Марианна — королева океанов. Марианна — африканская богиня

Глава VI РАЗРУШЕННЫЙ РАЙ

Впереди над гладкой поверхностью океана вставал остров. Он выглядел чрезвычайно странно: густая пелена облаков окутывала его основание, словно обложив пухлыми пуховыми подушками, а поверх этого постельного рельефа круто вздымались вверх скалистые пики.

«Может быть, это мне всего лишь мерещится?» подумала Марианна.

Но остров выглядел чрезвычайно достоверно по крайней мере, в верхней своей части: видно было, как на отрогах гор лесную поросль постепенно сменяет голая каменистая порода — словно эти вершины побрил какой-то небрежный парикмахер. Они напоминали Марианне вулканы, но самое главное — она с каждой минутой убеждалась, что впереди вовсе не мираж, а самый настоящий остров.

Чтобы поверить в это требовалось определенное усилие: ночь, проведенная в океане, давала себя знать. Спасательный круг надежно поддерживал Марианну на плаву, но, однако, оказалось, что долгое пребывание в соленой воде отнимает массу сил. Вследствие зыбкого покачивания в голове все мутилось, губы запеклись и растрескались, и в сознании то и дело возникала предательская вкрадчивая мысль: а что, если просто-напросто отпустить круг и тихо пойти ко дну, в умиротворяющую глубину? Особенно много беспокойства доставляло вставшее поутру солнце: его лучи бликовали от поверхности воды, слепили глаза, и так хотелось скрыться от этого огромного жгучего ока, зависшего в небе…

Марианна, к счастью, помнила напутствие Ледрю: нужно во что бы то ни стало сохранять спокойствие. И — не терять сознания, как догадалась она уже сама. Иначе усталое тело будет готово сдаться на милость океана — и тот равнодушно примет еще одну жертву.

Сказывалось утомление — и Марианна, как ни бодрилась, начала уже время от времени впадать в забытье, когда в короткий момент просветления увидела она вдруг этот остров, выплывший из-за горизонта как-то сразу, в мгновение ока.

Она попыталась грести руками, но тут же поняла, что совершенно бессильна перед той огромной массой воды, которая пролегала между нею и сушей. И даже более того: ей показалось, что каждый гребок только отдаляет ее от острова или, во всяком случае, затрудняет продвижение к нему. Оставалось только отдаться на волю милосердного течения…

Марианне вдруг представилось, что течение настроено против нее, — как будто это живое коварное существо, которое медленно проведет свою жертву вдоль побережья только затем, чтобы потом снова вынести в открытый океан. Сердце сжала болезненная спазма, из глаз покатились слезы, влага которых показалась беззащитной женщине совершенно пресной по сравнению с горькой океанской водой.

«Только не волноваться, только не впадать в панику», — беспрестанно твердила она про себя, стараясь не делать резких движений.

Остров постепенно приближался — и тяжелая блокада облаков мало-помалу таяла, обнажая густую зелень лесов. Солнце же медленно вплывало в зенит, и его тяжкий жар становился все более невыносимым. Марианне мнилось, что ее голова превращается в огромный чугунный шар, который в любой момент способен увлечь ко дну, в кажущуюся бездонной зыбкую глубину.

«А вдруг тут водятся акулы?» — вяло подумала она — и совершенно не ужаснулась этой мысли. Пусть акулы, пусть — по крайней мере, их появление будет означать конец мучений, финал этого гнетущего болтания в водах Тихого океана.

Вот до берега остается уже всего лишь какая-то сотня ярдов, — но он каким-то каверзным образом мягко подается назад, словно не желая принимать незваную гостью. А ведь между тем и по правую и по левую стороны уже дыбятся перистые пальмы с гроздьями орехов у верхушек.

«Да ведь это же бухта…» — проступила догадка сквозь марево полуобморока, и в следующий момент Марианна почувствовала, как ее босые ноги коснулись дна.

Это ощущение было совершенно неожиданным: женщине почему-то показалось, что под ней всплыла некая громадная черепаха — и это ее панцирь ощущает она сейчас кончиками пальцев. А стоит животному нырнуть — и снова внизу будет только неведомая глубина…

Но ноги явственно чувствовали под собою волнистую поверхность песка — и вот уже Марианна неуверенно поставила на нее одну ступню, затем другую… И — о чудо — она шла! Подгибались колени, дрожали мышцы на голенях, — но шаг за шагом Марианна самостоятельно продвигалась к берегу. Вода между тем отступала от груди к поясу, затем к коленям, увлекая за собою спасательный круг, — и вот наконец утомленная женщина на очередном шаге высвободилась из него. Не веря своим глазам, Марианна смотрела на свои ступни, прикрытые лишь тонким слоем воды. И вот шаг, еще один шаг — и она падает всем телом на сухой горячий песок.

Какое это блаженство — ощущать под собою твердую почву! Она коснулась губами песка — и тот словно бы ответил ей теплым поцелуем…

Но океан — он же здесь, рядом, совсем рядом. И что стоит ему шевельнуть своими водами, накатить волной — и снова утащить назад, в безбрежную безнадежность? Марианне так реально представилась эта возможность, что она нашла в себе силы, чтобы встать и, шатаясь из стороны в сторону, направиться в направлении буйных зарослей. И, лишь вступив под сень деревьев, она почувствовала, как подкашиваются ее ноги, — и замертво опустилась на землю.

«Ледрю меня не обманул…» — только и успела подумать Марианна.

— …Лавинти ни ва? — услышала она сквозь пелену забытья.

В первый момент Марианне показалось, будто это какая-то птица щебечет у нее над головой. Она даже явственно представила ее окраску: желтые перья, красная головка с небольшим хохолком, острый клювик…

— Лавинти ни ва? — прозвучало снова.

Нет, это явно не птица: говорила женщина. Голос звучал протяжно и певуче.

Марианна с трудом подняла веки — и прямо перед своими глазами увидела две упругие смуглые женские груди с маленькими пятнышками сосков.

«Не иначе как я умерла — и попала в какой-то дамский рай. А это — тамошняя привратница… Вот только на каком-то странном языке говорят они в этом раю — я ровно ничего не понимаю».

— Латхое помару? — пропела женщина-птица.

Теперь, немного придя в себя, Марианна увидела ее во весь рост. Лицо райской привратницы было нежно-золотистым и широкоскулым, черные смоляные волосы ниспадали до плеч, крепкие круглые коленки выглядывали из-под легкой цветастой юбочки, составлявшей ее единственный наряд. А кругом расстилалась все та же буйная тропическая зелень.

«Нет, я пока еще жива, — осознала наконец Марианна. — Хотя в это довольно трудно поверить…»

— Я хочу пить, — сказала она почему-то по-итальянски. — Пить — ты понимаешь?

Видимо, в созвучиях незнакомого языка незнакомке почудилось что-то забавное, ибо она весело рассмеялась и задорно воскликнула:

— Пхе баванату!

«Не понимаю, чего тут такого смешного», — вяло подумала Марианна.

Она хотела было объяснить знаками, чего именно хочет, но посланница рая звонко шлепнула себя по бедрам и бросилась бежать прочь.

— Подожди! — попыталась крикнуть Марианна, но из горла вырвался только прерывистый хрип.

