Месть. Идеальный сценарий (СИ)

Глава 19

Первое утро в кресле генерального директора было похоже на пробуждение после тяжелой, изнурительной операции. Наркоз отошел, и каждая клетка тела, каждый нерв начал ощущать острую, но очищающую боль реальности. Я приехала в офис задолго до начала рабочего дня, когда коридоры еще были пустынны и гулки, а город за панорамным окном только начинал стряхивать с себя остатки ночной тьмы. Тишина в переговорном зале была почти материальной, густой, пропитанной запахами кожи, дерева и его едва уловимого парфюма, который, казалось, навсегда впитался в массивную мебель.

Я не стала включать верхний свет, позволив первым лучам рассвета робко проникать в огромное пространство. Я села в его кресло. Вчера, в пылу битвы, оно казалось мне символом власти и победы. Сегодня я ощутила его истинную суть — это был не трон, а эшафот ответственности. Непосильная ноша, которую он нес на своих плечах десятилетиями, теперь полностью легла на мои.

Мой первый рабочий день начался не с изучения финансовых отчетов, а с разговора с Андреем Николаевичем Петровским. Он пришел ровно в восемь, как мы и договаривались. Старый, мудрый лис, переживший не один корпоративный переворот, он принес мне не слова поддержки, а то, что было гораздо ценнее — информацию. В течение часа он раскладывал передо мной всю подноготную внутренней кухни компании. Это был подробный, безжалостный пасьянс из имен, связей и скрытых интересов. Он обрисовал мне реальную картину: кто был просто исполнителем, кто — верным вассалом Вячеслава, а кто — «серым кардиналом», тайно дергавшим за ниточки.

— Вайнштейн — это фасад, говорящая голова, — объяснял Петровский тихим, ровным голосом. — Он жаден, тщеславен, но труслив. Настоящая опасность исходит от Рыкова, финансового директора. Именно он мозг всех серых схем. Он гений финансовых махинаций, способный спрятать миллионы в таких лабиринтах офшоров, что ни одна проверка не найдет. А Сомов, начальник службы безопасности, был их цепным псом. Он обеспечивал силовое прикрытие, запугивал неугодных, собирал компромат. Эти трое ключевые фигуры. Пока они в компании, вы будете сидеть на пороховой бочке.

Его слова лишь подтвердили мои худшие опасения. Гниль, которую запустил Вячеслав, проникла гораздо глубже, чем я могла себе представить. Это была не просто опухоль. Это были метастазы, поразившие всю кровеносную систему корпоративного организма.

Ровно в десять утра в мой кабинет вошли они. Аудиторы. Три человека из лондонского офиса одной из самых уважаемых и безжалостных фирм мира. Анна лично договаривалась об их визите, и их появление в компании произвело эффект разорвавшейся бомбы. Они не были похожи на обычных бухгалтеров. Высокие, подтянутые, в безупречных костюмах, с холодными, ничего не выражающими глазами. Они напоминали команду судебных патологоанатомов, прибывших на место массовой катастрофы для установления причин смерти.

Старший из них, британец по имени мистер Харрисон, коротко представился и, не тратя времени на любезности, изложил свой план действий. Его русский был безупречен, но говорил он с ледяным акцентом, от которого по спине пробегал холодок.

— Мисс Гордеева, моя команда приступает к работе немедленно. Нам потребуется полный и неограниченный доступ ко всей финансовой документации за последние три года, включая серверы, архивы и личные рабочие компьютеры всех сотрудников финансового департамента и топ-менеджмента. Любая попытка воспрепятствовать нашей работе будет немедленно отражена в предварительном отчете.

Я молча кивнула, давая свое согласие. Война перешла в новую, холодную фазу. Фазу вскрытия.

Первые признаки саботажа не заставили себя долго ждать. Уже через три часа мистер Харрисон снова вошел в мой кабинет. Его лицо было абсолютно бесстрастным, но в его глазах я заметила жесткий, хищный блеск.

— Возникли некоторые технические трудности, — сообщил он сухим, протокольным тоном. — Сервер с бухгалтерией за последний квартал оказался «поврежден в результате внезапного скачка напряжения». Резервные копии, по словам вашего IT-директора, «находятся в процессе восстановления». Кроме того, часть бумажного архива за позапрошлый год была «ошибочно отправлена на утилизацию» буквально вчерашним числом.

Он смотрел на меня, ожидая моей реакции. Ожидая увидеть панику, растерянность, гнев. Но я была готова к этому. Дмитрий и Анна предупреждали меня, что они будут действовать именно так — грязно, исподтишка, пытаясь уничтожить улики и выиграть время.

— Мистер Харрисон, — сказала я так же спокойно. — Я уполномочиваю вас привлечь к работе ваших собственных IT-специалистов по криминалистическому восстановлению данных. Бюджет на эти цели неограничен. Что касается бумажного архива, направьте официальный запрос в компанию по утилизации. Уверенна, они еще не успели уничтожить столь ценные «макулатуру».

Харрисон едва заметно кивнул. В его холодных глазах я уловила проблеск профессионального уважения. Он понял, что имеет дело не с наивной наследницей, а с игроком, готовым к грязной борьбе.

Но технический саботаж был лишь половиной беды. Гораздо страшнее оказалась другая война — война шепота. К обеду по всем этажам компании уже ползли ядовитые слухи, как змеи, выползающие из своих нор. Их распространяли методично и целенаправленно. О том, что «сумасшедшая дочка» решила развалить дело отца из-за личной обиды на мужа. О том, что она наняла рейдеров, которые пустят компанию с молотка, а всех сотрудников уволят без выходного пособия. О том, что она сама находится под следствием и просто пытается перевести стрелки.

