Мой неласковый Муж

Глава 28

«Я рвался тогда на той цепи так сильно, что у меня потекла кровь по шее, груди и спине. Металлические кандалы слишком сильно разодрали кожу.

Я не чувствовал рук от боли, мне казалось, что я рыдаю кровавыми слезами по другу. Да, я дал слабину, ведь я понял, что теперь остался в Аду один на один с Ними. Их было больше, и они меня сломают. Это только вопрос времени.

Утром охранники меня отвязали и вынесли в амбар, где был скот. Они ругались, что я испачкал пол и Хамит теперь их накажет. Они были недовольны этим, потому что раньше я настолько сильно не «украшал» кровью свою любимую скорлупу и паинькой сидел на привязи.

Я не знаю, как тогда выжил, ведь я не помнил ни одной молитвы и никто мне не помог. Я ел то же, что давали животным, а на третий день в хлеву я нашел крошечные клетки с перепелами. Я поймал одну птицу, оторвал ей голову и сожрал сырой. Думаю, я тогда был больше похож на животное, чем на подростка.

Я выкарабкался сам, но после того случая больше никогда не плакал и не помнил, как выглядит мать».

Вздрагиваю, когда Арман сжимает руки в кулаки. Я думаю, он подойдет ко мне, но он с размаху ударяет в стену. Так сильно, со всей дури, не жалея.

— Прекрати! Хватит!

— Ради тебя я предал своего бога!

Удар. Сыпется штукатурка.

— Я предал свою маму, свою дочь!

Удар снова. Я вижу, как у Армана выступила кровь на костяшках.

— Я тебя об этом не просила! Мне такие жертвы не нужны, и я не прошу тебя выбирать между мной и твоими близкими, между мной и преданностью Данте. Я знаю, что ты всегда выберешь его. Так зачем это все? Зачем ты притворялся Маратом? Зачем тебе это было надо, Арман?

Он останавливается, выпрямляет спину и смотрит на меня. Страшно, пробирающе и так, как только Арман может смотреть. Очень честно. Всегда.

— Потому что меня настоящего не за что любить.

— Я любила тебя еще тогда, хозяин!

— Это была не любовь, а желание выжить, зайчонок. И я больше не твой хозяин, малыш, — сказал мрачно и вышел из комнаты. Я же обхватила себя руками. Я знала, что это правда, вот только было уже поздно.

Я вспомнила теперь наши разговоры с настоящим Арманом, когда он готовил меня. И именно в него я влюбилась. Это ведь его я описывала в своей книге, и именно он мне снился.

Я любила не мужа Марата, а Армана все это время. Такого, какой он есть, и тогда я была готова умереть за то, чтобы он наконец по-настоящему стал свободным.

Я не знаю, правда ли то, что сказал Арман. Что он бы тогда меня не отдал Данте. Он слишком ему предан, он ему благодарен, и будет нечестно с моей стороны просить Армана выбрать между мной и его богом, его памятью о матери и погибшей новорожденной дочери. Это слишком тяжелые темы для Монстра. Как я вообще могу просить его о таком выборе? И кто я для него теперь, если не рабыня?

Эту ночь я провела одна. Я не спала и знаю, что Арман тоже не спал. Я слышала его тихие шаги за дверью, он с кем-то говорил по телефону.

Я смотрела в окно и не понимала, что делать. С одной стороны, я мечтала вернуть свою прежнюю жизнь обратно, а с другой — понимала, что так, как раньше, уже никогда не будет.

Более того, я сама не стану такой, как прежде, даже если вернусь в родной город, даже если встречусь с мамой. Это будет пустая попытка, потому что встреча с Монстром навсегда поделила мою жизнь на «до» и «после».

Он изменил меня, и дело здесь вовсе не в маске. Само знакомство с Арманом повернуло мою жизнь на сто восемьдесят градусов, и тот опыт, который я получила с ним, никогда не пройдет без следа.

Правильно было бы назвать это психологической травмой, но я бы назвала это нелюбовью. Очень честной, болезненной и усеянной острыми шипами, ранящими нас обоих.

