Мерцающий пруд

IV

Солнце пробивалось сквозь дымку тумана, и тут и там участки замерзшей дороги оттаивали, превращаясь в грязь.

Лора легко перепрыгивала с одного сухого места на другое или обходила особенно грязные участки по сухой побуревшей траве вдоль дороги. Ее черные высокие ботинки были крепкими и хорошо подходили для пеших прогулок.

Она выбрала ровный участок проезда, который вел прямо к дому Лордов. Справа склон холма был покрыт густым лесом. Березы, клены, дубы — все были в буром зимнем наряде, и только вечнозеленые деревья оживляли картину. Из-за деревьев ей не было видно вершины холма, они скрывали запретный дом Ченнингов, огни которого она видела издали прошлым вечером.

Слева лес был более редким. Сквозь деревья проглядывали равнинные берега острова с грибками военных палаток, а дальше блестели серые воды залива. На противоположной стороне виднелись здания Нью-Йорка, над которыми возвышалась высокая стрела шпиля Святой Троицы.

Кое-где в тени камней еще сохранился снег, хотя на открытых местах он давно уже растаял. Может быть, перед Рождеством снова пойдет снег, подумала Лора. Она ждала первого снегопада почти с детским нетерпением. Возможно, они с Джемми смогут пойти на улицу, поиграть в снежки и даже слепить снеговика. В детстве ей нравилось читать про снеговиков, но она ни разу еще ни одного не видела.

Пронизывающий ветер трепал юбки, и она ускорила шаг, сунув руки в тонких перчатках в рукава, чтобы было теплее. Но на самом деле она ничего не имела против холода. После духоты дома бодрящие порывы свежего ветра действовали возбуждающе. Ей хотелось прыгать и петь песенки. Однако она заставила себя помнить, что она миссис Уэйд Тайлер и ей следует вести себя с большим достоинством, хотя при этой мысли она и состроила себе рожицу.

Вид разрушенной черной трубы, одиноко возвышавшейся над зарослями рядом с дорогой, заставил ее остановиться. Вглядевшись попристальнее, она различила среди кустарников и деревьев бывшую подъездную дорогу для экипажей и дальше покосившиеся остатки железной ограды. Спела» несколько шагов по дороге, она увидела развалины дома, когда-то опустошенного огнем. В таких руинах было нечто печальное и влекущее. Ей захотелось пробраться сквозь заросли вьющихся растений и кустов и обследовать старые камни. Но она вовремя вспомнила, что это была запретная верхняя часть холма и с сожалением прошла мимо.

Немного дальше вверх по холму вилась среди леса тропинка, и опять в Лоре вспыхнул интерес, она почувствовала приглашение к приключению, но подавила этот порыв и пошла дальше. Однако дойдя до тропинки, спускавшейся вниз по холму, она больше не сопротивлялась и живо свернула с изрытой глубокими колеями дороги на тропинку, срезавшую путь вниз, огибая группу оголенных дубов.

Теперь ничто не скрывало широкой панорамы гавани. Она увидела мачты многочисленных судов, белые паруса, дымящиеся трубы. Множество буксиров и мелких суденышек покрывали гладь воды до самого Бруклинского побережья. В дальнем конце справа гавань суживалась, а потом открывалась в морской простор. Лора долго стояла, вдыхая острый, не совсем приятный запах соленой морской воды, доносимый ветром. Да, он был свежим, но ей придется привыкать к нему. Ей больше был привычен пряный аромат сосен и теплые запахи согретой солнцем земли.

Она немного задержалась у опушки леса на краю по-зимнему бурого луга, а потом углубилась в новые, уходившие вниз по холму лесные чащи. Залаяла собака, неподалеку раздались голоса, а потом резкий, четкий хлопок выстрела. Все ее мышцы мгновенно напряглись, сопротивляясь этому звуку, и она неподвижно замерла, сдерживая дыхание. Потом раздался второй выстрел, и она осторожно вышла из леса. Перед ней открылся широкий голый склон холма.

