Марианна — королева океанов. Марианна — африканская богиня

Глава I СТАРАЯ ВЕДЬМА СУДЬБА

Солнце едва только начинало золотить верхушки деревьев, и птицы осторожно пробовали голоса, еще не решаясь запеть в полную силу, когда Марианна открыла глаза.

Некоторое время она лежала неподвижно, вдыхая аромат весенних цветов, проникавший в комнату вместе со свежим прохладным ветром, и улыбаясь самой себе.

Ей совсем не хотелось спать, наоборот — хотелось вдохнуть полной грудью утренний воздух, увидеть, как пробуждается природа.

Марианна выскользнула из постели и, накинув халат, подошла к окну. Пожалуй, надо будет оседлать Виринею.

Утренние верховые прогулки вошли у нее в привычку. Князь иногда присоединялся к ней, но чаще Марианна оставалась в одиночестве и тогда пускала лошадь в бешеный галоп, полностью отдаваясь движению. Она уже, не без помощи Гракха, знала характеры всех лошадей, обитавших на конюшне Сант-Анна, кроме Ильдерима, который подчинялся только своему хозяину.

Возвращаясь домой на разгоряченном коне, Марианна почти всегда вспоминала о своих приключениях.

За пять лет спокойной жизни на вилле Сант-Анна ее воспоминания утратили горечь, забылись разочарования, притупилась боль, и она, иногда одна, а иногда вместе с Гракхом, перебирала в памяти авантюры своего прошлого.

Князь Коррадо не принимал участия в этих разговорах. После того раза, когда Марианна, блестя глазами, упоенно рассказывала ему о мнимом кораблекрушении, устроенном Лейтоном, и вдруг заметила, что лицо мужа морщится, словно от боли, она больше не рассказывала ему о своих приключениях.

Ей казалось иногда, что князь специально окружает ее такой заботой и хранит ее, словно жемчужину в прекрасной шкатулке, чтобы она забыла все то, что с ней происходило раньше, без него.

Марианна совершенно не скучала в спокойном счастливом доме. Она распорядилась посадить в парке множество цветов, чтобы ничто не напоминало о гнетущей атмосфере, которая царила здесь, когда она впервые переступила порог виллы, еще и не подозревая о тайне князя. Каким он тогда был измученным, какая тоска светилась в его глазах! От нее сейчас не осталось и следа — только счастье читается на его темнокожем лице.

Марианна улыбнулась — она припомнила вчерашний разговор с сыном.

— Мама, а почему у тебя и у меня светлая кожа, а у папы — темная? — спросил Себастьяно.

Она рассказала ему о существующих на Земле расах, посетовав про себя, что не так уж и много знает об этом, а в конце спросила:

— Папа ведь очень красивый, не так ли?

— Папа самый красивый на свете! — убежденно заявил малыш. — И ты тоже!

Себастьяно шел уже седьмой год, и Марианна очень радовалась тому, что мальчик ни единой черточкой не напоминал своего настоящего отца.

Чем он становился старше, тем сильнее походил на деда — Пьера д’Ассельна, что вызывало гордость Марианны. Она часто рассказывала Себастьяно о том, каким добрым и храбрым был его дед, и Пьер д’Ассельна стал кумиром малыша.

— Дедушка Пьер так бы не поступил! — этой фразы было достаточно для того, чтобы Себастьяно немедленно признался во всех своих шалостях и больше не повторял их. А то, что он внешне был похож на деда, и вовсе приводило малыша в восторг.

Пока черты сына были по-младенчески неясны, Марианна каждый вечер со слезами молилась о том, чтобы лицо Себастьяно не стало копией лица Маттео Дамиани. При одной мысли об этом ее начинала бить нервная дрожь и кружилась голова, будто одурманенная наркотиками Дамиани.

Вот и сейчас, несмотря на распахнутое окно, Марианна почувствовала легкое головокружение. Она крепко ухватилась за подоконник и некоторое время глубоко вдыхала, пока снова не почувствовала себя бодрой и свежей.

Звать Лауру ей не хотелось, и Марианна оделась сама. Перед выходом она удовлетворенно оглядела себя в зеркало: молодая красавица в костюме для верховой езды из темно-зеленого бархата, украшенном изумрудами, смотрела на нее. Марианна улыбнулась своему отражению, небрежно перекинула через руку шлейф и вышла из комнаты.

Виринея была одной из самых быстрых лошадей Сант-Анна, и Марианне в свое время потребовалось приложить немало усилий, чтобы укротить ее. Теперь та слушалась даже легкого прикосновения шпор своей хозяйки.

Потрепав свою любимицу по блестящей шее, Марианна не смогла удержаться от того, чтобы не заглянуть к Ильдериму — своей недосягаемой мечте.

Но красавца жеребца в стойле не оказалось.

Марианна недоуменно вскинула брови: накануне князь предупредил ее, что хочет подольше пробыть в постели, так как не особенно хорошо себя чувствует.

Удивление сменилось радостью — значит, у Коррадо нет никакого недомогания, раз он поднялся так рано, и возможно, они встретятся на прогулке.

Возбужденная присутствием Марианны, Виринея с места взяла в галоп, и вскоре Марианна уже летела по усыпанным гравием дорожкам парка, наслаждаясь утром и свободой. Князь не встретился ей, и молодая женщина решила, что он уже вернулся обратно.

Она весело встряхнула волосами так, что с ее головы чуть не слетела маленькая шапочка амазонки, и звонко рассмеялась:

— Коррадо глупо поступил, вернувшись в дом! Сейчас начнется самое прекрасное!

И действительно: солнце уже уверенно пригревало землю своими лучами. Птицы пели все громче и громче, приветствуя новый весенний день, и сладкий запах цветов разливался в воздухе.

— Новый день, новая весна, — сказала Марианна и легко спрыгнула с лошади — ей захотелось пройтись по земле.

Ведя Виринею в поводу, она сошла с дорожки и двинулась по мягкой траве в глубь сада, на ходу прикасаясь к стволам деревьев.

Послышался топот копыт, и Марианна обернулась, ожидая увидеть мужа. Вот показался вороной конь, на котором, неловко держась в седле, ехал темнокожий мужчина.

Марианна крепко зажмурилась, не веря своим глазам. Это не мог быть Коррадо — и осанка не та, и конь другой. Но откуда в их парке мог взяться человек с таким же цветом кожи, как у князя Сант-Анна?

Но когда она открыла глаза, то едва не вскрикнула от удивления: рядом с вороным конем стоял белоснежный Ильдерим и князь Коррадо разговаривал с незнакомцем.

— Я не подозревал, я не мог подозревать этого! — донесся до Марианны встревоженный голос мужа.

— Не сомневаюсь, князь, — пришелец говорил с заметным акцентом. — Но вы сами понимаете, что это безотлагательно и поэтому медлить не стоит.

— Боюсь, что так, — глухо прозвучал голос князя.

Марианна сделала шаг вперед, но тут же остановилась — что-то подсказывало ей, что в данной ситуации разумнее всего будет не выдавать своего присутствия.

— Прощайте. И возьмите вот это. — Незнакомец подал Коррадо что-то похожее на медальон на кожаном шнурке. Сант-Анна поднес медальон к лицу, и Марианна услышала сдавленный стон, вырвавшийся из его груди.

Незнакомец повернул коня, и Марианна не смогла удержать улыбку, провожая его глазами; все-таки он очень забавно сидел в седле.

Но когда топот копыт замер в отдалении, сердце молодой женщины вновь наполнилось тревогой. Князь не сводил с медальона глаз, а его губы беззвучно шевелились. Внезапно он дал Ильдериму шпоры и вихрем понесся к дому.

