Мой неласковый Муж

Глава 32

«— Ты больше десяти лет на свободе. И что ты видел, Арман?

— О чем ты?

— Ну… что тебя радовало? Может быть, ты видел море или какие-то красивые места, животных? Видел фильмы или музыку, заводил друзей, ну… жил, понимаешь?

— Я учился, потом была армия, потом работал. Я отдавал долг.

— Значит, ты так и не жил после рабства. Ни единого дня, Арман! Ни одного, подумай над этим. Жизнь — это не постоянная учеба или работа, это не долг! Так нельзя, ты же не робот. Ты тоже все чувствуешь, хоть и не показываешь этого».

Нас всех начали раздевать. Полностью, догола. Мне казалось, что моя кожа воспламенилась, на нас все смотрели. И Арман тоже был там и смотрел. Точно так же спокойно, совершенно без эмоций.

Он не защитил меня, хотя на что я вообще надеялась? Я не понимаю, что он здесь делает, зачем это все, мне просто больно. Особенно тогда, когда я думала, что он подойдет ко мне, а он подошел к этой Насте и начал ее рассматривать, пока она дрожала перед ним как осиновый лист.

Арман касался ее груди, живота, бедер. Он намотал ее волосы себе на кулак, а Настя всхлипнула.

«Что ты делаешь, как ты можешь?» — пыталась я произнести одним лишь взглядом, но Арман даже не смотрел в мою сторону.

А после двух девушек выбрали из толпы. Они не знали языка и не выдержали позора быть оголенными. Я видела, как их поставили раком и насиловали прямо у окна. И как они пищали, как плакали, а я даже пошевелиться не была способна. Я вполне могла оказаться на их месте, если бы тоже начала истерить.

Аукцион продолжался. Я видела, как эти звери начали что-то писать на карточках, они назначали цену. Правда, я не понимала, кого в итоге купили, видела только, как несколько шейхов ушли сразу недовольными.

Кажется, у них не хватило денег. В итоге остались только Шакир Аль Хариб и Арман.

— Как тебя зовут? — обратился Арман к Насте. Она молчала. Я видела, как побелели ее губы, как она сквозь слезы смотрела на Монстра, которого даже я с трудом узнавала в этом образе. Черная густая борода делала его старше и страшнее, дорогие одежды на крепком высоком теле внушали оцепенение даже у меня.

— Ай!

Тишина в зале нарушилась хлестким звуком. Арман наотмашь ударил Настю по лицу. Он разбил ей губу, она пошатнулась, упала на колени, зарыдала.

— Что случилось, господин?

К нам тут же подошел один из организаторов, пока я стояла рядом как вкопанная и вообще не понимала, что здесь происходит.

— Она меня оскорбила.

Я хотела заорать, что Настя даже слова не произнесла, но в этот момент Арман так на меня посмотрел, что я сжала губы.

Настю быстро вывели из зала, и я не понимаю, зачем Арман так сильно ее ударил. У Насти лопнула губа, он разбил ей нос, кровь обильно растеклась по ее ладоням, испачкала пол. Это уже был не товарный вид, ее просто убрали оттуда.

Зачем он так поступил с ней? Он меня так никогда не бил, я этого не понимала.

Я все надеялась, что он заберет меня, но чуда не случилось. Арман забрал Настю и молча вышел с ней.

Я до последнего надеялась, что я его любимая если не жена, то хотя бы рабыня, но, как оказалось, нет. Только сейчас я поняла, что Арман этим ударом спас Настю. Ее хотел купить другой шейх, но он не дал, испортил ее внешний вид и тем самым уберег ее от неминуемой участи настоящей рабыни. Мой неласковый Монстр спас Настю, а не меня.

А после аукцион закончился и я узнала, что меня купили. Не Арман. Он уже давно уехал. Меня купил тот ужасный шейх с мертвыми глазами — Шакир Аль Хариб.

Чуда не случилось. Как я ни старалась слиться с толпой, этот почти что двухметровый шейх с мертвыми глазами все равно купил меня. Он выбрал меня из всех, и тогда я поняла, что вряд ли доживу до вечера.

После этого я больше не упиралась. Лучше бы он убил меня, чем так опустил, это было больно, но плакать я больше не могла.

Я ничего не видела и не слышала. Голова дико гудела, от шока я уже плохо соображала, что происходит. Меня купили, я и правда стану рабыней. На этот раз по-настоящему.

Буду рабыней того старика. А дальше снова дорога и эти бесконечные ненавистные мне пески. Кажется, я только сейчас понимаю, как любила природу дома. Когда все зелено и красиво, когда нет этой раскаленной, обжигающей легкие жары и воздух прохладный.

А еще я понимала, что вечером меня не станет. Этот Шакир быстро поймет, что я не девственница, и мне было жутко даже представить, что он сделает со мной за это.

Рядом со мной сидели двое мужчин, меня везли в поместье Шакир Аль-Хариба, и дорога была долгой, а после машина начала барахлить. Она гудела и скрипела — кажется, кончился бензин, и мои охранники заволновались.

Я была привязана к двери, но даже если бы захотела — не смогла бы сбежать в пустыню без капли воды и связи, хотя теперь мне кажется, это не такой уж и плохой вариант умереть.

А еще я смогла осторожно вытащить нож из кармана одного из охранников и уже давно перерезала веревку.

Я ждала подходящего момента, чтобы сбежать в пустыню. Морально я уже готова была умереть здесь.

Охранники о чем-то спорили, машина все никак не заводилась, а после они начали звонить кому-то, просить помощи.

Я же не могла собраться, страх сковывал тело, ужас происходящего отравлял кровь. Я не была готова ни физически, ни морально к смерти, и курсов выживания в пустыне мне никто не проводил.

Я растерялась и дрожала, мне дико хотелось пить. От жажды то и дело казалось, что рядом со мной бутылка воды и я могу ее выпить, но, проверяя руками сиденье, я понимала, что там было пусто.

Мы застряли буквально посреди пустыни в самый разгар солнцепека, а после я увидела подъезжающий к нам фургон, который упорно приближался.

Мне было страшно, теперь я поняла, наконец, в каком Аду жил долгие годы Арман. И если всего за пару дней я столько ужаса увидела здесь, то что перенес Арман, какое горе и издевательства он здесь пережил.

Я теперь его понимала. Арман не родился Монстром. Его сделали таким в этом месте.

Глаза жгло от жары, я с трудом верила в происходящее. Я умру, перегрызу себе вены, но не лягу под этого старика, каким бы шейхом он ни был.

Я уверена, Арман это знает, и, кажется, ему просто все равно. Он приехал сюда за Настей. Похоже, именно она и есть его любимая рабыня — и это самое болезненное, что он вообще со мной сделал.

Я достала нож и направила на себя. Острое лезвие уперлось в живот. Я знала, что решусь, мне уже нечего было терять. Я сделаю это, как только из фургона выйдут еще охранники. Я не дамся им, потому что признаю руки только своего Армана.