На противоположной стороне луга была установлена мишень, черный бычий глаз ее блестел свежей краской. В качестве меры предосторожности она была прислонена к земляному валу с тем, чтобы предотвратить бесконтрольный полет пуль, за исключением самых неточных выстрелов. В нескольких шагах от мишени стояли два мальчика — один рыжеволосый, приблизительно возраста Джемми, второй более высокий, лет тринадцати. Старший мальчик держал ружье у плеча и тщательно целился в мишень. Снова треск выстрела взорвал тишину и эхом покатился вдоль гряды холмов.

Стрелявший мальчик победоносно взмахнул ружьем:

— Ага! — закричал он. — Я прихлопнул еще одного Джонни Мятежника!

Младший мальчик возбужденно подпрыгнул:

— Точно! Ты убил этого подлого отщепенца!

Лора вспыхнула от возмущения и больше не колебалась. Она стремительно и легко пробежала по лугу к мальчикам, еще не зная, что предпримет, но слова детей требовали какого-то действия. Мальчики услышали ее шаги и с удивлением оглянулись.

— Вы не должны представлять себе, что убиваете людей! — запыхавшись, возбужденно произнесла она.

Ее появление, по-видимому, поразило маленького рыжего меньше, чем старшего.

— А кого же еще нам представлять, мэм? Кого, кроме этих мятежников?

Лора справилась с дыханием и заговорила спокойнее.

— Вы когда-нибудь видели мальчика-южанина? Они ведь совсем такие, как вы. И вам даже представлять себе убийство не следует.

Преподавание в школе научило ее принимать авторитетный вид, когда она этого хотела, и оба мальчика были не только удивлены, но и немного смущены. Старший пристыженно оглянулся через плечо, и Лора увидела еще одну фигуру. У опушки леса на земле, скрестив ноги, сидел мужчина и, очевидно, наблюдал за двумя юными снайперами. Он придерживал за ошейник маленького возбужденного эрделя.

Заметив на себе ее взгляд, он отпустил собаку и без лишней торопливости поднялся на ноги. На нем был теплый синий пиджак, но шапки на голове не было. Его густая шевелюра была темного рыжего цвета. Отпущенная на волю маленькая собачка дружелюбно подскочила к Лоре. Она нагнулась потрепать ее по голове, и та, встав на задние лапы, передними уперлась ей в юбку.

Мужчина не спеша подошел вслед за собакой. Пока он приближался, Лора поймала себя на том, что сравнивает его с Уэйдом. Этот мужчина был скорее коренаст, чем высок и строен. У него были крупные черты лица и никакой элегантности во всем облике.

— Доброе утро, — с достоинством произнесла Лора. — Я не могла не упрекнуть мальчиков за игру в убийство солдат конфедератов.

Его серые глаза взглянули на нее из-под рыжих бровей прямо и твердо.

— Может быть, вы мне расскажете, как происходит вся эта бойня? — в свою очередь потребовал он. — Может быть, вы считаете, что в этой войне никто и не убивает настоящих людей?

— Я очень хорошо знаю, что людей убивают, — быстро ответила она, — но это не дает мне основания прощать убийство или позволять маленьким мальчикам имитировать такую жестокость.

Младший мальчик снова запрыгал, привлекая к себе внимание, собака пронзительно залаяла.

— Я знаю, кто она, дядя Адам. Это новая мама Джемми. Та, которая ему не нужна.

Значит, этот мужчина — брат Серины Лорд, бывший в тюрьме Либби. Ей подумалось, что невозможно найти брата, так мало похожего на свою очаровательную сестру.

Адам Хьюм, положив руку на плечо мальчика, призвал его к молчанию.

