Мерцающий пруд

XXII

Уэйда не было дома весь день и весь вечер. Его мать жаловалась и тревожилась, но, наконец, отправилась спать. Лора не легла и дожидалась в библиотеке. Ей было уютно и тепло в старом халате. После по-летнему теплого дня снова похолодало, и огонь в камине опять был кстати. Ночью поднялся сильный ветер и гремел оконными рамами, царапая окна библиотеки сухими виноградными лозами — это были единственные звуки в замершем доме.

Лора свернулась на диване перед огнем с газетой, но почти не могла сосредоточиться на чтении, мысли ее тревожно блуждали.

Если Уэйд отправился в Нью-Йорк и опоздал на последний паром, то сейчас уже не было смысла ждать его. С другой стороны, если он был на острове, он мог прийти домой в любой момент, и ей хотелось встретить его.

Утром, после того как она убедилась, что Питер отвел Хэмлина к Джону Амброзу, она пошла к Джемми и сообщила ему этот секрет. Он лежал в постели грустный и вялый, но когда узнал про собаку, быстро оправился. Тем не менее, Лора держала его подальше от бабушки и принесла соблазнительный ленч к нему в комнату. Когда старая леди легла отдохнуть, Лора повела Джемми в солнечный уголок сгоревшего дома, где одуванчики уже желтели среди молодой травы и над их головами свисали через разрушенную стену золотистые ветви цветущего кустарника. Они читали друг другу вслух, весело разговаривали и жевали пирожки с патокой, которые Лора прихватила с собой.

Подбодренный тем, что отсутствие Хэмлина временное, Джемми больше не отчаивался. В конце дня Лора позволила ему самому сбегать навестить собаку и дедушку.

Теперь оставалось только сдержать обещание и вернуть Хэмлина под радушный семейный кров.

Виноградная лоза с сухими прошлогодними листьями громыхала по окну, и ветер завывал в печной трубе. Лоре хотелось, чтобы Уэйд пришел. С каждым часом ей становилось все тревожнее. Где-то после полуночи она вышла на кухню и поставила чайник.

— Даже если Уэйд вовсе не придет, чашка чая поможет успокоиться. Но когда она возвращалась в библиотеку, она услышала наемный экипаж на дорожке, и минуту спустя ключ Уэйда звякнул в замке.

Она ждала у двери в библиотеку и заметила его неудовольствие при виде ее. Но она поспешила принять у него шляпу и помочь снять пальто, делая вид, что ничего не замечает.

— У тебя был длинный день, — оживленно сказала она. — Проходи скорее к огню и отдохни немного. Чайник уже на плите, и скоро мы будем пить чай.

Возможно, он ожидал бурных слов по поводу пса, и когда она никак не упомянула того, что случилось утром, он немного оттаял. Он не возражал, когда она взбила подушки на диване и укрыла его ноги пледом. Она села у огня и заговорила о пустяках.

— Ты не возражаешь, если мы с Джемми пороемся как-нибудь в чемоданах на чердаке? — спросила она. — Джемми уверяет, что это будет очень интересно, и мне хотелось бы доставить ему удовольствие. Конечно, если ты не против.

— Делай, как хочешь, — апатично ответил Уэйд.

Он выглядел усталым, это часто бывало в последние Дни, и она боялась, что он подвергает свои возвращающиеся силы слишком большому испытанию. Какое-то движение заставило его поморщиться, и Лора поняла, что нога снова беспокоит его, как всегда бывало, когда он сильно перетруждал ее. Когда он, наконец, задремал, она на цыпочках вышла на кухню и приготовила большой глиняный чайник чая. От последней выпечки Элли осталось несколько булочек. Лора привлекательно оформила поднос, накрыв его льняной салфеткой и поставив цветущую желтую веточку, которую они с Джемми принесли из дома Хьюмов. Из столовой она принесла один из чайных столиков и поставила рядом с Уэйдом.

Он уже несколько пришел в себя и смог даже улыбнуться.