Марианна попробовала продолжить прогулку, но ее уже не радовало ни пение птиц, ни легкий бег Виринеи — перед глазами стояло лицо мужа, печальное и обреченное. С той поры, как они обрели друг друга, Марианна ни разу не видела его таким, и значит, этот неожиданный визит был не таким простым, как могло показаться на первый взгляд.

«Это безотлагательно, и поэтому медлить не стоит» — что могли означать слова незнакомца?

Но Марианна не собиралась расспрашивать мужа. Она знала, что рано или поздно Коррадо расскажет ей все сам. И хотя любопытство мучило ее, она решила ни словом не обмолвиться мужу об этом происшествии.

По всей видимости, Виринея рассчитывала еще немного поскакать по парку и потому недовольно зафыркала, когда хозяйка направила ее к дому.

— Не расстраивайся, — засмеялась Марианна, поглаживая лошадь. — Завтра мы с тобой наверстаем упущенное.

Гракх радостно встретил их возле конюшни.

— Мадемуазель Марианна! Какое хорошее утро!

Несмотря на то, что Марианна много раз со смехом объясняла Гракху, что она замужем и, стало быть, называть ее «мадемуазель» не стоит, тот был упорен. И ей едва удалось добиться, чтобы он называл ее «госпожа», когда они куда-нибудь выезжали.

— Пойми, Гракх, — говорила она, — если кто-нибудь услышит, что ты называешь меня так, то это может быть неправильно истолковано.

— Понятно, мадемуазель Марианна! — соглашался рыжеволосый.

Сверкая улыбкой, он принял из рук Марианны повод Виринеи и повел ее в стойло.

— А что, мадемуазель Марианна, Ильдерим так вас и не слушается? — послышался его голос.

— Так и не слушается, — вздохнула Марианна.

Услышав имя Ильдерима, она снова нахмурилась — и что это за медальон, который так огорчил Коррадо?

За завтраком, который прошел шумно, поскольку долговязый учитель синьор Тиррено никак не мог успокоить расшалившегося Себастьяно, Марианна украдкой поглядывала на мужа. Он держался как обычно, и только в глубине его глаз изредка вспыхивала тревога, и он начинал нервно барабанить длинными пальцами по скатерти.

— Папа, ты сегодня почему-то грустный, — вдруг сказал Себастьяно. — Почему? Тебе приснилось что-нибудь нехорошее, да?

Князь вздрогнул.

— Ну что ты, — ответил он. — Я вовсе не грустный, тебе это показалось.

Малыш принялся рассказывать о том, какой он видел сон сегодня ночью, а Марианна твердо решила как следует расспросить мужа обо всем, что ее занимало.

Но после завтрака он поспешно собрался и уехал, сказав донне Лавинии, что вернется очень поздно.

С этого дня улыбка исчезла с лица князя Сант-Анна. Он поднимался засветло, когда Марианна еще спала, и возвращался с каждым днем все позже. Те дни, когда он никуда не отлучался с виллы, он проводил запершись у себя в кабинете. А когда Марианна подходила к нему с немым вопросом в глазах, он глядел на нее так умоляюще, что она не решалась задать свой вопрос вслух.

Она стала вставать как можно раньше и с болью смотрела вслед мужу, который, ссутулившись, выезжал за ворота виллы на своем верном коне.

Однажды она увидела, как у князя выпало что-то из кармана. Марианна хотела было окликнуть его, но любопытство взяло верх, и, подождав, пока фигура князя не скроется за деревьями, она тихонько спустилась вниз и подобрала лежавший на земле предмет.

Это был тот самый медальон. Его можно было принять за обыкновенное украшение или игрушку — плетеный кожаный шнурочек, темно-красная глянцевитая поверхность…

Марианна некоторое время подержала его на ладони. Ей очень хотелось раскрыть медальон, но два чувства удерживали: стыд — как-никак он чужой — и опасение увидеть женский портрет.

Но внутри не было ничего, кроме странного узора. Его прихотливые линии ничего не сказали Марианне, и она положила медальон обратно на землю.

Вернувшись в комнату, она услышала бешеный топот копыт. Князь круто осадил жеребца перед домом, соскочил с Ильдерима и, опустившись на колени, принялся шарить руками по траве. В его глазах горел сумасшедший страх.

Марианна почувствовала острую жалость — гордый, умный и сильный мужчина в изнеможении бил кулаками по земле, и из груди его вырывался глухой стон.

— Коррадо! — крикнула она.

Князь испуганно поднял голову и дрожащим голосом произнес:

— Доброе утро, Марианна.

— Он лежит у самого крыльца, — сказала она.

— Он? — переспросил князь.

— Да. То, что ты ищешь.

Сант-Анна метнулся к крыльцу — и через мгновение он уже сжимал в кулаке медальон.

— Все в порядке? — спросила Марианна.

— Да, — глухо ответил князь.

Он вскочил на коня и, не оборачиваясь, ускакал.

«Так продолжаться больше не может, — подумала Марианна. — Еще немного, и он на моих глазах превратится в бессильное существо или просто сойдет с ума. А я, может быть, могла бы ему помочь!»

Она вышла в сад и до полудня просидела на скамейке под цветущим яблоневым деревом, стараясь избавиться от страха перед демоном семейства Сант-Анна, который, видимо, снова решил показать свою силу, злобу и ненависть. Он решил разрушить покой и счастье, оказавшиеся такими хрупкими перед волей старой ведьмы судьбы.

Теплое солнце и запах цветущей яблони немного успокоил молодую женщину, и она возвратилась в дом, полная решимости противостоять судьбе и черному демону.

Князь вновь возвратился поздно, но Марианна не спала. Она ждала его, стоя у распахнутого окна своей комнаты.

— Коррадо! Мне надо с тобой поговорить.

— О чем? — с деланной беспечностью спросил князь.

— Не старайся меня обмануть, — горько усмехнулась Марианна. — О твоем утреннем госте, том самом, что передал тебе медальон, о самом медальоне и об узоре внутри него…

Князь не смог удержать вскрика:

— Ты… ты видела узор?

— Да. И еще я хочу узнать, куда ты уезжаешь по утрам и что тебя мучает. Поднимись ко мне.

— Хорошо. Я все расскажу тебе, — сказал Сант-Анна. — Но не сейчас, мне надо подумать.

— Когда?

— Завтра утром.

— Хорошо, — согласилась Марианна. — Доброй ночи.

— Подожди, — сказал князь. — Подожди немного.

Он смотрел на нее словно в последний раз — или так показалось Марианне из-за лунных бликов, падавших на его лицо?

— Я устала, — улыбнулась она. — Завтра мы с тобой обо всем поговорим, а сейчас я хочу спать. До завтра.

— До завтра, — эхом отозвался князь.

В первый раз за это время Марианна заснула спокойно.

Наутро она, как птичка, вылетела из постели, чтобы скорее бежать к мужу, и увидела на столе лист бумаги. На нем рукой Коррадо было написано несколько фраз.

«Марианна, прошу тебя, ни о чем не беспокойся. Ты все узнаешь, но не сейчас, а сегодня вечером. До вечера ничего не предпринимай.

Коррадо».

Опять загадка!

Марианна раздраженно смяла записку в руке и швырнула бумажный комок в угол комнаты. Она почувствовала, как в душе нарастает недовольство мужем, и события, ранее так тревожившие ее, начали напоминать сюжет плохого авантюрного романа.

И в самом деле, зачем Коррадо ведет себя подобно опереточному персонажу? Конечно, все далеко не так просто — и наверняка за медальоном кроется что-то весьма серьезное, а может быть, даже страшное…

Но сейчас Марианна не ощущала ни страха, ни даже тревоги за мужа, а только раздражение.