И эта нелюбовь так сильна, что в какой-то мере она очень похожа на любовь. С моей стороны точно. А с его… я не знаю. Монстр сказал, что любить его настоящего невозможно, вот только уже поздно.

Я уже его люблю, точнее, все еще. Любила еще тогда, когда он был моим хозяином и готовил меня к аукциону.

Судьба сыграла со мной злую шутку. Арман тогда был таким каменным, и я не придумала ничего лучше, кроме как сыграть в чувства с ним, проявить любовь к нему, вот только вышло наоборот.

Я сама в него влюбилась. Очень честно и навсегда. Полюбила своего Монстра против всех правил и теперь ничего не могу с этим сделать.

Я помню, как Арман рассказывал мне о годах, проведенных в Халифате. Он не упоминал деталей, но я знаю, что его лишили матери, его похитили, убили его собаку и новорожденную дочь.

Пожалуй, это веский мотив для его мести, не говоря уже о том, что Армана использовали для заработка денег.

Могу ли я обвинять его в том, что он хочет мести? Скорее нет, чем да, мне просто обидно, что Арман слушает этого Данте, и нет никаких гарантий того, что он не прикажет ему снова готовить меня к аукциону.

И маски теперь сорваны, но, пожалуй, лучше так, чем и дальше бы он притворялся. Лучше правду в лицо, а не быть хорошим.

Я всегда любила твою тьму, мой неласковый. Пусть она и делала мне больно.

— Доброе утро.

Я решаюсь больше не сидеть в ракушке и сделать первый шаг. В конце концов, хуже уже не будет. Самое страшное и так произошло.

Вхожу на кухню, мой неласковый готовит завтрак. Он часто так делает. Кормит меня. И мне всегда это нравилось, даже есть из его рук.

И в нем нет больше никакого Марата. Я даже рада этому. Арман двигается чуть резче, его жесты более закрытые, эмоции грубые, жесткие, но зато честные. Он безумно честный. Арман даже мне почти не врал. Только сейчас я понимаю, сколько раз он говорил мне правду за это время.

Про Википедию, про Монстра в зеркале и остальное. Как я могла этого не замечать? Это же были его подсказки. Это Монстр говорил о себе.

— Как ты себя чувствуешь, болит голова?

— Уже нет.

— Садись. Тебе надо поесть.

— Спасибо.

Пожалуй, нам нужно короткое перемирие, пауза на завтрак. Хотя бы так, хищники и их жертвы тоже спокойно себя ведут у водопоя.

Садимся за стол. Яичница с сыром, овощи, сок. Все как я люблю. Просто и со вкусом, а еще острый соус. Арман всегда ест острое и меня уже приучил к этому.

— Можно спросить?

— Да.

— Мои друзья из универа — они тоже подставные?

— Нет, они настоящие.

— Ты приходил ко мне в квартиру ночами?

— Да, довольно часто.

— Зачем?

— Хотел посмотреть на тебя.

Слишком болезненная тема, перевожу дыхание.

— А Данте знает, что я жива? Что я здесь с тобой?

— Нет. Он не узнает. Мы за тысячи километров от твоего дома. Я замел следы, тебя невозможно найти, Еся.

— И… какой итог, что теперь со мной будет?

Я понимаю, что сбежать у меня не получится. Я в незнакомой стране, без семьи и помощи. Как бы это ни было страшно признавать, у меня есть только Монстр.

— Будешь учиться, все как и прежде. Для тебя не будет изменений, девочка.

— А ты? — спрашиваю осторожно и вижу всего на секунду тоску в черных глазах Армана. Он свел брови и продолжил есть.

— Еся, у тебя все будет хорошо.

— А ты? Почему ты не отвечаешь на мой вопрос?!

— Потому что я не знаю на него ответа.

Закрылся снова, узнаю прежнего Монстра. Он вообще не изменился, за исключением того, что отменил те жуткие правила и не бьет меня кнутом за каждое слово.

— Ты все же поедешь в Халифат, ты готовишь новую рабыню?

— Нет, я этого не делаю.

— А как же твоя месть?

— Они и так там все сдохнут рано или поздно. Я один особо ни на что не повлияю.

