Мальчишник. Правила игры

ДЕБЮТ

Владимир помогает мне устроиться в машине, галантно открывает дверцу. Его автомобиль впечатляет меня продуманностью мелочей, необычной передней панелью. Похоже на авторский дизайн. Чья идея? Кто же наша загадочная мама? Мое мнение — это плод ее фантазии, ее творчества. Люблю оригинальность. Легкий аромат мяты витает в воздухе, смешивается с запахом моих духов. Получается нечто экзотическое. Закрыв глаза, откидываюсь на подголовник, мне хорошо. Впереди — приключение. Иногда я не знаю, чего хочу, но сейчас радуюсь, что я — свободная женщина, я еду развлекаться. Мой мальчик внушает надежду. Мне с ним не страшно. Я забываю о разнице в возрасте (к сожалению, она не в мою пользу). Он заинтриговал меня, заставил волноваться.

Этот мальчик знает, чего хочет от жизни. Глядя на его красивый профиль, ловлю себя на мысли, что он слишком красив для мужчины. Зачем вообще мужчине быть красивым? Природа прихотлива: одним дает все и даже больше, других калечит с рождения. Я кокетничаю. Мне повезло не меньше, чем Владимиру. Грех жаловаться. Интересно, как бы я думала, будь у меня заурядная внешность, неказистая фигура, проблемы с кожей, кривые ноги? Я съеживаюсь. Благо поездка оказалась недолгой. Мы паркуемся у небольшого скверика.

Чуть поодаль от дороги, за кипарисовой изгородью, стоит двухэтажный домик, сияющий огнями. Они освещают выложенную плиткой дорожку. Несмотря на ночное время, жизнь кипит. Я уже привыкла к тому, что в столь поздний час люди ищут развлечений. Тем, кто проводит ночь в постели в сладких или тревожных снах, даже в голову не придет, что где-то рядом кипит жизнь. Добропорядочным гражданам невдомек, что после полуночи жизнь для многих только начинается.

Дверь заперта. Владимир звонит. Знакомая мелодия. Я сразу узнала: из «Жестокого романса». «Под лаской плюшевого пледа вчерашний вспоминаю сон…» Я жду, гадая, что же такого удивительного таится за этими стенами. Раздается щелчок, дверь открывается.

— Прошу, — Владимир придерживает дверь, подает мне руку. — Пойдем, Лада.

Он стискивает мои пальцы, подбадривает меня. Должно быть, мое замешательство не укрылось от его внимательных глаз. Полный восхищения взгляд, он гордится спутницей. Я оделась вполне стандартно для клубной вечеринки: облегающий топ — ручная работа местного кутюрье. Джинсовые бриджи со стразами, удобные золотистые босоножки без каблука (хотя на шпильках я и чувствую себя лучше) и сумочка, вышитая золотой нитью. Волосы я забрала в хвост. Эта незамысловатая прическа открывает красивую шею. Я знаю свои достоинства и не собираюсь их прятать. Моя кожа не нуждается в корректировке. Никаких румян, немного полупрозрачной пудры — и я готова для вечернего приключения.

Мы входим в здание, где нас приветливо встречает высокий плечистый юноша. Решаю, что это охранник. Очевидно, Владимир здесь не впервые. Пара фраз, оброненных на ходу, позволили мне сделать такой вывод. Этот рослый детина выглядит гораздо старше моего спутника, но не кажется мне столь привлекательным. Вспомнить бы, где я могла его видеть? Где и при каких обстоятельствах мы могли встречаться? С ослиным упрямством я отметала факт знакомства в моем салоне. Нет, это произошло вне его стен.

Длинный коридор, полумрак, звуки, врывающиеся откуда-то издалека, — все это интригует меня! Где-то рядом пьяный смех, переходящий в оглушительный хохот. Я вопросительно смотрю на моего спутника. Он подмигивает мне, подбадривает. Я машинально поправляю волосы.

Владимир держит меня за руку. Он осторожно перебирает мои пальчики. Это так сексуально. Отдавая должное выдержке молодого человека, я улыбаюсь.

— Куда мы все-таки идем?

— Немного терпения.

— И ваша щетина обратится в золото? — Мне становится легко, как будто я сбросила груз, мешающий мне наслаждаться каждым днем, каждым мгновением.

— Прошу! — Владимир распахивает передо мной одну из дверей. Я споткнулась. Мой спутник недоволен. — Осторожно! Спотыкаться на пороге — плохая примета.

— Ты веришь в приметы?

— Да, я суеверен, как и ты, милая.

— Ты и об этом знаешь, — это не вопрос, а констатация факта, что льстит моему самолюбию. Однако кто же просветил мальчишку?!

Владимир загадочно улыбается. И тут к нему подлетает раскрасневшаяся девица, бросается на шею.

— Привет, Вовунчик! Как здорово, что ты приехал! — тараторит она, не замечая меня. Она тискает его, мурлычет «зайчик», «киска», что мне ужасно не нравится! — Как ты вовремя!

— Привет, привет! — ничуть не смущаясь, Владимир легко касается губами ее щеки.

— О-о! — многозначительно глядя на нас, произносит девица. — Знакомь нас скорее!

— Лада, это Зиночка. Зиночка, это Лада.

— Очень, очень приятно! — воркует Зиночка. — Друзья Володи — наши друзья.

— Спасибо… — Я смущаюсь, как невеста на смотринах.

— Особенно такие очаровательные подруги! — Зина резко поворачивается. — Пойдемте, пойдемте же! Я вас представлю.

Володя осторожно берет меня за талию. Я молю о спасении. Мой спутник подталкивает меня, заставляя сдвинуться с места, я подчиняюсь. Собственно, я приехала удивляться, сопротивление бессмысленно. Я обескуражена фамильярностью Зиночки. Что это? Она так со всеми обращается или только с Володей?! Все определяется характером их отношений. Во мне просыпается ревность. Какое приятное чувство! Давненько я его не испытывала. Эльдара я не ревную, так, совсем чуть-чуть. А, собственно, почему? Разве он не такой же мужчина, как все, из плоти и крови, подверженный соблазнам? Я совершенно отбросила факт существования множества привлекательных женщин, имеющих чертову изюминку, от которой мужчины сходят с ума.

— О чем ты думаешь? — Володя сжимает мою руку чуть повыше локтя.