— Мне все это надоело! — вслух произнесла она. — Я лучше займусь своими обычными делами и перестану терзаться в догадках.

И Марианна провела этот день легко и весело. Она болтала с Гракхом о норове Ильдерима, который, как ни странно, в этот день оказался в конюшне вышивала в саду и играла с Себастьяно.

Вечером Марианна заметила, что донна Лавиния ведет себя не так, как всегда. Проходя мимо, старушка искоса взглядывала на Марианну, словно бы не решалась сказать ей что-то важное.

— Донна Лавиния, — спросила молодая женщина, — вас что-нибудь беспокоит? Мне кажется, у вас есть что рассказать мне, не так ли?

— Мне жаль, княгиня, — отозвалась старушка, но рассказать я вам ничего не могу, кроме того, что князь сегодня утром уехал.

— Я знаю это, он всегда уезжает по утрам последнее время, — беспечно произнесла Марианна. — Меня, честно говоря, это уже не удивляет. Вот только почему он сегодня не взял Ильдерима?..

— Вы не поняли меня, княгиня. Он уехал совсем, — сказала донна Лавиния.

— Как — совсем?

— Он не вернется сегодня вечером. И завтра вечером тоже не вернется. Он выглядел так, будто ему предстоит очень долгое и тяжелое путешествие печально произнесла старушка.

Марианна вспомнила взгляд Коррадо, тот самый, что показался ей последним. Так вот о чем она должна была узнать этим вечером!

— Князь просил передать вам письмо. — Донна Лавиния подала Марианне сложенный листок.

«Дорогая моя Марианна, — писал князь, — прости меня за поспешный отъезд. Я был вынужден поступить именно так, и к тому же наше прощание потребовало бы слишком долгих объяснений. К сожалению, я не имел права рассказывать тебе о причине, заставившей меня покинуть тебя и Себастьяно. Ты и так уже видела медальон, который необходимо было хранить как зеницу ока.

Береги себя и малыша. И ни в коем случае не пытайся меня разыскать. Если я вернусь, ты все узнаешь.

Коррадо».

Марианна в недоумении подняла глаза — и увидела грустное лицо донны Лавинии.

— Прочтите. — Она подала старушке письмо. — Вы можете как-нибудь это объяснить?

Пробежав глазами письмо, донна Лавиния покачала головой.

— Это рок семьи Сант-Анна, — сказала она. — Теперь он добрался и до князя Коррадо. Больше я ничего не могу сказать вам.

Марианна провела бессонную ночь, снова и снова перечитывая строки, написанные торопливым почерком.

«Если я вернусь, ты все узнаешь…» — внезапно словно молния пронзила ее мозг.

Значит, Коррадо может и не вернуться из своего странного путешествия?!

Марианна вскочила с постели и принялась лихорадочно одеваться. Она уже сбегала по ступенькам крыльца, как вдруг услышала голос Гракха:

— Мадемуазель Марианна, куда вы?

Молодая женщина резко остановилась.

Действительно, куда она может бежать ночью, не зная совершенно ничего про возможную цель путешествия князя Сант-Анна?

— Мне захотелось подышать свежим воздухом, — ответила она рыжеволосому кучеру и вернулась в дом, успев заметить, как Гракх пожал плечами.

Когда за окнами забрезжил рассвет, в голове Марианны уже созрел план: она должна отправиться в Венецию и выяснить, все ли корабли Сант-Анна стоят на причале. В ее сердце теплилась надежда, что путешествие Коррадо окажется не таким уж и далеким и через несколько недель он вернется домой. Но пребывать эти несколько недель в полном неведении…

Марианна не могла ждать, ничего не зная. Ей необходимо было действовать.

Донна Лавиния понимающе кивнула, когда Марианна сообщила ей о своем отъезде, а вот Себастьяно закапризничал:

— Я тоже хочу поехать в Венецию!

— Ну пойми, милый, я еду туда по важному делу, а тебе будет просто скучно, — увещевала его Марианна.

— Ну да, папа уехал, ты уезжаешь, а я должен оставаться с синьором Тиррено! — обиделся малыш.

— Я скоро вернусь, — пообещала Марианна. — И папа тоже, — добавила она с меньшей уверенностью.

День, в который они отбывали с виллы Сант-Анна, выдался пасмурным и дождливым, а вскоре началась самая настоящая гроза.

фальшиво распевал промокший Гракх, а Лаура, хотя на нее не попадало ни одной капли, забилась в угол экипажа и вздрагивала при каждом раскате грома.

— Не бойся, — сказала ей Марианна. — Гроза скоро кончится.

— А вдруг в нас попадет молния? — дрожащим голосом спросила служанка.

— Не попадет, — заверила Марианна. — Это было бы слишком глупо с ее стороны.

Лаура слабо улыбнулась.

— Но вы же сами боитесь, госпожа, — сказала она. — У вас глаза горят, как две молнии.

— Я не боюсь, — ответила Марианна.

Это было неправдой. Гроза не пугала ее, но звуки грома и отблески молнии пробудили в ее душе другой страх — воспоминания о черной мессе Маттео Дамиани и огненных волосах Люсинды — злой колдуньи, роковой женщины семьи Сант-Анна.

«Она наверняка любила такую погоду, — думала Марианна. — И не Божьей карой казалась ей гроза, а взглядом и злобным хохотом дьявола!»

Марианна невольно вздрогнула, представив Люсинду, в восторге простирающую руки к разверзающемуся небу.

— Вы замерзли? — поинтересовалась Лаура.

— Да, немного, — призналась Марианна.

И тут же раздался голос Гракха:

— Мадемуазель Марианна, я хоть и не сахар, но промок порядочно! Тут рядом гостиница, может быть, нам переждать грозу там?

Марианна согласилась, хотя мысли о дьяволе заставили ее поверить в то, что эта гроза — не простая. Ей казалось, будто некая злая сила противится ее попытке разгадать тайну князя Коррадо.

Гостиница оказалась небольшой, но чистенькой и уютной. Хозяин, волосы которого напоминали своим цветом волосы Гракха, сразу же захлопотал, причитая, что не стоит хрупким женщинам выбираться из дому в такой дождь. И вскоре Марианна уже сидела у пылающего камина в своей комнатке на втором этаже гостиницы. Косые струи дождя били в оконное стекло, а раскаты грома не желали униматься.

По телу Марианны разливалось приятное тепло, но на душе было неспокойно. Она была почти уверена, что по прибытии в Венецию не найдет у причала какой-нибудь из кораблей Сант-Анна, и теперь у нее осталось только одно желание — узнать, куда направился этот корабль.

Марианна очень жалела, что не запомнила как следует узор на медальоне, — возможно, он как раз и был ключом к разгадке тайны. Она попыталась изобразить узор на листке бумаги, но у нее ничего не получилось. Марианна вздохнула.

Рыжий хозяин принес ей скромный ужин, состоявший из жареного цыпленка и нескольких листочков латука. Он поставил тарелку на стол, но уходить, по всей видимости, не собирался.

— Я рад, что вы остановились у меня, — сказал он. — Меня зовут Никколо Эльфиоре.

Марианна назвалась, с трудом удержав улыбку, — меньше всего к этому низкорослому толстячку подходило такое цветочное имя.

— Княгиня Сант-Анна? — переспросил Никколо. — Несколько дней назад у меня останавливались двое людей. Я не видел их лиц, и похоже, что они были в масках. Но случайно услышал, как один сказал другому: «Ваше имя — князь Сант-Анна — слишком здесь известно!»

Марианна впилась взглядом в лицо Эльфиоре. Значит, Коррадо был здесь!

