Моя Супердевочка. Начало

Глава двадцать девятая

– Нет! Ни за что! Прекратите сейчас же!

– Серьёзно? Даже так?

Самое забавное, на ней оказались даже не трусики, а именно трусы. Такие вот типично бабские. Светло-жёлтенькие, с милым рисуночком из зелёных (вот это поворот!) божьих коровок и обязательно из хлопка, которые полностью закрывали и попу и низ живота, а при желании их можно было даже натянуть до самого пупка, как какие-нибудь шортики. Не удивительно, почему Серая Шапочка (главное, не переименовать её теперь на Зелёную Божью Коровку) так взбеленилась. Она же не ожидала, что я сегодня захочу проверить, какое она носит на работу нижнее бельё.

Сама виновата. Ведь могла избежать данного казуса в прошедшую субботу, когда явно пришла ко мне в квартиру в кружевном комплекте возможно чёрного, а возможно и кроваво-красного цвета, а не вот в этом!

Ладно, не смертельно. По крайней мере, не для меня. Бывало, как говорится, и похуже. Тем более интересовали меня вовсе не зелёные божьи коровки на залитом солнце поле, а то, что скрывалось прямо под ними. И, судя по первым ощущениям, когда я накрыл ей лобок поверх ткани четырьмя пальцами левой ладони, там было очень даже примиленько и весьма гладко на ощупь – если не считать волнительную припухлость на больших половых губах.

Анна, естественно, тут же дёрнулась, как от неожиданного удара током и даже было рефлекторно потянулась своими трясущимися руками туда, где я так нахально её поглаживал. Видимо, с целью отпихнуть от себя мою непозволительно осмелевшую лапищу. И мыслила она в этот момент вполне логично, ведь одной рукой у неё бы это могло и не получиться. Впрочем, как и двумя.

Не нравится, когда тебя так нежно гладят там пальцами? Или не нравится, что гладят через ткань?

– Перестаньте! – а как сбился её голосок, как задрожал и с усилием справился с перехватившим его дыханием.

Я же не просто это слышу, но и вижу на твоём изумлённом личике. Как тебя накрыло. И нет. Не омерзением и не страхом, а дезориентирующим шоком. Шоком на собственное возбуждение. Поэтому ты и не стала так активно сопротивляться, скорее, сделав вид, будто попыталась отпихнуть меня от себя. И эта предательская дрожь во всём теле – вовсе не лихорадящий ужас.

– Что перестать? – наши пальцы ненадолго переплелись, пока я таранил её ошалевшие глазища своим въедливым взглядом, проверяя визуально, насколько она готова к следующему необратимому шагу. – Перестать тебя дразнить? После того, сколько ты меня до этого дразнила?..

Мой голос тоже подрезало неслабым хрипом, но я мало уже обращал на это внимание, иронично скалясь и с каким-то животным ликованием дурея от неслабых разрядов собственного возбуждения.

– Пожалуйста! – Анна немощно всхлипнула и при других обстоятельствах, скорей всего, закатила бы глаза, когда я, не обращая никакого внимания на её вцепившиеся в мои фаланги пальчики, забрался под кромку её весёлых трусиков и… И проверил на ощупь какая она там была гладкая, горячая и… восхитительно мокрая.

– Что, пожалуйста? Остановиться? Ты хочешь, чтобы я остановился?.. – я уже практически говорил всё это в её раскрытую передо мной «дикую орхидею», обжигая нежные и обильно смазанные сочной росой лепестки горячим громким шёпотом.

– Д-да! Хватит! Прошу!..

– И это тоже остановить?

В этот раз я более настойчивее оттянул в сторону ластовицу, обнажая уже всю её промежность и с лобком, и даже с частью ягодиц. После чего, долго не раздумывая, подался чуть вперёд и накрыл всю её киску горячим ртом, тут же пустив в ход изворотливый язык.