— Да так… — уклоняюсь я от ответа.

— Я обращаюсь к тебе, а ты не реагируешь.

— Извини. Со мной такое бывает.

— Ты напряжена, не переживай. Это замечательная компания. Здесь все просто. К тому же из представительниц слабого пола только ты и хозяйка — Зиночка.

— Это хозяйка? — изумляюсь я. Вид этой взбалмошной девицы совершенно не вяжется с образом деловой женщины.

— Это ее клуб. Здесь практически каждый день происходят тематические вечеринки.

— А почему здесь одни мужчины? — решаюсь выяснить все и сразу.

— Зина весьма скептически отзывается о слабой половине, она отрицает женскую дружбу как таковую. Объясняет тем, что в ее жизни общение с так называемыми подругами всегда заканчивалось предательством с их стороны и разочарованием с ее стороны. Она решила оборвать эту цепь раз и навсегда.

— Вот как?! — Слышать такое неприятно. Значит, мне здесь не рады? Зачем же было меня сюда приводить? — Если я скажу, что больше десяти лет дружу с двумя замечательными женщинами, она меня выгонит?

— Нет, конечно, но она тебе попросту не поверит.

— Решил белую ворону из меня сделать?

— Зачем ты так? — обижается Владимир. — К девушкам, с которыми мы приходим сюда, Зинуля относится лояльно.

— И скольких ты приводил? — не могу совладать с ревностью я.

— Я говорил во множественном числе, имей в виду не только себя. Лада, перестань! И ты ведь не собираешься навязываться Зинуле со своей дружбой?

— Упаси боже!

— Вот это самое главное.

— Ay! — Зиночка останавливается в нескольких шагах от нас. — Вы что так медленно? Секретничать потом будете. Поспешите. Мы уже начинаем.

Интрига раскручивается. Я не могу не отметить, что внутри у меня все дрожит от волнения. Я не представляю, что произойдет за этой дверью, и ужасно волнуюсь. Зина открывает ее, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Я крепко держусь за Володю. Мне кажется, внешне это выглядит пристойно: барышня берет кавалера под руку.

Мы входим в просторный зал. Освещение не очень яркое, но быть может, так и задумано. Со всех сторон льется приятная негромкая музыка. Два огромных кожаных дивана стоят справа. Огромная монстера словно разрезает пространство, отделяя один массив от другого, рядом — невысокий столик. Диваны — это вроде как места в партере.

В центре — барная стойка, с десяток высоких табуретов, а за стойкой колдует над коктейлями симпатичный бармен. Помещение огромное. Дизайнерское решение зрительно увеличивает его размеры. Нереальный мир, искаженные размеры, размытые цвета. Самое удивительное, напротив этих впечатляющих диванов — мольберты, невероятное количество разноцветных тюбиков с краской, кисточки, разбросанные на столиках какие-то приспособления, назначение которых я понять не могу, ширма, расписанная в китайском стиле. Кроме всего, я вижу камеру, огромный зонт, осветительные приборы. Да, здесь все непросто! Что же тут происходит? На стенах огромные фотографии, выполненные довольно профессионально. Композиция, игра света и тени — все учтено. С фотографий на меня смотрят незнакомые лица, а вот и Зинуля собственной персоной. Надо отдать должное фотографу, выглядит она очаровашкой. Зрительный зал и мастерская художника-фотографа в одном помещении — явный перебор. Я заинтригована. Владимира приводит в восторг мое удивление.

— Я выполняю условие! — радуется он. Я в недоумении пожимаю плечами.

С дивана поднялись молодые люди и пошли нам навстречу. Их возраст колеблется от девятнадцати до двадцати трех лет. Только один из них выглядит старше остальных. Пожалуй, ему можно дать лет тридцать. Первым приветствуют Владимира, потом выжидательно смотрят на меня. Я улыбаюсь. Владимир представляет меня. Он горд, я в растерянности. В голове путаница. Обычно я легко запоминаю имена, фамилии, но сегодня иная ситуация. Я нервничаю, не понимая, во что вляпалась.

Владимир не отходит от меня ни на шаг, время от времени внимательно смотрит в глаза. Он пытается понять, удивил ли меня. Вероятно, его больше всего волнует продолжение. Он, бедняга, весь во власти желания, ему тяжело дышать. О, я знаю, что это такое. Невозможно расслабиться, не получив желаемого.

— Лада, вы замечательно вписываетесь в наш коллектив, — стрекочет Зинуля, подходя к нам с небольшим подносом.

Теперь я решаю повнимательнее рассмотреть хозяйку салона. Ее очень загорелое лицо с довольно крупными чертами привлекательно и уродливо одновременно. Все зависит от того, как ты относишься к обладательнице этих диспропорций. Хозяйка заведения отличается не только непропорциональными чертами, нескладной фигурой, но и замысловатой одеждой. Складки ее юбки невероятным образом колышутся при каждом движении, словно мешая Зинуле. Цветовая гамма ужасающая. Этот стиль близок Варваре, абсолютно не обращающей внимания на то, как она выглядит. Хотя в случае с Зинулей все может оказаться с точностью до наоборот: вызывающая нелепость как способ привлечь внимание.

— Прошу. Это фирменный коктейль, — улыбается Зинуля. На подносе два бокала с чем-то многослойным. — Угощайтесь, станет весело!

Я с осторожностью беру в руки бокал, смотрю на Владимира. Он жестом отказывается от угощения. Зина исчезает в полумраке и появляется уже с другим бокалом.

— Безалкогольный, — укоряет она. — Ко мне с рулем приехал!

Владимир не отвечает, добродушно улыбается. Его глаза следят за мной неотрывно. По-моему, он хочет, чтобы я открыла рот от удивления. Тогда бы он посчитал, что выполнил условие. Пропуск в рай, который он собирается обрести со мной на земле.

— Где же обещанное шампанское? — едва пригубив, спрашиваю я.

— Извини, ради бога, извини. Я не знал, что сегодня у них фишка — эти коктейли. Ты не переживай, здесь все на высшем уровне. Бармен — настоящее золото. Он — мастер своего дела.

— Да мне плевать на его мастерство. — Мне смешно.

— Лада, пожалуйста, расслабься. Это все, о чем я тебя прошу.

— Ну, одно из своих обещаний ты не выполнил, — нарочито серьезно говорю я. — Тебе минус.