— Ты меня балуешь, — сказал он.

Лора безмятежно улыбалась, разливая чай. Серебристыми щипцами она взяла два куска сахара и опустила в его чашку, добавила сливок. Потом она налила чаю себе и снова устроилась на подушке, глядя в огонь. Спустя некоторое время ее молчание или, может быть, возбуждающее действие крепкого чая побудили его заговорить.

— Норвуд предложил мне как-нибудь съездить с ним в Нью-Йорк, — сказал он, — и сегодня мы ездили. Я провел там почти весь день. Мы вернулись к обеду, и было еще одно собрание на острове. Движение растет, Лора, и в нем есть сила.

Тем не менее между бровей у него залегла складка.

— Ты считаешь, что то, что эти люди делают — правильно? — спокойно спросила Лора.

Он помешал чай, задумчиво, как будто раздираемый сомнениями.

— Не все. Теоретически, в принципе, я могу к этому присоединиться. Даже по многим вопросам тактики я могу согласиться, но есть некоторые моменты, которым я не доверяю. Имей в виду, это не должно пойти дальше этих стен, Лора

Она кивнула и ждала, пока он продолжит. Чай был горячим и немного горчил. Уэйд продолжал:

— До тех пор, пока мы работаем с разумными людьми, я могу испытывать чувство удовлетворения, что движение благородно и цели его достойны. Но в группе есть некоторые, кто проповедует не пассивное сопротивление, как меня убеждали. Сегодня мы побывали в районах Нью-Йорка, где самого слова «призыв» достаточно, чтобы начались беспорядки. Я не знаю, как поведут себя эти неграмотные и попросту опасные люди, когда наступит момент. Я слышал, как один оратор убеждал собравшихся, что правительство Линкольна своевольно и деспотично. И он цитировал Вэлэндигэма, называя призыв неконституционным.

— Но разве политические партии не всегда так выступают?

— Это производило впечатление нарочитого подстрекательства. Я слышал приглушенные разговоры о том, что освобожденные негры, прибывающие на Север, отнимут работу у жителей Нью-Йорка. Похоже, растет недовольство негритянским вопросом, что и печально, и опасно.

Лора слушала с возрастающим смятением. Все это звучало пугающе.

— Если тебе не нравится, как развиваются события, может быть, ты выйдешь совсем из этого? — спросила она.

— Я не знаю, хочу ли я этого, — признался Уэйд. — Я пока что не знаю ничего конкретного. Сомневаюсь, чтобы Морган или Норвуд доверяли мне полностью. Меня почти ни во что не посвящают. Возможно, я принесу больше пользы, оставаясь с ними. На худой конец, я мог бы перейти в оппозицию.

— Это опасно для тебя? — тревожно спросила Лора. Он поколебался с ответом как раз столько, чтобы ответ не звучал очень уж убедительно.

— Я почти не участвую. Но я знаю, что на Западе собирают деньги для вооружения дезертиров. Редакторы газет, участвующие в движении, публикуют деморализующие материалы. Газеты рассылаются солдатам, чтобы поощрять дезертирство. Мне это не нравится, Лора. Это как-то некрасиво.

Она взяла его за руку, и это было единственное утешение, которое она могла предложить.

Он вдруг улыбнулся с виноватым видом.

— А ты, моя дорогая? Я знаю, что оставил тебя в трудном положении, когда ушел сегодня утром. Я был сильно зол и расстроен.

— Боюсь, что да, — откровенно призналась она. — Джемми снова заболел, и его пришлось уложить в постель. Твоя мама буквально искрилась от ощущения победы и помыкала нами. А Питер уже увел щенка.

Уэйд поставил на поднос чашку с блюдцем и откинулся на подушки.

— Почему ты так поступил с Джемми? — прямо спросила Лора.

Он не сделал попытки защищаться, не заговорил об испорченной шали. Сейчас он явно сожалел о содеянном.

