Месть. Идеальный сценарий (СИ)

Глава 25

Победа над призраками прошлого Дмитрия принесла в нашу жизнь хрупкое, почти невесомое ощущение мира. Атака Корчагина провалилась, захлебнувшись в той самой грязи, которую он пытался вылить на моего защитника. Он недооценил не только стойкость Дмитрия, но и прочность тех невидимых нитей чести и совести, что все еще связывали людей внутри прогнившей системы. Генерал, десять лет хранивший свою тайну, оказался порядочнее, чем десятки действующих чиновников. Эта маленькая победа добра над злом была оглушительной в своей простоте и казалась почти чудом.

Впервые за долгие месяцы мы получили передышку. Юридическая машина правосудия медленно, но неотвратимо перемалывала остатки империи Вячеслава и Элеоноры. Анна Петровна держала все под контролем, и моего активного участия в этом процессе больше не требовалось. Угрозы со стороны Корчагина временно стихли — ему было не до нас. Он был занят спасением собственной тонущей репутации. Казалось, можно было выдохнуть.

Но мир бизнеса не терпит вакуума. На смену войне за справедливость пришла другая, не менее изнурительная битва — битва за выживание и возрождение компании. Мой дерзкий «ход конем» с поставкой экспериментальных компонентов в Германию спас контракт, но он же и породил целый шквал новых проблем. Немецкие партнеры, восхищенные технологическим прорывом, теперь требовали ускоренного перехода на новую технологию, заключения долгосрочного контракта, гарантий качества и бесперебойных поставок. То, что было разовым героическим усилием, должно было стать системной, отлаженной работой. А наша компания, измотанная внутренними чистками и финансовым хаосом, была к этому абсолютно не готова.

На кону стояло все. Судьба отцовского наследия решалась не в зале суда, а здесь, в этих стенах, в бесконечной череде совещаний, расчетов и стратегических сессий. И решающее сражение должно было состояться не в Москве. А во Франкфурте-на-Майне, в самом сердце европейской промышленности, в ледяном, стерильном конференц-зале штаб-квартиры «Mannheim Dynamics». Герр Шмидт пригласил меня на финальный раунд переговоров. Это был не просто деловой визит. Это были смотрины. Они хотели увидеть своими глазами, кто стоит у руля их ключевого партнера: сильный, уверенный лидер или случайная наследница, которой один раз повезло.

Подготовка к этой поездке была похожа на подготовку к высадке десанта в тыл врага. Я неделями не выходила из кабинета, изучая каждую цифру, каждый технический параметр. Я ночевала в офисе, окруженная стопками документов, чертежей и маркетинговых исследований. Петровский стал моей тенью, моим мудрым наставником, посвящая меня во все тонкости производственного процесса, о которых я раньше имела лишь поверхностное представление. Анна готовила юридическую базу нового контракта — многостраничный талмуд, учитывающий все возможные риски.

Дмитрий в этой подготовке играл особую роль. Он больше не был детективом. Он стал моим единственным доверенным лицом, моим личным психотерапевтом и главным мотиватором. Он заставлял меня есть, когда я забывала об этом, вытаскивал на короткие прогулки по ночному городу, чтобы я хотя бы на час отвлеклась от цифр. Он слушал, как я репетирую свою речь перед немцами, и задавал самые неожиданные и каверзные вопросы, заставляя меня оттачивать каждый аргумент.

— Я лечу с тобой, — сказал он за день до вылета.

— Зачем? — удивилась я. — Там будет безопасно.

— Дело не в безопасности, — ответил он серьезно. — Ты не должна быть там одна.

Полет во Франкфурт прошел в странном, звенящем напряжении. Мы сидели рядом в бизнес-классе, и разделявший нас подлокотник казался то непреодолимой преградой, то точкой притяжения, заряженной электричеством. Мы почти не говорили. Я в сотый раз перечитывала документы, а он смотрел в иллюминатор. Но я чувствовала его присутствие каждой клеткой. Чувствовала его спокойствие, его уверенность, и это придавало мне сил. В этом маленьком, герметичном пространстве на высоте десяти тысяч метров мы были не генеральным директором и ее советником. Мы были просто Кирой и Димой. Двумя людьми, чьи судьбы оказались неразрывно связаны.

Франкфурт встретил нас холодным осенним дождем и строгой, деловой архитектурой своего финансового центра. Город давил своей мощью, своей правильностью, своей историей. Здесь, в царстве старых денег и вековых промышленных династий, я, наследница русской бизнес-империи с подмоченной репутацией, чувствовала себя самозванкой.

Переговоры были назначены на следующее утро. Штаб-квартира «Mannheim Dynamics» — это двадцатиэтажное здание из темного стекла и стали, внушающее трепет и уважение. Нас встретили с безупречной, но холодной вежливостью. Провели в конференц-зал на самом верхнем этаже. Огромный, минималистичный, стерильный. Длинный стол, два десятка кресел и панорамное окно с видом на хмурое немецкое небо.

Команда герра Шмидта уже была в сборе. Сам Шмидт, седовласый, подтянутый мужчина с пронзительными голубыми глазами. Его финансовый директор, сухопарый, похожий на ястреба баварец по фамилии Краузе. И целая делегация инженеров, чьи лица были абсолютно непроницаемы.

