Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен

Глава 2

Небо над головой уже потемнело, а звёзды только начинали выглядывать из-за облаков. Дзюмпей шёл по длинной каменной дорожке, ведущей от главного входа особняка к воротам. Он не оглядывался, наверное, сам воздух поместья тяготил его.

У ворот с кучей охранников ждал чёрный представительский седан, блестящий в свете фонарей как обсидиан. Водитель в идеально отглаженном костюме распахнул заднюю дверь с почтительным поклоном:

— Господин Дзюмпей.

— Поехали, — коротко бросил тот, погружаясь в прохладный кожаный салон.

Машина мягко тронулась, оставляя позади величественные ворота поместья Кобаяси. Дзюмпей смотрел в окно, но видел только своё отражение — усталое лицо человека, который всё ещё не научился проигрывать. Годы оставили свои следы в виде мелких морщин и пары шрамов, но карие глаза всё ещё горели тем же упрямством, которое сделало его тем, кем он стал.

Водитель хранил профессиональное молчание, лишь изредка бросая внимательные взгляды в зеркало заднего вида. Работая на Дзюмпея, он слишком хорошо знал, когда лучше не нарушать тишину босса.

…

Через двадцать минут машина свернула на боковую улочку и остановилась неподалёку от дома Ямагути, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Благодарю, — коротко сказал Дзюмпей, открывая дверь самостоятельно.

— Хорошего вечера, господин.

Дзюмпей поправил воротник плаща и быстрым темпом направился к родному дому. Взгляд задумчив, в глубине сердца пара центнеров беспокойства.

Он подошёл к двери, купленной ещё пятнадцать лет назад — ключ с лёгким щелчком повернулся в замке. Дверь открылась, и тёплый свет коридора тут же окутал его с головы до пят. Жаль радости ни на грамм, ведь истинное солнце, что грело этот дом — Казума, сейчас не здесь.

Едва Дзюмпей с задумчивостью снял обувь, как сразу заметил Юкино, выбежавшую из гостиной. Глаза полны тревоги, а голос задрожал, хоть она и старалась говорить спокойно:

— Дзюмпей-сан, что с Казумой? Почему он не вернулся с вами?

Мичико подошла следом, держалась куда спокойнее дочери, но, прежде чем успела вмешаться, Дзюмпей поднял руку, прося их обеих помолчать.

— Юкино, сядь, — его голос звучал тише обычного, и от этого становилось только тревожнее.

Юкино замялась, но всё же подчинилась. Сердце колотилось, предчувствуя, что ответ будет хуже, чем ожидалось.

— Он в безопасности, — начал Дзюмпей, устало опускаясь в кресло напротив. — Сейчас Казуме ничего не угрожает. Пройдёт реабилитацию и вернётся домой.

— Реабилитацию? — голос Юкино дрогнул. — О чём вы говорите? Я же видела… у него было побитое лицо, и всё. Зачем реабилитация? Неужели что-то серьёзное?

Дзюмпей глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Как рассказать ей то, что разрушит её новый привычный мир?

— На Казуму напали, Юкино, — наконец произнёс он. — После того, как он отправил тебя домой.

Лицо Юкино побледнело так резко, словно кто-то выключил свет внутри. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки:

— Напали? Кто? Зачем?

— Какие-то подонки с битами. Застали его врасплох.

Юкино закрыла рот рукой, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Голос превратился в едва слышный шёпот:

— Но Казума… он же жив?

— Жив, — твёрдо ответил Дзюмпей. — Конечно, его помяли, но он почти в порядке.

— Почти? — Юкино уловила эту едва заметную заминку в его голосе. Она всегда умела читать между строк.

Дзюмпей медленно кивнул, внимательно наблюдая за её реакцией. Взгляд стал тяжёлым, как свинец. А затем безэмоционально произнёс:

— У Казумы частичная амнезия.

Юкино застыла.

— Что… — одно слово, выдохнутое так тихо, что его едва можно было услышать.

— Он не помнит социальные связи, — продолжил Дзюмпей, стараясь говорить ровно и спокойно, хотя каждое слово давалось с трудом. — Не помнит ни меня, ни тебя, ни кого-либо ещё из своей жизни.

— Боже… Но это же не навсегда, да? — Юкино резко повернулась к матери, ища поддержки, надежды, чего угодно, что могло бы смягчить этот удар.

Мичико лишь грустно покачала головой, опустив взгляд.

— Я не знаю, Юкино, — тихо сказал Дзюмпей. — Врачи не могут дать точных прогнозов. Всё может восстановиться, а может и нет.

Кап… кап…

Юкино закрыла лицо руками. Слёзы потекли по щекам, но она пыталась сдержать всхлипы.

