Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен

Глава 3

Минувшие дни слились в странный калейдоскоп процедур и уколов. Я был в какой-то элитной клинике для богатеньких наследников, которых вместо человеческого общения пичкают витаминами. Как мне сказали, мои воспоминания исчезли из-за пятичасовой комы, по причине потери крови. Всё из-за нападения в торговом центре. Повезло, что жив остался. Так мне сказали. Спорить не стал. Не было ни сил, ни желания.

Субботнее утро началось с того, что меня разбудили ради каких-то сверхважных физиотерапевтических упражнений. Изверги. Я покорно лежал под приборами, похожими на реквизит из научно-фантастического фильма, пока сотрудницы этого странного учреждения растирали мой многострадальный бок мазями с ароматом лаванды и чего-то лекарственного. А ещё снова были эти «фу-фу-фу» коктейли. Нет, не те, что с зонтиками и алкоголем, а унылые витаминные смеси, которые я пил через силу, чтобы не быть осыпанным упрёками деда Изаму, что всё время пытался поддержать меня морально.

Вот такое вот возвращение в мир.

Так и тянулось время.

Все, кого встречал, были до жути вежливы, молчаливы и предсказуемы. Ни одного намёка на моё прошлое, ни одной зацепки. Все явно старались оградить меня от любых попыток спросить, кем я был и что делал раньше. Не удивлюсь, если все тут дали обет молчания.

В вечер воскресенья меня, скажем так, выписали. Дали витаминки. И полусонного куда-то повезли. Кажется в жилое крыло особняка. Вроде. Кажется, я реально какой-то наследник из богатой семьи. Жесть. Выходит попал ты, Казума. При чём не в больницу, а сразу в сказку. С медицинским уклоном. Стоило почувствовать мягкую постель, как уснул, забывая про все эти уколы и дурманящие лекарства. Отдых — единственное чего хотелось…

Проснулся я от щебета птиц. Постой-ка, птицы? Где верный будильник, который обычно сражался за моё пробуждение как самурай с демонами? Или это просто больная фантазия?

Открыв глаза, первым делом уставился на потолок — высокий, с какой-то вычурной лепниной и массивными деревянными балками. Вот это хоромы.

Медленно осмотрелся. Просторная комната, залитая мягким солнечным светом. Простыни слишком мягкие, подушки неприлично пухлые, и… что за бесовский пейзаж за окном⁈ Сакуры с девственной майской листвой, каменный пруд, дорожки — я за ночь телепортировался в японскую версию какого-то дворца⁈

— Казума-сама, — раздался откуда-то нежный женский голос.

Я напрягся. КАЗУМА-САМА? Серьёзно⁈

— Я вхожу.

Куда⁈

На пороге возникла незнакомка. Фух. Вошла просто в комнату. А то уже перепугался, прикрыв рукой зад.

Девушка оказалась лет двадцати, не больше, в традиционной униформе горничной: отглаженное чёрное платье, белоснежный передник, аккуратно собранные волосы. Идеальная осанка, что могла бы посрамить балерину. Лёгкий поклон, мягкая улыбка — всё словно из учебника по «Как быть профессиональной служанкой».

— Доброе утро, Казума-сама.

— Эм, утро, — промямлил я, всё ещё пытаясь понять, не снится ли всё это.

— Прошу прощения за беспокойство, но вам пора вставать, — продолжила она тем же безупречно вежливым тоном. — Господин Изаму хотел бы, чтобы вы придерживались нового распорядка.

Я хмыкнул, пытаясь выглядеть невозмутимо.

— Новый распорядок, да? Скажите, мне в нём случайно не надо кланяться по сорок раз на дню? С моей болью в спине такое, вряд ли, осуществимо.

Девушка едва заметно улыбнулась, вероятно ожидала чего-то подобного.

— Нет, Казума-сама. Но вам предстоит завтрак с господином, а перед этим умывальные процедуры.

— Умывальные процедуры? Вы же не хотите сказать, что будете…

— Сопровождать вас, чтобы всё прошло безупречно, — спокойно закончила она, будто мы обсуждали погоду.

Чтоб меня… Они мне в медицинском блоке пытались чуть ли не зад подтирать, неужели кошмар продолжится?

— Безупречно? Я вроде бы с этим справлялся сам. Память хоть и потеряна, но навыки при мне.

Она выдержала идеальную паузу, затем ответила:

— Господин Изаму пожелал, чтобы мы окружили вас всем необходимым комфортом.