А пестрая юбка уже скрылась между деревьев.

Марианна попыталась встать, но это ей не удалось: океан отнял последние силы, и без того изрядно подорванные путешествием в трюме «Серебряной антилопы» Руки и ноги были словно налиты свинцом, в висках стучало.

«Если я добралась до земли, — уговаривала она себя, — значит, я спасена. Нужно помнить прежде всего об этом, и только об этом. Не знаю, где я нахожусь, — но здесь есть люди, которые могут помочь мне. И пусть даже меня ждет новый плен, — но я жива, жива, жива…»

Раз за разом повторяла Марианна про себя эти слова — и наконец увидела целую процессию, приближающуюся к ней. В основном это были такие же гологрудые смуглые женщины, но впереди них шагали двое мужчин, черты лиц которых — но отнюдь не загорелая дочерна кожа — выдавали представителей белой расы. Один из них — долговязый, с пышной огненной шевелюрой — почему-то смотрел на Марианну особенно пристально.

«Что за странная компания? — подумала княгиня. — И разве бывают такие рыжеволосые папуасы — или как их там, Господи… Ах, ну да — полинезийцы…»

Долговязый же внезапно всплеснул руками и завопил во все горло:

— Святой Патрик! Да ведь я же знаю эту женщину, дьявол мне в задницу!

«И с каких это пор здешние островитяне выражаются на чистом английском, да еще и с ирландским акцентом?» — поразилась измученная беглянка.

Но ее изумление было еще большим, когда долговязый туземец радостно воскликнул:

— Любезная моя Марианна! Княгиня Сант-Анна! Добро пожаловать на Таити!

Марианна уже готова была принять происходящее за причудливый сон, когда память внезапно подсказала ей нужное имя.

— Крэг? — неуверенно произнесла она опухшими от соленой воды губами. — Крэг О’Флаерти?

— Он самый, черт подери! — весело отозвался рыжеволосый. — Да разве меня можно с кем-либо перепутать, миленькая вы моя?!

Он бросился на колени перед Марианной и осыпал поцелуями ее щеки. Окружившие их женщины радостно загомонили, прихлопывая в ладоши.

— Слушай, Крэг, да у тебя знакомые на всех океанах, — лукаво заметил спутник О’Флаерти. — Но не все они такие хорошенькие…

— Что ж, это и впрямь жемчужина, — отозвался ирландец, — но отнюдь не из моей сокровищницы. Мы просто хорошие знакомые: нам доводилось когда-то вместе путешествовать…

Пока Марианну укладывали на носилки, изготовленные из двух жердей, перевитых какими-то толстыми бурыми волокнами, и несли по лесу, она успела припомнить многое из своих прошлых скитаний, связанное с моряком Крэгом О’Флаерти. Долгий путь из Одессы в Москву… Случайная встреча в морозном Данциге, когда Крэг проводил ее к потерянному уже было Язону Бофору… И вот теперь эта удивительная встреча на другом полушарии, в другом мире…

Уже позднее, лежа в уютной хижине и напившись кокосового молока, Марианна напомнила О’Флаерти о том давнем эпизоде.

— О! — откликнулся ирландец. — Мы тогда, в Данциге, так с вами и не поговорили. Подумать только, а ведь уже с десяток лет минуло с той поры — ведь так? Вы ужасно торопились тогда на свидание с Бофором…

При упоминании о Язоне Марианна невольно поморщилась, словно надкусила кислое яблоко:

— Да, я надеялась тогда на многое… Но мы расстались — к счастью. Для того, чтобы позднее встретиться вновь — уже к сожалению…

— Ну, о том, что вы тогда, в Данциге, не спелись, я отлично знаю от самого Бофора. Но мы сделали одинаковый выбор: я ведь с ним тоже не поладил, — доверительно сказал Крэг. — Наши пути разошлись очень быстро…

— А что случилось? — полюбопытствовала Марианна. — Ведь у вас были какие-то общие планы.

— Видите ли, наш друг Язон рвался в Америку, драться с англичанами. А я всего-навсего морской бродяга, но отнюдь не вояка. Тем более когда нужно сражаться непонятно за что. А любая война именно такова, а всякие лозунги о свободе и справедливости — это всего лишь яркая ширма для дурачков, готовых подставлять головы под пули. Так что я не захотел составить ему компании.

— Да, из Бофора получился отменный борец за справедливость, нечего сказать… — горько усмехнулась Марианна. — Он стал заурядным работорговцем.

— Что ж, это закономерно: человек, любящий громко говорить о свободе, обычно кончает тем, что несет ее на рынок и продает по выгодной цене, — кивнул ирландец. — Жаль, что и Язон не избег этой участи. А вы, стало быть, встречали его позднее?

— Да… — неохотно ответила Марианна. — Причем в довольно-таки оригинальных обстоятельствах. Представьте себе: он взял меня в плен.

— В плен? — удивился Крэг. — Он похитил вас из какого-нибудь парижского особняка?

— Если бы так… Он взял мой корабль на абордаж в районе Гвинейского залива…

— И что же?

— И там же он нашел свою могилу, — сухо отозвалась Марианна. — Увольте, Крэг, мне вовсе не хочется говорить об этом пирате.

Ирландец послушно кивнул:

— Как скажете. Но каким образом вы оказались здесь, на Таити, совсем в другом океане?

— Это чрезвычайно длинная история. Расскажите-ка мне лучше вашу — полагаю, она покороче… А мне в нынешнем состоянии легче слушать, нежели говорить.

О’Флаерти задумчиво почесал свои рыжие патлы и произнес задумчиво:

— Извольте. Но прежде всего имейте в виду, что имеете дело с человеком, находящимся вне закона.

— Это что же — вы сбежали с каторги?

— Можно сказать и так, если считать за каторгу так называемый цивилизованный мир. А я лично именно так и считаю с некоторых пор…

— Это с каких же?

— Да с тех самых, когда я оказался на этом благословенном острове.

— Но ведь была же и какая-то причина?

О’Флаерти иронически хмыкнул. Затем он поднялся, вышел на минуту из хижины и вернулся с продолговатым желтоватым плодом в руках, напоминающим по форме кабачок.

— Вот она — причина, — пояснил он. — Или повод, если угодно.

Марианна недоуменно пожала плечами:

— Я вас не понимаю… А что это, собственно, такое вы мне показываете?

— Это плод хлебного дерева. Здесь, на Таити, они обильно произрастают.

— Они так пришлись вам по вкусу, что вы решили поселиться на Таити?

— По вкусу мне пришлись, извините, здешние девушки. Вы еще оцените их очарование. Но как раз именно с хлебных деревьев все и началось…

— Так расскажите, — попросила Марианна.

— Хорошо.

О’Флаерти устроился поудобнее и начал свой рассказ:

— Если быть точным, то нужно начать аж со знаменитого мореплавателя Джеймса Кука. Когда-то он побывал на здешних островах и обратил внимание на эти вот самые плоды хлебного дерева. Кука впоследствии съели туземцы на одном из тихоокеанских островов, — но это уже к делу не относится. Суть же в том, что вест-индские плантаторы, прослышавшие об этом замечательном растении, загорелись идеей выращивать их у себя на Карибах. Идея вполне идиотская, на мой взгляд. Но тем не менее была снаряжена специальная экспедиция за рассадой хлебного дерева, которая отправилась из Лондона на корабле «Млечный путь» под командованием капитана Стингла. А обязанности штурманского помощника на «Млечном пути» выполнял не кто иной, как ваш покорный слуга.