— Внезапно я увидел только вред, который причинил мальчик, рассказав ей про тот день в лесу. Притом он рассказал тебе ту же самую историю, и я снова был в отчаянии — вспоминая. А история с шалью дала мне возможность наказать его — через его собаку.

— И ты жалел об этом весь день, ведь так?

— Конечно, — просто ответил он. — Это вина не малыша, а моя. Но я не могу справиться с собой. А теперь дело сделано.

Лора отпустила его руку и снова устроилась на подушке, обхватив колени руками.

— Щенка увели только к Морган. Он у Амброза. Его можно привести назад, как только ты захочешь.

— Тогда верни его завтра. Устрой дела с моей матерью, Лора. Ты справляешься с ней лучше, чем кто-либо.

Лора подумала об этом. Она достаточно легко могла сделать то, о чем он просил. Если бы она оказала ему эту услугу, он испытал бы облегчение и был бы благодарен ей. Ему не пришлось бы брать на себя вину, если бы его мать снова заболела или выкинула что-нибудь другое.

— Лора, — тихо сказал Уэйд, — о чем ты думаешь?

Тогда она посмотрела на него, ясно поняв, что ей надо делать.

— Я думала о том, о чем ты попросил меня, Уэйд. Вернуть собаку и разобраться с твоей матерью. Но распоряжение исходило от тебя, и ответственность лежит на тебе. Я думаю, ты должен держаться того, что сделал, или исправить это сам.

В его глазах было недоумение и боль. Потом он снова закрыл их. Она поднялась и унесла поднос на кухню, поставила посуду в раковину и доела последнюю булочку. Вернувшись в библиотеку, она обнаружила, что Уэйд так и не пошевелился. Но он открыл глаза, когда она вошла, и посмотрел на нее.

— Я ничего не могу сделать, — холодно произнес он. — Ты должна понять это. Если ты не поможешь, пес останется там. Я не буду раздувать все это снова.

— Если ты так хочешь, — сказала Лора. Она подняла его трость с пола и подала ему. Потом пожелала ему доброй ночи и тихо вышла из комнаты.

Позже, раздеваясь, она услышала, как Уэйд поднимается по лестнице, медленно, с трудом. Она задула свечу и забралась под холодные простыни, дрожа от их прикосновения.

Она не совсем была уверена, что поступила мудро, по-доброму, разумно. Даже сейчас она страшно хотела побежать к нему в комнату и сказать, что она возьмет ответственность на себя и сделает, как он просит. Тогда он снова станет счастливым, и тоскливое выражение уйдет из его глаз.

Непрошенно вспомнились слова Адама: «Вы заботитесь только о тех, кому можете помочь». Может быть, это была ее слабость? Может она, как и Вирджиния, склонна делать других людей зависимыми от себя?

В ту ночь она спала крепко и субботним утром проснулась рано. В ней все протестовало против наступающего Дня. Этот день мог принести боль, недоброжелательство и споры. И дождь, заливавший оконные стекла, вполне соответствовал настроению дня.

За завтраком мама Тайлер была оживлена и победоносна. Как прекрасно, сказала она, что идет небольшой дождь. Не только потому, что он нужен фермам на острове, но и пот тому, что леса стоят слишком сухие, а это всегда грозит пожарами. Слишком часто и весной, и осенью огонь проносится по красивым лесам, уничтожая их.

Старая леди ела с таким аппетитом, какого у нее давно не было, и говорила о новостях в газетах и о последнем деловом отчете мистера Найлза. Она не задавала Уэйду прямых вопросов по поводу его вчерашнего отсутствия и не упоминала о собаке. Но она несла свою победу, как корону, и вследствие этого жизнь так и кипела в ней.

Уэйд вел себя отстраненно, спрятался в скорлупу рассеянности, которая служила ему своего рода защитой. За ней ему незачем было признавать причину хорошего настроения матери. Он мог едва замечать своего сына или Лору. Сразу после завтрака он сказал, что собирается поработать над своей книгой и заперся в библиотеке. Джемми был тих, как мышка. Он знал причину жизнерадостного настроения своей бабушки, но Лора по тайному взгляду, которым он посмотрел на нее, поняла, что он бесконечно верит в ее обещание вернуть собаку и готов ждать, пока она все устроит. Однако ее огорчил темный взгляд, брошенный на отца, который, казалось, тот не заметил вовсе.