— Однако они назвали мне совсем другие имена, не Сант-Анна, — продолжал хозяин.

Марианна сжала руки так, что хрустнули суставы. Ей до боли хотелось расспросить хозяина поподробнее, но она не решалась. Можно ли ему доверять?

— Этот человек — ваш родственник? — как бы невзначай спросил Никколо.

— Н-нет, — замявшись, ответила молодая женщина. — Видимо, это какая-то ошибка.

— Возможно, — согласился хозяин, пристально поглядев на Марианну. — Ну что ж, не буду больше вам мешать, приятного аппетита.

Дверь за Никколо закрылась. Марианна, словно в тумане, села за стол и принялась есть, почти не чувствуя вкуса.

Коррадо был здесь. А его спутник — наверняка тот самый темнокожий посланник, который передал ему медальон. Судя по тому, что они были в масках, они не желали, чтобы кто-нибудь обратил на них внимание. Тем более что о цвете кожи князя многие слышали, так что этот факт мог дойти и до здешних мест. А два человека с темными лицами уж точно вызвали бы сплетни и пересуды. Ясно было одно — они направлялись в Венецию.

Марианна отодвинула тарелку. Зачем она не призналась хозяину, что имеет отношение к одному из его таинственных постояльцев! Может быть, удалось бы узнать еще что-нибудь, тем более что Никколо явно был существом любопытным и имя князя услышал не случайно.

Марианна мысленно ругала себя за недоверие. Неужели годы, проведенные в покое и довольстве, отучили ее доверять людям? Если бы она с таким же страхом относилась ко всем, кто встретился ей после побега из Селтонхолла, то неизвестно, как сложилась бы ее жизнь.

Что с того, что у Никколо Эльфиоре слишком любопытные глазки? Если судить только по внешности, то она бы не нашла стольких друзей! Да, она зря скрыла от Никколо истинную цель своего путешествия.

Марианна мрачно барабанила пальцами по столу, когда раздался легкий стук в дверь и на пороге появился Эльфиоре.

— Вы уже поужинали?

— Да, — ответила Марианна, приветствуя его появление ослепительной улыбкой. — Все было очень вкусно.

Никколо забрал поднос и направился к выходу.

— Погодите, — окликнула его Марианна. — Когда он обернулся, она произнесла: — А… вы не могли бы поподробнее рассказать о ваших странных постояльцах? Князь Сант-Анна — действительно мой родственник, просто я подумала…

— Я понял, — улыбнулся Никколо. — Рассказать я вам смогу не так уж и много, но кое о чем я догадался.

Он присел на табурет.

— По всей видимости, они направлялись в Венецию, чтобы сесть там на корабль. Оба были очень обеспокоены. Лиц их мне заметить не удалось, как я уже говорил. И еще — в их беседах пару раз проскользнуло слово «Африка».

— Африка? — переспросила Марианна.

Ну конечно! Об этом месте она подумала сразу, но ведь Африка так велика…

— А никаких африканских стран они не упоминали?

— Нет. Вас зовут Марианна? — внезапно спросил Эльфиоре.

Молодая женщина вздрогнула.

— Откуда вам это известно?

— Ваш… родственник произносил это имя, — лукаво ответил хозяин.

А он совсем не глуп!

— Видите, Никколо, вы уже многое поняли, — со смущенной улыбкой сказала Марианна.

Никколо вынул из кармана небольшой клочок бумаги.

— И вот еще.

Марианна взглянула на клочок — на нем был изображен узор из медальона.

— Дайте мне его, Никколо! — взмолилась она.

— Для этого я его, собственно, и принес, — сказал Эльфиоре, подавая ей бумагу. — А больше ничего я, к сожалению, сказать вам не могу. И к тому же уже довольно поздно, а вам нужно выспаться — до Венеции ехать еще долго.

Однако Марианна уснула не скоро. Проводив хозяина, она снова села за стол и внимательно рассмотрела узор. Его причудливые линии о чем-то говорили, в них была заключена загадка, которая заставила Коррадо ехать в Африку, но как разгадать эту загадку?

Наутро она, измученная ночными кошмарами — ей снились улыбающиеся негры, покрытые белыми узорами, — Марианна, попрощавшись с Никколо, забралась в экипаж и моментально уснула, не обращая внимания на ужасную дорогу. Даже причитания Лауры по поводу тряски не могли разбудить ее.

Венеция встретила их ярким солнцем и синим небом. У Марианны с этим городом всегда ассоциировались три цвета — синий, золотой и черный. Было бы, конечно, гораздо красивее, если бы гондолы были разноцветными, но венецианцы блюли обычай красить их в черный цвет после страшной чумы, унесшей в позапрошлом веке почти половину города.

Ослепительная белизна и золотые купола собора на площади Сен-Марко восхитили Марианну, и она долго любовалась им и Дворцом дожей.

Лаура убежала навестить родных, а Марианна с Гракхом отправились в гостиницу. В порт было решено пойти на следующий день рано утром.

Сидя у открытого окна и слушая переливчатые песни гондольеров и плеск весел, Марианна задумалась.

Венецию не зря называют городом влюбленных. Нет ничего прекраснее, чем медленно плыть по каналу в слегка покачивающейся гондоле, слушать нежную песню и смотреть в глаза любимому, который держит твою руку в своей…

— Я не верю, что Коррадо не подумал об этом перед своим отплытием! — сказала Марианна. — Когда я отыщу его, мы обязательно задержимся здесь перед тем, как вернуться домой.

Она поделилась своими впечатлениями от ночной Венеции с вернувшейся Лаурой.

Та хихикнула:

— Да, конечно, лучше смотреть в глаза любимому. Да кому бы то ни было, потому что мокрые серые стены — не самое лучшее зрелище!

Внимательно осмотрев канал, Марианна была вынуждена согласиться. Ее романтическое настроение улетучилось, и она отправилась спать не в самом лучшем расположении духа.

Утром, в порту, рассказ Никколо подтвердился. Марианне сообщили, что князь Коррадо отплыл на «Черном ястребе» — самом лучшем и одном из самых быстрых кораблей. Соперничать с ним могла только «Ласточка» — легкая и изящная, она покачивалась на волнах и будто манила немедленно отправляться в путешествие.

Марианна едва не поддалась искушению подняться на борт и отправиться в открытое море — вдруг мелькнут на горизонте паруса «Черного ястреба»? Нет сомнений, что «Ласточка» догнала бы его в мгновение ока!

Но отплывать сейчас было, конечно же, нельзя, и Марианна, вздохнув, спустилась с борта «Ласточки», предварительно приказав держать корабль в боевой готовности.

— А почему, госпожа, вы велели приготовить «Ласточку» к путешествию? — поинтересовалась Лаура.

Марианна задумалась — она произнесла эти слова по какому-то наитию, не отдавая себе полного отчета в том, что говорит. Но вопрос Лауры будто разбудил ее, и молодая женщина поняла, что действительно собирается использовать «Ласточку» по ее прямому назначению.

— Я расскажу тебе об этом после, — уклончиво ответила она Лауре.

На самом деле она решила объявить об этом дома, на вилле. Пускай пока и Гракх, и Лаура остаются в неведении. Мысль отправиться на поиски князя Коррадо пришла Марианне в голову сразу же, как она ступила на борт корабля, и необходимо было еще как следует обдумать эту тему.

Неугомонный дух проснулся в Марианне. Коррадо надо было спасать, ему надо было помочь, и кто, как не она, сможет сделать это?

Стало быть, вновь начинаются приключения.

И Марианна незамедлительно принялась писать письмо Аркадиусу Жоливалю.