«Комфортом», значит. Сложно сказать, что было менее комфортным: её профессиональная вежливость или мои собственные мысли, которые метались, как перепуганные хомячки в колесе.

— Ладно, ведите, — наконец сказал я, вставая с кровати.

Она направилась к двери, и я заметил, как краем глаза проверяет, действительно ли я следую за ней.

«Окружить комфортом». А я-то, наивный, думал, что комфорт — это когда никто не трогает тебя с утра пораньше.

Мы шли по коридору, и я не мог отделаться от ощущения, что попал в какой-то элитный отель. Гладкие деревянные панели на стенах блестели так, словно их полировали каждый час, свитки с каллиграфией висели под идеальным углом, а вазочки с цветами, кажется, расставляли по линейке. Всё выглядело так, будто я очутился в музее японских традиций, а не в жилом доме.

— Это точно мой дом? — пробормотал я себе под нос.

Девушка, видимо, обладавшая суперслухом, тут же обернулась:

— Вы здесь жили в детстве, Казума-сама.

— Жил? Забавно, я бы скорее поверил, что раньше обитал в коробке из-под холодильника, чем в таком дворце.

Она снова одарила меня своей микроскопической улыбкой.

Наконец мы дошли до массивной двери из чёрного дерева. Девушка аккуратно скользнула внутрь, чуть приоткрыв её передо мной.

— Ваша ванная комната, Казума-сама.

Я застыл на пороге. Ванная? Нет, это была, чёрт возьми, целая СПА-зона размером с квартиру. Огромная ванна, больше похожая на маленький бассейн, керамическая плитка с каким-то космическим узором, полки с полотенцами, сложенными так идеально, что страшно было их трогать. Даже зеркало с подсветкой выглядело, будто за ним пряталась секретная пещера Бэтмена. Серьёзно.

— У вас… э-э… часто проходят тут саммит большой восьмёрки? — не удержался я.

— Простите? — она склонила голову, явно не понимая шутки.

— Ну, знаете, важные встречи, где главы стран обсуждают мир во всём мире.

— Нет, Казума-сама. Это просто ваша ванная.

«Просто ванная», — повторил я мысленно, подходя к раковине размером с небольшой космический корабль.

— Начнём с умывания, — спокойно объявила она, включая воду.

— Умывания? Ну, это я вроде могу сам.

Девушка плавно повернулась ко мне, наклонив голову, словно изучая.

— Конечно, Казума-сама. Если вы предпочтёте самостоятельность.

— А вы, как я понимаю, готовы стоять и смотреть? Или помочь, если вдруг забуду, с какой стороны у меня лицо?

— Если потребуется, я могу предложить любую необходимую помощь, — произнесла она с абсолютной невозмутимостью.

Я замолчал, пытаясь понять, шутит ли она.

— Ладно, умываться я пока не разучился. Спасибо, — сказал я, начиная плескать воду на лицо.

Пара минут прошли в относительном молчании, пока я не спросил:

— А скажите, вы вот так всегда со всеми? Или я просто особенный счастливчик?

— Вы — наследник семьи Кобаяси, Казума-сама. Моё единственное задание — обеспечить вам комфорт.

— Комфорт… — я вытер лицо полотенцем. — А если скажу, что комфорт для меня — это умываться в гордом одиночестве?

Она на секунду задумалась, затем чуть склонила голову.

— Тогда я постараюсь быть незаметной.

Я не удержался от смешка:

— Знаете, вы, пожалуй, самая вежливая и непрошибаемая из всех, кого я встречал. Наверное.

— Благодарю за комплимент, Казума-сама.

Комплимент? Это был сарказм, но, похоже, она восприняла его всерьёз.

Она вдруг чуть поклонилась и произнесла с безукоризненной вежливостью:

— Теперь, Казума-сама, позвольте мне почистить вам зубы.

Я моргнул. Потом ещё раз. И ещё раз, на всякий случай.

— Простите, что?

— Почистить зубы, — повторила она с таким тоном, будто объясняла ребёнку, почему небо голубое.

Я уставился сначала на неё, затем на её руки, которые уже держали щётку и тюбик зубной пасты. КОГДА УСПЕЛА⁈

— Эм, думаю, я могу сам.

— Разумеется, Казума-сама. Но это часть моей работы — убедиться, что всё сделано идеально.

