Мой любовник

ГЛАВА 66

Джон в то же мгновение помчался за Хекс, как она покинула группу и убежала. Ему не понравилось, что она в одиночку, не сказав ни слова, рванула в неизвестном направлении — Хекс бежала по переулку, который мог оказаться тупиком, перекрытым кирпичной стеной.

Он догнал ее, схватив за руку, чтобы привлечь внимание. Это ни к чему не привело. Она не остановилась.

"куда ты?" — попытался сказать ей Джон, но трудно было обращаться к тому, кто не обращает на вас никакого внимания, да еще и двигается на полном ходу…

Он бы свистнул, но жто слишком легко проигнорировать, поэтому Джон попытался снова дотянуться до руки Хекс, но она стряхнула ее, сосредоточившись исключительно на цели, которую он не мог ни видеть, ни ощущать. Наконец он просто выскочил пред ней, преградив путь; затем заставил посмотреть на его руки.

"Куда, черт возьми, ты направляешься?"

— Я могу чувствовать его. Лэша. Он близко.

Джон вытащил кинжал и произнес губами:

"Где?"

Хекс оббежала его, возобновив свою погоню, и когда Джон последовал за ней, Тор присоединился к ним. Когда остальные двинулись за ними, Джон покачал головой и жестом указал им остаться. Дополнительная поддержка на поле боя была разумным делом, но слишком много стрельбы в тесноте узких переулков — не самая лучшая идея. Джон собирался прикончить Лэша, и последнее, в чем он нуждался — куча лишних стволов, в любую минуту готовых сразить ЕГО мишень.

Однако Тор понял. Он интуитивно знал, что Джон сам должен отомстить за свою женщину. И Куин должен согласиться с этим. Все дело в том, что на этом чаепитии больше никакие лишние чашки и блюдца не приветствовались.

Джон догнал Хекс… которая все-таки выбрала правильный переулок. Минуя тупик, неровная дорога сворачивала вправо и петляла меджу пустыми складами, ведя к реке. Он почувствовал, что они приблизились к воде, когда в нос ударил запах тухлой рыбы и водорослей, а воздух. казалось, стал прохладнее.

Они обнаружили черный "мерседес" AMG, припаркованный пред пожарным гидрантом. седан вонял лессером, и когда Хекс осмотрелась вокруг, словно в поисках нового направления, Джон был не в настроении ждать.

Он сжал руку в кулак и ударил по лобовому стеклу.

Взревела сигнализация, и Джон заглянул в салон. На руле была какая-то маслянистая жидкость, а кремовая кожа была запачкана пятнами — он был чертовски уверен. что черные были лессеровской кровью… а ржавого цвета дерьмо — человческим. Господи, заднее сиденье выглядело так, словно там побывала бешеная кошка: обивка была исцарапана, а в некоторых местах- разодрана в клочья.

Джон нахмурился, вспоминая дни в учебном центре. Лэш казался всегда таким дотошным в том, что касалось его вещей — от одежды, которую он носил, до дотошного порядка в его шкафчике.

Может это не его тачка?

— Машина его, — сказала Хекс, уперев ладони в капот. — Я повсюду чувствую его. Двигатель все еще теплый. Однако я не знаю где он.

Джон зарычал от мысли, что козел настолько близко подобрался к его женщине, что она узнавала его по запаху. Ублюдочный сукин сын…

Как только гнев стал окутывать Джона, Тор схватил его за шею и встряхнул.

— Дыши глубже.

— Он должен быть где-то здесь… — Хекс глянула на здание перед ними, а затем вдоль и поперек осмотрела переулок, в котором они находились.

Когда Джон почувствовал острую боль в левой надони, поднял руку. Он так крепко сжимал рукоять кинжала, что металл треснул в его ладони. Его взгляд скользнул к Тору.

— Ты получишь его, — прошептал Брат. — Не беспокойся об этом.