— Знаете, Крэг, я пока что ничего не понимаю, — призналась Марианна.

— А вы слушайте дальше. Два года назад мы прибыли на Таити и занялись весьма странным для моряков делом: целыми днями бродили по здешним лесам и собирали саженцы этого самого хлебного дерева.

Марианна представила себе повесу О’Флаерти за этим мирным крестьянским — занятием и невольно фыркнула.

— Ага, вам весело? — улыбнулся Крэг. — Но это, надо признаться, было совершенно изумительно. Роскошная природа, чудесный климат, гостеприимные туземцы. После тягот дальнего плавания мы почувствовали себя прямо-таки как в раю. Тем более что — гм-гм — таитянские женщины почему-то испытывают неимоверную тягу к европейским морякам… Вы меня простите, Марианна, я, возможно, не очень скромен в своем рассказе, но это истинная правда.

— Да не смущайтесь, Крэг, я ведь далеко не невинная барышня и уже сама успела кое-что повидать, — успокоила моряка княгиня.

— Ну так вот Блаженствовали мы эдак месяцев шесть, но тут пришла пора возвращаться. А вот этого большинству команды отчаянно не хотелось. Тем более что капитан Стингл и был отменной сволочью, в чем мы убедились еще до прибытия на Таити. Много повидал я капитанов, но столь жестокой скотины еще не встречал, пожалуй. И спустя неделю после того, как мы покинули бухту Матаваи, Стингл начал вести себя просто отвратительно. Он всячески придирался к матросам, наказывал их за малейшую провинность — чаще всего надуманную, а в конце концов сократил для всей команды пищевой рацион. И самое главное — запретил выдачу грога!

Марианна заметила, что кулаки Крэга даже сжались от негодования.

— Этого нормальный моряк перенести не может. А если учесть, что мы при этом неуклонно удалялись от благословенного Таити… В общем, поговорил я кое с кем из команды… Да, я забыл упомянуть, что, когда мы собирались покидать Таити, трое из матросов решили попросту смыться и остаться на острове навсегда. Им, однако, не повезло: настырный Стингл с помощью местного туземского царька выловил беглецов. Их жестоко высекли, по двадцать четыре удара плетью на брата. И естественно, эти ребята имели особенно большой зуб на Стингла. С их-то помощью я как-то ночью и арестовал капитана «Млечного пути». И почти вся команда безоговорочно встала на нашу сторону.

— А вам не кажется, что это не что иное, как разбой, О’Флаерти?

Ирландец хитро прищурился:

— Это как посмотреть. Разве желание большинства — не закон? Тем более когда речь идет о таком ублюдке, как капитан Стингл. Недаром же многие требовали тут же вздернуть его на рее.

— И вы это сделали?

— Нет, что вы! Я ведь человек совсем не кровожадный. Мы поступили испытанным морским способом. Капитан и несколько его прихвостней были спущены в шлюпку, снабжены запасом воды и провианта — и отправлены с миром.

— В открытый океан?

— Да, здесь, разумеется, не Темза… Однако Стингл достаточно опытный моряк, чтобы не заблудиться в Полинезии. Он имел свой шанс. А вот удалось ли ему использовать его — Бог весть…

Крэг заметил, что на лицо Марианны легла тень, и озабоченно спросил:

— Вы меня осуждаете?

— Кто я такая, чтобы выступать в роли судьи… Но вот скажите мне такую вещь: если этот Стингл благополучно добрался до какого-либо более или менее цивилизованного места, то что он мог предпринять вслед за тем? Неужели он так просто успокоится?

— Хороший вопрос, — кивнул О’Флаерти. — Что ж, я отвечу Если капитан Стингл уцелеет — он тут же кинется в адмиралтейство и непременно добьется, чтобы сюда прислали карательную экспедицию. Он со своим поражением примириться не сможет.

— Погодите-ка, но что было дальше с «Млечным путем»? Он вернулся на Таити?

— Ну разумеется. Однако только двенадцать человек пожелали остаться именно здесь. Остальные отправились дальше: я полагаю, что на остров Тубуаи. Или же Муреа. Мало ли хороших мест в этих широтах. Уж очень они опасались мести Стингла: Таити показался им ненадежным убежищем.

— А вы разве так не считаете?

— Разумеется, считаю! Но я оставил тут такую замечательную девушку, что не хотел прятаться на каком-либо другом острове. Хотя это, вероятно, и довольно глупо с моей стороны. И не я один такой дурак оказался… Но если бы вы знали таитянок!..

Марианна покачала головой:

— Да, интересная история, нечего сказать… А эта бухта, в которую я приплыла, — это и есть Матаваи?

— Нет, Матаваи побольше и расположена южнее. А это — залив Тоароа.

В этот момент в хижину вкрадчиво пробрался небольшой полосатый зверек с длинным хвостом. При виде его Марианна чрезвычайно удивилась:

— Что это — кошка?

— Самая натуральная, — удовлетворенно подтвердил О’Флаерти. — И мяукает по-настоящему.

— Откуда же на Таити обычная домашняя кошка?

— А за это надо поблагодарить все того же капитана Кука, мир его праху, — улыбнулся Крэг. — Лет сорок назад именно он привез на Таити несколько усатых-полосатых. И за это время они заметно расплодились, освоившись в непривычном климате. Наверное, им здесь тоже понравилось. Кстати, коровы тут появились тоже с помощью Кука. Он очень любил Таити.

— Да, Крэг, я всегда подозревала, что вы весьма рисковый человек, — вздохнула Марианна. — Что ж, видимо, судьбе было так угодно, чтобы мы встретились на далеком тихоокеанском острове.

— Не знаю, как вы, — а я лично в восторге от такой встречи! — весело заявил Крэг.

Тут в Марианне проснулся чисто женский инстинкт, и она с подозрением посмотрела на ирландца.

— Что-нибудь не так? — осведомился тот.

Помявшись, княгиня сказала:

— Видите ли, О’Флаерти… Я очень благодарна вам за помощь… За спасение, можно сказать…

— Какие пустяки! — отмахнулся Крэг. — Иду себе по лесу, смотрю: лежит в кустах роскошнейшая женщина… Вот и все спасение.

Машинально одергивая подол слегка задравшегося платья, Марианна промолвила:

— Так вот… Несмотря ни на что, я надеюсь на вашу порядочность…

— Это в каком же смысле? — несколько опешил О’Флаерти. Но тут же хлопнул себя по лбу: — А, ясно! Я просто изрядно здесь одичал — и забыл о всяких предрассудках, которые существуют в большом мире. Вы, стало быть, опасаетесь, что я теперь немедленно возьму вас в жены — или что-нибудь в этом роде?

