Мой любовник

ГЛАВА 52

Войдя в Хекс, Джон мысленно вернулся к разговору в ванной, когда ждал ее ответа на их соглашение.

Конечно, все аргументы, приводимые им, были правильными и справедливыми, но на самом деле, у него не было ни одного рычага, которым он смог бы воздействовать на нее. Согласится она или нет, и если нет, у него не было ничего, чем бы он смог удержать ее. Не существовало абсолютно ничего, чем он мог ей пригрозить, отнять, сделать или обменять.

Он понял это еще сидя в бильярдной на диване вместе с Тором, делая вид, что смотрит телевизор. Весь день в голове крутились слова Рива.

«В конце игры она остается одна»

Джон не был глупцом, он не был готов к тому, чтобы позволить своему связующему инстинкту снова парализовать его. У них есть работа, которую им предстоит выполнить, и у них больше шансов завершить ее, если они будут действовать как одна команда. В конце концов, это не какой-то там обычный лессер.

Кроме того, их история написана языком конфликта; они сталкивались друг с другом и разлетались… только для того, чтобы снова столкнуться. Она была его пирокантом[79] и он ничего не мог поделать, чтобы это изменить.

Боже, он хотел, чтобы эта проклятая татуировка была обратима. По крайней мере, она находилась на спине, и он не видел ее.

Как бы то ни было, они собирались найти Лэша, после чего их пути разойдутся. А что же между сейчас и после? Ну…

Джон позволил мыслям разбежаться, когда его зубы погрузились в ее шею. В очередной раз он уловил связующий запах, исходящий от его кожи, но тут же отгородился от этого. Он не собирался позволять своей голове помутиться только из-за аромата темных специй. Больше ни единой минуты.

Связанные мужчины — калеки без своих женщин. По правде сказать, огромная часть него всегда будет принадлежать ей. Но он будет продолжать жить, черт возьми. Он способен это пережить.

Двигаясь в Хекс, его член был твердым, налитым силой, и вскоре через него в нее обрушилось новое освобождение.

Проведя на ее шее по проколам языком, он спустился ниже и прокусил одну из грудей. Затем движением ноги развел ее бедра как можно шире, и перекатился на спину так, что она оказалась сверху.

Хекс оседлала его, вцепившись руками в его плечи, раскачиваясь бедрами, мышцы ее пресса напрягались и расслаблялись. С безмолвным проклятием он ухватился за ее бедра и сжал их, почувствовав, как перекатываются под его хваткой ее мышцы, но не стал на них долго задерживаться. Его руки двинулись дальше, в ту область, где туловище встречалось с ногами, прямо к наэлектризованной точке, где они соединялись.

Его большой палец скользнул к самой сердцевине ее сущности, и отыскав вершинку, стал потирать ее круговыми движениями…

В тусклом свете, льющемся из ванной комнаты, он наблюдал за тем, как она выгнулась назад, обнажая клыки стараясь не закричать. Джон хотел ей сказать, чтобы не сдерживалась, но не успел — зажмурившись, он бурно кончил, содрогаясь под ней.

Снова научившись дышать, он почувствовал, что она остановилась, чтобы сделать глубокий вдох… и сменить позицию.

Открыв глаза, он едва снова не кончил. Она откинулась назад опираясь на его ноги, сохраняла равновесие благодаря его голеням. С ее ногами, раздвинутыми по бокам от него, его взору предстало дьявольски горячее зрелище — и это еще до того, как она начала двигаться. От вида его члена, появляющегося из ее блестящего лона, он почувствовал, как к его головке поднимается новая волна, высвобождаясь очередным взрывом.

Она не остановилась.

Он не хотел, чтобы она останавливалась.

Джону хотелось наблюдать за их сексом с такого ракурса еще и еще, с видом на холмики ее грудей, изящный подбородок, и гладкое крепкое тело, так глубоко и жестко вбирающего его в себя. Он хотел остаться в ее плену… навечно.

Но в этом и состояла их проблема, та, что закончилась здесь и сейчас.

Они кончили вместе: его руки на ее стройных лодыжках, ее рот открыт, выкрикивая его имя.

После этого лишь тяжелые дыхания и показавшийся холодным воздух.

Гибким движением, она разъединила их, перекинув ногу через его голову, и не издав ни звука, встала рядом с кроватью.

Хекс оглянулась через плечо, элегантно выгнувшись в спине.

— Могу я воспользоваться твоим душем?

Когда он кивнул, она уверенными, размашистыми шагами направилась в ванную. Несмотря на весь тот секс, который у них был, он все еще хотел ее, сзади.

Мгновенье спустя послышался звук льющейся воды… а затем ее голос, эхом отдавшийся от стен.