— Убийство нравится мне не больше, чем вам, миссис Тайлер. Но у нас война, и если Север в скором времени не урегулирует вопрос, может, юному Эдди, да даже и Темплу через несколько лет придется сражаться. А ведь трудно победить если станешь думать о том, что тот, в кого тебе надо стрелять, не хуже тебя. Может, лучше идти в бой, ненавидя врага, как мятежники ненавидят нас. Это единственный способ стать бойцом.

Лора энергично затрясла головой.

— Сражение — негодный способ урегулировать что-либо. Я считаю, что у Юга тоже есть права.

— Вы говорите, как мятежница. Это так и есть?

— Я ни на чьи стороне. Мой отец был родом с Севера, но он учил меня любить жизнь, а не уничтожать ее понапрасну.

— Во всяком случае, вы запальчивы, — сказал он, окидывая ее оценивающим взглядом, вызвавшим в ней дрожь раздражения. Она быстро отвернулась от него и обратилась к мальчикам:

— Я знаю, вы сыновья миссис Лорд.

Они кивнули, растерявшись от смягчения ее тона. Младший мальчуган потрепал эрделя по голове, назвав его Усачем.

— Почему бы вам обоим не навестить завтра Джемми? — предложила она. — Я уверена, что он вам обрадуется.

Темпл удивился:

— Но завра воскресенье.

— А разве на Стейтен-Айленде не ходят в гости по воскресеньям? — спросила Лора. — У нас дома это было принято.

Оба мальчика отрицательно покачали головами и посмотрели на Адама Хьюма, который коротко ответил за них:

— Только не у Тайлеров.

— Тогда приходите в другой день, — сказала Лора. Она быстро попрощалась и пошла назад по тропинке. Ее встреча с мальчиками Лордов и их дядей огорчила ее и погасила радостное ощущение приключения.

Она вернулась к дому Тайлеров и вошла через парадный вход. Полутемный стылый коридор встретил ее безмолвием, и она вдруг поймала себя на том, что крадется к лестнице на цыпочках. Потом, повинуясь причуде, она приостановилась, держась одной рукой за перила. Она до сих почти не видела дома из-за множества закрытых дверей. Комната напротив библиотеки, должно быть, парадная гостиная; почему бы не заглянуть в нее и не посмотреть, что она собой представляет?

Она тихо открыла дверь и сощурилась от непроницаемой темноты. Там не просто были закрыты ставни, окна были еще и завешаны тяжелыми портьерами, не пропускавшими ни лучика дневного света. Лора вспомнила, что видела свечу на столе в передней и спички рядом с ней. Она быстро сходила за ней. Звук чиркающей спички взорвался в тихом коридоре, но она зажгла свечу и вошла в темную гостиную.

Портьеры были из бархата цвета красного вина, мебель — из темного, прекрасно отполированного ореха. На столе в центре комнаты лежала огромная Библия, вокруг стояли прямые величественные стулья. Лора подняла свечу высоко над головой и прошла к каминной полке над холодным очагом. Со стены над камином на нее смотрел портрет.

Свеча неясно осветила лицо мужчины на картине, и на мгновение ей показалось, что это — портрет Уэйда. Но в очертании полных губ было больше чувственности, даже немного жестокости, и в глазах на портрете совсем не было притягательной приветливости Уэйда. От портрета исходило ощущение крепкой силы и энергии.

Значит, это был портрет отца Уэйда. Трудно было представить себе, что угрюмая старая леди, царившая в дальней гостиной, была женой этого цветущего мужчины, на котором лежала печать веселой жизни.

Лора двинулась дальше по комнате, отметив неудобный черный диван, обитый тканью, со спинкой из орехового дерева, этажерку с кучей фаянсовых безделушек в углу.

От двери раздался шепот, и, оглянувшись, она увидела, что Джемми настойчиво подает ей знаки.

— Что такое? — спросила она.

Он приложил палец к губам и на цыпочках вошел в комнату.

— Ш-ш! Бабушка тебя услышит. Лучше выходи скорее. Лора понизила голос, но не двинулась с места.