Миссис Тайлер не стала дожидаться, пока кто-нибудь отвезет ее в гостиную. Сложив салфетку, она повернула колеса сама и энергично направила свое кресло к двери. Когда Элли побежала открыть ее, миссис Тайлер через плечо обратилась к Лоре.

— Я знаю, чего мне хочется сегодня утром. Если ты свободна, Лора, сделай мне хорошее растирание. Если позже погода прояснится и выглянет солнце, возможно, я посижу немного на передней веранде. Когда Амброз придет перекапывать сад, я хочу поговорить с ним. У меня есть кое-какие соображения по поводу сада в этом году.

Лора прошла за ней в гостиную, где можно было не опасаться, что Джемми ее услышит.

— Мне жаль, мама, — ровным голосом сказала она, — но я запланировала это утро для Джемми. После утраты, которую он понес, его надо утешить. У меня не будет времени заняться вашей спиной сегодня.

Миссис Тайлер была потрясена этим открытым неповиновением.

— Не смеши меня! Ты сама видишь, что мальчик уже оправился от своего огорчения по поводу собаки. У него не было собак раньше и ему нечего страдать оттого, что ее нет теперь. Кроме того, не я, а его отец отдал такое распоряжение. Тебе незачем пытаться отыграться на мне за это.

— Не хотите ли, чтобы Элли растерла вам спину? — спросила Лора, направляясь к двери.

— Вернись! — крикнула старая леди. — Я не привыкла, чтобы люди уходили, пока я не все сказала. Как я и говорила раньше, ты плохо воспитана, Лора. Тебе нужно учиться вежливости по отношению к старшим.

Лора спокойно вернулась и остановилась перед стулом миссис Тайлер.

— Слушаю вас, — сказала она.

— Тогда делай, как я прошу, — отрезала миссис Тайлер.

Джемми и его воображаемое горе могут подождать. Конечно же, удобство старой женщины должно быть важнее утешения маленького мальчика.

— Не для меня, — спокойно ответила ей Лора. — Вы сильная и здоровая и должны вставать и двигаться, а не нянчить себя в кресле на колесах. А сейчас, если не возражаете, я пойду скажу Элли, что она вам нужна.

— Мне Элли не нужна! — разъярилась миссис Тайлер, и в голосе ее зазвучали пронзительные нотки. Она наслаждалась боем, только пока выигрывала.

Но на этот раз Лора пошла к двери и вышла в коридор, оставив без внимания возмущенный звон серебряного колокольчика позади себя.

Джемми уже поднялся в свою комнату. Когда она заглянула к нему, он играл со своими черепахами, хотя без большого энтузиазма. Черепахи, должно быть, казались вялой компанией после подвижного, веселого щенка.

— Как ты думаешь, Хэмлин скучает без меня? — спросил он, когда Лора заглянула в комнату.

Она убежденно кивнула.

— Я в этом уверена. Так же, как ты скучаешь без него. Но ты можешь пойти навестить его опять, когда кончится дождь, а пока, я надеюсь, ты будешь терпелив. Если на этот раз удастся вернуть Хэмлина, давай сделаем так, чтобы его больше никогда не отсылали. В следующий раз Питер может отвести его куда-нибудь в другое место. Так что давай переждем, Джемми, пока все образуется к лучшему.

Он кивнул и выглянул в окно.

— В субботу не должно быть дождя.

— Почему? — спросила Лора. — Дождливая суббота — как раз подходящее время заняться тем, чего не делаешь в другое время.

— Чем? — спросил он с пробуждающимся интересом.

