Мышка

Сассекс, поместье Солсберри, 3 ноября, 15:15

– …А завтра ты поедешь на охоту и покажешь всем, что ты достойная юная леди.

– Кому всем, мама? Никто, кроме него, и не считает меня недостойной…

– И ему покажешь!

Кристина скептически хмыкнула.

Вот уже полчаса, как мать и дочь, по меткому определению девушки, «шарились» на чердаке в поисках подходящего наряда для Кристины. Наконец Алана радостно вскрикнула и победно вскинула руку с парой высоких сапог с отворотами. На дне того же сундука нашелся полный комплект дамского охотничьего костюма: красный редингот[2], светлые брюки-гольф, рубашка, шейный платок с перчатками и черная каскетка.

– Слава богу, не амазонка. Я, честно говоря, боялась, что тебе придется ехать в дамском седле.

– Мама, у нас другая проблема – редингот красный.

– И что?

– Его цвет в данном случае означает мой особый статус. Красный – цвет распорядителя, а в случае леди – члена охотничьего клуба. Особого члена.

– Насколько особого?

– Красный цвет редингота – признание заслуг охотника или охотницы. Мне же положен темно-коричневый, а лучше черный.

Алана пожевала губу.

– Это, конечно, хорошо, Крисси, что ты так образованна, но… Ты женщина, многие сочтут это капризом… Будем надеяться…

– А если спросят?.. Мама?

– А мы их опередим! Да-да! У меня есть помада точно такого же цвета. Надеть пиджак под помаду – как это по-женски, дорогая!

– Но у тети Бэллы был тридцать девятый размер ноги, а у меня тридцать шестой.

– Крисси, прекращай спорить! Натолкаем туда бумаги, и никто не заметит. В конце концов, тебе в них не ходить, а в седле и так сойдет.

Кристина опустила голову.

Алана подошла к дочери.

– Не сердись, дорогая. Это все не от хорошей жизни, ты же понимаешь. Будет и на твоей улице праздник – ты только подожди.