— То место обнаружила человеческая полиция.

Это вытащило Джона из постели, желая узнать больше информации. Когда он вошел в ванную, она развернулась под душем и наклонилась, чтобы смыть шампунь с волос.

— Место кишело полицейскими, но новенькие посвященные были скрыты так же, как и я тогда. Люди увидели достаточно крови, перекрасившей это дом в красный цвет. Никаких признаков Лэша, но мимо проехала машина с кем-то за рулем, кто пах как перезрелая клубника. Я оставила Риву номер машины, чтобы он передал его Вишесу и прямо сейчас мне нужно доложить обо всем Рофу.

Когда она оглянулась на него, он показал жестами:

«Мы вернемся туда, как только стемнеет»

— Ага. Вернемся.

***

Куин проснулся один, отправив Лейлу обратно на Другую Сторону, после их практического занятия, причем углубленного. Он хотел отослать ее сразу, но прощальное объятие обернулось в кое-что другое…

Однако, она все еще оставалась девственницей.

Больше не нетронутая, конечно, но определенно, все еще девственна… Похоже в мире уже два человека, с которыми он не может заняться сексом. Если так пойдет и дальше, то скоро он закончит целибатом.

Куин сел, и в голове сразу застучало, доказывая, что текила «Herradura» достойный противник.

Потирая лицо, он мысленно вернулся к поцелуям Избранной. Он научил ее, как правильно это делается, как нужно посасывать и ласкать, как открываться для языка, как самой проникать в рот партнера. Она быстро училась.

И все же было сложно держать все под контролем.

То, как она на него смотрела — убило всякое желание завершать начатое. Когда ее взгляд спустился, прокладывая путь от груди к боксерам, он предположил, что она просто ищет практического курса после теории. Но с ее стороны это было уж слишком быстро. В ее глазах загорелись звезды, будто он был ключом от двери, удерживающей ее в самой себе, обладающим могуществом, способным вызволить ее на свободу.

Словно он был ее будущим.

Довольно иронично, потому что на бумаге она была идеалом женщины. И вполне могла решить проблему с парой.

Если не брать в расчет сердце, которое оставалось безучастным.

Так что, он ни в коей мере не возьмет на себя ответственность за ее мечты и надежды. И никаких шансов, что он проживет жизнь с ней. У нее и так уже были эротические грезы о нем — займись он с ней любовью, это только все усложнит. Когда не с чем сравнить, физическое влечение можно легко принять за нечто более глубокое и значимое.

Черт, такое заблуждение могло произойти даже между двумя людьми, за плечами у которых уже имелся опыт.

Например, та цыпочка в тату-салоне, подсунувшая ему свой номер. Он не собирался звонить ей ни до, ни во время, ни после. Он даже не мог вспомнить ее имя… и это ни капли его не беспокоило. Любая женщина, готовая трахнуться с незнакомцем в общественном месте, да еще и по соседству с еще тремя мужчинами, определенно не та, с кем бы он хотел завязать отношения.

Грубый? «Да». Двойные стандарты? «Ни в коей мере». Он не уважал сам себя, поэтому с не меньшим отвращением осуждал и себя.

А кроме того, Лейла понятия не имела о его похождениях с тех пор, как он прошел изменение… весь тот секс в туалетах и подворотнях, темных углах клубов, и на грязных матах в целом поспособствовало его познаниям точно знать, что делать с ее телом.

С любым другим телом. Мужчины или женщины.

Дерьмо. Разве не такие мысли заставляют думать о Блэе, о том, как он провел день.

Куин взял телефон и разблокировал его. Обнаружив сообщение от Блэя, присланное ему с незнакомого номера, он прочитал его, снова, затем еще раз.

Должно быть отправлено с телефона Сакстона.

Скорее всего, напечатанное лежа на кровати парня.

Куин бросил БлэкБерри на стол и встал. В ванной он не потрудился включить свет, совершенно не заинтересованный в том, как выглядел в джинсах и футболке, в которых спал.

Как бомж. Как же еще.

Пока он умывал лицо, едва различимый жужжащий звук, исходящий со всех сторон оповестил о поднимающихся на окнах жалюзи. С водой, капающей с подбородка и Barbasol-ом[80] в руке, он выглянул в наступившую ночь. В лунном свете почки на серебристых березах под окнами распустились чуть больше, указывая на то, что день выдался теплым.

Он полностью игнорировал любую параллель, в которой пересекаются его собственная сексуальная жизнь и проснувшийся Блэй.

С собственным кузеном Куина.