«Дорогой Аркадиус! — писала она. — К сожалению, непредвиденные обстоятельства вынуждают меня потревожить вас. Мне очень жаль отвлекать вас от разнообразных научных трудов, однако ваше присутствие избавило бы меня от множества сомнений.

Ваша Марианна».

Письмо было тут же отправлено, и Марианна была уверена, что Жоливаль непременно приедет. Они уже давно сообщали друг другу исключительно о собственном самочувствии и о погоде. Поэтому Марианна постаралась сделать свое сообщение интригующим, но кратким, чтобы не взволновать Аркадиуса.

В том, что Жоливаль оставит дома Аделаиду, Марианна не сомневалась. Ее родственница уже давно превратилась в достойную подражания хозяйку дома, которую слово «приключение» пугало так же, как и слово «мышь».

С другой стороны, Аркадиусу и не пришлось бы ничего объяснять жене — «непредвиденные обстоятельства» могли быть какими угодно, вплоть до непослушания Себастьяно.

Марианна была довольна. Судьба Коррадо продолжала волновать ее, но прибытие Аркадиуса снимало с нее ряд проблем, и потом, она знала уже немало для того, чтобы отправиться вслед за мужем.

Она, правда, немного опасалась, что Аркадиус может отказаться сопровождать ее в предстоящем путешествии, которое наверняка не будет похоже на увеселительную морскую прогулку. Жоливаль охотно вспоминал их приключения, но неизменно добавлял, что сейчас, сидя в уютном халате и читая какой-нибудь исторический трактат, он чувствует себя не в пример лучше, чем на холодном полу тюрьмы или в пылающей Москве. Марианна соглашалась с ним.

Действительно, ей было немного забавно смотреть на Лауру, которая слушала их рассказы затаив дыхание и изредка завистливо покачивала головой.

— Лаура, это все немного напоминает роман, не правда ли? — шутливо спрашивала она.

— Да, госпожа! — отвечала Лаура. — Мне иногда так хочется оказаться в таком романе!

— Проще говоря, ты хочешь попасть в переплет! — смеялся Аркадиус. — На самом деле это далеко не так весело и интересно, как может показаться.

Лаура горячилась:

— А если бы у вас была возможность вернуться на несколько лет назад и прожить эти годы по своему усмотрению, что бы вы сделали?

— Я? Я купил бы себе теплый халат — такой же, как у меня сейчас, — и жил бы в тишине и покое, — беззаботно отвечал Жоливаль, лукаво поглядывая на Марианну.

— Неправда! — сердилась Лаура.

В этот момент Жоливаль начинал смеяться, и Марианна вторила ему, наблюдая за рассерженной, покрасневшей Лаурой, которая сначала обижалась, но потом улыбка появлялась на ее лице, и вскоре Лаура уже весело смеялась вместе с Марианной и Аркадиусом.

Что ж, теперь у Лауры будет возможность попасть в переплет — будем надеяться, легкого и веселого романа, в котором не будет неприятных событий. Но главной его героиней она не станет — по счастью для нее. Главным героем будет Коррадо…

Как все-таки странно фортуна порой распоряжается людскими судьбами! Ведь вполне могло произойти так, что Марианна не была бы сейчас замужем за князем Сант-Анна. Она могла бы просто не знать о его существовании, если бы не крестный, если бы не ребенок от Наполеона…

Князь никогда не напоминал ей о той причине, по которой она стала его женой, но Марианна не могла бы вычеркнуть ее из памяти, даже если бы желала этого. Но у нее не возникало такого желания — Наполеон оставался для нее кумиром и сейчас, когда он томился на острове Святой Елены и уже никто не называл его «император Наполеон», кроме его приближенных.

Марианне трудно было представить, как этот гордый, надменный властелин, у которого малейшее неповиновение вызывало бурную ярость, перед которым трепетали страны и народы, живет на крохотном островке, почти в одиночестве. До нее доходили слухи, что с ним там дурно обращаются и даже еды в Лонгвуде не всегда бывает вдоволь, но Марианна старалась не верить им. Она с трудом представляла такую степень низости — отказывать поверженному и уже безопасному монарху в том, к чему он привык! Тем более что условия жизни на Святой Елене были достаточно жесткими для Наполеона и бежать он не мог, так что повторения Ста дней ожидать не следовало.

Когда Наполеон бежал с Эльбы и вновь стал одной из главных фигур мира, который замер в ожидании — что будет? — у Марианны были другие мысли и чувства. Почти все эти три месяца она провела у постельки Себастьяно, который тогда опасно заболел. Она знала о том, что на сторону Наполеона переходят армии, слышала о печальном финале этого похода — разгроме при Ватерлоо, но в тот момент эти события совсем не волновали ее — мысли были заняты болезнью сына. И осознавать происходящее в мире она стала только тогда, когда малыш поправился, а Наполеон, вторично отрекшись от престола, уже был препровожден на маленький остров — Святую Елену.

Когда Марианна думала об этом великом и жестоком человеке, ей всегда сперва виделся, Шарль Дени — якобы простой буржуа, для которого она пела по просьбе Талейрана и которого она полюбила сразу же, как только увидела. Уже потом она вспоминала, как увидела его профиль на монете и поняла, кто это, как томилась в тюрьме, как спасала его от покушения, как умоляла его покинуть горящую Москву… И как носила его ребенка, который мог бы жить с ней сейчас — вместо чудесного и забавного Себастьяно.

— Даже странно, что у меня мог бы быть другой малыш… — слегка пожала плечами Марианна. — Дитя Наполеона. И я долго не могла бы рассказать ему, кто его настоящий отец.

Она вздрогнула. Нет, Себастьяно она никогда не расскажет о Маттео Дамиани и о том, что ей пришлось пережить ради его появления на свет!

А вот о том, как она познакомилась с Наполеоном, и о том, что это за человек, она расскажет ему, когда он немного подрастет. Без лишних подробностей, конечно, — Себастьяно их знать будет совсем не обязательно.

Марианна прикрыла глаза — и перед ее мысленным взором возник невысокий человек с властным лицом и серо-стальными глазами — глазами властелина мира. И она, Марианна, совсем еще юная девушка, глядящая на него с восхищением и преклонением. Она могла бы прожить так всю жизнь — преклоняясь перед ним и вспоминая его слова. Та девушка могла бы так жить. Она мечтала об этом.

— А вот если бы тебе сейчас предложили повернуть время вспять, как говорит Лаура, что бы ты сделала? — обратилась Марианна к самой себе и задумалась.

Она гордилась тем, что в ее жизни был такой человек, как Наполеон Бонапарт, и тем, что она была в его жизни, пусть наравне со многими — но она любила его. Нет, будь у нее возможность вернуться на несколько лет назад, она бы ни за что не вычеркнула бы эту любовь из своей жизни.

Уже давно утихли песни гондольеров и плеск весел, и иной шум наполнял просыпающуюся Венецию — плач младенцев, крики торговцев и веселые разговоры хозяек.

Надо было собираться домой, в Лукку. Марианна бы с удовольствием провела в Венеции еще несколько дней, если бы с Коррадо было все в порядке.

— Мы скоро увидимся, Венеция, но для того, чтобы надолго попрощаться! — сказала она, закрывая окно.

Обратный путь прошел для Марианны гораздо спокойнее. Она была совершенно уверена в правильности своего решения, а главное — уже хорошо знала, что она будет делать. «Ласточка» была готова к путешествию, скоро приедет Жоливаль, и они отправятся на поиски Коррадо. И пусть Африка велика — Марианна чувствовала в себе силы перебрать всю ее по песчинке для того, чтобы выручить из беды мужа.

