Моя Супердевочка. Начало

Глава седьмая

Я зашью тебя себе под кожу бьющимся о рёбра мотыльком.

Ты станешь моим вторым пульсом, извечной тахикардией, жидким огнём.

Я дам тебе время сточить к чёрту нервы, прожечь на хрен кости, взорвать весь мой мозг.

Замри. Не дыши. Не думай. По ножам, по стёклам, по лезвию бритвы шаг-другой…

Начни этот танец, войди в эту реку без берегов.

Нет выхода. Как не было шанса его избежать. Скоро не будет и слов.

Я твой оживший кошмар. Не надейся. Совсем не из снов.

***

– Вы чокнутый? Забыли принять лекарства? Отпустите меня сейчас же! Я буду кричать! ПО-МО…

Всё же пришлось поднять ей руки над головой и закрепить над макушкой в скрещенных запястьях перехватом одной ладони, а второй накрыть не в меру осмелевший ротик. Вот тогда-то она испугалась уже по-настоящему, по всем канонам классики жанра. Вытаращила на меня до максимального предела поглощающие черноту тёмной коморки глазища и беспомощно замычала влажным «ожогом» мне в кожу, когда я слегка вжался в её грудь, живот и бёдра где-то третьей частью своего веса и, соответственно, тела. Даже чуть поелозил пахом по низу её плоского и на ощущение упругого животика, вызывая статическое искры при трении нашей одежды вместе с запредельным приступом паники у хозяйки бабушкиного прикида. Как ни странно, но то, что я тогда почувствовал, мне понравилось. Кроме одного. Того, что это всё было жуткой реальностью для моей перепуганной до смерти жертвы, а не ролевыми играми с моей новой игрушкой. И едва ли она захочет лизнуть мне ладонь, как и потереться лобком о мою зудящую мошонку.

Хотя мне с лихвой хватило и этого. Чтобы кровь вначале с оглушающим залпом ударила в голову и по глазам, а потом потекла вниз огненной лавой в пещеристые тела бескостной мышцы. Внутривенная инъекция из чистого безумия и всех прилагающихся к ней побочек. Вышедшее из-под контроля «знакомство», которое не сулило ничего хорошего ни мне, ни пойманному в мою липкую и очень прочную паутину мотыльку.

– Разрешения кричать, солнышко, я не давал. И хватит тут строить из себя жертву МиТу, поскольку есть вещи куда пострашнее и преследований, и домогательств. А если хочешь уйти сегодня отсюда с относительно целым мозгом… Советую собраться с мыслями и угомонить свою внутреннюю истеричную девочку до приемлемого для нас обоих состояния. Не переживай, физическое насилие и каннибализм, совершаемые определёнными индивидуумами над глупыми Серыми Шапочками – не мой конек. Но, учти, если попытаешься мне соврать, и я это почувствую по любому, даже самому незначительному в твоём голосе намёку, в наше издательство ты больше по собственному желанию не попадёшь. Ты меня, надеюсь, хорошо поняла? Если да, зажмурь глаза один раз.

Видимо, Серая Шапочка не совсём чётко и полностью разобрала смысл моей тирады, вытаращившись на меня даже более выразительней, чем до этого, как на полного психа. Правда, на время угомонилась, прекратив делать попытки переломать себе руки ноги, когда дёргалась подо мной, наивно думая, что с помощью всех этих конвульсивных судорог у неё получится каким-то чудом высвободиться.

– Повторяю ещё раз для особо одарённых. Говоришь мне сейчас правду и только правду, без истерик, воплей и зовов на помощь. Насиловать мне тебя сейчас нет никакого ни смысла, ни удовольствия. Как правило, я это делаю только с обоюдного согласия и в более подходящей для данного мероприятия обстановке. Так что, давай, милая. Соберись и сделай мне одолжение. Скажи, кто ты на хрен такая, и почему Карл заменил тебя на миссис Калвер? Тебя кто-то к нам подослал? Вернее, к Карлу? Пытаешься, протоптать к его мёртвому сердцу извилистую лазейку? Забраться ему под кожу и сделать то, что не удавалось сделать другим на твоём месте все последние четыре года?

Кажется, моя и до этого неслабо обомлевшая жертва остолбенела до такой степени, что в самую пору делать с ней всё, чего только не пожелает душа, хоть гвозди забивай. Само собой, явление сие было временным и обманчивым для нас двоих, но весьма натуральным и животрепещущим. А когда я всё же рискнул убрать с нижней половины её лица свою увесистую ладошку, Анна моментально разморозилась и…

– Вы совсем… спятили? – кое-как выдавила из себя едва живым и сильно дрожащим голоском вполне логичный для себя вопрос. – Да кто вы, мать вашу, такой?