— Больше минусов не будет.

— А что же будет дальше? — шепчу я Владимиру.

— Мы будем играть в игру, насколько я понимаю, — отвечает он улыбаясь.

Я потихоньку пью коктейль, ощущая, как приятное тепло разливается по телу. Зинуля права, мое настроение улучшается с каждым глотком. Бармен-кудесник знает свое дело. Пожалуй, можно простить Володе отсутствие шампанского. Кажется, мне весело и без него. Я не консерватор. Вспоминаю «Shake» с Васькой. Вот это был экстрим, плачевно закончившийся для подружки. Мы дали себе слово больше не экспериментировать с алкоголем. Я не нарушаю обещание. Коктейль нравится мне все больше. Может быть, в этом и заключается высшее мастерство того, кто его готовит? Я чуть не ринулась к барной стойке, чтобы обсудить некоторые нюансы напитка, но вовремя останавливаюсь. Вряд ли это понравится Владимиру. Нельзя забывать о правилах приличия. Я — гостья, значит, нужно проявить терпение, разобраться, в какие игры играет здесь молодняк. Незаметно для самой себя я причислила себя к среднему возрасту. Нет, не к среднему — к неопределенному, но с намеком на опыт и знание жизни.

Все снова разместились на диванах. Кажется, уже наговорились, обменялись впечатлениями. Суета улеглась. Два человека направляются к бару. Они устраиваются на высоких табуретах, заводят оживленную дискуссию с очаровательным молодым человеком, виртуозно перемешивающим напитки. Все, что со стороны выглядит обычным трюком, на самом деле — упорная тренировка и ловкость рук. Я знаю это точно. Каждый бокал вызывает аплодисменты у тех, кто за ним наблюдает. Зинуля с улыбкой смотрит на веселящихся гостей и разводит руками.

— У нас полная демократия. Никто никого ничего делать не заставляет. Кому-то интересно наблюдать за барменом — ну и отлично, — быстро говорит Зинуля.

Она заправляет тонкую, почти бесцветную прядку коротких волос за ухо и улыбается. Всем своим видом она выражает удовлетворение и готовность принять любое развлечение. Но кроме того, она собирается что-то предложить. Это загадочное «что-то» — гвоздь программы. Так мне сказал Владимир. На всякий случай я отставляю коктейль. Я должна быть трезвой. А алкоголь как-то особенно стремительно действует на меня сегодня.

— Друзья мои, давайте поиграем! — звонко кричит Зинуля. — Каждый раз, когда мы встречаемся, мы играем в новую игру. Это наше правило! Если игра понравилась, мы, по общему соглашению, можем придумывать продолжение. Сегодняшняя игра называется «Джунгли». Это слово уже ассоциируется у вас с тем, что происходило здесь пару недель назад. Припоминаете? Настоящий фейерверк эмоций и непредсказуемости!

Слышу одобрительный гул. Вероятно, все знают, что означает это загадочное название. Только я не ощущаю ничего, кроме желания выйти покурить. С самого начала я заметила, что в помещении совершенно отсутствует запах табака. Пропаганда здорового образа жизни?

— И хотя здесь практически только мужчины, мы сможем получить от игры полное удовольствие. Мы раскрасим в яркие краски этот техногенный мир! — распаляется Зинуля. — Ведь главное, ради чего мы здесь собрались, — это положительные эмоции, удовольствие! Они будут бить фонтаном!

— Каковы правила? — не сдержалась я.

По-видимому, я нарушила негласный договор — Зинулю никто не перебивает. Наверное, это час ее триумфа, полной власти над присутствующими, которой она упивается. Я же тороплю события, а потому заслуживаю недобрый взгляд. Правда, Зинуля быстро овладела собой. Она театрально выбрасывает руку.

— Лада! Лада здесь впервые. Совершенно естественно, она горит желанием поскорее начать. Прекрасно! — Зинуля потирает ладони. — Учитывая, что у новичков должен быть выбор, я спрашиваю тебя, Лада: кем ты хочешь быть: черной пантерой, львицей, пумой, гиеной, зеброй?

— В каком это смысле? — мои губы подрагивают от смеха. Я даже голос свой не узнаю. Я допила коктейль и зачем-то отдала пустой бокал Владимиру.

— Зинуля, человек здесь впервые, — вступается Владимир. Ставит на столик свой бокал. — Надо бы объяснить поподробнее.

— Нет вопросов, — Зинуля внимательно смотрит на меня. Теперь она говорит исключительно для меня. От ее пристального взгляда я чувствую неловкость, но назад пути нет. — Мы сегодня играем в «Джунгли». Я и мой друг Викентий — локомотивы. Вики, покажись!

— Я, — отзывается высокий худосочный юнец. Он чуть приподнимается с дивана и, глянув на меня глубоко посаженными глазами, машет рукой. Вики принадлежит к тому типу мужчин, которых невозможно не заметить, но вызвать симпатию он может далеко не у каждого. Его длинные огненно-рыжие волосы собраны в хвост. Даже при неярком освещении я замечаю, что лицо его усеяно веснушками, густая рыжая шерсть выбиваются из низкого выреза футболки. Машинально бросаю взгляд на его руки: они покрыты рыжей шерстью. Шерсть! Да, мне в голову пришло именно это слово. Огненная шерсть! Меня передернуло. Я боюсь даже представить, что каким-то образом игра связана с этим парнем.

— Так вот, — продолжает Зинуля, — мы — художники по призванию. Викентий — талантливый фотограф. Экспозиция его работ неоднократно демонстрировалась в столице, а у нас — в картинной галерее.

Кажется, все, что говорит Зинуля, предназначается лишь для меня. Я новичок и, естественно, могу не догадываться, как талантлив загадочный Викентий. Я вообще ничего ни о ком не знаю. Я бросаю взгляд на моего спутника. По-видимому, Владимир здесь как рыба в воде. Он получает наслаждение от того, что находится в кругу единомышленников. Так расслабляться можно лишь в среде, где царит взаимопонимание и, взаимоуважение.

— Сегодня, как и неделю назад, мы будем наблюдать рождение произведения искусства, которое запечатлеет беспристрастная камера. Нам предстоит сеанс боди-арта, в котором Ладе предлагается стать одной из моделей, — Зинуля скалится. — Выбор за тобой!