Марианна слегка покраснела от такой грубоватой прямоты:

— Да, вот именно: «в этом роде»… Это не совсем то, чего мне хотелось бы… Вы симпатичный и милый человек, однако…

— Бог с вами — о чем вы говорите? Да я уже сменил тут трех жен, одна другой соблазнительнее, — и не собираюсь останавливаться на достигнутом. И, поверьте, ваши услуги подобного рода мне совершенно не понадобятся! При одном, разумеется, условии…

Марианна насторожилась:

— При каком же?

— Если вы сами того не захотите, — с простодушным лукавством заявил О’Флаерти. — Здешний климат, знаете ли, весьма располагает к любви.

Если бы Марианна услышала подобное от другого человека, она была бы изрядно покороблена, но в устах этого ирландца фривольные фразы звучали столь естественно и не пошло, что на него нельзя было обижаться.

— Ладно, я постараюсь учесть эту особенность Таити, — со смешком ответила она.

— Да, причем я ручаюсь, что вам очень скоро придется изменить некоторым своим, так сказать, моральным принципам…

— Каким именно, если не секрет?

Марианна почувствовала, что этот разговор не только не шокирует ее, но и доставляет определенное удовольствие и даже легкое волнение…

— Не секрет, — ухмыльнулся ирландец. — Вы женщина европейская — и у вас там принято носить платья аж до самых пят. Здесь же вы быстро откажетесь от этого предрассудка.

— Что? — ужаснулась Марианна. — Вы хотите сказать, что я буду ходить с голыми ногами?

— Именно, именно, — подтвердил О’Флаерти. — Причем с превеликим удовольствием.

— Ну нет, — твердо ответила Марианна. — На это я никогда не пойду!

— А вы помяните мое слово…

Ирландец оказался совершенно прав: спустя два дня Марианна, вдохновленная примером таитянок, решительно обкромсала свое платье выше колен. Пошла она на это не без некоторых душевных мук, но мучиться от жары тоже было невыносимо.

«Интересно, как же я смотрюсь со стороны?» — размышляла княгиня.

Смотрелась она в таком виде весьма привлекательно — Марианна сразу же поняла это по глазам О’Флаерти, когда он увидел ее в укороченном платье.

— Ну вот, — удовлетворенно хмыкнул Крэг, — сами же чувствуете, что так вам гораздо удобнее.

— Может быть… — смущенно промямлила Марианна.

— А не следует ли вам пойти еще дальше в усовершенствовании своего наряда? — оживился вдруг ирландец. — Может, не стоит останавливаться на достигнутом?

— Это что же такое вы имеете в виду? — с подозрением осведомилась Марианна.

— А вы обратите внимание на здешних девушек: они предпочитают еще более вольный фасон…

Марианна вспыхнула:

— Это что же — вы предлагаете мне ходить с обнаженным бюстом?

О’Флаерти с улыбкой кивнул.

Марианна представила себя в таком виде — и ей стало нехорошо.

— Ну знаете… — только и смогла сказать она укоризненно.

— А что такого? — с невинным видом захлопал глазами ирландец. — Такова здешняя мода.

— Ничего себе — мода!

— Господи, да отчего же вы так стесняетесь своих прелестей? — развел руками О’Флаерти. — Вы простите меня за прямоту, но вашим статям можно только позавидовать… и в этом вовсе нет ничего зазорного. Мы ведь с вами не в Париже и не в Москве.

— Крэг! — строго сказала Марианна. — Я настоятельно прошу вас не обращаться более к теме моего бюста! Он интересует вас сверх всякой меры! Это неприлично! Требую более его не касаться!

Ирландец с деланным недоумением оглядел свои большие ладони:

— А разве я прикасался?

— Крэг, перестаньте ерничать! — выпалила Марианна, с трудом удерживаясь от смеха.

— Ах, куда уж нам, таитянским дикарям, понять ваши европейские предубеждения… — с притворной печалью вздохнул О’Флаерти.

Общение с весельчаком ирландцем, несмотря на то, что его шутки часто бывали по-моряцки солоноваты, отменно развлекало Марианну. Она чувствовала себя беззаботной девчонкой и почти напрочь позабыла о былых горестях. И только по ночам, оставаясь в одиночестве в хижине, которую великодушно уступил ей О’Флаерти, Марианна с тоской думала о том, что Африка по-прежнему безумно далека и о судьбе Коррадо ей по-прежнему ничего не известно.

С другими мятежниками с «Млечного пути» она почти не виделась. Они жили на Таити разобщенно, удовлетворяясь в основном обществом своих прелестных туземных жен.

— Мы уже за первый год изрядно осточертели друг другу, — объяснил Крэг Марианне.

Чаще других попадался ей на глаза некий Билл Саммерс, коренастый крепыш с чуть косящим левым глазом. Он, по свидетельству О’Флаерти, был одним из ярых зачинщиков бунта на «Млечном пути». При встрече Билл всякий раз поглядывал на Марианну весьма нескромно — и она чувствовала, что это совсем иное, нежели легкомысленный полуфлирт ирландца…

С коренными жителями княгиня тоже не водила компании: опять мешало незнание языка. Марианне очень нравились жизнерадостные таитянки, их веселые песни, белозубые улыбки и очаровательная манера вплетать в волосы белые и алые цветы. У них Марианна переняла обычай носить на голове венок, сплетенный из пальмовых листьев, чтобы защитить глаза от солнца: это оказалось очень удобным.

Но вот умению добывать огонь по-туземному она никак не могла научиться. Таитяне делали это при помощи двух палок из легкого пробкового дерева: вращали их, уперев одну в другую под определенным углом, — и уже через несколько секунд появлялся маленький язычок пламени. В разведенный костер они насыпали круглые камни размером с бильярдный шар, ждали, пока ветки прогорят, а затем раскладывали на получившейся жаровне завернутые в листья куски мяса, рыбы, недозрелые бананы. Достоинства этой немудрящей кухни Марианна оценила очень быстро.

Несказанное удовольствие доставляло ей наблюдать за тем, как таитяне ловят в реках мелкую рыбешку и пресноводных креветок. Они сновали в воде, подобно увертливым угрям, держа наготове небольшие сачки, — и в самое короткое время набирали порядочный улов.

Марианна бродила по острову совершенно безбоязненно: хищников тут не водилось, а туземцы были совершенно по-детски дружелюбны. Никогда прежде не доводилось ей видеть столь добродушных людей, словно бы рождающихся с улыбкой на лице.

Любимым ее развлечением было купание в водопаде, расположенном неподалеку от их деревни Тахару. Сноп искрящейся воды падал с более чем двадцатифутовой высоты и обрушивался на плечи и спину ошеломляющим каскадом. Но именно здесь, в этом заветном месте, подстерегла однажды Марианну опасность…

В то утро, по обыкновению солнечное, она, как обычно, пошла на свидание со «своим» водопадом. Быстро раздевшись, встала под тугие струи воды и долго с наслаждением отдавалась их напористой ласке. В теле, казалось, пела каждая струнка, душа ликовала.

Выйдя наконец из воды, Марианна встала на большой камень, подставив обнаженное тело жаркому солнцу. Жмурясь от его ярких лучей, она вдруг подумала, что ее поза сейчас напоминает носовую фигуру на корабле Язона Бофора: голова и руки откинуты назад, грудь выступает, подобно волнорезу… И почему-то мысль о таком сходстве неприятно резанула по сердцу, сразу стало неуютно. Но причиной тому были не только промелькнувшие неприятные воспоминания — что-то тревожное чудилось Марианне где-то поблизости, совсем рядом…

Она быстро оглянулась по сторонам: вроде бы никого. Но щемящее чувство опасности не отпускало.