Не знаю, почему, но резануло меня её неподдельным изумлением довольно-таки ощутимо. Даже захотелось рыкнуть сквозь стиснутые зубы.

– Я, вроде как, задал тебе вполне внятный вопрос. Ты кто такая и что забыла в нашем издательстве? Сейчас, если мне не изменяет память, во всём мире бушует экономический кризис, активно накачиваемый противовирусными вакцинами и долгоиграющими планами на маячащий впереди Новый Дивный Мир. При получении желаемой вакансии в желаемом месте большинство жертв данного кризиса сталкиваются с серьёзными проблемами. Вот я и спрашиваю. Каким-таким чудом тебе удалось выгрызть для себя место миссис Калвер? Едва ли через постель своего главного босса, поскольку его очень сложно с первого знакомства и взгляда раскрутить на горизонтальные отношения.

– Вы точно псих! – выдохнула всё ещё шокированная до частичной контузии Серая Шапочка, будто надрывно выплюнула из себя застрявшую до этого в горле пробку. – Я пришла в издательство по вакансии и присланному мне по поданному мною резюме приглашению на место одного из редакторов. А миссис Калвер я временно замещаю на испытательном сроке, пока она проводит свой двухнедельный отпуск со своей семьёй в Куршавеле. Я и не собиралась выгрызать себе её место, мне предложил её подменить сам мистер Мареш. То есть, Карл… Карл Мареш.

– Хочешь сказать, ты понятия не имела, что она в это же самое время собирается отдыхать в Трёх Долинах, когда ты так удачно попала на одну из крайне редких в нашем издательстве вакансий? – я показательно прищурился, продолжая копаться в чужой ощетинившейся душонке на дне уж больно честных глазищ и, не пойми по какой именно причине, раздражаясь от этого всё больше и едва не до звериного рычания.

Раздражаясь как раз потому, что не ощущал ни в её словах, ни в действиях ни единой капли фальши. Она действительно была убеждена в том, что говорила чистую правду, точь-в-точь, как это выходило у Спенсера Грабовского, имевшего по жизни ярко выраженный истероидный психотип. Но мне почему-то не хотелось в это верить. Ведь Серые Шапочки не могут быть патологическими лгуньями. На то они и Шапочки, которых так легко обвести вокруг пальца и заставить сжечь свою одежду в ближайшем камине парочкой внушаемых фраз.

– Знаете, мистер… Мареш! – Шапочка вновь встрепенулась и снова попыталась высвободить руки из моего мёртвого захвата, но кричать, на удивление, не стала, временно смирившись со своей вынужденной участью. – Если вы и впрямь такой крутой, каким пытаетесь выставить себя в этой тесной коморке, ещё и без любимой для вас публики, то вполне способны справиться с недостающей для вас информации сами. Едва ли я скажу вам по этому поводу что-то новое и ожидаемое. И отпустите меня уже наконец-то! Проводите свои садистские эксперименты на ком-то другом… на своих подружках! Или над кем вы там привыкли ставить свои опыты с пытками в привычном для вас окружении. Жалкий шовинист, сексист и самовлюблённый павлин!

У меня непроизвольно разгладился лоб, раскрылись шире глаза и поползли кверху брови. Уж такого поворота я как-то совсем не ожидал.

– Не может быть! И кто же тут у нас в конечном счёте обозначился? Ярая феминисточка и бодипозитивщица, которая, не пойми за каким хреном, прячет своё тело от похотливых взглядов самцов с ярко выраженной токсичной маскулинностью? Видимо, в твоём случае, дыма без огня не обошлось, да? А может это даже целая тяжёлая травма из детства? Папенька садист, крёстный с похотливыми взглядами и сальными шуточками? Травля в школе от капитана футбольной команды с его недалёкими дружками, обладателями интеллекта тушеных цукини? На счёт последнего открою тебе ма-аленькую тайну…

А вот теперь я не удержался от очередного соблазна – нагнуться к её ушку, наполовину скрытому кромкой вязаного берета и громко зашептать туда сладкоголосым откровением от змия искусителя.

– Подобные мальчики выбирают себе в жертвы подобных тебе девочек не просто так. Как правило, они скрывают за своей показательной агрессией и антипатией совсем иные чувства с тайными желаниями.

– И, судя по всему, вы как раз их этих мальчиков, да? И скольким приглянувшимся вам жертвам вы успели за всю свою сознательную жизнь попортить и попить крови?