«Идеально? Зубная чистка — это не шедевр живописи! Там сложности максимум на уровень дачного ремонта!» — подумал я, но вслух произнёс:

— Окей. Наверное.

Я обречённо опустился на табурет возле раковины, чувствуя себя как пациент у подпольного дантиста-экстремала. Она с пугающей профессиональной сноровкой нанесла пасту на щётку идеальным волнообразным движением, как в рекламе.

— Откройте, пожалуйста, рот.

Её тон был настолько вежливым, что даже не возникало ощущения приказа. Просто просьба, которую почему-то невозможно проигнорировать. Будто сама вселенная настаивала на том, чтобы эта незнакомая девушка почистила мне зубы.

Я осторожно приоткрыл рот, чувствуя себя максимально нелепо.

И тут начался самый странный опыт в моей жизни.

Она. Чистила. Мне. Зубы.

Повторяю: ОНА ЧИСТИЛА МНЕ ЗУБЫ.

Щётка двигалась с хирургической точностью, что я даже не знал, восхищаться или ужасаться. Казалось, она прошла полный курс стоматологии, прежде чем взяться за эту работу.

«Это реально моя жизнь?» — думал я, глядя в зеркало на её сосредоточенное лицо.

Щётка двигалась, а мои мысли метались.

Если умывание и чистка зубов — это ещё окей, переживу, то что дальше? Надеюсь, хоть в туалет меня отпустят в одиночку. Хотя, не уверен. Возможно, там уже приготовлен золотой трон и играющий оркестр.

Она вдруг остановилась, внимательно изучая моё лицо.

— Казума-сама, всё в порядке?

— Эм, фа, — ответил я приглушённо из-за щётки.

— Вы выглядите напряжённым.

— Немного сложный день, — пробормотал я, когда щётка вынырнула на секунду.

— Я сделаю всё, чтобы облегчить его.

— Надеюсь, что это «всё» не включает утренний туалетный этикет…

Она замерла, явно озадаченная.

— Простите?

— Ничего, просто шучу, — поспешно отмахнулся я, молясь всем японским богам, чтобы она не восприняла это как руководство к действию.

Она закончила процедуру и, подав стакан воды для полоскания, произнесла:

— Всё готово, Казума-сама.

Я вздохнул с облегчением, прополоскал рот и поднялся.

— Это было, хм, необычно, — пробормотал я, направляясь к двери ванной комнаты.

Она сделала плавный поклон и мягко произнесла:

— Казума-сама, теперь я провожу вас в туалет.

Я застыл в дверях ванной, чувствуя, как на лице растекается смесь шока и лёгкого ужаса.

— Куда?

— В туалет, — с милой улыбкой повторила она, будто всё, что сейчас происходит, абсолютно нормально. — Чтобы вы могли привести себя в полную готовность к вашему дню.

Что это вообще за утопия сервиса⁈ Кто я⁈ Сын императора⁈ Или жертва ток-шоу про лучших дворецких⁈

— Вы уверены, что мне нужно сопровождение для такой, хм-м, тривиальной процедуры?

— Разумеется, Казума-сама. Всё должно быть идеально.

Я моргнул, затем второй раз.

— Не волнуйтесь. Я справлюсь и сам. Обещаю.

— Уверена, — кивнула она, будто бы не услышав ни слова. — Но это моя обязанность. Прошу, следуйте за мной.

Да что это за жизнь? И главное — чем я заслужил такое «счастье»?". Но последовал за ней по коридору.

Она уверенно подвела меня к двери туалета, как к какой-то важной достопримечательности:

— Вот, Казума-сама, пожалуйста.

Очуметь. Не дверь, а врата в иной мир.

— Благодарю, — и взялся за ручку.

— Если что-то понадобится, просто позовите.

Понадобится? Что, например? Аплодисменты за успешное использование унитаза?

— Конечно, — ответил я, стараясь звучать максимально спокойно и не думать о том, что она, возможно, будет стоять под дверью с секундомером.

Вошёл и закрыл дверь.

Как только защёлка щёлкнула, прислонился спиной и выдохнул.

Ну всё. Наконец-то. Настоящий оазис личного пространства в этом странном дворце идеальности.

Медленно осмотрел туалетную комнату. Конечно же, она была безупречной. Чёрно-белая плитка, сверкающая сантехника, ароматические свечи на полочке. Роскошь одним словом.

Мой взгляд упал на унитаз.