«Фу, какие глупости, — подумала женщина с досадой. — Это все из-за Бофора, не иначе…»

Но тут раздался громкий треск кустарника — и из зарослей прямо перед Марианной появился усмехающийся Билл Саммерс.

— Попалась, зеленоглазая? — процедил он, кося на левый глаз еще сильнее, чем обычно.

Безуспешно пытаясь прикрыть ладонями свои округлые пышные груди, Марианна гневно крикнула:

— Какого дьявола тебе здесь надо! Убирайся отсюда немедленно!

— Ну уж нет, — покачал головой Саммерс. — Неужели я упущу такую лакомую добычу.

Женщина потянулась было к одежде, но моряк быстро шагнул вперед, и ей пришлось отступить.

— Ты не торопись одеваться, красоточка! Мне еще надо тебе кое-что показать…

— Негодяй! — гордо вскинула голову Марианна. — Тебе что же — мало таитянок?

— Именно так, — кивнул Саммерс. — Изголодался я, девочка, по беленьким… У них ведь и кожа пахнет по-другому, а я уже почти забыл этот запах.

— Ты всю жизнь знал только портовых девок! А я — это совсем другое!

Марианна намеренно дерзила, понимая, что никакая самая жалобная мольба тут не поможет. Да и как могла она унизиться до просьб перед этим тупым мужланом? А затягивая разговор, можно было хоть как-то выиграть время и найти какой-нибудь выход из положения.

— Совсем другое, говоришь? — переспросил Саммерс, плотоядно оглядывая ее стройное тело. — Ну, это еще надо бы проверить…

— Не тебе же это делать, мерзавец!

— Почему бы и не мне? Может, ты ничем и не отличаешься от обычной девки? Надо же почувствовать разницу — верно, стерва зеленоглазая?

— Пошел вон!

— Покричи, покричи! Я люблю злых девок — они почему-то повкуснее…

Марианна лихорадочно искала пути отступления, но понимала, что далеко убежать ей не удастся. Может быть, какой-нибудь камень или что-либо еще…

— Ну так как, девчонка, сама ляжешь или мне тебя попросить?

— Посмей только прикоснуться ко мне!

Но Саммерс уже ринулся вперед — и его крепкие руки грубо сжали трепещущее тело Марианны.

— Ишь ты, как бьется: словно рыбка… — бормотал Саммерс, беззастенчиво ощупывая соблазнительные прелести Марианны. — Вот какую я поймал рыбку на завтрак… Я теперь каждый день буду ловить тебя, рыбка…

Женщина отчаянно пыталась вырваться, но ее бесплодные попытки только еще более распаляли желание насильника.

— Сейчас, девчоночка, тебе будет хорошо… Сейчас ты узнаешь, как любят на Таити…

— Эй, Билл! — раздался вдруг громкий окрик из зарослей сахарного тростника. — А ну-ка, отпусти ее!

Саммерс дернулся и завертел головой по сторонам. Марианна, улучив благоприятный момент, вырвалась из его потных объятий.

— Проваливай отсюда, Билл Саммерс! — произнес тот же голос.

— Кто еще здесь? — нервно окрысился моряк.

— Это я, — спокойно сказал Крэг О’Флаерти, выходя из тени на солнце.

— Ах, вот оно что! Тоже решил девочкой полакомиться? Ну валяй! Но только после меня, договорились? В порядке очереди.

— Я тебе ясно сказал, Билл: оставь ее в покое и иди ко всем чертям! — рявкнул ирландец.

— А тебе что же — какой-то девки для товарища жалко? Ничего себе — корешок…

— Билл, ты меня знаешь: я по десять раз повторять не люблю.

— А почему я должен тебя слушаться, а? Ты что тут — губернатор? Или решил в одиночку эту кобылку обкатывать, а? Не хочешь делиться?

— Билл!

Саммерс выхватил из кармана грязных матросских штанов кривой широкий нож и выставил его вперед:

— А ты попробуй подойди! Я тебе сразу дырок в шкуре наделаю!

— Ну, пеняй на себя, Билл!

Крэг подхватил с земли корявый сук и бросился на Саммерса. Тот, припадая, будто пантера, закружился у самой кромки берега. Вспыльчивый ирландец сделал выпад — и тогда Билл, отступив чуть в сторону, полоснул О’Флаерти по плечу. Крэг покачнулся и рухнул в водопад. С яростным криком Саммерс бросился вслед — и напоролся на выставленный вверх крепкий сук ирландца, который вошел ему между ребер. Прозрачная вода в ложе водопада окрасилась багровой пузырящейся кровью…

Выкарабкавшись на берег, Крэг с несколько вымученной улыбкой бросил Марианне, которая стояла в полной растерянности:

— Вот оно как бывает…

— Спасибо, Крэг… — пролепетала женщина.

— Да вы оденьтесь, что ли, — кисло предложил ирландец. — Хотя в костюме Евы вы выглядите великолепно…

Марианна торопливо последовала его совету.

Внезапно странная мысль пришла ей на ум.

— Послушайте, Крэг, а как случилось, что вы так вовремя оказались рядом?

Ирландец пробормотал:

— Да так, шел мимо, слышу — крик…

Женщина пристально посмотрела на него:

— Ой, Крэг, вы явно чего-то недоговариваете… И часто вы вот так ходите мимо этого водопада?

— Да с тех самых пор, как вы начали в нем купаться, — с обезоруживающей откровенностью ответил О’Флаерти.

Марианна почувствовала, как густой румянец заливает ее щеки.

— Ну и вам не стыдно?

— Нисколечко, — чистосердечно ответил Крэг.

Марианна, не нашедшись, что сказать, взглянула на труп, плавающий в водопаде:

— Ну вот, такое чудесное место испоганено этой падалью…

— Не огорчайтесь, княгиня, — улыбнулся ирландец. — У нас на Таити полным-полно прекрасных водопадов. Я вам и получше найду.

Лицо его между тем заметно побледнело.

— Ой, Крэг! — спохватилась Марианна. — Вы же ранены! Вас надо перевязать!

— Да не беспокойтесь, ради Бога. У меня столько заботливых жен…

Но Марианна не обратила на фразу О’Флаерти ровно никакого внимания:

— Пока я буду искать среди таитянок ваших жен, вы изойдете кровью и они останутся вдовами!

Она оторвала узкую полоску от своей юбки и ловко наложила повязку на рану Крэга.

— И немедленно сядьте! Я понимаю, что вы очень храбрый моряк, но пренебрегать своим здоровьем не стоит!

— И это говорите мне вы, Марианна, женщина, которая всегда думала сначала о любви, а уж потом — о здоровье, — сказал ирландец.

Он, однако, послушался ее и тяжело опустился на землю.

— Я пока только остановила кровь, — строго произнесла молодая женщина. — Как только вам станет получше, мы отправимся в деревню, и там раной займутся ваши жены.