— Я просто знакомлюсь с вашим домом, — сказала она ему. — В конце концов, я буду жить здесь и хочу увидеть все.

— В гостиную входить не полагается, — прошептал Джемми. — Бабушка открывает ее только для гостей и по воскресеньям. Завтра мы придем сюда. Но если бабушка поймает тебя сейчас, она рассердится.

— Не вижу, за что, — ласково возразила Лора, оставаясь где была. Потом, не дожидаясь дальнейших возражений, она продолжила: — Это портрет твоего дедушки над камином? Ты помнишь его, Джемми?

Джемми пристально посмотрел на картину и покачал головой.

— Он умер, когда папе было только десять лет. И знаешь что. Его лошадь понесла и сбросила его, когда он слишком много выпил…

В тоне Джемми послышались грустные нотки, и Лора поспешила сменить тему. Однако чувство удивления не покидало ее. Странно, что миссис Тайлер вышла замуж за такого красивого, бесшабашного человека. Правда, вообще трудно было представить себе миссис Тайлер молодой женщиной.

— Разве ты не боишься ее? — удивился Джемми.

— Твою бабушку? А почему я должна бояться?

— Моя мама боялась ее. Иногда мне приходилось защищать маму от бабушки.

— Нет причины бояться, — сказала ему Лора. — Нам надо помнить, что у твоей бабушки в жизни было много неприятностей. — Она бросила взгляд на портрет. — И что она не может свободно передвигаться, как другие. Возможно, мы бы тоже стали раздражительными, если бы нам пришлось сидеть весь день в доме и мы не могли бы выходить на улицу.

— Я думаю, она смогла бы выходить, если бы захотела, — зашептал Джемми, с опаской оглядываясь. — Однажды я слышал, как доктор говорил ей, что у нее ничего такого нет, чего нельзя было бы вылечить при ее силе воли. Но она так рассердилась, что отослала его прочь и с тех пор не желает видеть доктора в доме.

Опять тема была не для обсуждения с Джемми, но его слова вспоминались ей, пока они поднимались вместе по лестнице. Гнетущий, подчиняющий дух Аманды Тайлер почти ощутимо пронизывал весь дом. Может ли быть, чтобы женщина в кресле-каталке была в чем-то сильнее той, которая может ходить самостоятельно? — «Я спрошу об этом отца», — мелькнула мысль, и тут же нахлынула волна всепоглощающей боли от сознания того, что она уже никогда ни о чем не сможет его спросить.

Воскресенье наступило слишком быстро и принесло ощущение натянутости, по сравнению с которой прежняя торжественность казалась почти легкомысленной. Воскресенье, как сразу стало очевидно, было временем для молитв, чтения Библии и более ничего. Весь дом был погружен в темноту, голоса звучали приглушенно.

Как и предсказывал Джемми, они все утро провели в гостиной. Ставни и шторы были закрыты, только свет лампы и свечей немного уменьшал мрак, а огонь камина согрел воздух в маленьком радиусе вокруг очага. Кресло миссис Тайлер было поставлено около центрального стола, на котором покоилась тяжелая Библия, и она острыми глазами, не нуждавшимися в помощи очков, читала слова своего мстительного Бога.

Лора сидела на жестком диване рядом с Уэйдом, крепко сжав руки на коленях, стараясь не шевелиться. Бог миссис Тайлер был не знаком ей, и она была не совсем уверена, что верит в Него. Для ее отца Бог всегда был близким другом и поверенным. Его почитали и уважали, но с чувством любви, а не страха. Это был Бог, которого часто и тепло вспоминали в разговоре. Когда руки и мозг отца делали для пациента все, что могли, дело переходило в руки доброго Друга. Все высшие решения принимались как справедливые и правильные, несмотря на боль, которую они могли принести тем, кому недоставало мудрости понять их таинственную цель. Но эта цель никогда не рассматривалась как месть за прошлые грехи.

