Маруся и близнецы

30

Никита морщится.

Он уже предвкушал, как научит свою старшую сестрицу, невинную и сладкую, по-настоящему сосать. Он уже практически чувствовал ее губы — и тут такой облом!

— Почему? — спрашивает он. — Ты все-таки целка? Нехорошо врать!

Маруся пытается отползти от тычущегося в нее члена Макара, но куда спрятаться от них двоих в пиратском логове?

— Нет! Я не… Не девственница, но я не могу, это больно!

В ее голосе легкая паника, и братья быстро переглядываются — никто не понимает, что происходит.

— Не девственница? — уточняет Макар. — Ты просто боишься?

— Да!

— Больно не будет… — он говорит мягким голосом и накрывает ее тело своим, касаясь кончиками пальцев ее лица и вынуждая посмотреть ему в глаза. — Я обещаю.

Она всхлипывает и готовится что-то еще возразить, но в этот момент головка его члена, которая скользит вверх-вниз по очень влажной щели у нее между ног, так же легко и гладко проскальзывает внутрь ее тела — просто под другим углом.

Маруся ахает, но она даже не успевает ничего понять, как член Макара целиком, на всю длину, входит в ее истекающее соком влагалище. Не причиняя ни малейшего дискомфорта.

Она сжимается, пытаясь сопротивляться, но он уже внутри, ее плоть обнимает его со всех сторон и пульсирует в такт его пульсу.

— Видишь… — говорит Макар прямо в губы Марусе. — Больно бывает только от того, что страшно или ты не готова.

— Мне не страшно… — шепчет она, приподнимаясь и с недоверием глядя на то место, где их тела соединяются, словно подозревая, что это какой-то фокус.

Он вошел в нее целиком. Она чувствует, как он растягивает его внутри и еще чувствует, что хочет это повторить — то, как он входит в нее этим скользящим плавным движением.

Макар чуть двигает бедрами вперед, загоняя себя до предела в невыносимо влажную, заполненную тягучей смазкой глубину — и тут же назад, освобождая Марусю от себя.

Но раньше, чем она успевает возразить — он опять толкается внутрь, пронзая ее насквозь, и это неожиданно оказывается так сладко, так желанно, что она сама непроизвольно подается бедрами вперед, вызывая улыбку Макара.

— Не страшно? — спрашивает он, вновь выходя и толкаясь обратно. — Не больно?

— Нет… — Маруся сжимает пальцами край одеяла и закусывает губу. — Нет, нет…

— Еще? — спрашивает он, замирая на выходе, оставив внутри лишь головку, которую ее тело пытается стиснуть, удержать внутри себя.

— Да! — выдыхает она, и Макар отстраняется, подхватывает ее под бедра и начинает двигаться в четком тягучем темпе, с оттяжкой тараня ее тело.

Маруся вскрикивает в такт толчкам члена и мотает головой, ощущая нечто непривычное. Она слово растянута изнутри, но это так сладко, что хочется еще и еще.

— Дай мне свой рот, — слышится сбоку хриплый голос, и Никита собирает в горсть ее разметавшиеся по медвежьей шкуре волосы, приподнимает ее голову и направляет к своему паху.

Маруся мало что соображает в этот момент, но послушно размыкает губы, разрешая проскользнуть в них гладкой головке. Никита запрокидывает голову, толкается глубже и, не выдержав, низко стонет. Ему приходится направлять ее голову, фактически просто трахать ее в рот, потому что она теряется в ощущениях, пока члены близнецов движутся в ее теле.

Но и они теряются не меньше.

Макару достаточно бросить всего один взгляд на натянутое между ним и братом тонкое изящное тело, чтобы пришлось замереть и зажмуриться, стараясь не кончить слишком быстро. Он пережимает свой член пальцами у основания и глубоко дышит, но ощущения такие, что сейчас он просто взорвется, забрызгав все вокруг спермой.

Никите легче — Маруся царапает его зубами, отвлекается, не может взять его до конца, и восхитительное мучение грозит затянуться надолго.

— Меняемся? — хрипит Макар, и Никита с некоторым сожалением кивает.

Члены покидают тело Маруси, и она растерянно моргает, глядя на братьев, которые переползают на коленях вокруг нее, меняясь местами.

Никита лихо подхватывает ее ноги и ловко переворачивает, ставя на четвереньки. Она протестующе хнычет, но Макар загоняет ей член в рот, и Маруся принимается его облизывать, обнимая пальчиками ствол, пока другой брат, шлепнув ее по заднице, с одного удара вгоняет себя в текущую глубину.

Влага струится по ее ногам, стекает на шкуру, пачкает одеяла и пахнет…

Пахнет Марусей, ее концентрированным теплым нежным запахом.

Вся мансарда пропахла ею и сексом.

Вряд ли когда-нибудь близнецы еще смогут заснуть здесь, не вспомнив о том, как выгибала спину Маруся, насаживаясь на член Никиты, как жадно она пыталась заглотить член Макара, облизывая его и стискивая тонкими пальчиками, как сияло в темноте и свете свечей ее нежное тело.

— Больше не могу… — хрипит Никита, сжимает одной рукой бедро Маруси и отчаянным движением выдергивается из нее, в ту же секунду выстреливая струями спермы ей на спину.

Но отпустить ее он все равно не может.

Его пальцы нащупывают клитор, и Маруся издает долгий стон, показывая, что он на верном пути. Как уж Макару удается поймать свое удовольствие, когда его то и дело выпускают изо рта, потом снова перехватывают и бросают опять, чтобы как следует постонать от ласк Никиты — загадка. Но он кончает одновременно с Марусей, заполняя ее рот вяжущей жидкостью, и она чуть не захлебывается, содрогаясь от очередного оргазма, подаренного близнецами.

Все трое падают в ворох одеял и подушек — потные, мокрые, грязные, усталые. И тут же братья сплетаются вокруг нее в тесном объятии на троих. Не вырваться, не сбежать — даже если бы у нее были на это силы.

— Ну что, Марусь, — бормочет Никита ей на ухо. — Расскажи уж нам, девственница ты или не девственница? И как так вышло, что твой Андрюша ни разу нормально тебя не трахнул?