Это было честно, но мне слабо в это верилось. Что изменилось за этот год? Раньше Арман был очень самоуверен и в одиночку собирался там всех перебить. Почему он поменял решение? Такие цели так легко не проходят, и, конечно, я все еще ему не доверяла после того, что он со мной сделал.

— Хорошо. Это правильная мысль. Не едь туда, пожалуйста, что бы ни произошло. Я знаю, ты слушаешь Данте, но он показался мне не очень добрым человеком. Прости.

Арман ничего не ответил на это, и мы завтракали в тишине. Я собиралась с силами вывести его на более откровенный разговор, но не решилась.

— Говори. Я вижу, что ты хочешь что-то сказать.

Прошло еще три часа. Мы сидим в гостиной. Молча. Слышно только, как ходят часы. И я решаюсь. Или сейчас, или уже никогда не скажу:

— Я хочу свободы. Хочу жить как раньше. Если я больше не твоя заложница, то вольна уйти. Отпусти меня, хозяин.

— Я не твой хозяин!

Стакан в его руке лопнул, и Арман поднялся, быстро набросил полотенце.

— Ты поранился?

— Я привык к боли.

— К боли невозможно привыкнуть.

— Да что ты знаешь о боли?! Домашняя девочка с книгами.

— Да, ты прав, но я тоже была рабыней, твоей!

— Это были цветочки, я тебя оберегал. Ты не лежала в луже крови, ты не выла от боли, как…

— Как ты, да?

Я понимала, что перехожу грань безопасности и Арману больно вспоминать о своем прошлом, но остановиться уже не могла. Мне тоже было больно. Все же чувствовать себя марионеткой, которую все вокруг обманывают, — то еще развлечение

— Ладно, мне тебя не понять, это несравнимо, но, может, хватит себя жалеть?!

— Я не жалею себя. Не лезь ко мне. Это не твое дело!

О, а вот и Монстр во всей красе. Ну конечно, грубиян и всезнающий бог, куда уж мне до его уровня страданий.

— Ты украл мою жизнь — наверное, это все же меня касается!

— Чего ты хочешь от своего Монстра, чего?!

Марата словно и не было. Теперь Арман показывает, настолько он противоположность того, кого играл все это время. Закрытый, колючий и не терпящий возражений. Арман сложен в общении, порой он просто невыносим.

— Отпусти меня, Арман. Пожалуйста, если хоть немного я тебе чем-то дорога — отпусти!

— Я никогда тебя не отпущу, — сказал мрачно и посмотрел прямо на меня. Это было так честно, а я разрыдалась. Сдавило в груди, слезы потекли по щекам.

— Это что, такая проверка, Арман? Как пленница будет вести себя в стрессовой ситуации? Так я не знаю уже, как себя вести, не знаю! Я твоя послушная рабыня. Вот и все… Потому ты меня не отпускаешь.

— Нет! Ты просто МОЯ! — он повысил голос, и мне стало страшно.

Я вспомнила, как Арман выбивал из меня это послушание. Он был таким жестоким, он таким же и остался. Ничего не изменилось, хотя чего я ожидала от Монстра?

— Будешь наказывать?

— Нет.

Арман сделал шаг ко мне, а я дернулась. Я боялась его, и он это увидел. Остановился, сцепил кулаки. Его кровь из руки закапала по паркету.

— Не плачь. Еся, не плачь. Не бойся. Не трону.

— Отпусти меня! Я хочу жить нормальной жизнью. Пожалуйста, я хочу быть свободной!

— Разве со мной ты не была свободной?

— Нет, это все был мираж. Не по-настоящему. Ты был ненастоящим! Я думала, что Марат мой муж, боже… я не знала. Я тебя не узнала в нем.

— Хорошо. Не плачь только. Еся. Один день. Побудь со мной один день — и отпущу.

— Да что изменит этот один день?

— Ты узнаешь меня настоящего. Без маски.

— Хорошо.

У меня не было сил спорить, и я до конца не верила, что Арман меня отпустит, но все же идея хоть один день пожить без масок мне понравилась.

Я устала ждать чего-то плохого. И еще я просто соскучилась по настоящему Арману, мы хотели побыть вместе, но ни он, ни я не знали, как это можно выразить нормально.