***

Лэш, скажем так, ожидал людей Бенлуиса, чтобы решить кое-какое дерьмо, когда заметил несколько качков с толстыми шеями. Он был отделен от них примерно десятью ярдами холодного воздуха. Людишки явно нервничали.

Посмотрев на них, он понадеялся, что они не станут изображать из себя Джона Уэйна[125] и вместо этого попробуют что-то другое. Парочка головорезов стала бы отличным дополнением к его растущей ораве — они знали торговлю и, очевидно, заработали уважение под началом Бенлуиса: в тех чемоданах в их руках находилось немало килограммов, но эти двое пытались казаться хладнокровными и спокойными.

А также вооруженными до зубов.

Как и Лэш. Проклятье, здесь была настоящая сходка со всем этим оружием и боеприпасами — и он не почувствует себя намного лучше, если его подстрелят. Хотя в этом плане тень была лучше, чем плоть.

— Вот заказанные вами произведения искусства, — сказал парень слева, взвесив чемоданчики. — Сэр.

А, да, тот, кто наблюдал за этим дерьмом, был тогда с Бенлуисом. Что объясняло, почему они оба были такими вежливыми.

— Давай посмотрим, что у вас есть, — пробормотал Лэш, продолжая целиться в них дулом своего пистолета сорокового калибра. — И пусть ваши руки остаются в покое и в поле моего зрения.

Демонстрация товара была эффективной и удовлетворительной, парни работали слаженно, перебирая и показывая товар.

Лэш кивнул.

— Оставьте товар. Идите.

Люди приняли эту игру в «Саймон говорит»[126] и оставили наркоту, пятясь назад, а затем быстро отошли в противоположную сторону, держа руки по швам.

Как только они завернули за угол, а эхо их удаляющихся шагов начало стихать, Лэш подошел к чемоданчикам и открыл их своими призрачными руками. По команде замки открылись, и два брикета с кокаином с асфальта воспарили в воздух прямо в его хватку…

Пронзительный рев автосигнализации заставил его повернуть голову. Безумный вой сирены раздавался из переулка, где он оставил свой AMG.

Гребаные человеческие куски дерьма из центра города…

Лэш нахмурился, когда его инстинкты вырвались на свободу и обнаружили то, что у него забрали.

«Она была здесь».

Хекс… его Хекс была здесь.

Когда то, что осталось от его вампирской стороны взревело с чувством собственничества, Лэш обнаружил, что его тело сотрясала крупная дрожь, пока ноги передвигали свою ношу, и тогда он взмыл над асфальтом, поднимая потоки воздуха, опираясь на движущую силу, которую он создал с помощью разума, а не ног. Быстрее. Быстрее…

Он завернул за угол. Там была Хекс, стояла у его машины, выглядя, как чистый секс в своих кожаных штанах и куртке. В то же мгновение, как он появился, она повернулась к нему, словно он позвал ее.

Даже без света, освещающего ее, она была бы ослепительна, но окружающее городской освещение сконцентрировалось на ее теле, словно ее внутренняя харизма требовала этого. Мать твою ну ничего себе. Она была горячей сучкой, особенно в бойцовской одежде, и когда призрачная пустота в передней части его бедер начала покалывать, он опустил руку вниз.

Что-то было твердым. Под его одеждой, что-то было там и оно было готово для нее.

С приливом адреналина, лучшим, чем любой сорт кокаина, которым он баловался, он подумал, насколько было бы забавно взять ее на глазах зрителей. Его член, в той или иной форме, вернулся, и это означало, что он снова был в деле — как раз вовремя.

Как только он встретился с ней взглядом, Лэш замедлился и сосредоточился на тех, кто был с ней. Брат Тормент. Куин — генетическая ошибка с разноцветными глазами. И Джон Мэтью.

Идеальная галерея лохов для какого-нибудь дерьмового фильма вроде «Заводного апельсина»[127].

Как. Мать. Твою. Роскошно.

