Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен

Глава 12

Кабинет деда был не просто помещением — святыня власти, где каждая деталь подчёркивала вес династии Кобаяси. Массивный стол из чёрного дерева возвышался как чёртов алтарь, за которым дед восседал, как какой-нибудь верховный жрец корпоративного мира. А столешница, пожалуй, могла выдержать удар метеорита. Старинные картины в тяжёлых рамах, рядом антикварные часы, отсчитывающие секунду за секундой с неумолимостью, с какой империя поглощала конкурентов.

Когда я вошёл, дед медленно поднял глаза от документов. Его старый, цепкий взгляд, как всегда, был подобен рентгену — видел не только внешнюю оболочку, но и все мысли насквозь. Кларк Кент на пенсии прям.

— Казума, — произнёс он, делая жест рукой. — Присаживайся.

Я опустился в кресло напротив, чувствуя, как внутри бурлит азарт открытия. А затем раскрыл папку, наверное, с той ещё довольной мордой.

— Дед, мне нужно обсудить кое-что, — начал я, облокотившись на подлокотники кресла.

— Вот как? — его брови приподнялись, в глазах мелькнул опасный огонёк. — Продолжай.

Я выложил перед ним отчёт, открыл на нужной странице и показал на строку, которая меня зацепила.

— Вот здесь. На первый взгляд — ничего особенного. Обычные цифры. Но если присмотреться…

Дед поднёс документ ближе, чтобы рассмотреть. Глаза пробежались по цифрам, и вскоре брови нахмурились:

— Двойной учёт расходов?

— Именно, — я сосредоточено кивнул. — Кто-то очень аккуратно спрятал десять миллионов йен. Настолько аккуратно, что это не может быть случайностью.

Дед откинулся в кресле, костлявые пальцы медленно забарабанили по подлокотнику.

— Интересная находка. И что же ты предлагаешь с этим делать, внук? У тебя уже есть план?

Я медленно улыбнулся:

— Устроим ловушку. Элегантную и незаметную.

— Продолжай, — его глаза сузились.

— Найдём исполнителя. Того, кто непосредственно работал с этими цифрами. Создадим для него ОСОБУЮ ситуацию. Лёгкое давление, намёк на разоблачение.

— А затем?

— Отпустим, — я сделал паузу. — Напуганный человек всегда бежит к тому, кто может его защитить. С большей вероятностью это и будет тот, кто стоит за всем этим. Иногда нужно отпустить маленькую рыбу, чтобы поймать акулу.

Дед смотрел на меня долго, изучающе. Во взгляде читалось что-то большее, чем просто одобрение. Скорее — удивление.

— Значит, ты хочешь пометить мелкую рыбеху и ждать, когда она приведет нас к косяку, — наконец сказал он.

— Именно, — кивнул я.

Дед на мгновение отвёл взгляд, обдумывая что-то, затем снова посмотрел на меня.

— Что, если ты ошибаешься, Казума?

Я пожал плечами.

— Тогда мы найдём настоящую проблему, если она есть. А если нет — убедимся, что система работает исправно.

Он слегка усмехнулся с особой улыбкой, которую я видел крайне редко:

— Ты всё больше напоминаешь мне своего отца, Казума. Та же дерзость. Тот же блеск в глазах.

— Мы так похожи? — спросил я, пытаясь уловить хоть намёк на прошлое, которое забыл.

Дед ответил:

— Дзюмпей всегда видел то, что другие пропускали.

Я улыбнулся, приподняв бровь.

— Значит, это комплимент.

— Более чем, — кивнул он. — Ты думаешь наперёд, видишь картину целиком. Именно такие качества нужны лидеру.

Дед поднялся и, подойдя к окну, продолжил:

— Однако, этим делом я займусь сам. У меня есть люди, специально обученные для таких деликатных ситуаций.

— Дед, если нужно, я мог бы… — начал я, но он прервал меня жестом руки.

— Ты сделал достаточно, Казума. И заслужил свою первую премию.

Я нахмурился, пытаясь понять, шутит дед или говорит серьёзно.

— Премию? Дед, это же семейное дело. Какие премии? — и изобразил на лице обиженное выражение. — Не обижай меня.