— Ладно, приятель, кажется, мы с тобой единственные нормальные здесь.

Но где-то в глубине души я чувствовал странное спокойствие. Эти несколько минут за закрытой дверью были настоящим подарком, как глоток свежего воздуха после утреннего абсурда. Хотя-я… интересно, если позвать на помощь, она правда придёт? И главное — с какой скоростью?

Нет-нет-нет, даже думать об этом не хочу!

И потряс головой, отгоняя эти мысли.

Затем подумал о другом.

Если так и правда всегда было, интересно, как я вообще с этим жил? И главное — почему до сих пор не сбежал?

…

Я стоял перед зеркалом в одних трусах и, честно говоря, чувствовал себя неловко. Свет от окна падал под таким углом, что отражение казалось ещё более отчётливым: свежий шов на боку, мазь на разбитой губе, припухлость под глазом. Чёрные синяки на груди и плечах дополняли этот «шедевр» эстетики пострадавшего.

— Выглядит так, будто меня переехал трактор, — пробормотал я, наклоняясь ближе к зеркалу. — А потом кто-то решил, что бить лежачего — тоже спорт, и сделал парочку подходов.

— Казума-сама, — прозвучал позади мягкий голос, и я чуть не подпрыгнул.

Как⁈ Когда она успела войти⁈ У неё что, способность телепортации⁈

Она подошла совершенно бесшумно, прям ниндзя из фильмов. В руках — сложенное кимоно цвета индиго, а взгляд кофейных глаз такой бесстрастный, будто собиралась не одевать почти голого парня, а провести хирургическую операцию.

— Вы готовы?

— Психологически — нет, но, видимо, у меня нет выбора, — усмехнулся я, поднимая взгляд на её отражение в зеркале.

Она подошла ближе, развернула ткань с точностью мастера оригами и мягко взяла меня за запястье прохладными пальцами:

— Пожалуйста, поднимите руки, Казума-сама.

Интересно, в какой школе учат быть настолько профессионально невозмутимым? И главное — берут ли туда обычных смертных?

— Вы всегда одевали меня? — спросил я, наблюдая за её ловкими движениями.

Она молчала, сосредоточенно подтягивая ткань и оборачивая её вокруг моего тела с точностью робота-сборщика на заводе какой-нибудь тойоты.

— У вас очень чёткие движения. Будто всю жизнь этим занимались.

— Это часть моей работы, Казума-сама, — ответила она, завязывая пояс.

— Работа, говорите… — Боги, почему я не могу просто помолчать? — А имя у вас есть?

Она не сразу ответила. Только закончив с поясом, слегка склонила голову.

— Харуно.

— И что, Харуно, вы всегда так молчаливы?

— Я говорю, если нужно, Казума-сама.

Интересно. Я пытался разглядеть хоть какую-то эмоцию на её лице. Ноль. Абсолютный покер-фейс. Да у статуй в храме больше мимики!

— Неужели? А знаете, что мне сейчас действительно нужно?

Она взглянула на меня через плечо, и её глаза встретились с моими.

— Узнать, что со мной произошло.

Её руки на мгновение замерли, но быстро вернулись к своей работе. Короткий сбой в программе оказался моментально пофикшен:

— В особняке сказали, что на вас напали.

— А где именно?

— В торговом центре, Казума-сама.

Торговый центр? Забавно. Тоже самое сказали и врачи. Но почему-то мне кажется, я не похож на парня, который проводит время в таких местах. Хотя, кто знает — может, у меня была тайная страсть к распродажам?

Она закончила завязывать пояс, сделала шаг назад и поклонилась с грацией профессиональной гейши:

— Вы готовы, Казума-сама.

Я посмотрел на своё отражение: идеально уложенное кимоно делало меня похожим на персонажа из исторической дорамы, а синяки под глазами теперь выглядели как какие-то благородные боевые отметины. Хотя внутри всё ещё было странное чувство неправильности происходящего. Чего-то чуждого.

— Если это моя жизнь, то она определённо странная, — пробормотал я.

— Простите, Казума-сама?

— Ничего, Харуно. Спасибо за помощь. И за, кхм, все остальные процедуры.

Она снова слегка поклонилась, будто это была самая естественная часть её жизни:

— Казума-сама, Изаму-сама ожидает вас на завтрак. Пожалуйста, следуйте за мной.

