Маруся и близнецы

37

Книга в руках мелко подрагивала, но близнецы старательно не замечали, что Маруся давным-давно не читает. Они сонно сопели ей в шею, тыкаясь носами и мягкими губами, слегка прихватывая кожу в нежном укусе-поцелуе.

Маруся прикрыла глаза, чувствуя, как хозяйничают в трусиках пальцы Никиты — поглаживая кожу, осторожно перебирая складочки. Макар дышал резче и тяжелее брата, его рука ласкала нежную кожу под грудью, а губы скользили чуть ниже уха.

Но стоило повернуться к нему — глаза оказывались закрыты, а губы замирали. Мол, что ты смотришь, я сплю!

— Ник… Ник! — выдохнула Маруся, почувствовав, как наглые пальцы пробрались слишком далеко и сейчас медленно проникают в нее, несмотря на сжимающиеся мышцы.

— Мне интересно… — сказал он задумчиво, словно это не он сейчас поглаживал чуть-чуть ребристое шершавое местечко внутри, с тайной улыбкой ожидая неминуемых последствий. — Как ты нас различаешь? Ни разу не ошиблась.

— Да? — Маруся набрала воздуха в легкие, но тут движения замедлились, и соображать стало проще. — Может, мне везет?

— В детстве тоже всегда угадывала, — подал голос Макар. — Даже без точек.

— Каких точек? — удивилась Маруся.

— Мама нам иногда разноцветные точки на лбу ставила.

— Мама вас не различала?

— Нет, это для няни, — щекотно засмеялся ей в ухо Никита. — Мама различала, а папа пару раз путался.

— А у тебя как выходило? — спросил Макар.

Маруся задумалась.

Для нее они всегда были совершенно разные. Вот сейчас она просунула руки, обнимая их за шеи, зарылась пальцами в короткие и жесткие волосы на затылках близнецов — и даже так могла с закрытыми глазами сказать, кто есть кто.

Сжать, слегка потянуть и ощутить сопротивление — это Никита.

Прочесать короткие волоски у самой шеи и почувствовать горячий выдох — это Макар.

— Как-то само собой, — улыбнулась она. — Не знаю, почему и как.

Они оба развернулись к ней, ловя поцелуями в уголки губ улыбку, жарко выдохнули, и рука Макара тоже нырнула в трусики, сражаясь там за возможность прикоснуться к нежному и влажному с пальцами Никиты.

Близнецы ласкали ее, словно нехотя, медленно и лениво играя с ее телом, перебирая складочки, поглаживая чувствительную кожу и размазывая пряный сок вокруг пульсирующего клитора.

— Неужели ваши… — вздох, пауза, Маруся едва справилась с дрожью. — Девушки вас не отличали?

Их дыхание тоже изменилось. Едва заметно, но она ощутила это, как и ускорившийся ритм сердец и чуть нетерпеливое подергивание пальцев.

— Наши девушки… — Макар провел носом по ее щеке, потерся о нее и лизнул в висок. — Нет. Не отличали.

— Некоторые даже не догадывались, что нас двое, — усмехнулся Никита.

Он потерся лбом о ее плечо и поддел руку, которая выскользнула из его волос. Маруся послушно вернула ее на законное место.

— Как это? — Она нетерпеливо приподняла бедра, давая им приспустить шорты и трусики, чтобы было удобнее помещаться вдвоем между ее ног.

— Когда кто-нибудь из нас знакомился с горячей девчонкой, а другому не везло, мы встречались с ними по очереди. Иногда менялись прямо посреди свидания.

— Просто уходил один и приходил другой? — ахнула она.

— Ну да, — фыркнул Никита. — Типа пойду покурю. Или за вином и презиками.

— Обалдее-е-е-еть… — Маруся потянула не только слог, но и вся целиком потянулась, пытаясь избавиться от напряжения, которое росло внизу живота.

Росло очень медленно, разогревая ее до лихорадочных температур и покалывая искрами удовольствия, растворенными в крови. Она сжимала мышцы, стараясь разогнать возбуждение, но настырные пальцы между ее ног держали ее ровно на том уровне закипания, что было нужно близнецам.

— Иногда девушки были у обоих, но было интересно попробовать другую… — с плохо скрываемым порочным самодовольством вспомнил Макар.

— Ты помнишь, как Женька сосала? — Никита закатил глаза и причмокнул. — Грех было не поделиться.

— А Ник умел уламывать самых недотрог на… всякие гадости.

— Я просто не возился с ними как ты, а брал то, что хотел.

Маруся непроизвольно впилась ногтями в кожу головы обоих братьев, почувствовав укол ядовитой зависти по отношению и к той Женьке, и к тем, что делали «всякие гадости» с ее — ее! — сводными братьями.

— А вдвоем одновременно с кем-нибудь было? — спросила она ревниво.

— Нет, — хором покачали головой парни.

— Ты наша единственная развратная сестренка, — Никита сполз ниже, задрал носом короткий топик и присосался к ее груди, сорвав задыхающийся стон с губ Маруси.

Который поймал поцелуем Макар.

— И мы сделаем с тобой все, что захотим, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

И от этого обещания, данного так серьезно, ее всю тряхнуло. Она развела колени, непроизвольно подталкивая их к более активным действиям, но заработала только фирменный смешок Никиты.

— А у тебя, кроме того импотента, вообще никого не было? — заинтересовался вдруг Макар.

Его чуть-чуть шершавые губы поглаживали ее голое плечо, и это было одинаково приятно им обоим — необычные тонкие ощущения.

— Были какие-то свидания… — пробормотала Маруся. — Но дальше поцелуев не заходило. Почти.

— Почти? — боднул ее в висок Никита. — Кто-то трогал тебя, кроме нас и твоего Андрюши?

— Где трогал? — уточнил Макар.

— Нет, никто! — соврала она, мгновенно выдав себя румянцем.

— Нет-нет-нет, даже не пытайся, — покачал головой Никита. — Мы все знаем.

— Я правда…

— Мы читали твой дневник, — Макар с кривой ухмылкой убрал влажный локон, прилипший к ее лбу.

— Какой?.. — нахмурилась она.

— Тот, что ты забыла тут в восемнадцать.

— Да! Точно! — вспомнила Маруся. — Я никак не могла его найти! Подумала, что могла случайно сжечь со старыми тетрадями…

До нее начало медленно доходить, когда она увидела их ухмылки.

— Так это вы его украли!

— И прочитали, — сощурился Никита.

— Весь. — Макар кивнул в ответ на ее взгляд.

— И кое-что выучили наизусть…