Анна не просто охнула, а буквально задохнулась и, видимо, не сразу сообразила, как отцепилась от моих пальцев одной рукой, которой тут же интуитивно схватилась за мою голову. Но едва ли в отчаянном жесте оттолкнуть её от своей правильно отреагировавшей на моё вторжение киски. Моя последующая атака прошлась по наиболее «заминированным» точкам, выводя их строя из зоны пассивности изощрёнными пунктирными ударами вдоль всех «оборонительных» линий. Язык прочертил несколько раз скользящими мазками вокруг клитора, вжался самым кончиком в вершину схождения половых губ и проиграл азбукой Морзе в одной тональности пару тройку высоких нот вибрационного стаккато. После чего Энн не сдержалась и всхлипнула правильно извлечённым моими стараниями сольным стоном неудачно замаскированного блаженства. А когда я обхватил губами всю опухшую плоть самого чувствительного бугорка, не забыв при этом мазнуть по нему языком, Серую Шапочку передёрнуло так, будто её точно ударило током прямо в том самом месте.

Кажется, она попыталась ещё что-то из себя выдавить, какое-то нечленораздельное слово, но ни я, ни она сама, так ничего и не разобрали. И разве это было так важно? Ведь я и не собирался прекращать запланированных на данный час атак, вытворяя с её интимным соцветием такие финты и пируэты, что уже и сам не понимал, где была моя слюна, а где её обильно источающейся нектар. Так что потекла она буквально прямо на моих глазах. Из-за чего я, естественно, не удержался и снова прижал пальцы другой руки к горячей промежности прямо под своим языком, большим какое-то время массируя то вход во влагалище, то тугую розочку ануса, одновременно размазывая по ним наши смешавшиеся жидкости.

Теперь немощные, но пока ещё сдержанно тихие постанывания Анны напоминали бессловесную мольбу о пощаде. Но, похоже, в этот раз «просила» она меня вовсе не об остановке всего этого безобразия. Особенного когда я несколько раз прочертил языком по всей «орхидее» парочкой сложных иероглифов и скользнул неглубоко в податливую щёлочку пониже. Пробив там азбукой Морзе несколько неразборчивых слов своего истинного отношения к происходящему, я снова вернулся к клитору, вновь ненадолго накрывая ртом всю эту откровенную красоту, пульсирующую и манящую ничем не прикрытой похотью. А потом пустил в ход другие пальцы. Если быть точным – средний. Пустил прямо по предыдущим следам языка. Нырнув в горячую, бесстыдно влажную глубину с чувствительной «мякотью» внутренних стенок, по которым проехался чуть грубоватыми толчками, чтобы Энн сумела ощутить там хоть что-то. Ибо один палец – это, увы, очень далеко не член.

При этом и сам дурея неслабо от того, что творил и пропускал через себя, и что принимал в ответ со стороны наконец-то полностью капитулировавшей жертвы. Что и следовало ожидать. Всех предыдущих потуг Серой Шапочки хватило ненадолго. Сдалась, можно сказать, моментально. Языковый барьер был сметён на раз и всего за пару движений того самого языка. А потом всё.

Мне даже не нужно было удерживать её руками, как до этого. Точнее одной, которой я вскоре воспользовался в качестве более достойного применения, забравшись ею под душный пуловер и там нащупав и голый животик, и уже чуть взмокшие рёбра. После чего и вовсе продвинувшись вглубь к сверх стратегическим точкам на занимаемых вершинах. С приятным для себя довольством наткнувшись не на каркасный лифчик, а на бесшовный и, скорей всего, спортивный топ. Никаких грубых косточек и навороченных вставок, дурацкого поролона и прочей хрени. Можно мять упругие полушария вместе с тканью, не испытывая при этом никакого дискомфорта, как и дразнить пальцами твёрдые бусины сжавшихся сосков, вторя движениям языку, играющего с клитором.

Анна напряглась, а потом задрожала подо мной ещё ощутимей, как и не смогла сдержать очередного жалобного всхлипа. Но, самое главное, так ничего и не предприняла со своей стороны, когда я принялся исследовать ей грудь и изучать чувствительность затвердевших сосков. А когда к среднему пальцу первой руки подключил ещё один – указательный, ожидаемый эффект был достигнуть за считанные мгновения.

Я начал ей мастурбировать уже по-взрослому, сильней, звучней, ускоряя движение и пальцев, и языка. Мне даже не нужно было смотреть в её лицо, чтобы понять в какой именно стадии она сейчас пребывала. Я это чувствовал. Можно сказать, ловил надрывно пульсирующей головкой собственного члена, едва не кончая в эти секунды и удивляясь тому факту, насколько сам уже перевозбудился. Как будто вчера у меня и не было никакого улётного секса, и я не опорожнял яйца после вынужденного воздержания. Потому что сейчас они ныли так, будто и вправду накопившийся в них застой созревал там едва ли не с прошлого года.