Бог миссис Тайлер являлся с огненным мечом и безжалостным судом. В нем не было сочувствия или прощения людской слабости. Старая леди склонила голову и молилась ему своим звенящим голосом.

«Благодарю тебя, Боже, за поражение врагов наших возлюбленных Соединенных Штатов. Пошли справедливую смерть и разрушение на дурную Конфедерацию. Принеси нашим силам скорую победу, и пусть злые погибнут в бессильном поражении!»

Ее голос звучал в тихой комнате мрачно, как приговор, и Уэйд склонил голову вместе с ней. Но Лора не хотела молиться ангелу смерти о разрушении Юга. Она совсем не считала, что Север во всем прав, так же, как была не уверена и в правоте Юга. Это были воюющие братья, и смерть одного должна в конечном счете стать сердечной мукой другого. Оба были неправы, оба совершали глупость.

Она украдкой посмотрела на Джемми и обнаружила, что он вместо молитвы с любопытством наблюдает за ней. Когда она ему улыбнулась, он испуганно опустил голову и крепко зажмурил глаза.

Молитва была очень долгой, Лора не сумела сохранить неподвижность, и диван раза два скрипнул под ней. Когда же моление, наконец, закончилось, она бессознательно испустила вздох облегчения, и Миссис Тайлер пристально посмотрела на нее.

— Лора, я не чувствую в тебе должного почтения в Божий день.

Лора не удержалась и тихим ровным голосом высказала свои мысли:

— Я не понимаю одного: почему ваш Бог поражает также и солдат Севера.

Уэйд расстроенно смотрел на нее, а Джемми заерзал на жестком стуле.

В глазах миссис Тайлер засверкал огонь.

— Есть только один Бог, и я не потерплю неуважения к нему в своем доме. Смертные, подобные нам, не подвергают сомнению Его действия. Правильно, чтобы дурные были наказаны.

— Но я знаю многих на Юге, кто тоже верит в Бога, — мягко возразила Лора. — Они молятся Ему так же, как и мы.

Они думают, что Он поможет их делу, потому что правы они.

Миссис Тайлер повернулась к сыну.

— Уэйд, мы закончили молитвы. Помоги мне, пожалуйста, вернуться к себе в гостиную. А потом, я полагаю, ты объяснишь своей жене обычаи этого дома. Я в данный момент не чувствую в себе достаточно сил.

На взгляд Лоры, она была нисколько не слабее обычного, но Уэйд подтянул костыль и встал. Выкатывая кресло матери в коридор, он не взглянул в сторону Лоры, Лора осталась на месте, борясь с возмущением, разгоревшимся в ней с пугающей силой.

Как только отец с бабушкой скрылись из виду, Джемми подошел к ней.

— Ты в немилости, — сказал он. — Если не поостережешься, она отправит тебя спать без ужина.

Лора взяла в свои руки обе его тоненьких ладони, поразившись хрупкости его маленьких костей.

— Джемми, — взмолилась она. — Бог не такой. Он хороший, добрый и прощающий. Я не думаю, что он ходит с пылающим мечом, убивая людей, потому что считает их дурными.

— Ты отправишься в ад, — сказал Джемми. Он вывернулся у нее из рук и выбежал из комнаты.

В полдень обед подавали в столовой. Еда была плотная и обильная: жареный цыпленок под густым сливочным соусом, горячие пресные галеты, печеная фасоль, картофельное пюре и рассыпчатый яблочный пирог. Благодарственная молитва была сверхдлинная, ее читала миссис Тайлер, как бы намекая, что хотя Лора и не заслужила этого пиршества, Бог намеревался позволить ей поесть — на этот раз.

Уэйд избегал смотреть Лоре в глаза, но прилагал особые усилия, чтобы занять мать разговором. От Джемми участие в беседе не ожидалось, и Лора молча ела, подавляя чувство тошноты от одного вида жирного соуса на тарелке. Как выразился Джемми, она была в немилости даже у Уэйда. Ей попалась вилочковая грудная косточка и, съев мясо на ней дочиста, она незаметно опустила ее в карман платья, чтобы потом сыграть с Джемми в «загадай желание». Но к остальной еде она едва прикоснулась — лекция миссис Тайлер прошла впустую.