Я с силой сжимаю руку Владимира, но стараюсь сделать так, чтобы этого никто не заметил. Он отвечает мне тем же. Больно же! Даю голову на отсечение, у меня будет синяк!

— Никита, кем сегодня будешь ты? — не сводя с меня глаз, вопрошает Зинуля.

Вскинулся невысокий брюнет, сидевший рядом с Владимиром. Он ерзает, как-то по-стариковски кряхтит и, наконец, машет рукой:

— Ладно, буду гепардом! — И шлепает себя по коленям, потом поднимается и идет в ту часть зала, где расположены мольберты, краски, камера, софиты. Ловким движением ставит ширму, которая сиротливо лежит на полу, исчезает за ней. Викентий поднимается и с задумчивым видом направляется к месту «таинства». Он садится на пол, рассматривает разбросанные повсюду краски, будто видит их впервые. Лицо у него отрешенное. Я с интересом наблюдаю за происходящим.

— Отлично! — Зинуля хлопает в ладоши. Остальные присоединяются к ней. — Давайте же подбодрим натурщицу!

— Лада, расслабься! — шепчет Владимир. Слова заглушают аплодисменты присутствующих. — Где и когда еще ты станешь предметом росписи талантливого художника? Викентий — талантище, можешь не сомневаться.

— Ты упускаешь важный момент. Мне придется раздеваться!

— Уверен, на тебе отличное белье, а фигура идеальная. Я бы с такой фигурой обнажался при первом удобном случае. Представляешь, как здорово ты будешь смотреться черной пантерой! Багира отдыхает!

— Что ты несешь?!

— Или зебра! — не унимается Владимир. — Вот здорово!

— А под козлов здесь не раскрашивают? Так ты отзовись, если что, — вспылила я. Владимир бледнеет.

Приходит предел моему терпению! Глупый мальчишка, что он придумал?! Чем решил удивить? Этой идиотской затеей? Один размалюет, другой снимет на камеру, а завтра в местных газетах появится замечательный репортаж о том, как бесится с жиру хозяйка салона «Феникс». «Отличная» реклама для моего бизнеса! Но из нелепой ситуации я должна выйти красиво. Поднявшись со своего места, одариваю всех присутствующих обольстительной улыбкой. Я должна завоевать эту аудиторию, прежде чем они услышат категорический отказ участвовать в этом балагане. Я вижу потеплевшие взгляды, полные восторга. Могу дать голову на отсечение: каждый из них мечтает увидеть меня в образе пантеры или ленивой львицы. Я должна сделать так, чтобы мой отказ не выглядел бегством.

— Какое неожиданное предложение! — улыбаюсь загадочно и томно. — Я даже представить не могла, насколько далеко продвинулась наша молодежь в плане оригинальной раскрепощенности.

Чувствую, что необходимо дефиле. Сделав несколько шагов по направлению к застывшей Зинуле, я останавливаюсь в двух шагах от нее. Принимаю позу, которая подчеркивает тонкую талию, красивый изгиб бедра, мои длинные стройные ноги. Моя гордость, мои ноги, такие же шикарные, как у Нади Ауэрман — любимой модели Карла Лагерфельда. Мне нравится это сравнение. Не помню, кто первый сделал мне этот комплимент, но мне он ужасно понравился. Одно «но»: Надя демонстрирует свои прелести за тысячи долларов, я же делаю это совершенно безвозмездно. Или, как говорила мудрая сова, «то есть даром». Но пользу должна получить именно я. Мне необходимо покорить этот мальчишник, разбавленный единственной бабоненавистницей. Ее я в расчет не беру. Чем больше симпатии я вызову, тем легче мне будет ретироваться. Ну, Володя, спасибо, удивил так удивил!

Для пущего эффекта я осторожно снимаю заколку, которая даже при таком освещении сверкает всеми цветами радуги. Я знаю, мои волосы отливают золотом, мягкие волны закрывают плечи и грудь. Их тяжелое великолепие приковывает взгляды мужчин. Покусывая замочек заколки, я кокетливо улыбаюсь. Весь мой вид говорит, что к подобной красоте прикасаться не стоит, чтобы ничего не нарушить, не испортить. Разве можно раскрашивать, изменять то, что само по себе — совершенно!

Видимо, общение с Варькой, ее умение навязывать собственное мнение все же передалось и мне. Смею надеяться на это после десяти лет общения с нашей сивиллой. Во всяком случае, именно Правдиной я благодарна за то, что в тот удивительный вечер не произошло ничего такого, о чем бы я потом сожалела. Наверное, я была хороша, потому что добилась ответной реакции.

— Ребята, побойтесь Бога! — грубым басом неожиданно говорит один из сидящих.

Я не могла вспомнить его имени, ждала, что к нему кто-нибудь обратится. Неприятный момент. Люди любят, когда их имена запоминают сразу. Я же была благодарна ему уже за то, что этим «ребята» он словно вычеркнул из числа находящихся здесь Зинулю. Ее глаза остаются холодными, насмешливыми. Она явно не рассчитывала на второстепенную роль на этом вечере. Я спутала все ее карты. Но не собираюсь страдать из-за этого. Мужская аудитория важнее. Я не смотрю на Владимира. Теперь его очередь удивляться. Наверняка бедный мальчик не может понять, к чему я все это устраиваю.

— Зачем нам сегодня играть в «Джунгли», когда у нас в гостях такая красота?! Мы зря потеряем время, — продолжает парень, непроизвольно показывая на меня. Его жест говорит об искренности намерений. Мысленно я презентую мальчику бесплатный абонемент на посещение салона «Феникс», а именно — его филиала для сильной половины человечества. Пусть это станет для него приятной неожиданностью. Первой и самой важной явилось появление в этих стенах Лады Шпак. Надо же, как везет парнишке: столько хорошего сразу!

Он произносит слово «красота» нараспев, смакуя, стараясь, чтобы его восторженный настрой передался окружающим. И ему это замечательно удается! Все заговорили разом, слов было не разобрать. Но по тональности я догадываюсь, что никому уже не хочется играть в какие-то «Джунгли». Тем более нелепым в этой ситуации выглядит бедный Никита. Я смотрю на него: он стоит в джинсах с уже расстегнутой ширинкой. Недоуменно поглядывая на всех, присаживается рядом с Викентием.