О, это оказался не абы какой момент истины с шокирующим до поджилок открытием века. Меня снова шарахнуло на вылет пробирающим до мозга костей спектральным буйством эмоциональной эйфории, от которой, как правило, начинаешь действовать не совсем сознательно и почти на автомате. Я тоже поначалу не понял, как крепче сжал запястья Анны Блэр и повернул голову, чтобы взглянуть с очень близкого расстояния в чёрные омуты ещё широко распахнутых глаз.

Видимо, к тому моменту я уже принюхался к её едким парфюмам и сейчас мог различать её собственный обособленный запах, разве что не видеть в мельчайших подробностях дефекты её искажённого окружающими тенями почти сюрреалистического личика. Тем не менее, я не то что рассмотрел, а, скорее, почувствовал в её взгляде хорошо скрытый страх, особенно когда намеренно приблизился к её губам жёстко ухмыльнувшимся ртом.

– Думаешь, что меня раскусила, да, Серая Шапочка? Тогда спешу тебя разочаровать. Все мои, так называемые жертвы, по тем или иным причинам никогда и ни при каких обстоятельствах не раздвигали передо мной ноги против своей на то воли. И на колени опускались, к слову тоже. Повторюсь ещё раз. Я не сторонник физического насилия без обоюдного на него согласия. И, если только захочу…

Я приблизился к её лицу ещё на несколько миллиметров и, кажется, услышал, как гулко бьётся свихнувшееся сердечко моего пойманного и почти насаженного на булавку глупого мотылька. Хотя, возможно, спутал его с собственным. Но не мог не почувствовать, как она перестала дышать, двигаться и, скорей всего, даже думать. И как при этом потянуло у меня в паху и прошило очередной болезненно-сладкой судорогой окаменевшую там же мышцу. Недаром говорят, предвкушение секса иногда куда круче самого секса.

– Ты сама, добровольно залезешь мне в штаны без какого-либо принуждения с моей стороны. Ты ведь уже думала о том, каких размеров мой член, обрезан ли я и брею ли мошонку перед очередным свиданием?

– Вы псих и самый обыкновенный извращенец! Сейчас же отпустите меня!

Судя по всему, ей стало ещё жарче от моего напора или воздействия моих слов на её совершенно незащищённую в эти мгновения женскую психику. Поэтому она и начала ёрзать, вроде как в очередной попытке выкрутиться, а на деле – лишь ощутимей вжалась своими упругими грудками в мои рёбра и вдавилась низом живота в мой пах. Вполне допускаю мысль, что сделала она это всё, скорее, неосознанно и чисто на инстинктах запаниковавшей ни к месту жертвы. Тем не менее, то, что я почувствовал, мне очень даже понравилось, особенно приятная упругость её немаленького бюста с едва различимыми вершинами-пиками затвердевших сосков. Могу даже поспорить, что там внизу под каким-нибудь совсем не сексуальным бельём у неё сейчас всё пылало, натужно пульсировало и испускало ароматную грешную влагу.

– Ты действительно хочешь, чтобы я тебя отпустил?

– ДА! – она практически выкрикнула мне это в лицо, точнее в рот, вытаращившись на меня так, будто я собирался, как минимум, убить на её глазах новорожденного котёнка. – Я вам твержу об этом уже последние полчаса!

– Ну, что ж, раз дама просит…

И я её отпустил. Да, так просто. Разжал пальцы и даже отступил на целый шаг назад к противоположной стенке подсобки. Проделал весь этот финт настолько быстро и неожиданно, что даже сама Анна сперва не поверила в произошедшее, не сразу опустив руки и уставившись на меня уже как на маньяка, который должен был держать в этот момент в своих ладонях что-то отхваченное от её тела – да хотя бы ту же серую шапочку.

– Да вы точно стукнутый на всю голову психопат!

Наконец-то она очнулась, малость разморозилась и даже неосознанно приняла защитную стойку, перед тем как метнуться к спасительному выходу.

– И всё? Даже не попрощаешься и не выскажешь мне в лицо всё, что обо мне думаешь? – разочарование в моём голосе если поддельным и не было, то усилить его ненамного драматической тональностью всё же пришлось.

Впрочем, данный вопрос и был направлен в спину убегающей жертвы, чтобы её слегка сбить с толку, с «ног» и притормозить на время у выхода.

Анна уже хваталась в этот момент за дверную ручку трясущимися руками, не замечая и не слыша, как я приближаюсь из-за её спины очень плотной и весьма опасной тенью.

– В-вы что творите! – она едва не взвизгнула то ли от возмущения, то ли от шарахнувшего её по мозгам жуткого страха в ту самую секунду, когда я придавил не таким уж и сильным напором ладони дверную панель над её головой. И заодно подставил мысок левой ноги под нижний край двери, чтобы уже намертво заблокировать выход из подсобки и лишить свою жертву хоть какого-то шанса на мнимый отсюда побег.