Он усмехнулся, подошёл к столу и выдвинул один из ящиков. Через мгновение бросил мне небольшой предмет, который я ловко поймал.

На моей ладони оказались ключи с эмблемой Porsche.

— Средство передвижения, не более, — сказал дед Изаму нарочито равнодушно. — Машина ждёт тебя на парковке.

Я уставился на ключи, затем на него:

— Ты серьёзно?

— Серьёзнее некуда. Иди уже.

Я покачал головой, пряча улыбку.

— Ладно, ты победил, — сказал я, пряча ключи в карман. Хотя, по правде, особо и не сопротивлялся. — Но теперь я точно знаю, что ты хочешь меня зачем-то подкупить. Что ты задумал?

Он усмехнулся и, усевшись за свой стол, добавил:

— Сегодня на ужин придёт твоя мать.

— Мама? — брови как-то сами приподнялись. — Ясно. Это даже хорошо. Было ощущение, что она меня избегает.

— Вот и поговорите, — кивнул он, возвращаясь к своим бумагам. — А теперь иди, Казума. Не заставляй награду ждать.

— Спасибо, дед, — я кивнул и направился к выходу.

…

Мы следовали на подземную парковку. Кана шла рядом — её каблуки отбивали по полу чёткий ритм, как метроном.

Цок-цок-цок

— Ты всегда так ходишь? — подбрасывал я ключи на ходу.

— Так, как? — уточнила она, не оборачиваясь.

— Будто маршируешь на параде.

— Осанка и походка — часть дисциплины, Казума-сама.

Двери лифта разъехались, являя едва ли не автосалон премиум-класса. Ряды роскошных автомобилей выстроились на парковке, один другого краше: Maybach, статные Bentley, агрессивные Mercedes-AMG. Каждая машина, как заявка о власти и престиже. Видимо, зарплаты в Кобаяси Group на уровне.

Но моё внимание сразу привлек спорткар. Чёрный, гладкий, как хищник на охоте. Porsche.

— Ну, привет, красавец, — пробормотал я, нажимая кнопку на ключе.

Фары мигнули в ответ, приветствуя.

— Это он? — спросила Кана.

— Это он, — подтвердил я, улыбаясь.

Я подошёл к этому зверю. Затем, с лёгким театральным жестом, распахнул пассажирскую дверь и повернулся к Кане.

— Прошу, ваше место, мадам, — и невинно улыбнулся.

Кана задержала на мне взгляд, прежде чем подойти к машине.

— Вы всегда такой галантный, Казума-сама? — села она с грацией, что идеально могла бы украсить рекламу автомобилей.

— Только для тех, кто заслужил, — парировал я, закрывая дверь, — особенно, после такого массажа.

Она чуть приподняла бровь, пристально глядя на меня через окно.

Я подмигнул, обошёл машину и сел за руль.

Салон оказался идеально устроен: кожа, хромированные детали, безупречный дизайн. Запустил двигатель, и в воздухе разнёсся глубокий, бархатистый рёв мотора.

— Кайф. Звучит как мечта, — сказал я, оглядываясь на Канну.

— Впечатляюще, — спокойно заметила она. Ей, похоже, вообще пофиг. — Надеюсь, вы помните о скоростных ограничениях.

Я слегка склонил голову.

— Ты всегда так серьёзна?

— А вы всегда так беззаботны?

Я рассмеялся, направляя спорткар с парковочного места:

— Ну, будем считать, что у нас идеальный баланс.

Она ничего не ответила, но я заметил, как её губы чуть приподнялись в едва уловимой улыбке.

Porsche урчал мягко и низко, как довольный зверь, готовый к прогулке. Я держал руль одной рукой, вторую лениво положил на подлокотник. Мы выехали на дорогу, и сразу занырнули в суету Токио: автомобили, мотоциклы, люди, переходящие улицу, даже когда свет уже давно красный.

— Скажи, Кана, — заговорил я, свернув на проспект, — почему иногда мне кажется, что ты не человек, а какой-то идеально запрограммированный андроид?

— Это комплимент? — в её голосе промелькнула заметная ирония.