— Фрау Гордеева, — начал Шмидт после ледяного рукопожатия. — Мы рады приветствовать вас. Однако, не скрою, мы собрались здесь с чувством глубокой озабоченности. Скандал вокруг вашей компании нанес серьезный урон нашей общей репутации. Ваш «ход конем», как вы его назвали, был впечатляющим, но он же и доказал крайнюю нестабильность вашей производственной базы. Мы должны быть уверены, что имеем дело с надежным, предсказуемым партнером, а не с… — он на мгновение запнулся, подбирая слово, — … а не с русской рулеткой.

Это было жесткое начало. Они сразу дали понять, что будут бить по самым больным местам. Я сделала глубокий вдох.

— Герр Шмидт, господа, — начала я, и мой голос прозвучал на удивление ровно. — Я не буду тратить ваше время на извинения или оправдания. Да, моя компания пережила тяжелейший кризис. Кризис, вызванный предательством людей, которым мой отец, к сожалению, доверял. Но этот кризис закончился. И он сделал нас только сильнее. Я включила проектор. — Я прилетела сюда не для того, чтобы обсуждать прошлое. Я прилетела, чтобы предложить вам будущее.

И я начала свою презентацию. Я говорила о проекте «Кристалл» не как о простом продукте, а как о новой философии компании. О возвращении к тем принципам инноваций и безупречного качества, которые заложил мой отец. Я говорила с той страстью, с той уверенностью, которую может дать только глубокое, личное знание предмета. Я цитировала выдержки из его рабочих дневников, показывала его первые наброски и чертежи.

Потом начался допрос. Инженеры. Они были безжалостны. Они впивались в каждую техническую деталь, в каждую цифру, в каждый график. Это был самый сложный экзамен в моей жизни. Но я была готова. Недели бессонных ночей, проведенных за изучением технической документации, не прошли даром. Я отвечала на их вопросы четко, по существу, оперируя не общими фразами, а конкретными данными. Я видела, как постепенно меняется выражение их лиц. Скепсис уступал место удивлению, а затем — профессиональному интересу.

Последний удар нанес финансист Краузе.

— Все это звучит впечатляюще, фрау Гордеева. Но инновации стоят дорого. Перестройка производства, новые риски… Наша компания не готова инвестировать в ваши красивые, но не подкрепленные финансово мечты.

— И не придется, — спокойно ответила я, открывая следующий слайд. — Мы берем все расходы по переоснащению производства на себя. Более того, мы готовы предложить вам эксклюзивный десятилетний контракт с фиксированной ценой, которая будет на пятнадцать процентов ниже текущей. Мы готовы включить в договор пункт о совместном контроле качества на всех этапах производства. Мы не просто предлагаем вам продукт. Мы предлагаем вам полное, открытое партнерство. Мы готовы делить с вами не только прибыль, но и риски.

В зале повисла тишина. Мое предложение было неслыханным по своей дерзости. Я ставила на кон все. Герр Шмидт долго смотрел на меня, потом на своих коллег.

— Нам нужно пять минут, — коротко сказал он.

Они вышли в смежную комнату. Эти пять минут ожидания были пыткой. Я сидела, не двигаясь, чувствуя на себе ободряющий взгляд Дмитрия, который все это время молча сидел в углу зала.

Когда они вернулись, лицо герра Шмидта было другим. На нем больше не было холодной отстраненности. На нем было уважение.

— Ваше предложение принято, фрау Гордеева, — сказал он, подходя ко мне и протягивая руку. — Мои юристы подготовят документы.

Я встала и крепко пожала его руку.

— Ваш отец был бы очень горд вами сегодня, — добавил он тише, чтобы слышала только я.

Эти слова были для меня дороже любых миллионов.

Вечером, после официального ужина, мы с Дмитрием вернулись в отель. Адреналин отступил, оставив после себя сладкую, пьянящую усталость. Я сделала это. Я победила. Не в суде, не в грязных интригах. А на их поле, по их правилам. Я доказала, что я не просто тень своего отца. Я его продолжение.

Мы стояли у окна в моем номере. Дождь прекратился, и ночной Франкфурт сиял под нами мириадами огней.

— Ты была великолепна, — тихо сказал Дмитрий, стоя у меня за спиной.

— Мы были великолепны, — поправила я, оборачиваясь к нему. — Без тебя у меня бы ничего не получилось.

— Получилось бы, — улыбнулся он. — Просто было бы немного труднее.

Он шагнул ко мне и осторожно убрал с моего лица выбившуюся прядь волос. Его взгляд был таким теплым, таким нежным, что у меня перехватило дыхание. Вся та сдерживаемая страсть, все то напряжение, что висело между нами неделями, достигло своего предела. Он медленно наклонился, и я подалась ему навстречу.

Этот поцелуй не был похож на тот, первый, робкий и осторожный. Этот был другим. Глубоким, страстным, полным облегчения и торжества. Это был поцелуй двух людей, которые прошли через огонь и нашли друг друга на пепелище. Он подхватил меня на руки и понес к кровати. В эту ночь, в анонимном номере франкфуртского отеля, мы окончательно перестали быть союзниками. Мы стали единым целым. И я знала, что какие бы битвы ни ждали меня впереди, я больше никогда не буду в них одна.