— Ну, мы могли бы исследовать чердак. Ты сказал, что тебе хотелось бы — помнишь? Сегодня там будет достаточно тепло, после того, как солнце палило вчера целый день. Я надену старое платье и покрою голову шляпой от солнца, чтобы предохранить волосы от пыли и паутины. Потом я открою какой-нибудь старый сундук и посмотрю, что в нем. Папа разрешил. Конечно, хорошо бы, если бы у меня был помощник — но если ты слишком занят со своими черепахами…

Он со шлепком уронил Ланселота на песочную горку и широко улыбнулся ей.

— Ты интригуешь, да, Лори? Я люблю сюрпризы.

— Я большая интриганка, — сказала она. — Я позову тебя, когда буду готова. — И она пошла в свою комнату переодеваться.

Ее голубая шляпа от солнца была старая и выцветшая. Она часто надевала ее дома для работы во дворе, хотя почему-то та никогда не мешала ее коже загореть. Главным образом потому, что она не могла устоять против соблазна подставить лицо солнечному теплу и почувствовать, как оно пропитывает кожу. Во всяком случае шляпа спасет ее от паутины.

— Ты выглядишь забавно, — сказал Джемми, когда они бок о бок карабкались по лестнице на чердак. — Как леди с фермы, собирающаяся доить коров.

— Ошибаешься, — сообщила она ему, — я дама с острова, собирающаяся открывать сундуки.

Сегодня они принесли с полдюжины свечей, и Джемми расставил их в разных местах, где они давали бы больше света и ничего не подожгли. Дождь уютно стучал по крыше у них над головами и булькал в водосточных трубах и канавках. Тени отступали в углы или раскачивались по наклонным стропилам крыши, зависая, как гигантские птицы. На чердаке было не то чтобы тепло, но резкий, знобящий зимний холод отступил.

Джемми с живостью поднял крышку ближайшего сундука. Там была обычная старая одежда, шляпы, обувь, выцветшие искусственные цветы. Джемми нашел потрепанный цилиндр и водрузил его на голову, тот сразу съехал ему на уши, и они с Лорой весело рассмеялись. Пыли и паутины было в изобилии, и время от времени исследователи чихали, но несомненно это был чудесный способ проведения дождливого субботнего утра.

То и дело попадались вещи, принадлежавшие Вирджинии, но Лора заметила, что хотя Джемми узнавал их и смотрел на них печально, он не плакал. Острота горя уменьшилась по прошествии многих месяцев, как это произошло и с ней самой. Боль оставалась, но приступы ее были не такие пронзительные, как раньше. Теперь были силы выдержать напоминание и даже начинали вспоминаться приятные эпизоды, которые померкли сначала в безысходный момент потери.

Содержимое третьего сундука было совсем другое, и Джемми в восхищении набросился на него.

— Это старые игрушки папы и даже игрушки, принадлежавшие бабушке, когда она была маленькой девочкой. Мама показывала их мне однажды, когда я был маленьким. Лори, как ты думаешь, неужели бабушка была когда-то маленькой девочкой? Лора засмеялась.

— Уверена, что была. Маленькой девочкой с печалями, разочарованиями и радостями, такими же, как и у тебя, Джемми.

Он вытащил куклу с раскрашенной фарфоровой головой и кожаным телом, которая, должно быть, принадлежала его бабушке, и рассматривал ее внимательно, но Лора подозревала, что он не поверил ее словам.

Она сунула руку в сундук и вытащила смешного клоуна, очевидно, самодельного. На нем был костюм из черной шерсти с пучками желтой пряжи в качестве помпонов. На набитой ватой голове были нарисованы вытаращенные глаза и огромная веселая улыбка, выцветшая до бледно-розового контура. Украшал голову парня лохматый яркий парик из пришитой оранжевой пряжи.

— Это папин клоун, — сказал Джемми. — Он подарил его мне, когда я был совсем маленький. Я все гадал, куда он подевался. Его сделала для него бабушка. Я обычно спал вместе с ним ночью, и папа тоже, когда был маленьким.