— Почему он всегда… — её голос осел, — всегда оказывается в центре таких ужасных вещей?

— Потому что он — Ямагути Казума, — произнёс Дзюмпей с тяжёлой горечью. — Он притягивает и свет, и тьму. Такова его доля.

В этих словах звучала странная смесь гордости и боли — чувства, знакомого только родителям, которые видят, как их дети проходят через испытания судьбы.

Мичико осторожно положила руку на плечо дочери.

— Тебе нужно дать ему время, Юкино. Казума-кун сильный. Он справится.

Юкино убрала руки от лица, глаза всё ещё полны слёз.

— Я хочу его увидеть.

Дзюмпей смотрел на неё долго, молча — обдумывал её слова.

— Пока это невозможно, — наконец произнёс он. — Но обещаю, как только придёт время, ты будешь первой, кого он увидит.

Юкино опустила голову, сжимая пальцы в коленях. В этот момент ничего другого ей не оставалось.

Дзюмпей взглянул на неё — такая напряжённая, будто готовая к бою. Кажется, новость о потери памяти Казумы не сломала её. Так что позволил себе расслабиться и сказать, что хотел:

— В понедельник я заеду в школу. Обговорю всё с завучем. Думаю, будет лучше, если Казума как можно быстрее вернётся в привычную среду. Это может помочь ему восстановить память.

В глазах Юкино загорелся огонёк надежды. Она кивнула, явно обдумывая слова Дзюмпея и прокручивая в голове возможные сценарии возвращения Казумы.

— Ты приглядишь за ним, Юкино? — спросил тот, внимательно вглядываясь ей в глаза.

Её губы дрогнули, а потом она сильнее сжала кулаки.

— Конечно. — её голос окреп, наполнился силой. — Я… я всё сделаю, чтобы Казума всё вспомнил и снова стал собой.

— Это серьёзная задача, — Дзюмпей чуть приподнял бровь. — Уверена, что справишься?

— Я обязана ему, — ответила Юкино всё увереннее. — И, мне кажется, я лучше всех понимаю его.

На мгновение её взгляд затуманился, перед глазами пронеслись какие-то воспоминания, но она тут же встряхнула головой:

— Я сделаю всё, что в моих силах. И не подведу, Дзюмпей-сан.

Тот молча смотрел на неё несколько секунд, а потом одобрительно кивнул.

— Хорошо. Знаешь, я даже не сомневался.

Юкино улыбнулась — едва заметно, но искренне. В груди разгоралось странное тепло. Пусть Казума её не помнит, пусть всё придётся начинать сначала… Она будет рядом. Столько, сколько потребуется.

Школа Сейрин.

Суббота и воскресенье пролетели в один миг. Наступил понедельник, и класс 2-Б снова ожил от привычной утренней суеты — хлопанье дверей, шорох тетрадей, смех и разговоры одноклассников.

Но когда вошла староста Ая, её стройная фигура в безупречной школьной форме мгновенно привлекла внимание. Что-то в её походке, в том, как она сжимала папку с документами, говорило: грядёт что-то серьёзное.

Встав перед доской, она достала лист бумаги и демонстративно постучала по нему пальцем. Шум стих.

— Все слушаем внимательно, — её голос, как всегда, звучал официально. — Есть три важных объявления.

— Во-первых, — начала она, — в эту пятницу к нам в школу приезжают представители университетов. Они будут присматриваться к лучшим ученикам и спортсменам. Поэтому расписание будет сокращённым.

В классе послышались одобрительные вздохи. Ученики заметно оживились. Кто-то тихо присвистнул, другие начали перешёптываться.

— Во-вторых, — продолжила Ая, чуть нахмурившись, — в субботу состоится обязательный субботник. Все должны быть готовы к труду и наведению порядка.

На этот раз реакция была противоположной — повсюду раздались недовольные стоны и шёпот.

— И наконец… — Ая на мгновение запнулась, всматриваясь в текст, — ученик Ямагути Казума будет отсутствовать некоторое время.

Кто-то из заднего ряда удивлённо переспросил:

— Отсутствовать? Почему?

Ая слегка замялась, но всё же продолжила:

— Он попал в больницу… и потерял память.

На этих словах в классе повисла мёртвая тишина, а затем послышались удивлённые вздохи, перешёптывания и тихие восклицания:

— Потерял память⁈

— Как это вообще возможно?

— Он что, теперь всех нас забыл?

Каждый отреагировал по-своему.

Харука за партой резко выпрямилась, янтарные глаза расширились. Азуми попыталась спрятать беспокойство за привычной ухмылкой, но пальцы нервно сжали стёрку.

Ая, глядя на выражения лиц своих одноклассников, добавила с ноткой укора:

— Так что ведите себя прилично, когда он вернётся. Ему и без того будет непросто.