Она реально думала, что если сбежит сейчас от меня, то уже всё? Я не сумею её не найти и не узнать, где она живёт?

– Сейчас же выпустите меня! – она сама не заметила, как отползла или стекла по не такой уж и спасительной панели в самый угол кладовки. Причём снова уставилась на меня из столь примитивного «укрытия» взглядом едва живой от долгого преследования салемской ведьмы.

– А куда ты так торопишься, золотце? Я же тебя больше не держу. Всё по-честному. Никакого физического насилия.

– Вам больше нечем заняться? Или вы подобными способами снимаете свои самые тяжёлые стрессы?

– Нет, милая. – я слащаво ухмыльнулся, снова нависнув над её выделяющимся в сумерках тёмного замкнутого пространства бледным лицом и снова пытаясь выделить из исходящих от неё дешёвых парфюмов её истинный, едва уловимый аромат.

Может и в самом деле наведаться к ней домой, да провести небольшую ревизию с её косметическими запасами для дальнейшей утилизации особо токсичных на запах элементов?

– Как правило, стрессы я снимаю более действенными для этого способами. Думаю, они тебе в ближайшем будущем так же придутся по душе.

Анна нервно хохотнула, но жаться в угол меньше не стала. Ещё бы. Не каждый день тебя туда загоняют большие, страшные и чуточку голодные Серые Волки. Как и не собираются оттуда выпускать, пока вдоволь не наиграются.

– Сколько самонадеянности. Но, боюсь, вы малость ошиблись адресом. Я что-то не помню, что когда-то и где-то пересекалась с вами раньше, проявив при этом вопиющую неосторожность в так называемом обмене телефонными контактами. Так что поищите в своём особом холостяцком списочке кого-то, кто действительно там значится, и кто с радостью поможет вам снять стресс более действенным для вас способом.

Ты смотри, какая языкастая! Даже страх перед возможностью быть мною изнасилованной прямо здесь на этом самом месте, нисколько не сокращал ей невменяемой бойкости и не укорачивал словесного отпора.

– Вообще-то я привык использовать или брать только то, чего мне хочется в тот или иной момент. – не забыв при этом скользнуть подчёркнуто оценивающим взглядом по её лицу и телу, преющему под вязанными слоями бабушкиного прикида. Ещё и облизнул уголок чуть обсохшего рта кончиком языка, будто действительно думая о чьём-то манящем вкусе и желая ощутить его на своих рецепторах именно сейчас в эту самую секунду. – Но, так уж и быть. Сегодня останусь без сладкого. И, скорей всего, придётся воспользоваться собственными силами. А ими, как ни крути, но воспользоваться всё же придётся.

Серая Шапочка болезненно нахмурилась, явно не до конца понимая, о чём шла речь, и что я пытался донести до его малость контуженного сознания своими далеко не завуалированными намёками.

– Н-ну так… и идите себе… к себе! И пользуйтесь ими сколько влезет! Я вас тут насильно не держу, в отличие от вас!

– Само собой, сладкая! Вот через несколько минут как раз и соберусь. Если ты, перед уходом отсюда, пообещаешь мне сделать с собой тоже самое. Что, когда вернёшься в свою пустую квартирку, снимешь с себя всё это ископаемое барахло (может даже и сожжешь), примешь душ и смоешь с кожи этот омерзительный аромат, а потом заберёшься в мягкую постельку без нижнего белья…

– В-вы… вы совсем того? – Анна поспешила меня перебить, перед этим нервно сглотнув и в коем-то веке догадавшись, куда это я так целенаправленно клонил в своём гипнотизирующем монологе. – Или вам вправду больше нечем заняться?

– Есть, моя девочка. Ещё как есть. Особенно этой ночью, когда я буду представлять, как ты себя ласкаешь в своей постели и играешься со своей «дикой орхидеей», думая о том, как я в эти минуты смотрю на тебя и надрачиваю себе от неуёмного желания кончить прямо в тебя…

– Вы псих? – в этот раз она буквально просипела свой утверждающий вопрос почти пропавшим голоском, забыв даже о том, что я её не трогаю, ни к чему насильно не принуждаю, а попросту трахаю ей мозг в излюбленной для себя манере.

– Хочешь считать меня психом, бога ради. Только перестань это повторять из раза в раз. Во всяком случае, ни в моём присутствии и не тогда, когда ты будешь проникать в себя пальчиками, мечтая заменить их моим членом.