— Зачем делать из меня гепарда, когда можно просто снимать эту шикарную блондинку? — неожиданно произносит Никита. Спохватившись, прижимает руку к груди и добавляет: — Если она не возражает, конечно.

— Да-да! Это б-было б-бы здорово! — подхватывает еще один паренек заикаясь. Я так и не поняла, от волнения или он так всегда разговаривает?

— Тогда мы попросим Ладу быть моделью! — дрожащей рукой застегивая молнию на джинсах, произносит Никита. По-моему, он даже рад тому, что не пришлось ощутить на коже прикосновение кисти мастера. — А мы получим эстетическое удовольствие.

— Ну что ж! — Кажется, Зинуля уже пришла в себя и решает перехватить инициативу. Все-таки ей хочется быть главной на празднике жизни. И пока я обвожу всех благодарно-томным взглядом, она подходит, обнимает меня за талию. — Сегодня играем в модель! Никакого соперничества. Никаких вариантов. И все потому, что никто из присутствующих не сможет сравниться с нашей очаровательной гостьей.

Моя очередь разыграть смущение. Я прижимаю кончики пальцев к губам и посылаю всем присутствующим воздушный поцелуй. Хорошо-то как: я смогла удачно выйти из дурацкого положения. Никто не подумал, что я не хочу играть в их игры. Просто для всех стало очевидным, что мои природные данные можно использовать иначе. Бармен обходит сидящих на диванах, предлагая коктейли. Я хочу попробовать один из них для пущей храбрости. По-видимому, профессионал перехватил мой взгляд и в следующее мгновение оказывается рядом. Меня понимают без слов!

— Как кстати, — чуть отклонившись, говорю я. Я делаю это намеренно, потому что именно в таком положении видна соблазнительная ложбинка в декольте моего топа. Залпом выпиваю коктейль. Бармен застывает рядом, позабыв о своих обязанностях. В его глазах вижу то, к чему, честно говоря, давно привыкла. К чему кривить душой? Я к этому стремлюсь.

— Спасибо! — Он кивает головой и как-то по-детски улыбается.

— Очнись, Илюша! — смеется Зинуля, обращаясь к бармену. Смех ее звучит напряженно.

Парень смущается, отводит глаза, направляется к диванам. Там его с нетерпением ждут. Всем хочется промочить горло. Разумеется, для снятия напряжения. Ну и задала же я им перцу! Наверное, они и не думали, что все пойдет не по запланированному сценарию. Обожаю ломать стереотипы! Уверена, что после вечеринки больше всех попадет Владимиру. Зинуля выскажет ему все, что думает о моем появлении в стенах ее заведения. Боюсь, навредила ему, но я не могла поступить иначе. Как он ни пытается показать, что многое знает обо мне, он так и не понял, что со мной нужно вести себя иначе. Я — орешек, который ему не по зубам, даже не по клыкам.

— Так что скажет наша очаровательная гостья? — Зинуля не отходит от меня ни на шаг, хотя она убрала руку с моей талии. — Когда еще представится возможность почувствовать себя Синди Кроуфорд? Попробуем? Лада, а?

— Хорошо, — соглашаюсь я. Не могу утверждать, что сгораю от желания позировать перед камерой, но должна же я доиграть навязанную Владимиром игру. По правилам этой игры. — Хорошо, попробуем!

По залу проносится гул одобрения, звучат аплодисменты. Чертовски приятно! Оглянувшись, вижу, что Викентий зажигает софиты, расставляет их определенным образом. Никита что-то шепчет ему на ухо, тот кивает, бросает на меня быстрый, цепкий взгляд. Сейчас мы с Викентием разыграем для присутствующих спектакль под названием «фотосессия начинающей модели».

Только теперь я позволяю себе взглянуть на Владимира. Он напряжен, нервно покачивает ногой. Пальцы барабанят по высокому подлокотнику дивана. Увидев, что я смотрю на него, он вскакивает, но по выражению моего лица понимает, что лучше ему оставаться на месте. Наверное догадывается, что разговор его ждет нелегкий. Как он мог допустить, что я соглашусь на подобную авантюру? Съежившись, он переводит взгляд на Зинулю. Искать у нее помощи? Наивный мальчик, чем же может помочь тебе эта горластая девица? Мало того что он посещает ее странные сборища, так еще надеется на ее помощь в устройстве личной жизни? На меня невозможно повлиять. Может, он склонен к непредсказуемым, лишенным здравого смысла поступкам? Тем хуже для него — шансы на продолжение наших с ним отношений катастрофически падают.

Все так же играет музыка, мужчины смотрят на меня во все глаза, я призывно улыбаюсь, глядя в камеру, я презираю Владимира. Но он уже ничего не замечает, поглощенный происходящим. Все в восторге от того, как слаженно мы с Викентием работаем. Для меня это забава, мне еще ни разу не приходилось принимать участия в такой игре. Зинуля права: когда еще придется? Я — топ-модель, которая озаряет мир сиянием своей дивной красоты. Гений чистой красоты.

Не знаю, сколько прошло времени. Я не чувствую усталости, готова позировать еще, еще. Музыка создает ощущение праздника. Бармен то и дело появляется с коктейлями. Зинуля громко комментирует. Она что-то уж слишком старается. Выглядит как-то жалко, потому что все на моей стороне, видят только меня. У нас полное взаимопонимание с Викентием. Все это удивительно, потому что я не люблю фотографироваться. Я считаю, что меня всегда снимают неудачно. За время нашего сеанса мы успеваем обсудить этот неприятный момент. Викентий обещает, что о его работах я так не скажу.

Кроме того, я узнаю, что он время от времени берет заказы на оформление интерьеров. Это приносит ему несказанное удовольствие. Кстати, это помещение — его дизайн. Я смотрю на окружающее пространство по-иному. Профессионально сработано. Жаль, что он не попался мне раньше. Я могла бы поручить ему оформление своих салонов. Викентий говорит, что работает фотографом в модельном агентстве «Алекс». С улыбкой добавляет, что получает эстетическое наслаждение от общения с красивыми, энергичными девушками. Это поднимает ему настроение, он уже уверовал в то, что «красота спасет мир». Вики рассказывает о директоре — замечательном, демократичном, современном, любимце всего коллектива.

— Кстати, он абсолютно помешан на блондинках! — улыбается Вики.

— В таком случае он не оригинален.