Лора присела на край упаковочного ящика и взяла клоуна в руки. На свет появлялись и другие игрушки Уэйда — тележка с одним колесом, гирлянда раскрашенных деревянных катушек, кубики с картинками, изображавшими детей с обручами. Картинки по углам отклеились и закручивались. Но клоун заинтересовал ее больше других игрушек, и она продолжала держать его в руках.

— Смотри, — воскликнул Джемми, вытаскивая несколько тетрадей, — это, должно быть, папины тетради с сочинениями.

Но его больше интересовали игрушки, чем школьные тетради, поэтому он швырнул их на ящик рядом с Лорой и снова нырнул в сундук. Она взяла одну из тетрадей и рассеянно пролистала. Он писал аккуратным витиеватым почерком, тот маленький мальчик. Она взглянула на наклонные строчки на одной странице и увидела, что это описание одного из посещений доков. Она прочитала несколько строчек, заинтересовавшись. В словах автора чувствовалось его возбуждение, взволнованная реакция на красочность жизни, ароматы специй и чая. Как жаль, что его мать с презрением относилась к этим опытам и не поощряла их. Здесь чувствовался талант — больше, чем в том ненатуральном романе, который он читал ей. Она возьмет эти тетради с собой вниз и прочтет их более внимательно.

Из отдаленных глубин дома до них донесся звон дверного колокольчика, и Лора подошла к лестнице послушать. Вскоре на лестнице послышались тяжелые шаги Элли. Она шла за Лорой.

— Это, наверное, ко мне. Ты сможешь убрать все сам, Джемми? Мы достаточно много времени провели здесь для одного утра. Нам надо оставить что-нибудь для другой дождливой субботы.

Ему не хотелось уходить, но он со вздохом согласился, а она поспешила вниз, все еще держа в руках клоуна и стопку тетрадей.

— Это мистер Адам, — сообщила ей Элли, пыхтя от подъема по лестнице. — Он хочет видеть вас, мэм. Я провела его в гостиную.

Адам. Должно быть, новости о Ребекке. Она поблагодарила Элли и заспешила мимо нее, не замечая даже ее удивленного взгляда. Она вошла в гостиную, где Элли зажгла лампу, чтобы уменьшить привычный мрак, не вспомнив о своем виде, пока Адам не воззрился на нее.

— Доброе утро, — сказал он. — Это новая мода? Носить шляпы от солнца в дождливый день?

Тогда она вспомнила и, положив клоуна и тетради, начала развязывать ленточки, стягивать шляпу с растрепавшихся волос.

— Я была на чердаке, — сказала она, как будто это все объясняло, и быстро продолжала: — Садитесь же, Адам. Вы Узнали что-нибудь о Ребекке?

Он сел на стул, с улыбкой разглядывая ее.

— Я ее видел, — сказал он. — Я с ней разговаривал.

— Прекрасно! — Лора облегченно вздохнула. Ребекка не выходила у нее из головы с тех пор, как она узнала о поступке девушки. — Значит, с ней все в порядке.

— Да, и она в хороших руках. Мать парня, с которым она встречается, — хорошая умная женщина. Ребекка живет с ней. Но девушка огорчена и расстроена своим поступком. Она, должно быть, убежала, когда положение стало невыносимым, и с тех пор беспокоится о последствиях.

— Она ведь не хочет возвращаться к миссис Ченнинг? Адам пожал плечами.

— Я знаю, что она опасается, что Морган накажет ее. Я пытался уверить Ребекку, что вероятность этого мала, пока идет война.

— Морган нашла бы способ, если бы захотела, — сказала Лора. — Вы думаете, девушка вернулась бы к своей хозяйке?

— С ее слов я понял, что вернулась бы. Но она боится, что Морган не возьмет ее теперь. Здесь вступаете вы.

Прежде чем Адам успел объяснить, дверь в библиотеку открылась, и Уэйд, перейдя холл, вошел в гостиную.