Завтрак с дедом, который, судя по всему, обладает бо́льшим влиянием, чем премьер-министр. Почему бы и нет. После утренней чистки зубов меня уже сложно чем-то напугать. Так что спокойно кивнул ей.

Мы вышли из комнаты, и ступни тут же утонули в мягкости татами. Дом был огромным, но странно тихим, будто специально созданным для того, чтобы в нём можно было слышать даже звук падающего листка с дерева.

Харуно шла впереди едва слышно. Она хоть касается пола? Или парит? Я же чувствовал себя куда менее элегантным, стараясь не споткнуться о подол длинного кимоно.

Мы проходили через длинный коридор, окна которого выходили в ухоженный внутренний сад. Там журчал ручей, через него перекидывался мостик из красного дерева, и даже несколько карпов лениво плавали у поверхности, точь позируя.

— Вы тоже живёте здесь, Харуно? — спросил я, чтобы хоть как-то заполнить тишину.

— Нет, Казума-сама. Прислуга живёт в отдельном крыле.

— Ясно.

Интересно, есть ли у неё карта? Или GPS-навигатор по особняку?

Мы дошли до двойных дверей, украшенных резьбой по дереву с изображением цветущих веток сливы. Не удивлюсь, если их вырезал лично Будда в минуты творческого вдохновения. Харуно элегантно открыла их, и мы прошли в просторную комнату.

В центре находился низкий столик, вокруг которого лежали подушки для сидения. На столе уже издавали аромат блюда: миски с рисом, тарелки с рыбой, маринованные овощи и чай.

Изаму-сама сидел в позе сэйдза, как если бы провёл в ней всю жизнь и даже не почувствовал дискомфорта. Я же заранее начал мысленно прощаться с коленями.

Его взгляд мгновенно упал на меня, и я почувствовал, как весь его авторитет буквально накрыл меня с головы до ног, точь тяжёлое одеяло.

— Присаживайся, Казума, — произнёс он ровным, но требовательным тоном.

Я кивнул и сел напротив.

Тишина.

Мы просто молчали.

В воздухе только аромат зелёного чая и жареной рыбы. Ничего больше.

— Как ты спал? — наконец спросил старик Изаму, не поднимая глаз от чашки с чаем.

— Скажем так, проснуться было интереснее, чем уснуть, — усмехнулся я, беря палочки для еды и молясь, чтобы не уронить ими что-нибудь. Станет точно неловко.

Изаму поднял на меня взгляд, в котором читалось что-то большее, чем просто любопытство.

— Интереснее?

— Да, — я решил рискнуть пошутить. — Знаете, это странное чувство, когда просыпаешься и не можешь понять, это твой дом или ты просто гость.

Изаму сделал небольшой глоток чая, затем спокойно ответил:

— Возможно, со временем ты поймёшь, что это место всегда было твоим домом. Просто ты не знал об этом.

Ну да, загадочные речи и философский завтрак. Кажется, я влип во что-то большее, чем просто семейные разборки. Старик Изаму бегло рассказывал о моей биографии, мол родители развелись, и всё такое, а я типа из-за нападения теперь живу у него. Такая вот судьба у Ямагути Казумы — наследника семьи Кобаяси.

Изаму поставил чашку чая на столик, взгляд неотрывно изучал меня.

— Как твоё самочувствие? — спросил он осторожно, проверяя, готов ли я к какому-то, по-видимому, серьёзному разговору.

— Если честно, так себе, — признался я, пожимая плечами. — Не могу вспомнить ничего, что связано с моей личной жизнью. Всё, хм-м, просто стёрто.

Изаму кивнул, взгляд на мгновение устремился к миске с рисом, но я чувствовал, что его мысли где-то далеко отсюда.

— Память — странная штука, — задумчиво произнёс он. — Она может стать как самым ценным сокровищем, так и тяжким бременем.

— Вы говорите так, будто сами через это прошли. Что, тоже просыпались без памяти, ещё с армией слуг наготове?

Думал он чуток выйдет из себя из-за шутки, но, к удивлению, уголки его губ слегка дрогнули в намёке на улыбку:

— В определённой степени. Но сейчас не обо мне. Я хочу, чтобы ты знал, Казума, в этом доме тебе не нужно ни о чём беспокоиться. Здесь ты можешь найти покой и, возможно, ответы.

— Спасибо, — сказал я, чувствуя, что это действительно нужно произнести. Хотя бы потому, что этот человек явно потратил целое состояние на мой унитаз с подогревом. Боги, и почему у меня такой дурной мозг.