Чувствуя отвращение к самому себе, он добрился и вышел из комнаты. Направляясь на кухню, он переставлял ноги так быстро, как только мог, учитывая давление в черепе, заставлявшее его беспокоиться о здоровье и долголетии зрительных нервов.

Внизу, в вотчине Фритца, он налил себе чашку кофе, пока доджен готовился к Первой Трапезе. Хорошо, что они все были заняты. Иногда, когда ты чувствуешь себя как дерьмо, что внутри, что снаружи, ты не против и сам поработать с Krups[81].

Гордость имела значение в такие моменты.

Вспомнив первую поездку в парк, когда он забыл насыпать гранулы, и поэтому получил чашку хорошей, дымящейся чистой воды.

И решил налить еще и прозапас.

Он как раз выходил из столовой с термосом, полным темно-коричневого чудо-напитка и банкой аспирина, когда Фритц открыл дверь в вестибюль.

Парочка, прошедшая мимо доджена, свела на нет все дерьмо из баночки Bayer[82]: Блэй и Сакстон вошли в дом под руку.

Он едва не зарычал, когда собственнический инстинкт заставил его захотеть промчаться на Хаммере между ними и припарковаться там… пока не осознал, что их «обнимашечки» были чисто медицинских целях. Сакстон едва стоял на ногах, с лицом, очевидно, использовавшимся в качестве боксерской груши.

Теперь у Куина вырвалось низкое рычание по другой причине

— Кто, мать твою, это сделал с тобой.

Это не могла быть семья парня. Родня Сакстона безразлично относилась к тому, чем и кем он являлся.

— Отвечай, — потребовал он. А после того как он получит ответ на этот вопрос за ним последуют еще парочка вроде — о чем, мать твою, Блэй ты только думал, когда привел постороннего не только в дом Братства но и Первой Семьи?

О, и вопрос номер три: ну и как это было? собирался остаться там, где был. В горле, душа его.

Сакстон улыбнулся. Ну, что-то вроде того. Его верхняя губа не очень хорошо его слушалась.

— Ничего особенного, так небольшое недоразумение. Давайте не будем заводиться, о'кей?

— Хер с этим. Что, черт возьми, он здесь делает? — Куин уставился на Блэя, пытаясь не испепелить его взглядом. — Он не может остаться здесь. И ты не имел права приводить его…

Его перебил прозвучавший сверху голос Рофа, глубокий баритон короля разлетелся по всему вестибюлю.

— Блэй не шутил. Тебя явно хорошенько отделали, сынок.

Сакстон закряхтел, кланяясь.

— Простите меня, Ваше Величество, за то, что не могу оказать вам честь более подобающим образом. Вы очень добры, что приветствуете меня здесь.

— Ты оказал мне услугу, когда она мне потребовалась. Я возвращаю долги. Всегда. И к слову, если ты каким-нибудь образом поставишь под угрозу мой дом, я отрежу твои яйца и заставлю тебя их сожрать.

«Обожаю Рофа», подумал Куин.

Сакстон снова поклонился.

— Понял.

Роф не смотрел на ступени, солнечные очки оставались на прежнем уровне и, казалось, будто его взор был устремлен на фрески на высоком потолке. И все же от него ничего не ускользнуло.

— У Куина есть кофе, оно поможет, Фритц покажет твою спальню. Желаешь чего-нибудь перекусить перед кормлением?

«Кормлением? Кормлением?»

Куину никак не удавалось уловить связь, даже когда слова «кормление» и «перекусить» встретились в одном предложении. Сакстон, особняк, Блэй и чья-то вена? Да, он вообще ничего не понимал, и это заставляло кончики клыков зудеть.

Сакстон опять поклонился.

— Безусловно, вы очень добры.

— Фритц, приготовь ему чего-нибудь. Избранная скоро прибудет.

Вену Избранной?

«Господи, какую именно услугу он оказал королю? Чью задницу спас?»

— И наш доктор осмотрит тебя. — Роф поднял руку. — Нет. Я ощущаю запах боли, которую ты испытываешь — смесь керосина и недоваренного перца. А теперь ступай. Позаботься о себе, позже поговорим.

Когда Роф и Джордж развернулись на балконе, Куин попал в волну гостеприимности Фритца, следуя за дворецким, пока парень поднимался по парадной лестнице. Наверху, доджен остановился, отдавая должное еле ковыляющему Сакстону, протирая своим носовым платком резной латунный орнамент в виде завитков.

От нечего делать, Куин открыл баночку с аспирином и высыпав горсть, заметил через открытые двери кабинета короля, что Джон и Хекс что-то обсуждали с Рофом и Ви: они вчетвером стояли над картой, растянутой на столе.

— Впечатляющий особняк, — произнес Сакстон, останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Полностью опираясь на Блэя, он держал парня под руку… чертовски идеально.

