Метод Нестора

2003 год

В воскресенье ночью я возвращался домой после вечерней пробежки. В этом июне я завел несколько полезных для своей физической формы привычек, но не был уверен в их эффективности. Есть ли смысл правильно питаться и бегать по утрам и вечерам, если я не собираюсь бросать курить и пью кофе литрами? Кажется, нет. Но я, несмотря на свою особую жизненную позицию, довольно обычный человек. Мне свойственны постоянные метания между противоречивыми решениями, нелогичные поступки и потакание своим вредным привычкам. По-своему я слаб, часто иду на поводу у эмоций. Хотелось бы стать тем, что называется цельной личностью, но меняться уже поздно!

Утренняя беготня была для меня истинным мучением. Я вяло передвигал ноги, мечтая о чашке кофе и лишней минуте под одеялом. Бодрые бегуны, попадавшиеся мне на встречу, вызывали раздражительную зависть. Кое-как протоптавшись с полчаса возвращался домой и частенько потом досыпал часик — другой.

Зато вечером пробежка идет в кайф! Раз-два, раз-два и я уже в городском Парке! Там оккупирую спортивную площадку и делаю упражнения. Возвращаюсь усталый и физически счастливый настолько, что хватает мужества отказаться от последней сигареты. Принимаю холодный душ, обещаю себе утром встать бодрым и засыпаю как младенец.

Утром же снова весь свет не мил.

Вбежав в подъезд, я чуть не налетел на человека, стоявшего в темноте. Пришлось притормозить и тут я почувствовал как к моему виску прикоснулось что-то маленькое и холодное. Как-то некстати я вспомнил об одном предсказании моей судьбы. Шесть лет назад мурая аферистка Глафира пророчила мне приготовленное по мою душу железо и смерть, задуманную для меня таинственными и ужасными «троими». И вот железо, а точнее оружейная сталь, уже целовала мою кожу.

Надо заметить, что огнестрельное оружие всегда вызывало во мне чувство отчужденного недоверия. Пистолет нужен женщине, имеющей необходимость поздно возвращаться домой. Она слаба и ей надо защищаться. Но мужчина с пистолетом напоминает Майка Тайсона с кувалдой. Надо использовать силу своих бицепсов, надо честно драться, а не тыкать противнику в нос дурацкой железякой. Беда в том, что не все рассуждали так, как я!

— Стой, гнида! — произнес мужской голос с хрестоматийно — уголовным прононсом. — А вот и здравствуйте!

— Здравствуйте, — ответил я машинально. На самом деле мои мысли вернулись на несколько минут назад. Я попытался припомнить, не стоял ли у подъезда какой-нибудь «Джип»? Если не стоял, то стоит попробовать удрать на улицу, а если стоял, то можно попытаться прорваться наверх. Недалеко, конечно. Дом этот построен немного иначе, чем обычные пятиэтажки — окна с лестничной клетки выходят на противоположную входу сторону. Так что есть шанс выпрыгнуть с пролета между первым и вторым этажами.

О том, кто это такой смелый приставил дуло к моему пуленепробиваемому виску, я еще не думал. Придет время, буду жив, тогда и подумаю.

Все-таки, «Джип» не стоял поблизости. Да, точно, не было «Джипа»! Я резко пригнулся, холодное дуло потеряло упор. И пока оно не нагнулось за мной и не выплюнуло раскаленный кусочек металла, я резко крутанулся на месте и бросился прочь. Самым опасным был тот момент, когда в проеме открытой двери обозначился мой силуэт, темный на фоне света уличного фонаря. Попасть в него смог бы даже ребенок!

Нападавший попытался воспользоваться представившейся возможностью, но промазал. Я очутился на улице и не поверил своим глазам: прямо передо мной стоял тот самый, взращенный моей фантазией «Джип»! А как только я попытался сделать вид, будто это не за мной, задняя дверь распахнулась и дюжий молодец, с завидной ловкостью выпрыгнув из темных кожаных глубин, ухватил меня за руку. Я вырвался, но тут подоспел второй. Они одержали победу лишь в первом раунде, однако, отыгрываться во втором мне не пришлось. Как только битюги вцепились в меня, из подъезда появился тип с пистолетом и я снова оказался на мушке. Я прекратил сопротивление.