— Типа того. Ты, вообще, когда-нибудь расслабляешься?

Она посмотрела на меня краем глаза, но осталась такой же невозмутимой.

— Моя работа не предполагает расслабления.

— Вот как? — протянул я, ухмыльнувшись. — Мне казалось, даже телохранителям можно иногда позволить себе немного человеческого.

— Моё время отдыха строго регламентировано, Казума-сама, — ответила Кана, процитировав инструкцию.

Я тихо засмеялся, скользя взглядом по неоновым вывескам за окном.

— Значит, у тебя даже расписание на расслабление? Интересно, это как? По графику «отдыхаю» в 15:45, а в 15:46 снова становлюсь железной леди?

— Если это обеспечивает безопасность вашего здоровья, то да, — ответила та сдержанно, хотя я заметил тень улыбки.

Мы выехали с тихой улочки на более оживлённую. Вечерние огни Токио постепенно зажигались, и я почувствовал расслабление. Руль в руке лежал идеально, мотор мягко урчал, напоминая, что под капотом целый зверь, готовый в любую секунду сорваться вперёд.

Я искоса взглянул на Кану, сидевшую в своей привычной прямой позе, точно на официальном приёме. Вот это дисциплина.

— Кана, знай, — сказал я с лёгкой улыбкой, — ты первая девушка, которую я везу в машине.

Она повернула голову, лицо оставалось таким же спокойным.

— Для вас это разве событие, Казума-сама? — прозвучал её ровный голос. — Вы никогда не были обделены женским вниманием.

Я изогнул бровь.

— Правда?

Кана молча посмотрела вперёд.

— Хотя, — протянул я, включив поворотник перед перекрёстком. — Очевидно. Я же, типа, богатенький наследник, да?

Она снова ничего не сказала, и я бросил на неё быстрый взгляд. Вот это выдержка. Даже не пошутила в ответ.

Машина мягко скользила по дороге, а я, не выдержав тишины, нарушил молчание.

— Слушай, Кана, а ты знала, что у меня была девушка до потери памяти?

Кана не повернула головы, но я заметил, как её пальцы сжали подол юбки. Она сглотнула. Занервничала? Вот это уже интересно.

— Знала, — ответила она без эмоций.

Я кивнул, ожидая продолжение, но Кана снова замолчала.

— И? — протянул я, чуть прищурившись. — Ты расскажешь, кто она была? Или это тоже засекречено? Как и всё остальное в моей жизни?

Кана смотрела прямо перед собой, словно дорога внезапно стала самым интересным зрелищем в мире:

— Вокруг вас всегда кто-то был, Казума-сама.

— Ага, — изучал я её взглядом, — но любил ли я кого-то?

Повисла тишина — тяжёлая. Слишком тяжёлая. Затем Кана медленно выдохнула:

— Я не могу сказать вам.

Её голос был таким спокойным, от чего становилось не по себе.

— Понятно.

Либо она знает больше, чем говорит, либо я действительно был тем ещё загадочным типом до потери памяти.

…

Мы заехали на территорию поместья. Охрана на кпп, видимо, была уже осведомлена, раз пропустила, едва мы подъехали к воротам. Я припарковал Porsche у бокового входа особняка, рядом с двумя служебными авто. Выключив двигатель, не спешил выходить. В салоне повисла особая тишина.

Повернулся к Кане. Такая спокойная. Идеальная осанка, даже дыхание и то сдержанное. Интересно, какая она на самом деле? Без этой напускной безупречной маски?

И тут меня посетила очередная дурная идея.

— Кана, — произнёс я, облокотившись на руль и глядя на неё с самым невинным выражением.

— Да, Казума-сама? — повернулась она с привычным спокойствием.

Я выдержал паузу. Стоит ли спрашивать ТАКОЕ⁈ ЭХ! Была — не была. И произнёс абсолютно серьёзным тоном:

— Мы с тобой спали?

Время застыло. Впервые за всю поездку… ДА ЧТО ТАМ ПОЕЗДКУ! ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ! Кана не просто смотрела на меня, а уставилась так, будто не верила своим ушам. Её глаза расширились, пальцы заметно дрогнули, хотя она быстро вернула их в привычное положение.