Лэш опустился на землю и поставил чемоданчики на асфальт. Все придурки, с которыми она была, схватились за свои пушки… но не его Хекс. Нет, она была выше этого.

— Привет, детка, — сказал он. — Скучала по мне?

Кто-то издал рычание, которое напомнило Лэшу его ротвейлера, но как бы то ни было, теперь, когда завладел всеобщим вниманием, он собирался воспользоваться минутой славы. Под действием воли Лэша, капюшон опустился с его головы, он поднял руки, его призрачные ладони размотали черные лоскуты, скрывающие его лицо, открывая его черты.

— Иисус Христос… — пробормотал Куин. — Ты выглядишь, как гребаный тест Роршаха[128].

Он не потрудился ответить, в основном потому, что единственное, кто его заботил, была женщина в коже. Очевидно, она не ожидала его преображения, судя по тому, как отпрянула? Лучше, чем объятие и поцелуй. Ее отвращение было также приятно, как возврат к нему — и более забавно, когда он заберет ее и отправит их задницы на некоторое время в медовый месяц.

Лэш улыбнулся и прокричал своим новым улучшенным голосом в пространство.

—У меня имеются планы на нас двоих, сучка. Конечно, только тебе придется умолять меня об этом…

Проклятье, гребаная женщина исчезла.

Растворилась прямо в прозрачном воздухе.

В один момент она стояла у его машины, а в следующий момент — там не было ничего, кроме воздуха, в котором она находилась. Однако, эта сука все еще была в переулке. Он мог чувствовать ее, просто не видел…

Первый выстрел раздался совсем рядом с ним и попал ему в плечо… или скорее прошел сквозь него, как в данном случае. Его плащ пострадал при попадании пули, вырвавшей клочок материи, но несуществующая плоть под ним не могла повредиться, и все, что он почувствовал — это странный отголосок жжения.

Отли-и-ично. В противном случае это могло ранить его.

Он повернул голову, откровенно говоря, не впечатленный очевидностью того, что она оказалась там, и тем, насколько плох был ее прицел.

Кроме того, Хекс не единственная открыла огонь. Парни Бенлуиса появились с подкреплением, и хорошая новость состояла в том, что и они дерьмово целились. В последний раз, когда он проверял себя, его грудь все еще была твердой, поэтому пара дюймов вниз и к центру, и ему, возможно, прорешетили бы сердце.

Ярость, направленная на проклятых нервных наркодилеров, образовала в ладони Лэша шар гасите-свет-засранцы.

Дематериализовавшись к дверному проему, он бросил энергетический заряд в людей. Взрыв обеспечил чертовское шоу, когда, словно шар для боулинга он накатил на ублюдков, озарив их тела и взрывной волной раскидав в разные стороны.

К этому моменту прибыло еще больше Братьев и разношерстных людей, которые начали пальбу из разных видов оружия — что не было не такой уж большой проблемой, пока Лэш не словил пулю в бедро. Боль опалила все его тело, заставив заныть сердце в ответ. Он выругался и завалился на бок, в ярости оглядывая переулок, выискивая свои следующие цели. Черт, уроды успели попрятаться.

Джон Мэтью был единственным, кто оставался вне укрытия. Команда Братьев нырнула за «мерседес», а ребятки Бенлуиса укрылись за ржавым Джипом.

Но Джон Мэтью твердо стоял на земле в своих байкерских ботинках, опустив руки.

Придурок сделал из себя одну чертову мишень. Это было почти даже скучно.

Лэш призвал еще один энергетический шар в свою ладонь и закричал:

— Ты сам убиваешь себя. Это как приставить пистолет к своей башке, ты, гребаный ублюдок. Но не думай, что я против, малыш Джонни.

Джон двинулся вперед, клыки обнажены, холодный поток ярости волнами исходит от него.

В какой-то момент Лэш почувствовал напряжение в своем затылке. Это не могло быть так. Никто в здравом уме не пойдет на его решетку для гриля.

Чистое самоубийство.