— И ещё, Казума, — его голос стал мягче, почти тёплым. — Ты можешь называть меня дедом.

Я замер с палочками в воздухе, встретив его взгляд. Эти слова, такие простые, но почему-то ударили сильнее, чем все утренние сюрпризы вместе взятые.

— Дедом? — переспросил я, пытаясь привыкнуть к этому слову.

— Да, — кивнул он. — Ты же мой внук.

Мой дед… Честно говоря, звучит не так уж и плохо. Ещё и странное чувство тепла, которое я никак не мог объяснить. Кажется, он и правда мой реальный дедушка.

— Хорошо… дед.

Он снова кивнул, явно довольный, и сделал ещё один глоток чая.

— Ты всегда любил задавать вопросы, — неожиданно добавил он с улыбкой.

— Да? — Я поднял бровь.

— Очень много вопросов. Иногда настолько много, что люди начинали искать укрытие.

Я усмехнулся.

— Звучит как я.

Мы продолжили завтрак, который теперь казался уютным.

Я подцепил кусок рыбы палочками, но так и не донёс до рта. Вопрос возник сам собой, даже неожиданно для меня.

— Дед, расскажи что-нибудь из нашего совместного прошлого.

Изаму замер на мгновение, рука с чашкой чая остановилась на полпути к губам. Лёгкая пауза, едва заметная, но какая-то значимая.

— Из совместного прошлого? — переспросил он, будто уточняя.

— Ну да, — я пожал плечами. — Ты говоришь, что мы — семья. Но я тебя не помню. Может, есть какая-то история, которая поможет мне, ну, почувствовать связь?

Изаму усмехнулся, его губы изогнулись в лёгкой улыбке.

— Знаешь, Казума, иногда мне казалось, что ты мог бы задавать слишком умные вопросы даже младенцем.

— Это был простой вопрос, дед, — парировал я, склонив голову.

— Хорошо, — сказал он, взвешивая слова. — Когда ты был младше, совсем мальчишкой, ты участвовал в школьном турнире по дебатам. Мне рассказали о нём твои учителя. Они звонили не только твоему отцу, но и мне, потому что знали, что я не просто интересуюсь твоими успехами. Я был одержим тобой.

— Одержим? — я скептически приподнял бровь.

— Ты — мой единственный внук, Казума. Я наблюдал за тобой с самого детства, но, признаюсь, делал это издалека.

— Почему? — повторил я, чуть нахмурившись.

— Иногда мы принимаем глупые решения, думая, что так будет лучше для всех, — ответил он мягко, а затем продолжил рассказывать прошлое: — Твой учитель сказал, что ты был прирождённым лидером. И я решил прийти на тот турнир лично.

— И?

— Ты тогда был так уверен в себе, что даже я, старый волк, чуть не поверил, что всё в мире возможно. Ты бился со старшеклассниками с аргументами, как на поле боя. Твои слова были острыми, как клинок.

Ого, выходит, я умел говорить не только глупости? Может, стоит попробовать вернуть эту способность…

— И какой же результат того турнира?

Изаму улыбнулся, чуть грустно.

— Ты проиграл. Но знаешь, что больше всего впечатлило меня?

Я молчал, внимательно слушая.

— То, как ты справился с поражением. Вместо того чтобы уйти, сбежать в слезах, ты остался, поблагодарил своих оппонентов, а потом пообещал себе и им, что вернёшься.

— И я вернулся? — спросил я, внезапно поймав себя на том, что действительно хочу знать ответ.

— Более чем. Ты выиграл следующий турнир, причём так, что твоя команда стала известной на весь район. Я был там, в зале, и наблюдал.

Я уставился на деда, чувствуя странное тепло от его слов.

— Ты был там?

— Я был там всегда, Казума, — мягко ответил он. — Даже если ты этого не видел.

Я отвёл взгляд, не зная, что сказать.

— Спасибо, дед, — выдавил я наконец, чувствуя, как внутри нарастает что-то странное.

Тот кивнул, затем, вдруг, хлопнул в ладоши, громко позвав:

— Харуно-чан!

И она, конечно же, материализовалась у двери так быстро, будто всё это время пряталась за ближайшей статуей. Интересно, это какой-то специальный навык или в контракте прописано время отклика на вызов?

— Да, господин? — она почтительно склонила голову.

— Принеси фотографию с дебатов начальной школы. Ту, где я с Казумой и директрисой.