– Никогда и ни за что на свете! – дрожащий девичий хрип сладко царапнул своим плохо скрытым эмоциональным контекстом не только мой слух, но и крайне чувствительные эрогенные нервы. – В-выпустите меня отсюда! Сейчас же! И-и… и больше никогда не смейте ко мне приближаться!

– Последнее будет сделать крайне сложно. Ведь, как ни крути, а я один из твоих главных боссов.

– Ч-чего!

– А того, моя отважная Серая Шапочка. – я наконец-то убрал руку с дверной панели, неспешно и почти одновременно отлепив мысок туфли с её нижней части. – Что, скорее, рано, чем поздно, но ты прибежишь в мою постель по собственной на то воле, тем самым признав своё полное поражение с капитуляцией.

– Да ни за что и никогда на свете! – её прежний голос моментально прорезался вместе с ошалелым смешком, но желаемой цели так и не достиг.

Хотя бы потому, что она не схватилась снова за дверную ручку и не попыталась воспользоваться нужным моментом, чтобы сбежать отсюда от меня сломя голову и не оглядываясь.

– На что поспорим?

– Поспорим? С чего вы вообще решили, что я собираюсь тут с вами о чём-то спорить? Да вы даже не в моём вкусе!

– Вкус – вторичен, и, как правило, может меняться на обратно противоположный. К тому же, я умею убеждать и искушать. И едва ли ты сегодня сумеешь избавиться от моего на себе отпечатка, как и не сможешь не думать обо мне. О том, как я себе дрочу, представляя в своих развратных фантазиях тебя…

– Я говорила вам, что вы псих?

Я несдержанно осклабился, но не мог не подметить, какую жаркую волную очередного негодования поднял в этой глубоко задышавшей красавице. Значит, чувства азарта ей не занимать.

– Сама подумай, спорить на что-то для себя важное с самим Владом Марешем. Такой редкий по своей сути шанс. Тебе ведь даже делать ничего не придётся – разве что отражать все мои невинные преследования и держать по ветру свой очаровательный носик. А потом, в конце получить именно то, о чём ты так страстно мечтала всю свою сознательную жизнь. Кстати, могу дать время на подумать. Например, до завтрашнего дня. Отвечать прямо сейчас не обязательно.

– А я!.. Я и не думала ничего отвечать! И уж тем более о чём-то с вами спорить! Ищите для своих идиотских забав кого-то более подходящего! Я на подобные бредни не подписывалась.

– Я же уже сказал. Отвечать сейчас не обязательно. У тебя впереди долгая ночь, чтобы тщательно всё взвесить и обдумать, особенно после парочки расслабляющих оргазмов. Ну, а завтра, на свежую голову, обсудим оставшиеся вопросы на менее пониженных тонах.

– Ага! Прямо бегу и падаю!

Кажется, Анна только сейчас заметила, что больше никто не подпирает двери, тут же поспешно схватившись за дверную ручку и проверив, насколько её догадки верны. И, о, да, аллилуйя! Панель поддалась, прочертила внутрь идеальную дугу, едва не задев мне руку, и впустила в окружавшее нас замкнутое пространство поток более свежего воздуха. А заодно открыло выход в соседнее измерение – столь долгожданное и спасительное для перепуганной до смерти Серой Шапочки.

Если она действительно думала, что я её отпустил и дал возможность убежать от меня сегодня, то ей придётся очень даже скоро испытать по данному поводу неслабое огорчение. Хотя, кто его знает. Может она вовсе и не огорчится. По крайней мере, потом ей по любому придётся пересмотреть все свои взгляды и желания на мой счёт под совершенно иным ракурсом.

– Ненормальный псих! – и она всё же не сумела удержаться от соблазна бросить мне через плечо эдаким прощальным эпитетом уже после того, как её гибкое, но всё ещё напряжённое от пережитого стресса тело просочилось в дверной проём спасительной червоточины в привычный ей мир. И, да, она побежала, словно я и вправду собирался её нагнать в любую секунду и устроить ей очередной разбор полётов по новому кругу.

Беги, девочка, беги. Далеко всё равно не убежишь. И то, что я дал тебе немного форы и времени на передышку, ничего по своей сути не значит. Я всё равно возьму своё с причитающимися мне дивидендами и даже сверх того. А я уж позабочусь о том, чтобы никому из нас за всё это время не было ни скучно, ни до банальности утомительно.

А когда ты наконец-то капитулируешь и признаешься в своём полном поражении, вот тогда я покажу тебе во всей красе, что такое играть по моим правилам и насколько глубок и безграничен мой собственный мир, о существовании которого ты по сей день даже не догадывалась.