— Бьюсь об заклад, когда он увидит эти фото, будет в диком восторге! Наверняка попросит меня найти вас.

— Не думаю. Я не в той возрастной подгруппе. Если вы скажете, что мне далеко за двадцать, его интерес сразу пропадет.

— Вы напрашиваетесь на комплимент? Пожалуйста. Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в жизни.

— Я знаю, спасибо, — отмахиваюсь я. Он говорил очень тихо. Настоящий джентльмен. Вики не мог поступить иначе, ведь неподалеку от нас была еще одна женщина и она не должна чувствовать себя оскорбленной.

Я улыбаюсь, а он все снимает, снимает. Снимает меня — смеющуюся, задумчивую, томную, усталую, встревоженную, ждущую. Он дает задания, а я, как могу, стараюсь их выполнить.

Наконец, он произносит «стоп». Как команда режиссера — «снято». Я сажусь на один из не очень удобных высоких табуретов. Викентий выключает софиты. Раздаются аплодисменты. Многие вскакивают, спешат выразить восхищение. Некоторые просят вместе сфотографироваться, я соглашаюсь.

— Улыбочка! — командует Викентий, и все, как один, затягивают привычное «чи-из». Вспышка — и снова разговоры. Я отвечаю на комплименты. Улыбаюсь налево и направо. Накал страстей, накал чувств, напряженные нервы — как же мне все это нужно! Словно инъекция, продлевающая жизнь. В природе нет ничего более спасительного и более убийственного, чем слово. Я получаю огромный заряд положительных эмоций, я таю от восхищенных взглядов совершенно незнакомых людей.

Что со мной? Как будто никто и никогда раньше не говорил мне комплиментов. Мне хочется плакать. Мысленно я вернулась на много лет назад, когда считала себя гадким утенком, когда в моей жизни не было ни одного романа, не было первой любви. Я вновь увидела тревожные глаза мамы, которая переживала, что рядом со мной нет мальчика. Ее девочка странно развивается. Все ли у нее в порядке с ориентацией? Что ждет ее в будущем? Я улыбаюсь, вспоминая, как очень скоро все завертелось, закружилось. С появлением Шуры все вокруг окрасилось в багряные, обжигающие краски, жизнь наполнилась смыслом. Ко мне пришла первая любовь. И столько лет, столько впечатлений, новых знакомств не стерли память о ней. Я вспоминаю… Встречи, жаркие свидания, любовные клятвы. Даже молчание рядом с Шуркой было великолепным и исполненным смысла. Первая любовь обречена. Тогда я не знала, сколько ей отмерено, но каждый день приближал разрыв.

Мой первый мужчина… Мое пробуждение, первые разочарования, расставания, разрыв, я ждала его и боялась. Но самое ужасное то, что до сих пор я помню его карие глаза, взгляды, от которых трепетала, изнывала от желания. Это был мой мужчина, и жар нашего давно угасшего чувства до сих пор согревает меня. Прошлое, мое прошлое, ах как хочется вернуться в то время.

«Почему? Почему я снова возвращаюсь?» — Я едва реагирую на происходящее рядом. Машинально, привычно улыбаюсь, кокетничаю, напускаю на себя неприступный вид. Пожалуй, самым спокойным выглядит Владимир. И вдруг все мысли мои пришли в соответствие. Вот ответ на мучающий меня вопрос. Ну конечно! Владимир напоминает Шурика. Тот же жадный взгляд, та же уверенность, длинные волосы, правда, не черные, а русые. Но это — мелочь. Главное, в этом мальчишке те же настроения, тот же неподдельный азарт. Так вот почему мне кажется, что мы давно знакомы!

Тяжело осознавать, что в настоящем тебе неуютно, что хочешь вернуться в прошлое. Я словно позабыла, что отношения с первым мужчиной не всегда складывались безоблачно. Плохое отступило на задний план, в памяти остались лишь мгновения счастья, казавшегося тогда абсолютным. Я была совсем юной, полна энергии и честолюбивых планов. Я знала, что добьюсь в жизни многого. Но, как показывает опыт, это «все» никак не вписывается в личную жизнь. Женщина, посвятившая себя любимому делу, — всегда одинока. Или наоборот — дело как сублимация одиночества. Мужиков в моей жизни много, нет единственного. Много званых, да мало избранных. Есть только я. Я и мои воспоминания. Я и мои планы. Я и мои несбывшиеся мечты.

Мне больно. Чувствую, что вот-вот заплачу. Быстро опускаю голову, делая вид, что разглядываю свои сабо. Кроме нестерпимой боли душит меня отчаянная зависть. Зависть ко всем присутствующим, включая невзрачную хозяйку заведения. У них все еще впереди. Они могут позволить себе быть наивными, нетерпеливыми, ждущими. А я должна подгонять обстоятельства, пытаться раздвинуть временные рамки, чтобы вложиться в тот промежуток, который установила для себя. Я не успеваю! Сейчас, когда на меня смотрит столько восхищенных глаз, я остро это чувствую. Хочется закрыть уши, закрыть глаза и вдруг оказаться в той старенькой парикмахерской, где я начинала, где у меня был крохотный кабинетик, мое царство. Не было «Феникса», не было успешной гужевой лошади. Я была счастливая. А та, которая сейчас глотает слезы, по сути, так несчастна. Ибо нет для женщины ничего страшнее возвращения в пустой дом, даже самый благоустроенный. Дом пуст, а значит, сердце его хозяйки никем не занято. Все не имеет смысла. Боль сменяется паникой. Мне хочется бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Стыдно за бессмысленность происходящего, за бесстыдно выставленную напоказ натуру. Чем я хвастаюсь? Тем, что получила от Бога? И что дала мне эта красота, о которой твердят эти юнцы? Я обвожу присутствующих медленным взглядом. Глупые, они богаче и счастливее меня. Они молодые, у них все впереди. Они еще могут ошибаться, а у меня на ошибки времени уже не осталось.

Пожалуй, был здесь тот, кто сохранил безразличие к происходящему. Мужчина, выглядевший старше остальных. Я с самого начала выделила его среди присутствующих. На губах его то и дело появляется кривая усмешка. Он прячет иронию, которую вызывает у него представление, невольными участниками которого нам всем пришлось стать. По-видимому, его это забавляет, не более. Я не хочу встречаться с ним взглядом. Мучительно хочу курить, но при этом мне становилось дурно от одной мысли о запахе сигарет. Полный идиотизм, полный разлад, из которого нужно срочно найти выход.