— Ишь ты, прыткий! — сказал вооруженный. Я увидел его лицо, но вспомнить смог не скоро. — Ну-ка, ребята, окоротите его немного!

Два мощных удара с обеих сторон были реакцией на его распоряжение. Я задохнулся и понял, что круто влип. Согнувшись в три погибели, сумел сунуть правую руку в карман и спрятать под рукав спортивного костюма перочинный нож.

— Ладно, — просипел я, хрипя как дырявый кузнечный мех, — что надо?

— В машину, — скомандовал вооруженный. — Поехали, а то уже рожи из окон повысунулись!

Двое исполнителей прижали меня с обеих сторон мощными телесами. «Джип» мягко тронулся с места.

— А чо? — командир лайнера повернулся ко мне с переднего сидения, — Не помнишь меня?

— А чо? — передразнил его я, налаживая дыхание, — Ты — мисс Мира? С чего мне тебя помнить?

— Ты не хами, — присоветовал он. — Твои проблемы только начались. Не, правда, не помнишь?

Есть такие люди — им кажется, что забыть их невозможно!

— Ты повернись ко мне посильнее, — попросил я самым заинтересованным тоном, — Ага, вот так! А ближе можешь нагнуться? Что-то припоминаю... Вот сейчас!

Я быстро протянул руку и ухватил собеседника за нос особым болевым захватом. Никогда этим приемом не пользовался, потому что брезговал совать свои пальцы в ноздри чужого человека, но сейчас было не до гигиены.

— Ай! — вскрикнул он, а когда проняло — заорал: — Выпусти, сволочь, скотина! Ребята!..

— Не советую, — предупредил я их строго. — Если вы меня тронете — нос у вашего командира будет сломан! А ты давай сюда пистолет, дружок.

Конечно, это был блеф. Нет, нос бы я сломал, но что дальше? Эти два жлоба по бокам все равно меня свинтят. Просто сказалась привычка всегда руководить ситуацией.

— Сделайте с ним хоть что-нибудь! — вопил тот, чей нос я крепенько держал. — Давайте, больно же!!!

Тогда парень, сидевший слева достал из-за пояса второй пистолет. Плохо дело, ваше величество! — сообразил я.

— Эй, ничего ты не сломаешь, козел! — сообщил мне владелец второго пистолета. Он по-киношному, плашмя наставил на меня оружие, задрав при этом локоть до самого уха. — Давай, отпускай Хохла, гнида!

Я подчинился, но напоследок дернул этот грязный нос так, что раздался слышимый хруст. Верхняя губа и подбородок Хохла окрасились кровью, он схватился за травмированный дыхательный выступ руками, а мне досталось еще пару раз по ребрам. Боль была оглушительной и я немного обалдел. Странно, но меня почти не били раньше! Я всегда занимал главенствующее положение, используя фактор неожиданности, медикаментозные препараты и свое физическое превосходство. Теперь преимуществ не было.

— Эй, — сказал я, когда смог говорить нормально, — хоть скажите, куда везете!

С переднего сидения донесся мат. Я пропустил непарламентские выражения мимо ушей, а оставшиеся четыре приличных слова попытался осмыслить.

— Сейчас ты все узнаешь! — понял я.

— Что узнаю, что?

— Заткнись, — сказал парень слева. Пистолет он небрежно держал на своем колене, дулом в мою сторону. — Борик, посмотри, чего у него там в карманах.

— Не надо, я щекотки боюсь!

Меня обыскали корявые руки Борика, но ничего не нашли. Все правильно, я же спортом собирался заниматься! Да и не там искал Борик, если честно! Тем временем, мы выехали за город. В темноте замелькали стволы деревьев. Значит, едем на барбекю. Только нет никакого радостного ожидания, к тому же, я чувствую себя бараном. Вскоре лес сменился полями, а потом мы въехали в небольшой поселок. Здесь водитель сбавил скорость и, пару раз свернув куда-то, остановил «Джип» у большого дома. Меня вытащили из машины и поволокли к воротам. Кажется, сопротивляться бесполезно!

