Маруся и близнецы

40

Когда бежишь по росистой траве ночью к озеру купаться — совершенно неважно, что тебе уже двадцать четыре, и ты взрослая женщина, специалист в нейробиологии, будущая звезда науки.

Это все равно ощущается таинственно и остро. Словно тебе пятнадцать, словно это не знакомые тропинки в исхоженном вдоль и поперек лесу, а инопланетные джунгли, словно тебя накажут родители за то, что удрала ночью.

Тебя обгоняют жизнерадостные лоси — твои сводные братья-близнецы, которые подгоняют, не давая затормозить на обрывистом берегу — и заставляют ласточкой прыгнуть в гладкую черную воду, в которой отражаются звезды, распахивая второе небо близнецом первого.

Но вы раскалываете его своими телами, поднимая фонтаны брызг, и в каждой капле — звезды, звезды, звезды…

Вода обжигает холодом даже через футболку, но тут же становится теплой как молоко, принимая тебя в свою компанию.

В их компанию.

Сначала близнецы просто бесились в воде: окатывали друг друга водой, ныряли, утаскивая Марусю под воду, хлопнув друг друга по спине, безмолвно договаривались доплыть до другого берега наперегонки и возвращались разгоряченные.

Маруся поначалу болталась на мелководье, но когда ее в очередной раз попытались утащить за ноги на глубину, тряхнула головой и в несколько гребков доплыла до белого поплавка посередине озера, которым был обозначен опасный омут.

Обычно туда никто не совался — говорили, что там бьют ледяные ключи, создающие непредсказуемые водовороты, что там на дне ржавая арматура и скелеты утопленников, что там живет сом-людоед длиной в три метра.

Даже близнецы огибали это место от греха — особенно ночью.

Но оказалось, что Маруся не менее безбашенная, чем эта парочка.

— Эй! — только и успел сказать Никита, а ее стройные бедра уже мелькнули над водой — и только круги разошлись.

А вот обратно она не вынырнула.

Минуту — бесконечно долгую.

Полторы — накрывающие тревогой.

Две — братья уже переглядывались в панике, разыскивая ее голову на глади озера.

Две с хвостиком, отсчитанные их ускорившимися сердцами…

И она вынырнула между ними и мстительно притопила обоих, нажав ладонями на макушки!

— Ты с ума сошла! — Возмутился Никита, выныривая и отплевываясь. — Кто так делает?

— Я! — Самодовольно задрав нос и ускользая сквозб струи из его рук.

— А если бы ты утонула? — Макар поднырнул и все-таки поймал ее.

— Я два года фридайвингом занималась, — объяснила Маруся, подчиняясь его объятиям. — Тонуть — мое любимое занятие.

Никита подплыл с другой стороны, и они вдвоем с братом зажали ее между собой. Белая футболка облепила ее грудь, вырисовывая твердые соски, и было совершенно невозможно удержаться и не согреть их губами с двух сторон.

Они выбрались ненадолго на берег, скинули мокрую одежду, развесили ее на ветках — и снова в озеро. Больше ничего не мешало гладким телам скользить в тугой темной воде, тереться друг о друга, сплетаясь, как водоросли. Облако волос Маруси под водой казалось короной морской богини, и близнецы заныривали и дрались за право лизнуть ее между ног, поклоняясь так, как они умели лучше всего.

Она выныривала, рассыпая звездные брызги по глади черной воды и хохотала, когда они пытались поймать ее, утащить за собой, завладеть. Ловко ускользала, лунной рыбкой вилась вокруг, невзначай касаясь их кожи гладким телом, на мгновение обнимая пальцами напряженные члены. Близнецы после этого забывали, как держаться на воде и уходили с головой, а она только смеялась.

Однако она была одна — а их двое… В очередной раз сбежав от Макара, Маруся попала прямо в объятия Никиты. Он подхватил ее под бедра, заставив обнять себя ногами — и окунулся в воду по шею, одновременно насаживая ее на себя.

Сдвоенный стон разнесся над водой.

Если бы кто-нибудь прятался в лесу, окружавшем озеро и мог увидеть их игры в воде, троих обнаженных созданий природы, естественных и беззаботных, он вряд ли поверил бы в то, что это люди. Они были как духи воды и лесов, развлекающиеся вдали от людских глаз.

Близнецы передавали сестру из рук в руки прямо в воде, меняясь каждый раз, как уставали руки — и не отпускали на волю, пока не насытились ее телом.

Выбираться из теплого озера не хотелось, тем более, дома никто не ждал и не беспокоился.

Еще меньше хотелось залезать обратно в мокрую одежду.

Они просто взяли ее с собой и побрели на холмик, возвышающийся над лесом. Там дул теплый ночной ветер и было видно, как светлеет горизонт на востоке, расцвечиваясь желтым и розовым.

Маруся стояла на вершине, распахнув руки и разрешая ветру развевать ее влажные волосы, а близнецы завалились на влажную от росы траву и откровенно ею любовались.

— Шшш! — вдруг сказал Макар. — Так и стой, Марусь. Глянь сюда! — это уже брату.

Ее стройные бедра сходясь в самом верху, открывали просвет в виде треугольника, а в нем было видна подтянутые полукружья попы и мягкую W ее больших губ и выглядывающих из-под них малых. И в этом головокружительно симметричном собрании обводов и кривых — с того места, где они сидели — в просвет было видно край встающего солнца.

Близнецы проживут еще очень долгую жизнь, дотянув почти до сотни лет, несмотря на все свои опасные приключения и безумства, но оба они, не сговариваясь, будут считать самым счастливым моментом своей жизни — этот.

Когда они встречали солнце, встающее между ног Маруси.

Пару часов спустя они вновь стали обычными людьми — спокойно завтракали рисовой кашей с абрикосовым джемом, уткнувшись в гаджеты. Солнце заливало кухню золотым сиянием, не догадываясь, чему была свидетельницей нынче ночью его сестрица Луна.

Никита вдруг встрепенулся и пнул Макара голой ногой в бок:

— Слышь! Данила с народом в выхи хочет приехать. Будем тусить?

— Данила — это кто? — заинтересовалась Маруся.

— А давай… — лениво отозвался Макар. — Данила — это друг. Они с сестрой тоже двойняшки, оба в цирковое пошли. Вообще без башни ребята!

— Что, в этом мире есть более безбашенные люди, чем вы? — удивилась она.

Оба переглянулись, заржали в голос и хлопнули друг друга по ладоням.

— Увидишь! — оскалился Никита. — Готовься!

Но подготовиться к тому, что случилось, у Маруси все равно не вышло бы.