Жалкий ублюдок.

— Мой хозяин, Дариус, построил его. — Старые, слезящиеся глаза Фритца осматривали все вокруг, пока не сосредоточились на яблоне, изображенной мозаичной плиткой внизу. — Он всегда хотел, чтобы Братство жило здесь… спроектировав помещения для всех его нужд. Он был бы очень рад.

— Пойдемте дальше, — сказал Сакстон. — Мне не терпится увидеть больше.

По коридору со статуями. Мимо комнат Тора, Куина, Джона Мэтью. Мимо комнаты Блэя… прямо в соседнюю дверь.

«Почему не дальше — в подвал, например?» подумал Куин.

— Я принесу вам поднос с едой. — Фритц вошел внутрь и перепроверил, все ли в порядке. — Наберите звездочка-один, если вам понадобится что-то прежде, чем я вернусь или в любое другое время.

Поклонившись, дворецкий удалился, оставив комнате повисшую неловкость. Ни в малейшей степени не сгладившуюся, когда Блэй подвел Сакстона к кровати и помог ему улечься.

Сукин сын был одет в великолепный серый костюм. С жилетом. Заставляя Куина чувствовать себя в своей одежде, словно он был одет во что-то от Hefty[83].

Выпрямившись, так, что, по крайней мере, он мог ясно видеть Сакса, лежащего на кровати, Куин сказал:

— Это были те ребята из сигарного бара. Те засранцы. Не так ли?

Когда Блэй напрягся, Сакстон рассмеялся.

— Так наш скромняга Блэйлок все-таки рассказал тебе о нашем свидании? А я все задавался вопросом, что он делал с моим телефоном в моей ванной.

Ага, как бы не так. Блэя целый день не было дома, вот что привело его к такому выводу. Черт, он получил только одно сообщение от парня. Одно мизерное, никчемное сообщеньице, в котором было не больше, чем «привет-как-ты».

Вот. Дерьмо. Неужели он на самом деле не захотел позвонить? Неужели он действительно мог так поступить?

Хм-м… за исключением трусов под джинсами это было большой-пребольшой неосторожностью с его стороны.

Вернувшись в игру, он рявкнул:

— Это они?

Когда Блэй промолчал, Сакстон вздохнул.

— Да. Это сделали те ребята, во главе с бешеной гориллой. Боюсь, они почувствовали потребность выразить себя. — Парень прикрыл глаза, когда посмотрел на Блэя. — И как видите, я скорее любовник, чем боец.

Блэй поспешил заполнить возникшую тишину после этой маленькой бомбы.

— Селена скоро придет. Она тебе понравится.

«Слава Господу, это не Лейла», подумал Куин по совершенно недоброй причине…

Последовавшая тишина сопровождалась запахом смолы и вина.

— Могу я поговорить с тобой, — сказал резко Куин. — Снаружи.

Это была не просьба

Когда появился Фритц с подносом, Куин вышел из комнаты и ожидая в коридоре, уставился на одну из статуй, которая заставила его задуматься о том, как Блэй выглядит обнаженным.

До треска сжимая крышку термоса, он сделал глоток кофе, обжог горло, но продолжил пить.

После того как Фритц удалился, появился Блэй, прикрыв за собой дверь.

— Что?

— Поверить не могу, что ты привел его сюда.

Блэй отшатнулся, нахмурившись.

— Ты видел его лицо? Как я мог его оставить? Он ранен, практически не восстанавливается, и ему требуется кормление. Фьюри никогда бы не отпустил Избранную хрен пойми куда. Это был единственный способ.

— Почему бы тебе не найти ему кого-нибудь другого? Это не обязательно должна быть Избранная.

— Прости? — Блэй еще больше нахмурился. — Он твой кузен, Куин.

— Я прекрасно знаю кто он. — И то, как мелочно это звучит. — Я только не понимаю, почему ты так о нем печешься?

Вранье. Он прекрасно понимал, почему.

Блэй отвернулся.

— Я возвращаюсь.

— Он твой любовник.

Слова остановили Блэя… буквально, застывшего на месте, прямо, как те греческие статуи, с застывшей, потянувшейся к дверной ручке рукой.

Блэй оглянулся через плечо, с суровым выражением лица.

— Это не твое дело.

«Совершенно не смутился», Куин медленно выдохнул с облегчением.

— Он не твой любовник, так? Ты не спал с ним.

— Оставь меня в покое, Куин. Просто… оставь в покое.

Когда дверь за парнем закрылась, Куин тихо выругался, задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь раскрыться ему.

«Не скоро — сказал голос в его голове. — Может быть никогда».