— Как только мне станет получше, — улыбнулся О’Флаерти, — я спрошу вас, почему вы оторвали полоску ткани от нижней части вашего платья, а не от верхней, как я вас неоднократно просил. Уж ради больного могли бы?

Марианна не смогла удержаться от смеха.

— Правда, то, что я видел у водопада, — продолжал разглагольствовать Крэг, — могло бы не то что вылечить такую легкую рану, как у меня, а даже воскресить мертвого. Не купайтесь больше в этом водопаде, Марианна, а то Саммерс, не ровен час, оживет и снова на вас набросится. А я могу в этот момент оказаться в совершенно другом месте.

Но не успела молодая женщина промолвить хотя бы слово, как Крэг снова заговорил:

— Хотя если вы будете продолжать купаться в этом водопаде, я в другом месте вряд ли окажусь.

— Крэг! — взмолилась Марианна. — Давайте больше не будем говорить об этом!

— А о чем же тогда говорить? — искренне удивился ирландец. — Я всегда говорю о том, что меня волнует. А вы меня взволновали, и даже очень.

Марианна поняла, что добром от Крэга ничего добиться невозможно, и решила пригрозить ему:

— Я найду ваших жен и пожалуюсь им на вас!

О’Флаерти посерьезнел.

— А вот этого делать не надо, прошу вас. Таитянки были бы лучшими женщинами на земле, если бы не один их недостаток — они страшно ревнивы.

— И ваши жены ревнуют вас друг к другу? — иронически спросила Марианна.

— Еще как! — грустно ответил Крэг. — Дня не проходит без выяснения отношений. Иногда я с ужасом думаю, что начнется, когда я перейду к четвертой жене.

— Так не делайте этого! — посоветовала Марианна.

— Вы шутите! — Крэг даже немного обиделся. — Здесь столько изумительных девушек, они мне нравятся, я им тоже, и я должен остановиться на третьей жене?

Марианна снова засмеялась:

— Хорошо вам тут…

— Да не то слово! — горячо поддержал ее ирландец. — Таити — это просто земной рай, и я никогда не расстанусь с ним!

— Даже когда все таитянские девушки побывают у вас в женах? — поддела его Марианна.

Крэг опечалился.

— Таити — слишком большой остров для того, чтобы я мог по достоинству оценить прелесть всех здешних девушек. Но насчет половины можно будет поспорить!

И он весело подмигнул Марианне.

— Я боюсь, что никогда не пойму вас до конца, — призналась молодая женщина.

— И зря! — отозвался Крэг. — Вы ведь можете вести себя так же, как и все мы, на этом прекрасном острове.

— Что значит «так же, как все мы»? — недоверчиво поинтересовалась молодая женщина.

Крэг пожал плечами:

— Элементарно! Я, правда, не уверен в том, что есть на этом острове мужчины привлекательнее меня, — Крэг приосанился — однако говорят, что местные туземцы очень красивы. Выберите себе мужа, он будет вне себя от счастья. А надоест — возьмете другого, и он тоже будет вне себя от того же. Представьте, Марианна, вы сможете осчастливить целый остров. Начните с меня! — Он протянул руку к колену Марианны, но тут же сморщился от боли.

— Черт, я совсем забыл о своей руке!

— И я! — обеспокоилась Марианна. — Давайте-ка вернемся в деревню, Крэг, и пусть ваши жены хорошенько ухаживают за вами.

— А также их мужья! — хохотнул Крэг.

— Это как? — изумилась Марианна, помогая ирландцу подняться с земли.

Они зашагали по направлению к Тахару, и ирландец, обмахиваясь широким пальмовым листом, принялся беспечно рассказывать женщине:

— Местные туземцы, Марианна, дружелюбны прямо-таки до безобразия. Я таким не бываю, даже когда мертвецки напиваюсь. Мне, например, и в голову бы ни пришло предложить свою жену другу. Грогу или виски я еще могу ему предложить, а вот «угостить» друга женой — увольте! А бывает, что жен продают…

— А бывает, что проигрывают в карты! — резко произнесла Марианна и тут же осеклась — легкий тон Крэга, дурманящее тепло острова вовсе не располагали к неприятным воспоминаниям — да тем более еще таким давним.

— Вы о чем? — удивленно переспросил Крэг. — Туземцы не играют в карты. Вернее, не играли до той поры, как часть экипажа «Млечного пути» обосновалась здесь. Наши матросы и слона способны научить играть в карты! Правда, на жен они не играют.

Марианна сочла нужным промолчать.

Отдав Крэга одной из прелестных юных таитянок, она пошла в свою хижину.

«Крэг во многом прав, — подумала она, сладко потягиваясь после дня, проведенного на солнце. — Хотя выбирать себе мужа среди туземцев я, конечно же, не стану».

С каждым днем Марианне все больше и больше нравилось на Таити. Остров обладал каким-то странным свойством — он расслаблял тела людей и делал их мысли легкими и почти воздушными. Хотелось неделями лежать на солнышке и ничего не делать, поднимаясь с песка только для того, чтобы поесть или для любви.

«Как можно ревновать на таком острове?» — лениво думала Марианна, наблюдая за ссорящимися таитянками. Крэг часто составлял ей компанию, оставляя ругаться между собой своих жен, и Марианна с удовольствием беседовала с ним.

— Крэг, — спросила она как-то, — а отчего вы проводите со мной так много времени? Все еще надеетесь заполучить меня в качестве верной жены?

— Нет, Марианна, — ответил ирландец. — Я соскучился по нормальной английской речи. Здесь и поговорить-то не с кем — что возьмешь с матросов?

— А как же таитянки? — небрежно поинтересовалась Марианна.

— А я с ними не так уж много разговариваю! — рассмеялся Крэг. — Как-то все не до этого.

Марианна попыталась перевести разговор в другое русло, но ирландец уже сел на своего любимого конька.

— Я соврал вам, Марианна, насчет английского языка. Ну конечно же, я хочу, чтобы вы стали моей женой! Мне будет очень обидно, учтите, если вы предпочтете мне какого-нибудь смазливого туземца!

— Да полно вам, Крэг, — отшучивалась Марианна, чувствуя, что язык ее от лени еле ворочается во рту. — Не надо, я настолько разомлела от жары, что даже не смогу вам сопротивляться…

— Ну и не надо! — Ирландец бодро вскочил, шутливо простер руки к Марианне и вдруг замер, напряженно вглядываясь в море.

— Что случилось? — приподнялась Марианна.

Далеко-далеко в море она увидела что-то похожее на острую палочку, конец которой был цветным.

Но Крэг продолжал смотреть вдаль, на эту палочку, и лицо его, бывшее за минуту до этого таким веселым и беззаботным, вдруг исказилось — и ничего, кроме отчаяния и муки, не было на нем.

— Да что с вами, Крэг? — вскричала она.

Медленно и с напряжением О’Флаерти проговорил:

— Это корабль. Он идет сюда. Боже, ну почему я не послушал остальных и не вздернул Стингла на рее!

— Вы уверены, что это английский корабль? — Марианна, щурясь, поглядела на палочку, но различить ничего опять не смогла.

— Да, Марианна, — ответил ирландец. — Я же штурман, и зрение у меня хорошее. Это английский флаг. Более того — это карательная экспедиция. Мы погибли.