— Что ты хочешь мне сказать? — Владимир наклоняется ко мне. — У тебя странное лицо. Тебе плохо?

— Да. — Я не могу ничего объяснить.

— Что я должен сделать?

— Домой. Отвези меня домой, — шепчу я, чувствуя нечеловеческую усталость.

Мне кажется, едва голова коснется подушки, я усну мертвецким сном. Внезапные перемены настроения не удивляют меня. Я — человек эмоциональный. Только сегодня этих эмоций слишком много, явный перебор. Много музыки, много мужчин, много коктейлей. Домой, и как можно скорей.

— Я все понял, — взяв меня за руку, Владимир помогает подняться со стула. — Потерпи!

Ноги словно налиты свинцом. Хорошо, что я не на шпильках, пришлось бы идти босиком. Я не хочу испортить впечатление, которое произвела на восторженных моих поклонников.

— Спасибо за доставленное удовольствие! — Зинуля дождалась, пока стихли возгласы восхищения. Она улыбается, взгляд — убийственный. Такой же красноречивый змеиный взгляд достался Владимиру. — Ну, удивил. Сюрприз так сюрприз!

— Кто кого удивил? — устало спрашиваю я.

— Двойной удар, — уклончиво отвечает мой мальчик.

Музыка снова звучит, мелодия довольно известная. Но я не могу вспомнить исполнителя. Все это очень некстати: словно приглашение на медленный танец. Я одна, партнеров хоть отбавляй, и у каждого жадно горят глаза. Я не собираюсь танцевать. Я не хочу. Владимир приходит на помощь. Он обнимает меня за талию, шепчет:

— Потанцуем?

Я киваю. Ноги не слушаются, голова гудит. Все мысли улетучились куда-то, словно обидевшись, объявив бойкот. Владимир медленно ведет меня на танцевальную площадку. Он берет мои руки, обнимает ими свою шею. Его руки легли на мою талию. В этом прикосновении нет недавней уверенности. Робкая попытка стать ближе. Я же молила Бога, чтобы мелодия поскорее закончилась и мы могли уехать домой. Рядом Зинуля танцует с Никитой. Они о чем-то разговаривают. О чем, интересно? По-моему, секретничают, перемывают косточки. Чьи? Думаю, мои. Володе достанется на орехи, когда меня не будет рядом. Зинуля припомнит ему испорченный вечер, когда все покатилось кубарем и были нарушены правила ее игры.

— Мелодия никогда не кончится, — обреченно произношу я.

— Потерпи, — Владимир улыбается. — Мы должны уйти так же красиво, как появились.

— Хорошо.

— Потанцуем, еще по коктейлю и — наша программа на сегодня выполнена.

— Я больше не хочу пить, — качаю я головой, мне дурно от одной мысли о спиртном. Даже если бы мне предложили бокал шампанского, я бы отказалась. Странно, но это так. — Не хочу, не надо.

— Хорошо, хорошо.

Мелодия закончилась, мы медленно подошли к Зинуле. Они с Никитой о чем-то разговаривали с Викентием.

— Что? — Зинуля прерывает разговор, вопросительно поглядывая то на меня, то на Владимира. — Только не говорите, что вы уходите!

— К сожалению, нам пора, — Владимир разводит руками. — Увы.

Зинуля разыгрывает сожаление. Думаю, после нашего ухода все здесь только начнется. Нас будут обсуждать долго-долго. А может, я преувеличиваю? Мы не настолько кому-то интересны, как это представляем. Порой нам кажется, что мы, как на ладони, а на самом деле никому до нас нет дела, и нечего дергаться.

— Лада, Володя, еще немного, еще часок. Мы сейчас придумает очередное развлечение, время пролетит незаметно. — Зинуля в роли гостеприимной хозяйки.

— Спасибо, нам действительно пора, — устало улыбаюсь я. Чего только стоит мне растянуть губы в улыбке.

— Остается надеяться, что вы заглянули к нам в первый, но не в последний раз! — Зинуля вопросительно смотрит на меня. В глубине ее холодных глаз я читаю желание выставить меня за двери пинками.

— И спасибо за то удовольствие, которое вы нам доставили. — Викентий протягивает мне руку. Рукопожатие сильное, мужское. Я не показываю, что мне больно. Просто искреннее выражение чувств — я принимаю. Из нагрудного кармана изрядно потертой джинсовой рубахи Викентий достает визитку и протягивает мне. — Фотографии за мной. Можете не сомневаться, результат превзойдет ваши ожидания.

— Мои? — удивляюсь я. Бедный ты, бедный. Я каждый день вижу свое отражение в зеркале и давно знаю, что очень хороша. Это в юности я страдала комплексами, не замечая очевидных вещей.

— Я не так выразился, — он краснеет, что заметно даже при тусклом освещении.

— Вики! — Я нежно касаюсь его щеки. — Вы — прелесть! Я должна быть благодарна вам за то, что смогла прикоснуться к неведомому. Мне понравилось. Честное слово!

— Рад слышать, — Вики машинально проводит пальцами по тому месту, которого я коснулась. И я понимаю, что у меня появился еще один поклонник.

Дарю всем воздушный поцелуй. Те, кто переместился поближе к барной стойке, не удостоились премий. Игра закончена. Мне больше нет дела ни до них, ни до всего, что будет когда-либо происходить в этих стенах. Возвращаться я не собиралась, устраивать скандал Владимиру передумала. Он ни в чем не виноват. В очередной раз прихожу к выводу, что у молодых другие взгляды на жизнь. У них иные игры, правила придумываются на ходу, а то и вовсе игнорируются, подчиняясь лишь настроениям, эмоциям. Убеждаю себя, что должна радоваться представившейся возможности стать именно участницей, а не свидетельницей одной из их игр. Правда, мне удалось перехватить инициативу. Я привыкла. Хотя сегодня ужасно устала.

В машине душно. Я прошу Владимира опустить стекло.

— Я могу включить кондиционер, — предложил он.

— Нет, не нужно, — выставляю руку из открытого окна, ощущаю ночную прохладу, закрываю глаза.