— Госпожа, а куда мы поплывем? — вдруг спросила Лаура, выглядевшая крайне подавленно.

— В Африку, — коротко ответила Марианна.

— В Африку? — переспросила Лаура и опустила голову.

— А почему ты такая грустная? — удивленно поинтересовалась Марианна. — Ты же всегда хотела испытать в жизни все, и жизнь предоставляет тебе такую возможность! Ты ведь никогда не была в Африке, Лаура!

— Да, — печально ответила Лаура.

— Нет, погоди, расскажи-ка мне, о чем ты думаешь? — Марианна серьезно посмотрела на девушку. — Тебя ведь что-то мучает, не так ли?

— Я думаю о том же, о чем и вы, госпожа.

— О том же, о чем и я? Я не понимаю тебя, — сказала Марианна.

Реакция Лауры озадачила Марианну. Сколько раз девушка твердила о том, как бы ей хотелось побывать в далеких странах, поучаствовать в приключениях, пережить что-то такое, о чем можно было бы потом вспоминать… И тут — грустное лицо, опущенная голова и глаза такие печальные.

— Я хочу поехать в Африку, — сказала Лаура. — Мне очень хочется там побывать. Но мне просто жаль расставаться с нашим домом, с донной Лавинией, с Себастьяно. Мы ведь столько времени их не увидим.

Словно молния ударила в самое сердце Марианны. Не могло быть и речи о том, чтобы взять малыша с собой, — Марианна не представляла, сколько опасностей может таить в себе неизведанная Африка. И потом, Коррадо надо будет еще найти. Нет, они возвратятся домой нескоро. Так как же быть, как оставить маленького сына совсем одного — чем смогут помочь ему старушка экономка и меланхоличный учитель, если что-нибудь случится?!

Ей нельзя уезжать. Дом не сможет существовать без нее, и значит, ей надо вести себя так же, как ведут себя все женщины, когда уезжают их мужья, — ждать. Просто ждать, не сопротивляясь судьбе, и даже если Коррадо погибнет там, в Африке, принять это как должное.

Марианна в бессилии ударила кулаком по сиденью экипажа и заплакала.

— Что с вами, госпожа? — обеспокоилась Лаура. — Почему вы плачете?

— Все хорошо, Лаура, — стараясь удержать слезы, ответила Марианна. — Просто мы никуда не поедем.

Они снова остановились на ночь в гостинице Никколо Эльфиоре, которая, как выяснилось, носила название «Тихая долина». Никколо очень обрадовался Марианне, которая, напротив, улыбнулась ему еле-еле — она была огорчена.

— У меня есть новости для вас, — шепнул ей Никколо, когда они поднимались по лестнице. — Но я расскажу вам все потом, когда вы немного повеселеете.

— Почему?

— Потому что я не решился бы назвать эти новости приятными. И поведаю их вам только потому, что они могут пригодиться вам в вашем предстоящем путешествии.

— А почему вы решили, что я отправляюсь в путешествие? — холодно спросила Марианна. — Вполне возможно, я никуда не поеду.

— Боюсь, что это не так, — вздохнул Никколо. — Если у вас нет чего-то, что удерживает вас дома, вы обязательно поедете.

Марианна опустилась в кресло и произнесла:

— Рассказывайте, Никколо.

— Вы не хотите подождать до вечера? — сказал хозяин. — Возможно, тогда я смогу сообщить вам этот случай с некоторыми подробностями, которые могут оказаться достаточно важными для вас.

Она кивнула, и хозяин немедленно вышел, оставив молодую женщину в одиночестве.

Марианна призналась себе, что сообщение Эльфиоре поначалу вызвало у нее скорее недовольство, чем заинтересованность или удивление. Что с того, что он расскажет подробности еще одного разговора между Коррадо и его спутником? Это просто доставит ей лишнюю боль — страдания из-за мужа и из-за невозможности ему помочь.

Она, конечно же, ждала прихода Никколо — но ждала без надежды. Ей было даже немного неловко перед ним — похоже, он сильно заинтересовался этой историей и готов сделать все, чтобы помочь Марианне — которой помочь уже ничем нельзя.

Марианна почти не притронулась к ужину, принесенному расторопной кареглазой девушкой, и провела вечер, бесцельно глядя в огонь, горевший в камине. Языки пламени лизали дрова, и Марианне казалось, что это горит и обугливается ее измученное сердце, сдавшееся перед безумным выбором — выручить мужа или хранить покой сына.

Эльфиоре появился поздно, обеспокоенный и удрученный. Марианна порывисто поднялась ему навстречу.

— Я рада, что вы пришли, Никколо. Но я уверена, что вы не сообщите мне ничего, что могло бы изменить мое решение. К сожалению, обстоятельства вынуждают меня возвратиться домой и не следовать за моим мужем.

— Вы признались, что князь Сант-Анна — ваш муж, — сказал Эльфиоре. — Тогда вы тем более последуете за ним. Никаких подробностей я, к сожалению, узнать не смог, но дело не в них, а в том, что я услышал вскоре после вашего отъезда.

— Что вы услышали?

— На следующий день после того, как вы уехали, ко мне прибыли два постояльца не менее таинственные, чем ваш муж и его спутник, — начал Никколо. — У одного из них есть небольшой шрам над верхней губой, а так — двое совершенно неприметных мужчин. Их таинственность выражалась в изобилии старинных книг, которые они везли с собой, и в их разговорах. Они упоминали имя вашего мужа.

— Коррадо? — вздрогнула Марианна.

— Князь Сант-Анна. По всей видимости, ваш муж чем-то мешал им.

— Но он не делал никому ничего дурного!

— Возможно. Но я ясно слышал фразу: «Его необходимо убить, но не сразу. Пусть он сначала доберется до Африки, а там мы отыщем его во что бы то ни стало». Это сказал человек со шрамом над губой.

— Но за что они хотят убить его? — вскричала Марианна. Она почувствовала головокружение и на миг потеряла сознание. Очнулась Марианна от того, что Эльфиоре брызгал ей в лицо холодной водой.

— Вы пришли в себя? — спросил он. — Я же предупреждал, что эти новости нельзя будет назвать приятными.

— Да, это слово к ним не подходит, — слабым голосом сказала Марианна. — За что они хотят его убить?

— Этого я не знаю, — сказал хозяин. — Либо они хотят что-то получить от него, либо, как я уже сказал, его существование им мешает.

Марианна молчала.

— Я ходил узнавать подробности, — сказал Эльфиоре. — Я хотел узнать, кто они такие. Но их никто никогда здесь не видел. Скорее всего, они следили за князем Сант-Анна и, когда он отправился в Венецию, последовали за ним. Если у вас есть возможность предупредить его, сделайте это немедленно.

— Я не могу этого сделать, — прошептала Марианна.

— Мне кажется, они не собирались пробираться на корабль князя, — сказал Никколо. — У них, наверное, есть свой корабль, и они отправятся следом за ним в Африку.

— А… они… — больше ничего молодая женщина сказать не смогла.

— Выглядят они, как самые обыкновенные люди, — продолжил Эльфиоре. — Тот, что со шрамом, — брюнет, высокий и говорит со значительными паузами между словами, словно думает, что ему сказать дальше. А второй — невысокий шатен, и никаких таких примет у него нет. Правда, тот, что со шрамом, называл его Жоли.

— Жоли? Он француз?

— Они говорили по-итальянски, хотя некоторый акцент я заметил. Но сказать, кто они, я не могу. Тем более что Жоли — явное прозвище.

— Никколо, мне необходимо как следует подумать, — сказала Марианна. — Большое вам спасибо за то, что вы сообщили мне.

— Всегда к вашим услугам, — поклонился Эльфиоре и вышел из комнаты.