— Но может быть, можно спрятаться в лесу? — предложила Марианна, пока они задыхаясь, бежали к деревне.

— Они все равно найдут нас, — проговорил Крэг. — Но вы правы, Марианна, больше ничего нам не остается делать, кроме как прятаться — в лесу или в хижинах друзей-туземцев — они укроют.

Прежний, беспечно-шаловливый Крэг исчез. Исчез и тот, что с искаженным лицом вглядывался в морские просторы. Теперь перед Марианной возник вождь. Он едва кивал головой, отдавал сухие, короткие приказы, — но в мгновение ока рядом с ним оказались все члены экипажа «Млечного пути», решившие остаться на Таити, — все двенадцать человек.

Было решено, что часть матросов укроется в лесу, соорудив неприметные шалаши из веток и лиан, а оставшиеся найдут пристанище у туземцев, которые сами предлагали свои услуги по скрыванию моряков.

Марианна и Крэг укрылись в той самой хижине, которая раньше служила жилищем для ирландца. Изображать роль ее хозяина вызвался друг Крэга — тот самый, что отдал Крэгу свою жену в качестве подарка.

Этот туземец сразу не понравился молодой женщине. Несмотря на дружелюбное выражение лица, в его глазах постоянно мелькало что-то неприятное.

Она сказала об этом Крэгу.

— Он не злой, — сообщил ей ирландец. — Просто очень жадный. Жена ревнивая, а он жадный. Видите, их интересы не совпадали, и поэтому он решил отдать ее мне.

Марианна с восхищением посмотрела на О’Флаерти — даже в такой ситуации он умудрялся шутить!

— А что будет с вами, если вас, не дай Бог, поймают? — спросила она.

— Что будет с остальными, не знаю, а вот меня определенно повесят, — спокойно ответил Крэг. — Повесили бы и старину Билла за подстрекательство, да судьба распорядилась так, что он помер другим образом. Как говорится — кому суждено быть утопленным, того не повесят. А со мной все выходит как раз наоборот.

— Крэг, а вам никак не может помочь то, что вы не согласились вздернуть капитана? — осторожно спросила молодая женщина.

Ирландец покачал головой:

— Нет. Капитан Стингл изрядная сволочь, и, если он будет на суде, он за меня и словечка не замолвит. Скорее мне могло бы помочь его существование на этой земле, если бы я согласился его повесить.

Марианна вздохнула.

— Да что мы о грустном! — воскликнул ирландец. — Нас ведь пока что не нашли и, будем надеяться, не найдут. Возможно, экипажу того корабля, что плывет сюда, так понравится этот благодатный остров, что они решат последовать нашему примеру. И тогда мы заживем ну просто замечательно!

Предположение Крэга было более чем маловероятно, но Марианна, сама того не замечая, поддалась обаянию несбыточной мечты и уже грезила, как она поплывет на этом корабле, названия которого она еще не знала, в далекую Африку и как милый О’Флаерти поможет ей отыскать Коррадо…

Но пока что они не смели даже выглянуть из хижины, и хозяин приносил им печеные бананы и воду из ручья.

— А сколько дней нам надо будет провести здесь? — спросила как-то Марианна, стосковавшаяся по солнцу и тугим струям водопадов.

— Боюсь, что уже не так много, — ответил Крэг, изрядно помрачневший за последнее время.

Он оказался прав. Однажды утром Марианна проснулась от несшихся снаружи английских ругательств.

— Это Сэм! — простонал Крэг. — Проклятье, эти ублюдки схватили его!

— Первый! — произнес чей-то удовлетворенный голос. — Он должен рассказать, где остальные. Ну-ка, всыпьте ему хорошенько!

Послышались свист плетей и крики бедного Сэма.

— Он не выдержит, — сквозь зубы сказал Крэг. — Старина Сэм не обладает прочной шкурой.

— Они в лесу! В шалашах! Там, где вы поймали меня! — кричал Сэм.

— Прекрасно. Отпустите его! Это был все тот же голос, и он показался Марианне знакомым.

Женщина отогнала эту мысль — сколько знакомых может встретиться ей на одном острове? — однако ощущение, что она когда-то говорила с этим человеком, не проходило.

Снова раздался свист плетей, — по-видимому, члены карательной экспедиции хотели выпытать у Сэма все. Но матрос упорно молчал.

— Он не выдал меня! — сказал Крэг, когда брезгливый голос произнес снаружи:

— Унесите его! Потом продолжим!

— Сэм не выдал меня! — повторил Крэг и вытер рукой глаза.

Позже привели всех, кто скрывался в лесу — О’Флаерти узнавал их по голосам, — но ни один из матросов не выдал ни своего вожака, ни остальных из тех, кто прятался в туземных хижинах.

— Не может быть, чтобы их оказалось так мало, — услышали Крэг и Марианна пискливый голос. — Корабля здесь нет, стало быть, остальные уплыли на соседние острова. Там их и надо искать.

Женщина облегченно вздохнула, но едва она обернулась, чтобы улыбнуться Крэгу, как зазвучал знакомый ей голос:

— У меня есть предчувствие, что здесь есть еще кто-то. Они сдружились с таитянами и вполне могут прятаться в их жилищах. Вот их-то и надо осмотреть.

— Но туземцы могут не захотеть впускать нас в дома! — возразил пискливый. — А убивать их не стоит!

— А вы бы и перед этим не остановились! — прошипел Крэг, с ненавистью глядя на стену, из-за которой доносились голоса англичан.

— У меня есть другой способ. Пойдемте-ка на корабль, Мейсон, — услышала Марианна.

— Здесь есть царек — Помаре. Мерзейшее существо! — рассказал Марианне удрученный Крэг. — Именно он помог Стинглу поймать троих матросов, которые предпочли остаться здесь.

— Но ведь он может выдать нас! — ахнула молодая женщина, с ужасом глядя на Крэга.

— Он так и поступит. — Ирландец улегся на циновку и уставился в потолок хижины.

На следующий день Марианна услышала новую порцию английской ругани и стонов, звяканье каких-то железных предметов и удовлетворенные голоса таитянцев.

Крэг мрачно сидел в углу, скрестив по-турецки свои длинные ноги. Ему было неудобно, но ирландец, казалось, не замечал этого.

— Их нашли? — спросила она.

— Да, — глухо ответил Крэг. — Причем без помощи Помаре — за ним пришлось бы долго идти. Наших ребят предали их же так называемые друзья-туземцы. Предали и продали — слышите звон? Это бусы, ножи и прочая дрянь, нужная и не особенно нужная туземцам. И они решили выдать моряков, чтобы получить всю эту дрянь.

— Значит, скоро ворвутся и сюда! — вспомнила Марианна жадные глазки хозяина.

— А как же! — сказал Крэг. — Уж он-то за меня получит — дай Боже каждому!

Они молча сидели на циновке и ждали, глядя на дверь, которая должна была вот-вот распахнуться.

— Поцелуйте меня, Марианна, — вдруг произнес Крэг. — Кто знает, может быть, нам не суждено больше увидеться.

Марианна приблизила свое лицо к лицу О’Флаерти, но его губы не успели прильнуть к ее губам — дверь в хижину с треском распахнулась, и на пороге возник человек в форме морского офицера.