В гостиную меня не пригласили и я оказался в низком подвале, освещенном тусклой лампочкой. Здесь парни кинули меня на стул, стоящий в середине помещения, и связали руки за его спинкой. Все, что я мог сделать — это напрячь мышцы. Старый прием, вычитанный в каких-то книгах: потом надо будет расслабить мышцы — тогда веревка ослабнет на руках и от нее можно будет легко освободиться. Не знаю, какую мышечную массу надо иметь в области запястий чтобы расслабившись, кисти становились в два раза тоньше! У меня ничего не получилось: веревка только немного ослабла, но освободиться от нее, по-прежнему, было невозможно. Зато можно было попытаться достать из рукава любимый маленький ножик.

Вскоре появился мой приятель с распухшим носом. Я здорово разозлил его, поэтому, только появившись в подвале мужик радостно сообщил:

— Убивать тебя я буду долго!

— Носик не болит? — спросил я ласково.

— И сначала я отрежу тебе нос, — мрачно предвкушал он, — А потом — яйца!

— Так я тебе и яйца сломать успел? — еще не договорив, я вдруг вспомнил: — Ты — из банды Сивого! Ох, надо же, какая встреча!

Так вот откуда я знаю этот блатной прононс! Между прочим, кастраты всегда злее нормальных мужиков, так что мне конец.

— Да, не забыл ты меня, вижу! А ведь десять лет прошло!

— Как здоровье? — спросил я. — Как с личной жизнью?

— Спасибо, — ответил он, — скоро будет намного лучше!

— Согласился на операцию? — невинно предположил я. — Правильно! Знаешь, ты не бойся, сейчас специалисты хорошие — пришьют тебе сиськи, соорудят женское место по полной программе...

У меня были еще соображения на эту тему, но мой старый друг слушать их не хотел. Он замахнулся и с видимым удовольствием влепил мне хлесткую оплеуху. Удар пришелся по скуле, поэтому оказалось не так уж и больно.

— Ты зря лыбишься, гнида! — Хохол наклонился ко мне, и я ощутил кисловатый запах его дыхания. — Для начала говори — где деньги?

— Ну, ты вспомнил! — искренне изумился я. — Надо же, деньги! А их давно нет!

Он все смотрел на меня глазами, в которых всплывала и снова уходила на дно злоба. Как только он получит свои деньги, злоба выплеснется прямо мне на голову... Нет, скорее, на другое место.

— Так ты их спустил?

— Нет, — я честно смотрел на него. — Твои бабки я отправил в фонд помощи браткам — кастратам.

Во второй раз его удар пришелся в челюсть. Зубы клацнули, пребольно прикусив язык. Я ощутил тревожный вкус крови. Нет, но надо же что-то делать! Все последние десять минут, пока мой глупый, за дело пострадавший язык, молол чушь, подсознание лихорадочно работало, разыскивая реальный выход. Для начала я определил для себя несколько ключевых вопросов: как Хохол меня нашел? Насколько он информирован обо мне? Действует ли он самостоятельно из личной мести или мной заинтересовался кто-то, кто стоит за ним? Если он действует с чьей-то подачи, то насколько серьезна эта третья сила? Если он действует самостоятельно, то какими возможностями он располагает?

— Ну, что, повеселился, придурок хренов? — злорадствовал Хохол. — Да уж, теперь тебе недолго радоваться жизни осталось!

Кстати, припомнилось, что в первую нашу встречу я окрестил его «Опасным». Таким он и оказался!

— Как же ты нашел меня?

Расслабленно прохаживаясь мимо моего стула, Опасный ухмылялся:

— Не поверишь! Случайно встретил. Ты сидел в моем баре. А у меня хорошая память на родные лица.

— Когда это мы породнились, Хохол? Я что, дочь твою трахнул?

Он кинул на меня нехороший взгляд:

— Откуда знаешь, как меня звать?