— Как прикажете, господин, — отозвалась она и тут же исчезла. Точно ниндзя. Наверняка где-то есть секретная школа подготовки элитной прислуги.

Я перевёл взгляд на деда.

— У тебя даже фотографии имеются?

— Конечно. Иногда прошлое — это всё, что у нас есть, — тихо ответил он, отпив из своей чашки.

Через несколько минут Харуно вернулась с рамкой в руках. Аккуратно поставила её на стол передо мной, как будто это был священный артефакт.

— Вот, господин, — сказала она, отступив на шаг.

На фото был улыбающийся мальчишка лет девяти. Глазёнки светились уверенностью, в руках — небольшой кубок. Рядом стоял дед Изаму, тогда ещё чуть моложе, в строгом чёрном костюме, и женщина-директриса, которая, судя по всему, гордилась своим подопечным.

Я наклонился ближе, разглядывая снимок.

— Это я? — спросил, почти не веря своим глазам. Неужели я умел так широко улыбаться?

— Без сомнений, — мягко подтвердил Изаму.

Поднёс фото к себе ближе, изучая детали. Всё выглядело, как-то, правильно, что ли. Но внутри что-то всё равно не складывалось.

— Жаль, что я этого не помню, — и выдохнул, ставя рамку обратно на стол.

Изаму улыбнулся, но в старческих глазах мелькнула тень грусти.

— Время многое стирает, Казума. Но память о тебе — это то, что я никогда не забуду.

Я не нашёл, что ответить. Вместо этого просто смотрел на фотографию, пытаясь почувствовать хоть что-то, что напоминало бы мне о том дне.

Завтрак продолжался в тишине, но не той, что бывает неловкой. Теперь это была тяжёлая, но спокойная тишина, как будто сам дом привык к тому, что здесь говорят только по делу.

— Ты помнишь, что произошло в торговом центре? — голос деда нарушил это молчание, прозвучав размеренно, как если бы этот вопрос был обязательной частью утреннего ритуала.

Я поднял голову от тарелки, держа палочки на весу. Вопрос застал врасплох, но не настолько, чтобы выронить идеально приготовленный кусок рыбы:

— Нет, — пожал я плечами. — Но, если честно, даже знать не хочу. Сомневаюсь, что это было что-то приятное.

Дед слегка кивнул, но взгляд прищурил, как полководец, обдумывающий стратегию:

— Правильно, — сказал он с какой-то пугающей уверенностью. — Твои обидчики уже наказаны. Это больше не твоя забота.

Его слова прозвучали так буднично, будто говорил о выгулянных собаках, а не о людях, которые отпинали меня и, судя по ране на боку, пытались прирезать.

— Как скажешь, дед, — спокойно отозвался я, хотя внутри всё же слегка напрягся. Всё случившееся со мной казалось странным, но решил не углубляться. По крайней мере, пока.

Его глаза смягчились, и он сделал глоток чая, прежде чем добавить:

— Твоя задача сейчас — восстанавливать силы. Нас ждут великие дела, внук.

— Великие дела? — повторил я, усмехнувшись. — Если под ними ты имеешь в виду вечерние занятия по каллиграфии, то я предпочту остаться в постели. Хотя, вряд ли я там скроюсь от Харуно.

На мгновение лицо деда оставалось серьёзным, но затем он рассмеялся. Смех был низким и неожиданно искренним, будто мои слова действительно его позабавили.

— Нет, — ответил он, всё ещё улыбаясь. — Вряд ли каллиграфия входит в планы великих дел. Но кто знает? Может, тебе пригодится.

— Надеюсь, это не обязательная часть наследства, — бросил я с лёгкой усмешкой.

— Только если ты захочешь оставить свой след в истории, — подмигнул он.

Я слегка покачал головой, улыбаясь краем губ.

— Ну, а если серьёзно, дед, — продолжил я, откладывая палочки, — разве я не должен быть сейчас на учебе или, как минимум, в школьной библиотеке, грызущим гранит науки?

Его лицо вновь стало серьёзным, но не мрачным.

— Конечно, учёба — важная часть пути наследника Кобаяси, — сказал он ровно. — Так что, рано или поздно, ты вернёшься в школу. Но пока восстанавливаешься, я предоставлю для тебя лучших частных учителей Японии.

— Здорово…

О, нет, кажется, мои будни наследника будут хуже, чем я предполагал…