— Простите? — о, да, она была не до конца уверена, услышала ли меня правильно. Где твоя стальная уверенность⁈

— Ну, спали ли мы вместе? — повторил я ещё напористей. — Просто, знаешь, я тут пытаюсь сложить пазл своего прошлого, и, ну, всякое может быть.

Кана, судя по всему, впервые за долгое время не знала, что ответить. Застыла, как прекрасная статуя, то открывая рот, то закрывая. И только потом выдала:

— Казума-сама…

— Что? — я улыбнулся. — Я серьёзно спрашиваю.

Она медленно выдохнула, лицо вновь обрело спокойствие, хотя в глазах всё ещё мелькала растерянность.

— Нет, Казума-сама. Мы не спали. Между нами никогда не было подобных отношений.

— Уверена? — не унимался я, прищурившись.

— Абсолютно.

— Ну ладно, — протянул я, открывая дверь. — А то стало бы обидно, если бы я об этом забыл.

Она молча наблюдала, как я выхожу из машины и открываю ей дверь.

— Казума-сама, иногда мне кажется, что вы хотите вывести меня из равновесия.

Я усмехнулся, подавая ей руку:

— Иногда? Значит, не всегда?

Кана аккуратно вышла, выпрямилась, восстанавливая идеальную осанку и поправила пиджак. Вернулась к привычному спокойствию, хотя я видел, как за этой маской невозмутимости всё ещё бушевали отголоски нашего разговора.

Я закрыл Porsche, сунул ключи в карман и посмотрел на неё с ухмылкой, наклонив голову.

— Знаешь, Кана, если я к тебе раньше не подкатывал, то это очень странно.

Её бровь заметно приподнялась, но голос оставался ровным:

— Почему вы так думаете, Казума-сама?

— Потому что ты в моём вкусе.

Она выдержала паузу — взвешивала слова. Затем медленно выдохнула, сложила руки за спиной и сказала:

— Возможно, в прошлом вы не находили в этом необходимости.

Я замер, удивлённый её ответом.

— Необходимости?

Она посмотрела прямо мне в глаза, голос всё ещё был ровным, но теперь с уловимой остротой.

— Вы всегда могли выбирать, Казума-сама. Зачем вам подкатывать к кому-то сложному, если у вас всегда было внимание?

Я почувствовал, как уголки моих губ дёрнулись в улыбке.

— Хм, так ты считаешь, что я не привык прикладывать усилия?

— Я считаю, что вы привыкли получать то, чего хотите, — ответила она, не моргнув глазом.

— Значит, намекаешь, что я избалован вниманием…

— Намекаю, Казума-сама, — её взгляд блеснул холодной уверенностью, — что некоторые вершины требуют особых усилий для покорения.

Это было тонко.

Я кивнул, одобряя её попытку контратаки. Теперь мой ход.

Шагнул к ней, сокращая дистанцию до опасного минимума. Кана не отступила, но её дыхание стало глубже, выдавая внутреннее напряжение.

— Значит, — мой голос упал до шёпота, — говоришь, что я привык получать то, что хочу.

Тишина. А какое напряжение. Я медленно поднял руку и коснулся лацкана её пиджака — лёгкое, едва весомое прикосновение.

— А что, если то, чего я хочу сейчас… — я чуть потянул за ткань, притягивая её ближе, — это ты?

Её глаза расширились, в них мелькнуло смятение. Время растянулось. Каждый удар сердца в ушах, как вечность.

— Знаю, ты сейчас думаешь, это шутка, игра, — продолжил я, глядя ей в глаза, — если скажешь «нет», я не буду настаивать. Но знай — я хочу, чтобы ты сама захотела сказать «да».

Я отпустил её пиджак, и воздух между нами снова стал прохладным.

— Казума-сама… — в её голосе прозвучала нота неуверенности, которую я никогда раньше не слышал.

— Не отвечай сейчас, — я сделал шаг назад. — Просто подумай об этом.

И, развернувшись, направился к дому, чувствуя, как её взгляд прожигает спину.

— Сладких снов, железная леди, — бросил я через плечо.

Кана ничего не сказала. Но по её взгляду было всё понятно и без слов…