С этими словами она завершила объявление, и класс вновь зашумел, обсуждая новость, в которой каждый находил что-то своё.

…

Первый урок пролетел.

Перемена.

Мияко зашла в класс 2-Б, как всегда с лёгкой улыбкой, которая стала для неё привычной маской. И поприветствовала Харуку:

— Хару-чан, привет! Ты завтракала? — розоволосая подмигнула, их последняя ссора была давно забыта.

— Привет… — голос Харуки был глухим, будто сама была где-то далеко. Обычно живые глаза казались потускневшими.

Мияко уловила, как побледнела подруга, и тут же спросила:

— Ты в порядке? Что-то случилось?

Та медленно подняла взгляд, в котором плескалось столько эмоций, что их невозможно было скрыть:

— Казума… Он в больнице.

Мияко застыла. Её идеальная маска беззаботности пошла трещинами. Улыбка исчезла, а сердце пропустило удар.

— Что? Почему? Что с ним⁈

Харука, будто набираясь сил, продолжила:

— Подрался. И… — голос задрожал, — у него амнезия. Казума никого не помнит.

Дзынь!

Где-то в коридоре прозвенел звонок, но для Мияко этот звук прозвучал как сквозь толщу воды. Её мир на мгновение потерял чёткость, раскололся.

— Амнезия? — слово вырвалось шёпотом, больше похожим на выдох.

Харука кивнула, опустив взгляд. В груди пылала горечь, смешанная с гневом. Она сжала пальцы, пытаясь подавить бурю эмоций, ненароком посмотрела на Юкино. Та взглянула в ответ.

Мияко заметила их молчаливый зрительный контакт.

Каждая из этих трёх ощущала, как что-то изменилось безвозвратно. Словно невидимые нити, связывающие их с Казумой, вдруг натянулись до предела, грозя вот-вот порваться навсегда.

…

В классе 2-А время, казалось, текло иначе. Акане сидела за своей идеально чистой партой, рассеянно глядя в окно. Её телефон на мгновение завибрировал. И взгляд чёрных глаз скользнул к экрану, заметив знакомое имя отправителя и само сообщение:

«Ямагути Казума попал в больницу.»

Сердце ухнуло в пятки. Быстро разблокировав экран, она перечитала сообщение. Внутри поднялась волна, в которой смешались страх и что-то иное, необъяснимое.

Акане тут же отправила ответ:

«Как он? Что произошло?»

Пальцы сжали телефон в ожидании. Долгие секунды нарочно тянулись, мучая всё сильнее, пока экран наконец не загорелся.

«В целом — в порядке. Но потерял память. Никого не помнит. Не уверена, но, кажется, он подрался.»

Акане замерла. Потерял память? В самом деле? В голове вспыхнули образы: Казума из средней школы, его улыбка, их поцелуй. Тот проклятый день, когда ей пришлось уйти из его жизни. И три годы мучений без него.

«Он больше не помнит меня? Неужели это правда?» — собственные мысли ударили с силой, заставив сердце сжаться от боли.

Акане едва сдержалась, чтобы не бросить телефон на пол и не зареветь. Их история любви исчезла? Испарилась, будто никогда и не существовала⁈ Слишком много эмоций кипело внутри. Но вдруг, как будто кто-то переключил рубильник, внутри неё наступила абсолютная тишина. Тревога и страх уступили место кристальной ясности мысли. Чёрные глаза расширились, когда новая идея, неожиданная и пугающая своей простотой, захватила сознание.

«Если он потерял память…»

Она медленно выпрямилась, лицо приобрело фарфоровое спокойствие, которым славилась семья Фудзивара.

«…значит, он не помнит наше расставание…»

«Не помнит, как я ушла…»

Взгляд стал холодным, сосредоточенным, как у стратега, увидевшего неожиданный путь к победе. Все эмоции исчезли, уступив место чистому расчёту.

«Это идеальный момент. У нас с Казумой появился новый шанс. Шанс построить свою любовь с самого начала. Без проклятого прошлого…»

Акане посмотрела на телефон уже без эмоций. Её разум уже просчитывал все возможные варианты.

«Если я подумала об этом… — она прищурилась с явным подозрением. — …значит, и другие тоже.»

Взгляд стал ещё жёстче, губы сжались в тонкую линию. В голове вспыхнули лица её «соперниц»: Харука, Мияко, Юкино. Она мысленно выстроила перед собой их образы, оценивая каждую, как угрозу.

«Все они попытаются приблизиться к нему. Все захотят по-новому завоевать его внимание. Я не могу позволить им забрать МОЕГО Казуму.»

Нежная ладонь медленно сжалась в кулак. Впереди ждала новая игра. Игра, в которой ставки были непомерно высоки, а правила…

К чёрту их.