Застонав, Марианна упала на кровать. Ей показалось, что в ее жизни не было мгновения хуже. Коррадо хотят убить, может быть, злодеи уже близко от него, и он ничего не знает об этом и не сможет остеречься! Ах, если бы она могла хоть как-нибудь предупредить его!

Но Коррадо был далеко, и «Черный ястреб» плыл по направлению к берегам Африки.

Марианна молила Бога о том, чтобы Аркадиус Жоливаль не задержался в пути. Только на него она сейчас надеялась, только он мог помочь ей, утешить своим умом и поистине безграничным спокойствием.

Да, именно в утешении сейчас больше всего нуждалась Марианна. В утешении, ибо разрешить ее проблему, как ей казалось, не смог бы никто на свете.

Утром Эльфиоре снова постучался в ее комнату.

— Я не осмелюсь ничего советовать вам, — сказал он. — Но мне хотелось бы просто пожелать вам удачи. Я надеюсь, что вам удастся найти князя Сант-Анна и помочь ему.

— Спасибо, Никколо, — ответила Марианна. — Я не забуду вас.

— Я думаю, что мы еще встретимся, — ответил Эльфиоре. — Дорога в Венецию проходит мимо «Тихой долины».

Дорога домой тоже проходила мимо «Тихой долины». Однако ни запах цветов, ни шелест листвы не радовали Марианну. Ее мучило сообщение Эльфиоре.

— Мама, ты уже вернулась! — обрадованно закричал Себастьяно, бросившись к ней. — А папа когда вернется?

— Скоро, милый, скоро, — ответила Марианна, обнимая и целуя сына.

Она смотрела на малыша, и тоска разрывала ее сердце — неужели придется оставить его? Но с кем? Донна Лавиния была уже слишком стара, чтобы можно было доверить ей Себастьяно. А синьор Тиррено, кажется, не собирался принимать особенное участие в его судьбе.

Прошло несколько дней, и Марианна измучилась окончательно. Почти каждую ночь ей снились убийцы — человек со шрамом и невысокий шатен, которые набрасывались на Коррадо то с ножом, то с пистолетом, то с удавкой. Она просыпалась в холодном поту, крича: «Коррадо!»

Прибегала Лаура, которая из-за кошмаров Марианны тоже плохо спала:

— Вам плохо, госпожа? Вам опять приснился этот страшный сон?

— Да, Лаура. Я сейчас постараюсь снова уснуть, — отвечала Марианна.

Но ей редко удавалось заснуть, и она проводила ночь в кресле, беспрестанно повторяя:

— Аркадиус! Ну где же вы, если бы вы знали, как мне вас не хватает!

А днем Марианна не расставалась с сыном. Она подолгу разговаривала с ним, играла, но делала это невесело, и Себастьяно все время спрашивал ее:

— Мама, ты, может быть, заболела? Или тебе неинтересно играть со мной?

— Нет, что ты, — говорила Марианна и садилась неподалеку от играющего малыша, не сводя с него глаз.

Ее состояние понимали и Лаура, и Гракх, и донна Лавиния, узнавшая от них обо всем, и поэтому не тревожили молодую женщину. А она, в те моменты, когда не занималась с Себастьяно, бродила по саду и то прощалась с виллой, то клялась не покидать дом.

Аркадиус прибыл вовремя, но, вопреки ожиданиям Марианны, вместе с Аделаидой. И Марианне пришлось сдержать свое желание броситься к Жоливалю и закричать: «Как мне быть?»

— Мы так давно не были у вас, — сказала Аделаида. — Себастьяно, наверное, уже совсем большой.

— Да, — рассеянно кивнула Марианна.

Черные глаза Жоливаля понимающе посмотрели на нее.

Они оба не могли дождаться вечера, чтобы как следует поговорить вдвоем, и поэтому обед и для Аркадиуса, и для Марианны тянулся нескончаемо. Аделаида рассказывала парижские новости, передавала приветы, но Марианна почти не реагировала на ее рассказ.

Наконец все поднялись из-за стола, и донна Лавиния увела Аделаиду на прогулку, а Себастьяно с синьором Тиррено ушли заниматься. Жоливаль и Марианна остались вдвоем.

— Ваше письмо, Марианна, встревожило меня, — сказал Аркадиус. — И я не спрашиваю, почему князь не встретил нас, — видимо, как раз его отсутствие и послужило причиной для вашего письма. Я прав?

— Да, Аркадиус, вы правы, — вздохнула Марианна. — Судьба разрушила мир нашего дома.

И она рассказала Жоливалю и о темнокожем визитере, и о медальоне, и о страшном рассказе Никколо Эльфиоре.

— Я очень ждала вас, Аркадиус, — закончила Марианна. — Я ждала вас, чтобы вы дали мне совет. Мое сердце расколото на две части — одна не может расстаться с Себастьяно, а другая рвется в Африку, вслед за «Черным ястребом», чтобы спасти Коррадо.

Жоливаль, все это время молча и внимательно слушавший молодую женщину, произнес:

— Я думаю, что всю эту историю спровоцировало появление медальона. Жаль, что вы не можете показать мне его. Как вы знаете, я немного занимался жизнью африканских народов и, может быть, смог бы что-нибудь сказать по этому поводу.

— Я могу вам показать узор, который был внутри этого медальона, — сказала Марианна, подавая Аркадиусу клочок бумаги с изображением узора. — Это дал мне Никколо Эльфиоре, и я очень благодарна ему.

Жоливаль взглянул на клочок и изменился в лице Некоторое время он сидел молча, завороженно глядя на узор.

— Что с вами, Аркадиус, отчего вы молчите? Это что-то очень опасное? — не выдержала Марианна.

— Да. Жизнь князя висит на волоске, и этот волосок оборвется в Африке. Скорее всего, оборвется, глухо произнес Аркадиус. — Даже если бы не было этих двоих, что охотятся за ним, он все равно был бы в большой опасности.

— Значит, плыть за ним не имеет смысла и он уже почти мертв? — сказала Марианна погасшим голосом.

— Погодите-погодите… — Жоливаль еще раз всмотрелся в узор. — Вот эта полоска имеет раздвоенный конец — знак избранности, я его сразу не заметил. По счастью, я немного ошибся в своем мрачном предсказании. Тем не менее человек, имеющий медальон с таким узором, ходит по лезвию бритвы. Если полоска не раздвоена — у него один шанс из ста сохранить свою жизнь. Если раздвоена — шансов двадцать.

— А что это за узор? — спросила бледная Марианна. — Он волновал меня куда меньше, чем двое убийц.

— Это знак злого духа Алгэла, — сказал Жоливаль. — Мистическое верование некоторых африканских племен К этому можно не относиться серьезно, однако люди, общавшиеся с этим духом, после этого проживают очень мало. Часто они сами себя приносят в жертву ему.

— Но Коррадо не способен убить себя ради какого-то непонятного духа! И потом, я никогда не слышала от него это слово. Вы сказали — «Алгэл»?

— Да. Связанные с этим духом люди не имеют права никому рассказывать об этом. Если кто-то из непосвященных увидит у них медальон и догадается о его сути, они обязаны убить и увидевшего, и себя.

Марианна вздрогнула, вспомнив искаженное ужасом лицо князя.

— Коррадо был очень испуган, когда я указала ему на этот медальон.

— А он долго был у князя? — поинтересовался Жоливаль.

— Нет. От появления посланца до их отъезда прошло не так уж много времени.

Жоливаль облегченно вздохнул.

— Это хорошо.

— Может быть, это и хорошо, — вскричала Марианна, — но Коррадо грозит опасность, может быть, даже смерть, а мы сидим тут и беседуем об африканских обычаях! Ах, если бы я могла взять с собой Себастьяно!