— Доброе утро, Адам, — сказал он. — Я услышал голоса и подумал, не случилось ли чего.

Лора объяснила ему про Ребекку. Уэйд, прихрамывая, подошел к стулу, рассеянно слушая.

— Мне жаль девушку, — сказал он, — но мне не хочется, чтобы Лора вмешивалась в дела миссис Ченнинг. Если ты заинтересован в этом деле, Адам, возможно, твоя сестра, Серина…

— Но ведь, — сказал Адам, все еще забавляясь, — я ходил на Маккион-Стрит по просьбе твоей жены. Поэтому я предположил, что все дальнейшие действия будут исходить от нее.

Уэйд посмотрел на Лору с неодобрением.

— Если бы ты посоветовалась со мной, я сам мог бы съездить на Маккион-Стрит. Я не совсем понимаю…

— Тогда, возможно, ты поговоришь о ней с Морган? — поспешно спросила Лора.

Адам не стал дожидаться ответа Уэйда, с явным облегчением вставая со стула.

— Я ничем больше не могу быть полезен в этом деле, и я обещал сестре не опаздывать к ленчу сегодня. Так что, если вы позволите…

Он успешно вышел из создавшегося положения, и церемонно попрощался с хозяевами.

Когда он ушел, Уэйд в отчаянии повернулся к Лоре:

— Моя дорогая, почему ты такая опрометчивая?

Лора подавила в себе вспышку возмущения и взяла в руки клоуна и тетради. Пучеглазый клоун, казалось, смотрел на нее многозначительно, и она невольно слегка улыбнулась в ответ на его широкую ухмылку.

— Как ты называл этого парня? — спросила она. — Я полагаю, у него было имя?

Уэйд удивленно смотрел на куклу:

— Где ты его нашла?

— Мы с Джемми исследуем чердак. Он сказал, что брал его в постель, когда был маленьким.

— Я полагаю, все дети спят со своими игрушками в то или иное время. Зачем ты принесла его вниз?

— Я подумала, он сможет рассказать мне о тебе, — ответила она.

Лицо Уэйда залила краска, но глаза смягчились.

— Какая ты странная малышка, Лора. Я никогда не знаю, что у тебя на уме. Я думал, мы обсуждаем Ребекку и Адама, и вот ты предлагаешь мне тему о моей детской игрушке.

— Я хочу узнать его имя, — повторила она. Он немного помедлил.

— Ну, если ты так хочешь узнать — Юпитер. Совсем неподходящее имя для клоуна, но в свое время я считал, что это как раз то, что надо.

— Юпитер, — тихо повторила Лора. — Конечно, сила, которая может охранять ночью. У меня есть еще один драгоценный трофей, — продолжала она, показывая ему тетради.

На этот раз он сделал движение, как будто собирался взять их у нее, но она прижала тетради к себе, рассмеялась ему в лицо и выбежала в коридор и на лестницу. Около верхней площадки она обернулась и взглянула на него. Он смотрел на нее со странным, озадаченным выражением лица.

— Беда в том, — сказала она, — что ты пытаешься ко мне относиться серьезно. Как твоя книга?

Его губы снова сжались.

— Она отправилась туда, где ей место — в кухонную печь. Я прочел то, что написал, и понял, что это мусор.

Он вернулся в библиотеку и закрыл за собой дверь. Лора некоторое время смотрела на закрытую дверь, а потом медленно поднялась наверх.

Джемми спустился с чердака, все за собой убрав. Он свалил кучу добычи на пол своей комнаты, и через открытую дверь Лора увидела, что он стоит на коленях и изучает свои сокровища.

Она прошла к себе и убрала тетради в ящик туалетного столика. Потом она поднесла маленького клоуна к окну, где на него сквозь залитые дождем стекла падал дневной свет.

— Значит, тебя зовут Юпитер, — прошептала она. — Юпитер премудрый и всемогущий. Если ты действительно таков, возможно, ты сможешь мне помочь. Возможно, ты расскажешь мне, какой он на самом деле.