Ложь была чудовищной, но эффективной. Я видела, как меняется атмосфера в коллективе. Утренняя растерянность сменялась глухим, враждебным отчуждением. Люди начали меня бояться и ненавидеть. Я чувствовала себя изгоем в собственном доме, прокаженной, от которой все шарахаются в коридорах.

Вечером Андрей Николаевич принес мне распечатку с одного из внутренних корпоративных форумов. Анонимные пользователи, явно из числа сотрудников, поливали меня грязью, обсуждая подробности моей «аморальной» личной жизни и предрекая скорый крах компании под моим «бездарным» руководством.

— Это работа Рыкова, — коротко пояснил Петровский. — Он всегда был мастером подобных информационных вбросов. Он пытается настроить коллектив против вас, спровоцировать панику, чтобы на общем собрании акционеров поставить вопрос о вашей некомпетентности.

Я сидела в огромном кабинете отца и читала эту мерзость, и во мне снова начала закипать ледяная ярость. Я поняла, что обороняться бессмысленно. Единственный способ победить в этой войне, нанести быстрый и точный ответный удар.

Я вызвала к себе начальника IT-департамента, нервного, суетливого человека, который был очевидной креатурой Рыкова.

— Олег Игоревич, — сказала я, не отрывая взгляда от монитора, когда он вошел. — У меня есть основания полагать, что с внутренних IP-адресов нашей компании ведется целенаправленная кампания по дискредитации руководства и распространению заведомо ложной информации, наносящей вред деловой репутации.

Он замер, его лицо побледнело.

— Я… я не в курсе…

— Я даю вам ровно час, — я подняла на него тяжелый взгляд. — Чтобы предоставить мне полный список всех пользователей, оставлявших сообщения на внутреннем форуме в ветке «Крах империи» за последние сутки. С указанием IP-адресов, имен и должностей. Если через час этого списка у меня на столе не будет, можете писать заявление по собственному желанию. И будьте уверены, я инициирую служебное расследование по факту вашего преступного бездействия.

Он вылетел из моего кабинета, как ошпаренный. Список лежал у меня на столе через сорок пять минут. Как я и предполагала, самым активным «анонимом» оказался некто Попов, заместитель Рыкова по финансовому планированию.

Я вызвала его. Это был молодой, наглый карьерист, всем обязанный своему покровителю. Он вошел в кабинет с видом оскорбленной невинности. Я молча развернула к нему монитор, на котором была открыта страница форума с его последним «шедевром» — постом, где он в самых грязных выражениях обсуждал подробности моего сфабрикованного «романа».

— Ваше творчество, господин Попов? — ледяным тоном спросила я.

Он стал белее мела.

— Это… это не я… это провокация…

— У вас два варианта, — отрезала я. — Либо вы прямо сейчас пишете заявление об увольнении по соглашению сторон и исчезаете из этой компании навсегда. Либо я передаю все эти материалы в службу безопасности, и мы начинаем официальное расследование по статье «Клевета» и «Нанесение ущерба деловой репутации». С последующей передачей дела в суд. Выбирайте.

Он смотрел на меня несколько секунд, потом его плечи обмякли. Он понял, что игра окончена. Через десять минут он вышел из моего кабинета, оставив на столе подписанное заявление.

Весть о его стремительном увольнении разнеслась по компании со скоростью лесного пожара. И эффект превзошел все мои ожидания. Меня назвали «Железной Кирой» и война шепота мгновенно прекратилась. Люди поняли, что новая хозяйка не будет терпеть интриг и не боится действовать жестко. Это не прибавило мне их любви. Но это принесло мне их уважение. И страх.

Когда рабочий день закончился, и офис опустел, я осталась в переговорке одна. Усталость навалилась свинцовым грузом. Я выиграла несколько мелких стычек, но понимала, что главные сражения еще впереди. Я чувствовала себя невероятно одинокой в этой огромной стеклянной башне, в этом холодном мире корпоративных войн.

Дверь тихо скрипнула. Я подняла голову. На пороге стоял Дмитрий. В руках у него был бумажный пакет, из которого шел восхитительный запах горячей еды.

— Я подумал, что ты забыла поужинать, — просто сказал он, проходя в кабинет. Он не спрашивал, как прошел мой день. Он и так все знал. Его люди докладывали ему о каждом моем шаге, о каждом инциденте. Он молча расставил на огромном переговорном столе контейнеры с едой из нашего любимого итальянского ресторанчика.

— Спасибо, — тихо сказала я.

Мы ужинали в тишине, сидя друг напротив друга за этим огромным столом, больше похожим на аэродром.

— Они будут действовать хитрее, — нарушил молчание Дмитрий, отодвинув пустой контейнер. — Прямой саботаж провалился. Теперь они попытаются ударить извне. Через партнеров, поставщиков. Будут искать слабые места в твоей обороне.

— Я готова, — ответила я.

— Я знаю, — он посмотрел на меня своим пронзительным, всепонимающим взглядом. — Но даже самому сильному солдату иногда нужен отдых. Ты не можешь жить в состоянии вечной войны, Кира. Ты просто сгоришь.

Он говорил тихо, но его слова проникали под мою железную броню, достигая чего-то живого и уязвимого. Он видел не «Железную Киру», не генерального директора. Он видел уставшую, израненную женщину, которая отчаянно нуждалась в простом человеческом тепле.

Мы еще долго сидели в тишине, глядя на огни ночного города. И в этот момент я поняла, что этот кабинет, эта компания, эта война — это еще не вся моя жизнь. Рядом со мной был человек, который видел меня настоящую. И его присутствие было единственным, что не давало мне окончательно превратиться в холодную стальную статую. Он был моим тылом. Моей тихой гаванью посреди бушующего шторма. И я знала, что пока он рядом, я смогу выдержать любую битву.