А Анна, похоже, уже в край измоталась себя контролировать. Задышала чаще и громче, перестав бороться и с собой, и со мной. Кайфовала уже на всю, жалобно постанывая и даже в какие-то моменты не сдерживаясь и подмахивая мне. Вернее, моему языку и трахающим её пальцам. Ещё одно ярчайшее доказательство того факта, насколько сильно она хотела меня всё это время. И как теперь заводилась от моей профессиональной игры, на «клавишах» и «струнах» её идеально настроенного моими стараниями органа (ударение поставите сами туда, куда посчитаете нужным). И какие я извлекал из неё звуки и ощущения (ментальные, к слову, тоже).

Не удивительно, почему и меня самого так неслабо приложило. Что и я на какое-то время едва не выпал в астрал. Очнулся только тогда, когда застукал себя за попыткой расстегнуть на брюках ширинку, тут же мысленно и со всей силы ударив себя по руке и… резко подняв голову. Усилившиеся стоны моей уже на всё готовой жертвы, как и не совсем адекватные с её стороны действия, очень ярко, практически ослепляя и оглушая, демонстрировали всем её видом близкое приближение оргазма. Так что остановился я вовремя. И чуть ли не сразу вытащил из неё пальцы.

А что тут такого? Она же сама просила меня остановиться?

Естественно, стоны прервались, а на меня, где-то секунды через две-три, недоумённо уставились ничего не соображающие глаза Серой Шапочки. Всё это время, она кое-как балансировала на краю моего стола, то пытаясь одной рукой зацепиться за мою голову, то ища под собой опору другой свободной ладонью. Так что сейчас выглядела она несколько комично, упираясь о столешницу обоими руками с разведёнными в стороны в развратной позе оголёнными ногами и выставленной моими стараниями (даже, скорее, выпяченной) на показ воспалённой киской.

– Да, прости… – я и сам отвечал слегка сбившимся от частого дыхания голосом, когда натягивал обратно ей на лобок и низ живота её развесёленькие трусики с надолго врезавшимися в мою память зелёными божьими коровками. Даже пришлось с небольшим усилием сглотнуть и по-быстрому облизнуть губы. – Ты права. Я малость увлёкся. Нужно было остановиться сразу. Надеюсь, ты меня за это простишь?..

– Чт… чего? – она с трудом что-то промямлила в ответ, явно не понимая до конца, что происходит, и что это я такое сейчас с ней вытворяю.

– Говорю, перестарался. Ты ведь так этого не хотела, так этому сопротивлялась. – я намеренно напоследок «задел» пальцами её возбуждённую киску поверх ткани, перед тем как найти задранный край юбки где-то у неё на груди. И, само собой, Анна несдержанно дёрнулась, продолжая оставаться в разогретом мною состоянии, между этим миром и точкой закипания, где-то в нескольких секундах от первых проблесков здравого рассудка.

– Вот и всё. Исправил, как было до этого. Теперь можешь бежать от меня, сверкая пятками. Можно даже в туалет или в пустующий зал совещаний. Главное, не забудь запереться на всякий случай изнутри.

Я заботливо поправил на ней и юбку и скатанный почти до горла пуловер, непринуждённо взглянув снизу вверх в её окончательно ошалевшие глаза.

– В-вы… вы точно псих! – она скорее прошипела, как сдувшийся шарик, чем выпалила праведным гневом мне в лицо. Но всё же умудрилась где-то найти в себе силы, чтобы сползти с края стола и поначалу бочком, на едва гнущихся ногах отползти в сторону и от меня, и от места так и не завершённого мною преступления.

– Только не вздумай теперь говорить, что это тебя ничуть не заводит. Прости, но я не поверю, особенно после того, что увидел и прочувствовал.

– Чтоб тебя… придурок! Извращенец! Ненормальный!

– Беги, Анна, беги! И постарайся не растерять по дороге эти исключительные, ни с чем несравнимые ощущения с желаниями. Главное, не показывайся с этим лицом Карлу, а то он точно всё поймёт.