Метод Нестора

1996 год

Начиналось все очень легко. В то время я жил в панельном доме спального района. Никого не искал, просто поменял место дислокации, потому что пришла пора. Понемногу стал знакомиться с соседями. Однажды вечером ко мне постучалась женщина лет сорока. Полноватая крашеная блондинка, которой понадобилась моя помощь. Ее звали Люба и у нее сломался кран на кухне. Почему-то считается, что у мужчин врожденная способность чинить краны. На генетическом уровне. Невольно приходит мысль о том, что мужчины представляются генетически измененными особями. А иначе, откуда бы взяться информации по слесарному делу в спирали ДНК?

Я пошёл смотреть на этот сломанный кран и вернулся домой только утром. Иногда можно себе такое позволить. Люба, при более близком знакомстве, оказалась для меня чудесным вариантом. Она вкусно готовила и не стремилась замуж. Это могло бы показаться странным, учитывая типологические представления о менталитете дам забальзаковского возраста, но потом я ее понял. Люба привыкла к своему образу жизни, он ее устраивал. Мужского внимания ей всегда хватало, а семейные обязанности без брачных уз не давили на психику. Со мной было тоже самое — я ей понравился, она меня привечала, но близко не допускала.

Чтобы потешить самолюбие моей новой подруги я сделал ей предложение руки и сердца по всей форме: с рестораном, с шампанским и с обручальным кольцом. Она отказала, но ей было приятно. Кольцо я уговорил ее взять себе.

У Любы была дочь — девочка лет десяти. Мы с ней даже немного подружились на почве нежной любви к тортам, которые пекла нам её мать. Ну, и я, конечно, знал, что все дети продаются за сладости и игрушки. А раз я бывал в доме, то необходимо было сделать всем приятно. Валечкино сердечко мне стоило Барби. Потом пришлось достаточно усердно заботиться о «крестнице». Понятное дело — этой вытянутой нужно где-то жить (домик для Барби), что-то носить (несколько комплектов одежки), как-то устраивать личную жизнь (Кен).

Словом, Валечка регулярно выворачивала мои карманы, но, как ни странно, это было даже приятно. Я ведь никогда ни о ком не заботился в жизни, а тут — ребенок!

На счастье Барби приходили полюбоваться Валины подружки. Мне они казались все одинаковыми, как браслетики из бисера, которые плели своими руками. Только присмотревшись я мог найти в девчонках отличия. Но, неожиданно, одна из них выделилась настолько, что спутать ее с другими стало невозможно. Девочка была изнасилована и задушена одним летним днем на заброшенной стройке по соседству с нашим районом. Я припомнил Инну Старинкину, белокурую, кареглазую и круглощекую. Она была хорошенькой и бойкой. Одна из самых любимых Валечкиных подружек.

Валечка была в шоке, Люба, помогавшая готовить поминальный стол, после похорон слегла — стало хватать сердце. Мне тоже было не по себе. Захотелось сделать Дело.

На том этапе искать убийцу было невозможно — слишком мало сведений. Чтобы раздобыть хоть какие-нибудь данные, я пошел с Любой и Валей на девять дней в семью Старинкиных. Чутье меня не обмануло. Весть о страшной смерти девочки уже разнеслась по району. Все говорили об этом, вспоминали аналогичные случаи. Увы, «аналогичные»! Но мне-то были нужны идентичные. История об изнасилованной студентке не годилась, сведения о нападениях на пожилых одиноких людей — тоже. На поминках десятилетней девчушки, помимо всего, я выслушал рассказ о драках среди подростков и комментарии на тему «совсем распоясались».

Все это не сейчас, потом. Довольно много нового выяснил о деятельности наркодилеров в нашем спальном районе. Как странно, ведь все всё знают и никто не взялся навести порядок. Почему люди так поступают? Что это с нами? Закон общежития: я не лезу к тебе — ты не полезешь ко мне? Но наркодилер полезет к твоим детям. К твоим внукам, наконец. Равнодушие — именно то, что всегда удивляло меня.