Когда натянутая трапеза закончилась, она попыталась остаться с Уэйдом наедине. Ей надо было поговорить с ним, объяснить ему, что в ней не было неуважения ни к его матери, ни к Богу, но были вещи, которые она не могла принимать безропотно. Однако ей не представилось такой возможности, так как Уэйд уехал из дому сразу после обеда.

Когда Лора поняла, что он уехал, она отправилась в гостиную миссис Тайлер, считая, что чем скорее прояснятся некоторые вопросы, тем лучше. Но Элли в это время помогала миссис Тайлер поудобнее устроиться для дневного отдыха, и было ясно, что старая леди не расположена к разговорам. Лоре удалось лишь спросить об Уэйде.

— Я видела, как он уехал, — сказала она. — Жаль, что он не взял меня с собой. Я с удовольствием бы покаталась, и Джемми, думаю, тоже. Вы знаете, куда он поехал?

Миссис Тайлер, просовывая руки в рукава лилового пеньюара, подняла на нее глаза.

— Твое общество было бы нежелательным. Мой сын поехал на могилу своей первой жены. Было бы вряд ли удобно, если бы ты сопровождала его.

— Почему? — спросила Лора. — Я испытываю только добрые чувства к Вирджинии.

Элли помогала миссис Тайлер перейти в смежную небольшую комнату, где стояла кровать, и Лора дошла с ними до двери. Но миссис Тайлер ничего не отвечала, пока, повинуясь ее кивку, Элли не прошмыгнула мимо Лоры, испуганно посмотрев на нее. Тогда старая леди откинулась на подушки и остановила на Лоре взгляд, в котором читалась открытая недоброжелательность.

— Я полагаю, — сказала она, — что тебе должно быть совершенно ясно, что Уэйд все еще любит Вирджинию.

Лора с трудом проглотила сухой комок в горле, прежде чем смогла заговорить снова.

— Я понимала это, когда выходила за него замуж. Я не заблуждалась относительно себя или Уэйда. Но я не поверю, что я ничего для него не значу. Я уверена, что сейчас он во мне нуждается.

Миссис Тайлер просто закрыла глаза, и Лоре ничего не оставалось делать, как тихо выйти из комнаты: никогда в жизни она не чувствовала себя такой беспомощной. Она просто жаждала сделать что-нибудь решительное, разрядить себя в действии.

Проходя по коридору, она увидела закрывающуюся дверь библиотеки, потянула ее на себя и вошла. Здесь тоже окна были закрыты ставнями и завешаны портьерами, которые не пропускали даже подобия дневного света. Хорошо хоть, что горели камин и лампа на столе.

Джемми, вполне возможно, подслушивал, потому что вид у него был виноватый, когда он увидел ее лицо. Он схватил книгу и юркнул на красный диван перед камином, где свернулся калачиком, делая вид, что поглощен чтением.

Лора подошла прямо к портьерам и раздвинула их. Потом она открыла окно, откинула ставни и закрепила их, прежде чем снова закрыть окно. Снаружи был яркий мир, залитый солнцем. Джемми перестал прикидываться читающим, тихо подошел и, встав рядом, смотрел на блеск дня. По заброшенному саду прыгала стайка воробьев, маленький кролик стремглав перелетел через подъездную дорожку и скрылся в кустарнике. Голос Джемми был едва слышен.

— Неужели ты думаешь, что Бог там даже по воскресеньям? — спросил он.

Она с минуту смотрела на него, потом положила обе ладони на его плечи. На этот раз он не стал увертываться.

— Давай выйдем и посмотрим, — предложила она. — Давай сразу пойдем и узнаем.

Он смотрел на нее со смешанным выражением страха и надежды. Потом торжественно кивнул головой.