— Знаю, — ответил я немного скрытно. Пусть помучается! — Ну, увидел ты меня, узнал и что?

— Как что? Ты мне должен!

— Только тебе?

— Будем считать, что только мне, — ответил он уклончиво. Ну, ясно: считает себя наследником Сивого, чей кейс я так ловко выудил из-под кухонного стола. А, между тем, если я все правильно помню, над Сивым еще крыша была. Те парни разобрались с Масленкой и с его бандой, значит, у них есть все основания также претендовать на наследство. Сумма в кейсе собралась приличная, было бы за что поспорить. Выходит, Хохол действует на свой страх и риск.

— Ты в этом доме один живешь? — поинтересовался я.

— Тебе-то что?

— Ничего. Но если ты будешь меня убивать, то я буду кричать, а это могло бы напугать твоих близких.

Хохол отмахнулся:

— Не беспокойся, гнида! Ори сколько влезет! Здесь только свои.

Он кинул быстрый взгляд на троицу в черных пиджаках. Теперь их было трое, потому что водитель присоединился к нашей вечеринке. А всего четверо, так что Глафира ошибалась, а значит, и напророченная смерть тоже отвратима.

Верзилы расселись на стульях у стены. Тот, у которого я видел в машине пистолет, сидел справа от меня, шагах в десяти. Другие тоже могли быть вооружены.

— Так где деньги? — Опасный повернулся ко мне и достал из кармана свой пистолет. — Вот сейчас я отстрелю тебе яйца!

Угроза подействовала весьма радикально, как раз ко времени мне удалось перерезать веревку на запястьях. Я рванулся вверх, на Хохла, и ударом плеча с размаху швырнул его жилистое тело на того из парней, что сидел прямо напротив меня. Хохол сшиб своего приятеля вместе со стулом. Они в обнимку упали назад. Я же метнулся к правому, свалил его на пол, быстро запустил руку ему под куртку. Парень не успел и пальцем пошевелить, а я уже приставил пистолет к его лбу. Курок поддался неожиданно мягко, раздался оглушительный звук выстрела. Человек подо мной дернулся и обмяк. Я перевел ствол на водителя. Тот уже успел вскочить на ноги и вытащить пистолет. Я выстрелил. Опыта стрельбы у меня не было, поэтому сначала я промахнулся, а во второй раз лишь прострелил ему правое плечо. Но этого было достаточно — лезть на рожон с простреленной рукой он не собирался.

Хохол уже вскочил на ноги. Не спешить! — сказал я себе и выстрелил дважды подряд. Первая пуля выбила кусок штукатурки над его головой. Как раз в этот момент поднялся на ноги тот бандит, что упал со стула вместе с Хохлом. Вторая пуля, капризно закосившая влево, пробила его грудь. Раздался выстрел Хохла. Уж он-то не промахнется! Но случилось второе чудо — он тоже промазал! Я бросился на пол, держа курс на дверь, перекатился и, услышав холодящий свист возле самой головы, выскочил наружу.

С Хохлом надо было кончать. Притаившись за дверью, я дождался его появления и накинулся на него сзади. Я совершил непростительную по глупости ошибку — надо было просто стрелять ему в спину. Но меня подвело недоверие к пистолету. Я не знал, сколько патронов вмещал его магазин и не помнил, сколько сделал выстрелов. Мои остаточные знания подсказывали: Стечкин рассчитан на двадцать патронов, но есть и шестизарядные модели, так что я побоялся ошибки. Фатальные последствия моей необразованности проявились сразу: из-под левой подмышки Хохол выстрелил прямо мне в живот.

Мое удивление нельзя передать словами. И все? Вот так, просто? Я убит какой-то бандитской швалью из-за своей глупости? А как же мои Дела? Никто и никогда не узнает истинного их смысла, их подоплеки, их значения! Зачем же тогда все? Все эти двадцать пять лет, все эти человеческие смерти? Просто хлам, просто канувшие в Лету эпизоды жизни одного сумасшедшего, слишком рано выпущенного из психушки на свободу и натворившего бед. Нет, так быть не должно... Потом мыслей не стало.