И вот наконец всплыло воспоминание о девочке из соседнего квартала. Она погибла с год назад, возвращаясь с занятий по музыке, а может, рисованию или танцам. Тело нашли только через месяц, а убийцу не нашли и по сей день.

Я осторожно выспросил, как выглядела девочка и выяснил интересную закономерность: и девочка из соседнего района и Инна Старинкина были кареглазыми блондинками. Такое нечасто встретишь! Еще меня заинтересовала периодичность убийств. Раз в год? Как-то очень уж редко. А может, он путешествует по районам? На всякий случай я поговорил с нашим участковым. Обычно я этого не делаю. Хотя, вообще, от милиции не шарахаюсь.

Участковый и рассказал почти все, что мне было необходимо. Он был любителем поболтать, этот наш Федор Силантьевич. Его карьера не удалась, личная жизнь не сложилась, да и видел он изо дня в день только пьяные разборки, семейные скандалы, хамство, мелкое жульничество и воровство. Отдохновение от человеческой мерзости можно было найти только на дне бутылки. Он и находил. Мы в тот раз вместе искали.

Но я попутно обнаружил еще и другие сведения. Оперативные сводки, так это у них называется. Ах, мне бы вашу базу данных! Дальнейшие подробности меня не интересовали, потому что я понял: он здесь, рядом. Я доберусь до него.

Пришлось повертеться перед школой. И даже заглянуть внутрь. Я воспользовался тем, что Валюша, которая могла бы подпортить мне все дело, приболела. Других девочек, ее подруг, я не опасался — они вряд ли отличали меня в общей толпе скучных взрослых. Я представился тренером детской спортивной школы и попросил разрешения побывать на уроках физкультуры в младших классах. Дескать, посмотрю на малышей, может, найду перспективных. Заодно, как бы нехотя, поприсутствовал и на уроках детей постарше. Мне, как тренеру, разыскивающему потенциальных спортивных звезд, такой возраст не подходил. Хитроумность сия была нужна мне, на случай, если «тренера» вспомнят. Тогда учителя физкультуры подтвердят, что интересовался я только младшей возрастной группой. Впрочем, я был непростительно беспечен и самоуверен в тот раз. Был уверен, что никто из детей не пострадает...

Так мне и надо!

Кареглазая блондинка в возрасте от девяти до двенадцати лет выискалась только одна. Ей было одиннадцать. Маша Костенко. Чтобы зафиксировать ее данные, пришлось наврать про создание при клубе танцевальной группы и записать в нее еще с десяток девчонок другой, неинтересной, масти.

С тех пор мы с Машей стали неразлучны. Я встречал ее возле школы, прячась за тонированными стеклами своей машины и провожал на отдалении до дома. Потом ждал, когда она выйдет с красной папочкой и направится в школу Искусств. Оттуда я провожал ее с особым вниманием. Уже не на машине, а пешком. Маленький силуэт в узеньких брючках, дутой курточке и шапке с лапландским узором стала мне родным. Мой внутренний локатор находил Машу в любой толпе таких же курточек и шапочек. Знаете, наблюдать за детской жизнью удивительно приятно. Я невольно стал вспоминать себя в возрасте Маши. Своих друзей, девочку, которая мне нравилась тогда. Подумал о том, что у той девочки уже свои девочки и мальчики. И я уже не смогу узнать ее по заливистому смеху и банту на макушке...

В таком режиме и некоторой ностальгии провел пол-осени. С Любой мы немного притормозили. Я сделал вид, будто вынужден много работать, поэтому перестал появляться у нее. Женщина и не подумала обижаться. Через неделю у нее снова сломался кран, и я видел другого соседа, недавно разведённого, который принес свои тапочки к моей бывшей подруге. Это было очень кстати.

Наконец, в начале октября замелькала передо мной куртка неопределенной окраски, и я сразу стал другим. Потом я прокололся и пережил один из самых неприятных моментов в своей жизни. Маша Костенко погибла у меня на глазах.