Самое время закурить, но, как ни странно, мне не хочется. Последнее время я чувствую себя необычно. Желание закурить пропадает после одной-двух затяжек. Я выбрасываю целые сигареты. Мне снова и снова кажется, что мой организм, независимо от моего желания, решил избавиться от пагубной привычки. Хотя я никогда не считала, что это вредно. Если очень хочется, то на здоровье. Я так думаю.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Владимир.

— О том, что я, кажется, бросаю курить.

— Это здорово. Мне нравятся женщины некурящие.

— Да? — не открывая глаз, я пожимаю плечами. — Я делаю это не для того, чтобы понравиться тебе.

— Ты могла бы этого не говорить, — обижается Владимир. — Я понимаю, наши отношения ничего не значат для тебя…

— Ты это сказал. — Мне не очень хорошо после «веселящих» коктейлей. Мне хочется поскорее домой, без разговоров, без выяснений отношений.

Я должна ответить самой себе на вопрос: «Что дальше?». Обозримое будущее покрыто мраком. Я никак не могу решиться на то, чего ждет от меня мой спутник. И дело не в том, что в отсутствии любимого я провожу время с другим. Моральный аспект меня не волнует. Просто мое желание куда-то улетучилось. Оно улетучилось из меня за этот долгий, измотавший меня вечер. Я отдала всю себя камере. Она высосала из меня все желания, оставив лишь одно — поскорее лечь спать. Понедельник, плавно перешедший во вторник, все еще давит на меня своей тяжестью. Хочется смыть с себя усталость теплыми струями душа, расслабиться и, наконец, отключиться. Да, мне нужен отдых. Половина третьего — я хочу спать и не хочу секса!

— Ты не пригласишь меня, — обреченно произносит Владимир, когда машина останавливается у моего подъезда.

— Несмотря на юный возраст, ты прозорлив. — Я любуюсь своим спутником.

— Я перестарался, — бормочет Владимир.

— Пожалуй.

— Я хотел, чтобы тебе было весело. Ведь такого с тобой еще ни разу не происходило, правда?

— Я вовремя взяла все в свои руки. Но больше таких сюрпризов не надо.

— Значит, ты дашь мне еще один шанс? — В его голосе надежда.

— Отнять надежду — последнее дело, — уклончиво отвечаю я. Мне жаль его. Если он по-настоящему влюблен, ему должно быть больно. Видит Бог, сегодня я не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал. — Подожди, хорошо?

— Пусти меня к себе! — окрыленный, он снова переходит в наступление.

— Нет! — твердо отказываюсь я. Я забыла о том, что сама говорила о желании, о том, что между нами все возможно. Я отодвигаю это на неопределенный срок. — На сегодня с меня достаточно впечатлений и без секса.

— Секса? — Владимир морщится. — Ты так это произнесла!

— Как?

— Обыденно.

— Что тебя удивляет?

— Обидно, когда таинство превращают в нечто будничное, — тихо говорит Владимир.

— Это в тебе говорит молодость, неиспорченность, милый. — Я чувствую себя шлюхой, которой в скором времени предстоит обучать науке наслаждения скромного юношу.

— Я не такой уж ангел, каким ты меня представляешь, — обиделся Владимир. Спохватившись, что сказал глупость, очаровательно улыбается.

Как быстро у него меняется настроение! Хамелеон. Снова думаю, что мне знакомо это лицо. Эту улыбку, очаровательные складочки, расходящиеся приветливыми лучиками, озорной блеск в карих глазах — я видела много раз. Теперь это не только ассоциация с Шуркой. Нет, это не помолодевший Шурик, герой моего первого страстного романа.

— Где же мы с тобой раньше встречались? — в задумчивости спрашиваю я.

— Я всегда слежу за тобой. Мое лицо то и дело встречается на твоем пути, но ты этого не замечаешь. Твое подсознание откладывает в памяти каждую встречу, — Владимир абсолютно серьезен. — И так будет всегда.

— А если я стану затворницей?

— Я подарю тебе свою фотографию, поставлю в спальне и буду рядом всегда!

— Ты говоришь загадками, — закрываю свое окно, собираюсь выйти из машины. Интересно, будет ли он до конца галантным? Я имею в виду протянутую руку, прощальный поцелуй. Почему меня волнуют такие мелочи?

— Лада, я попытался удивить тебя, как мы договаривались.

— Тебе удалось.

— Я терпелив.

— Постараюсь оценить это, а сейчас мне пора.

— Минутку.

Владимир быстро выходит из машины. Открывает дверцу, протягивает руку, на которую я опираюсь. Всей грудью вдыхаю прохладный ночной воздух. Усталость валит меня с ног. Голова болит от чертовых коктейлей. Веселость сменила тупая боль.

— Спасибо тебе. — Я наблюдаю, как нежно поглаживает мою руку огорченный, раздосадованный мальчик. Я сама запечалилась, но вовремя спохватилась.

— Я буду появляться рядом, когда ты того не ждешь.

— Договорились. — Беру сумочку, осторожно высвобождаю руку.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Володя, — жду поцелуя. Но ничего такого не происходит. Повернувшись, иду к подъезду. Не оборачиваюсь. Победа или проигрыш? Сама не знаю. Как я устала.

Чувствую непередаваемое облегчение, оказавшись дома. Моя крепость. Хотя поблизости нет никого, кто бы захотел взять ее штурмом. Я стаскиваю джинсы, бросаю их на пол. Мне все безразлично. Мой дом меня не радует. Дом принял меня почти враждебно. Почему? Даже стены улавливают мое настроение. Я растворяю в стакане таблетку аспирина, скривившись, пью противную шипучку.

Теперь — в ванную. Одиночество неслышно идет за мной по пятам. Оно — мой постоянный спутник. После душа становится легче, голова уже не болит. Сонливость сменяется приятной усталостью. Ложусь в постель. Голова касается подушки, я успеваю подумать лишь, что осталась верна Эльдару. Просто пообщалась с приятным молодым человеком, но не изменила. С некоторых пор я болезненно отношусь ко всему, что ведет к измене. Я хочу прямо смотреть Элу в глаза. Он может мной гордиться. Сегодня его женщина произвела настоящий фурор. Жаль, что я не смогу ему об этом рассказать. Эльдар… С его именем я засыпаю. Итак, все мои приключения весьма кстати. Они помогают мне не думать о том, что я смертельно скучаю по Гаврошу.