— Марианна, вы действительно хотите отправиться в Африку? — спросил Жоливаль. — Вас нисколько не испугало то, что я вам рассказал?

— Я боюсь только за жизнь моего мужа, — сказала Марианна.

— А вы знаете, что африканские колдуны способны парализовать человека, фактически превратив его в неподвижный камень, и продержать так несколько недель? Вы знаете, что там существуют племена, обладающие секретами составления жутких ядов, убивающих мгновенно, и иногда достаточно простого прикосновения отравленной стрелы, чтобы человек отправился в мир иной, не успев даже вздохнуть? Вы же совершенно не знаете, что такое Африка! — почти кричал Жоливаль. — Именно поэтому вы и не испытываете страха, Марианна! А я сделаю все, чтобы вы туда не поехали! Смерть вас обоих будет чересчур сильным ударом и для меня, и для всех, кто вас знает, а главное — для Себастьяно.

При имени сына на глаза Марианны набежали слезы, но она нашла в себе силы презрительно взглянуть на Жоливаля и сказать:

— Я вижу, Аркадиус, что ваш халат оказался сильнее вас. Прошу, никому не сообщайте о нашем разговоре и считайте впредь, что вы с Аделаидой, устав от Парижа, просто приехали погостить и подышать запахом цветов.

И, гордо подняв голову, Марианна вышла из комнаты.

К рассвету ее подушка промокла от слез. Слова Жоливаля разочаровали и огорчили ее, и значит, в путь она отправится одна. Не одна, конечно, но верность Лауры и способности Гракха не заменят ума и проницательности Жоливаля.

Но старые друзья обычно не покидают друг друга в беде, и утром Аркадиус уже стучался в комнату Марианны. Он посмотрел на ее бледное лицо, на круги под глазами и примирительно произнес:

— Не обижайтесь на меня, Марианна. Этой ночью я много думал и решил, что удержать вас дома мне все равно не удастся. Стало быть, я еду с вами.

Марианна бросилась к Жоливалю и порывисто обняла его.

— Я знала, Аркадиус, что вы не оставите меня! Мне пришлось бы так тяжело в Африке без вас.

— Вы все-таки едете, — полувопросительно, полуутвердительно произнес Жоливаль.

— Да, мой милый Аркадиус, и вы тоже едете!

— Ну что ж, прощай, мой дорогой халат, прощай, уютная тишь библиотек! — с нарочитой скорбью сказал Аркадиус, подкручивая усы.

— Да, Аркадиус, с этим вам придется расстаться, но я надеюсь, что ненадолго! — сказала Марианна.

Жоливаль посерьезнел.

— Я тоже очень надеюсь на это. Возможно, я вчера несколько преувеличил опасность Африки, желая отговорить вас от путешествия. Однако увеселительной прогулки тоже не получится, и не обольщайтесь.

— Я поняла вас, — коротко ответила Марианна.

— Вы не знаете, куда конкретно мог отправиться князь Сант-Анна?

— Я думала, вы догадаетесь по узору, — сказала Марианна, с надеждой глядя на Аркадиуса.

— К сожалению, я не смог этого сделать. Но у меня есть добрый знакомый в порту Сен-Луи. Его зовут Франсуа Россиньоль, и он работает в Сенегальской французской компании. Можно написать ему письмо, и у нас будет где остановиться. И потом, он сможет узнать что-нибудь о князе до нашего приезда.

— Это было бы прекрасно, — горько вздохнула молодая женщина. — Но Коррадо, скорее всего, прибудет инкогнито. И все же я очень благодарна вам, мой дорогой Аркадиус.

— Хорошо. Я покидаю вас, Марианна. Мне надо написать Россиньолю и поговорить с Аделаидой.

— Ах да, Аделаида… Как она отнесется к этому путешествию? — обеспокоилась Марианна.

— Я не буду рассказывать ей все. А к тому, что расскажу, должна отнестись с пониманием. И она, наверное, будет рада пожить немного в вашем доме и присмотреть за порядком и за Себастьяно. Она очень его любит.

Марианна молча улыбнулась своему другу — не зря она ждала Жоливаля, не зря надеялась на его помощь! Всего несколько слов — и все проблемы, приковывавшие ее к дому и не разрешавшие броситься спасать Коррадо, были разрешены. Оставить Себастьяно с Аделаидой она не боялась. Какой же Аркадиус все-таки молодец!

Аделаида молнией влетела в ее комнату.

— Марианна! Я хочу попросить прощения. Если бы я знала, что с князем случилось что-то плохое, я не рассказывала бы за обедом парижские сплетни! Я с удовольствием присмотрю за Себастьяно. Это поразительно умный мальчик.

И женщины заговорили о малыше.

Гракх с восторгом принял известие об отъезде в Африку. Он целый день летал по саду, распевая песенки и отдавая приказы своим помощникам — сообщая разнообразные подробности о норове и привычках каждой лошади.

Лаура же, наоборот, была настроена печально и романтически. Она вздыхала на скамье, прощалась с любимыми уголками парка и рассмешила Марианну, спросив, могут ли их в Африке съесть. Однако Жоливаль отнесся к ее вопросу серьезно и ответил: «Вполне», после чего Лауру пришлось долго успокаивать.

— Аркадиус, ну зачем вы напугали бедную девушку? — спросила Марианна, провожая взглядом перепуганную Лауру.

— Я вовсе не собирался ее пугать, — без улыбки ответил Жоливаль. — Когда я говорил вам, Марианна, что вы совсем не знаете Африки, в моих словах не было и доли шутки. Просто я не хочу рассказывать вам обо всех грозящих нам опасностях, раз уж мы твердо решили ехать.

Но Марианна не восприняла его фразу всерьез Страна, кишащая змеями и людоедами, колдунами и отравленными стрелами… Может быть, там все это и есть, однако трудно представить, чтобы все эти напасти встретились им.

— Мама, а зачем ты опять уезжаешь? Давай сначала дождемся папу и поедем куда-нибудь все вместе! — сказал Себастьяно, глядя на Марианну широко раскрытыми глазами. — Я так не хочу, чтобы ты уезжала.

— Мне надо уехать, малыш, — сказала Марианна. — Понимаешь, надо.

— Я понимаю, — серьезно произнес Себастьяно. — Ты — как дедушка Пьер, да?

— Наверное, да, — улыбнулась Марианна. — Я скоро вернусь, ты и не заметишь, как пройдет время. Мы вернемся вместе с папой, а ты будешь нас встречать.

— Я буду уже большой тогда, вы даже удивитесь, — сказал Себастьяно.

Марианна думала об этой фразе все время, что они добирались до Венеции. Почему он так сказал? Неужели чувствовал, что они вернутся не так уж и скоро?..

Она поделилась своими размышлениями с Аркадиусом, который был тоже очень опечален разлукой с Аделаидой.

— Я не раз говорил вам, Марианна, что Себастьяно — не по годам умный мальчик, — ответил он. — И потом, дети все очень тонко чувствуют. Может быть, малыш угадал то, о чем мы сейчас и не подозреваем.

— Может быть, Аркадиус. Но давайте не будем грустить. Наша цель сейчас — благополучно добраться до Африки и разыскать там Коррадо.

— Мы обязательно найдем его! — горячо поддержала свою госпожу Лаура.

«Ласточка», готовая к отплытию, плавно покачивалась на волнах. Легкий ветерок раздувал паруса, и вода блестела от яркого солнца.

— Сегодня хороший день, госпожа! — крикнул Марианне белозубый матрос. — Самое время отправляться в путешествие!