дома. А покупателя никто не знает.

— Он пожелал остаться неизвестным, — добавила Лиска с оскорбленным видом.

Для них это было как плевок в душу: вроде и есть, о чем посплетничать, а деталей катастрофически не хватает.

— Я даже сама думала — не прикупить ли ферму где-нибудь в окрестностях башни, — закинула пробный камешек мать.

— Нет! — воскликнула я, представив, во что это выльется — постоянные визиты, советы, пироги…

Мать насупилась, и Лиска посмотрела недобро.

— Вы, кажется, забыли, по чьей вине мы с Малин оказались в разлуке? — холодно произнес Эйдан.

— Да что я там сделала! — возмутилась Лиска. — Вас бы и так забрали в дозор! Я заступилась за сестру, а меня — в жабу…

— Мы виноваты, но все осознали, — заверила мать, отпихнув ее от кареты. — Так что, зятек, мир? Уговор в силе?

— В силе, — сказал Эйдан. — Но ваш новый ресторан будет за пределами Сол-Гирата.

Лицо у мамы так и вытянулось. А Эйдан подобрал отчеты банкира, перевернул чистой стороной, повел пальцами, и на бумаге загорелось число.

— Вот столько я готов заплатить, если вы переедете в другой край, — сказал он.

Мать хмурила брови и молча шевелила губами, подсчитывая нолики. Лиска тоже сунула любопытный нос в карету, и ее глаза стали круглыми как монеты.

— Так-то нас ничего не держит, — пробормотала мама.

— И женихов тут почти не осталось, — задумалась Лиска.

— Мало ли, вдруг башня сгинет, кому тогда будут нужны наши булки, — добавила мама. — То есть, мы, конечно, желаем всего хорошего господину корневому магу, но…

— Мы согласны! — выпалила Лиска.

Обо мне, как всегда, никто и не вспомнил.

— Отлично, — сказал Эйдан. — Выберите город, я переведу вам сумму через банк прямо туда.

— Нам бы лучше в руки, — начала мама, но карета, повинуясь желанию мага, уже тронулась.

— Малин! — донесся голос Лиски. — Тебе голубой не идет! И вырез не подходит. Давай лучше…

Что там лучше, я не расслышала, но догадывалась — это платье наверняка куда больше подошло бы Лиске.

— Ты не обиделась, что я пытаюсь их отослать? — спросил Эйдан, взяв меня за руку. — Они такие… будто не твоя семья. Совсем другие. Я не вижу в них ни любви к тебе, ни уважения. Ты словно подкидыш.

— Не обиделась, — ответила я и добавила, не дав себе больше времени на раздумья: — Эйдан, есть вероятность, что Аделина сол Гир тебе вовсе не мать.

\\\

Из разъяснений капитана, законспектированных рядовым скверного дозора:

«Животные скверну переносят плохо: собаки становятся агрессивными, кошки сбегают при первой возможности, кони пугаются и несут, а птицы начинают метаться в клетках и кричать. А нервы в скверне и так не железные, еще бешеных попугаев нам тут не хватало. Лучше всех ведут себя стадные животные — сбиваются в кучу. В целом рекомендуется та же стратегия для людей. Одиночка в скверне не выживет. Нет, сол Гир, я не советую тебе сбиваться в кучу как стадо баранов, но без соратников ты долго не протянешь. И если у тебя есть невеста, то… Нет? Я вообще не удивлен, с твоим-то характером. Я знаю тебя всего два месяца, а уже готов писать претензии твоей мамочке. Мало она в детстве лупила тебя хворостиной — такие претензии! Бобби, это записывать необязательно. Так на чем я остановился? Человеку нужен человек, и в обычном мире, и в скверне — особенно. Вот моя мысль»