— Вот он, голубчик! Сидит тут в тепле, с едой, да еще и девчонку прихватил! Ты славно устроился, О’Флаерти, только ты зря думал, что мы не найдем тебя. Веревка ждет не дождется твоей шеи. И девочка наплачется, так что гони ее поскорее, чтобы не путалась под ногами.

— Я вовсе не собираюсь путаться под вашими ногами! — гордо сказала Марианна, выходя из хижины.

— А ты что здесь делаешь?! — вскричал офицер.

Это был коммодор Джемс Кинг, частенько игравший с маленькой Марианной в Селтон-Холле.

— Здравствуйте, сэр Джемс, — бесстрастно ответила молодая женщина. — Я делаю здесь совершенно противоположное тому, что делаете здесь вы. Я здесь живу, а вы убиваете.

— Живешь? С этими мятежниками? — поразился сэр Джемс. — Я чувствую, Марианна, что английской крови в тебе меньше, чем достаточно. То ты выполняешь поручения Бонапарта, то общаешься с бунтовщиками. Что с тобой происходит, Марианна? Ты была такой хорошей девочкой когда-то!

— Вы тоже когда-то были добрым дядюшкой! — дерзко ответила Марианна.

Сэр Джемс побледнел.

— Хорошо, ты отправишься с нами в Англию, а там мы посмотрим, кто из нас хорош, а кто — не очень.

Молодая женщина видела, как заковывали бунтовщиков в кандалы, как ходила тяжелая плеть по их спинам… Потом они были препровождены в трюм корабля карательной экспедиции, который назывался «Элоиза».

Корабль простоял у берега несколько дней, и каждое утро к нему приходили плачущие таитянки, умолявшие капитана разрешить им встретиться со своими мужьями. Сэр Джемс всегда отказывал.

— Я не должен обеспечивать пленным комфортную жизнь, — отвечал он.

Судовой врач Мейсон был не столь непреклонен. Он позволял туземкам украдкой проходить на корабль, когда капитан бывал занят, — но за это Мейсон брал определенную плату — ему нравились полные груди и смуглые тела таитянок.

«Женщины приходят к своим мужьям-англичанам, те обнимают их и даже не подозревают, что только что их женщин обнимал Мейсон!» — с горечью думала Марианна.

Ей очень хотелось навестить Крэга, но ее в трюм, где находились пленники, не пропустил бы никто и ни за что — сэр Джемс, напуганный их последней встречей, посчитал, что Марианна оказалась на острове вновь по чьему-то поручению. И хотя Наполеон уже давно томился на острове Святой Елены, сэр Джемс специально приказал двум матросам следить за Марианной, и они неусыпно сторожили ее, как дрессированные псы.

Наконец «Элоиза» под плач таитянок отплыла от причала.

Марианна надеялась, что корабль выйдет в открытое море, однако ей пришлось высаживаться вместе с экипажем на островах, расположенных неподалеку от Таити, куда, по мнению экспедиции, могли отплыть остальные члены экипажа «Млечного пути».

И вновь она смотрела, как рыщут по лесу матросы, чтобы заковать в цепи своих собратьев, как соблазненные яркими стекляшками туземцы охотно указывают на хижины, где прятались мятежники, снова свистели плети, снова слышались отрывистые голоса сэра Джемса и Мейсона, допрашивавших пленников.

И вновь сластолюбивый Мейсон украдкой от капитана пропускал за «Элоизу» хорошеньких туземок.

— Что будет с пленниками? — спросила она у капитана «Элоизы».

— Ничего хорошего для них, зато много хорошего для общества, — ответил Джемс Кинг.

— Но что плохого в том, что экипаж корабля живет на острове? — не понимала Марианна. — Если бы они разбились, утонули в море, их никто не стал бы искать и судить, а в этом случае их посадят в тюрьму!

— Конечно, — холодно ответил сэр Джемс. — И правильно сделают. Если экипажи всех кораблей начнут произвольно высаживаться на островах, то скоро флота в Европе совсем не останется!

В его словах был несомненный резон, но Марианна не могла смириться с тем, что Крэга О’Флаерти отправят на виселицу и он умрет только потому, что решил не возвращаться в Европу, а жить на Таити.

— История с «Млечным путем» получила общественный резонанс, — продолжал сэр Джемс, — и адмиралтейство не могло этого так оставить. Капитан Стингл доложил нам об обстановке на острове, о диком поступке О’Флаерти, с которым ты почему-то пряталась в одной хижине… Мы обязаны были принять меры по спасению общества от мятежников.

— Не лучше ли было просто оставить мятежников жить на острове? — спросила Марианна. — А капитан Стингл плохо обращался с матросами.

— Это тебе рассказал О’Флаерти? — ехидно поинтересовался капитан. — Я не думаю, что ирландский бунтовщик — подходящая компания для тебя, Марианна.

Больше всего на свете Марианне хотелось наговорить Кингу колкостей, а потом повернуться и гордо уйти. Но идти ей было некуда, с одной стороны были незнакомые острова, откуда она не смогла бы выбраться никогда, а с другой стороны — бескрайний океан.

Она стерпела то, что сказал ей сэр Джемс, и кротко спросила:

— Я хотела бы узнать — какое наказание понесет О’Флаерти? Ведь капитан Стингл остался в живых!

— Марианна, — мягко произнес капитан, — не беспокойся об ирландце, иначе я окончательно уверюсь, что ты была как-то связана с мятежом на «Млечном пути» и попыткой убийства капитана Стингла.

— Но Стингл же жив! Он добрался до берега, и у него был изрядный запас воды и продуктов! — упорно стояла на своем Марианна. — Если бы Крэг хотел его убить, он поступил бы по-другому!

— Кто это — Крэг? — спросил капитан.

— Крэг О’Флаерти, — ответила Марианна.

— Уж не влюблена ли ты в него? — поинтересовался коммодор Джемс Кинг. — Похоже на то. Ты ведешь себя либо как заговорщица, либо как влюбленная женщина!

В голове Марианны мелькнула мысль, а что, если обмануть капитана и прикинуться, что она без памяти влюблена в Крэга? Может быть, тогда у нее появится шанс хотя бы увидеть его, а вместе они должны придумать, как им выбраться из этого жуткого положения.

Она как раз собралась кивнуть, когда коммодор Джемс Кинг произнес:

— Мне жаль тебя, если это так. Но, по крайней мере, матросам будет о чем поговорить с этим ирландцем.

И он резко захохотал.

— Я вовсе не влюблена в него, — быстро проговорила Марианна. — Просто мы давно знакомы.

Еще не хватало, чтобы матросы, принося пленникам скудный ужин, издевались над бедным Крэгом!

— Не самое лучшее знакомство, девочка, — сообщил Марианне Кинг и отправился осматривать корабль и проверять, все ли готово к отплытию.

К отплытию «Элоизы» все было готово — по трапам бодро сновали матросы, накачанный экзотической любовью врач был доволен, в затхлом трюме в железных клетках томились несчастные пленники, а по палубе бродила Марианна, не зная, что ей делать и как быть.

«Элоиза» увозила ее с благостного Таити, лишала друга и возможности попасть в столь желанную Африку…