Мышка

Сассекс, поместье Солсберри, 5 ноября, 11:12

Кристина читала, когда Алана вернулась в комнату.

– А вот еще две.

Она поставила на стол еще две цветочные вазы, наполненные водой. Их маленькая гостиная, объединявшая спальни матери и дочери, была заполнена букетами – их было целых шесть, что по меркам миссис и мисс Линли, не приученных к повышенным знакам внимания со стороны противоположного пола, было очень и очень много.

– Вот, сейчас в эту, что побольше, поставим букет доктора Митча. Неправда ли, это так необычно, чтобы врач навещал пациентку с букетом?

Кристина присмотрелась к матери – та сегодня была необычайно разговорчива. Алана застыла над букетом доктора, слегка дотронувшись пальцем до одного из лепестков розовой розы. Судя по ее мечтательному взгляду, мыслями она была не здесь. Может, во вчерашнем ужасном дне?

Когда под руководством доктора Митча Кристину доставили в поместье, предупрежденная Алана уже ждала дочь, стоя на ступенях дома. Бледная, с подрагивающими губами, она тем не менее была собрана и четко выполняла все поручения врача, что, с одной стороны, для высокопрофильной операционной медсестры не так уж и сложно. Хотя, с другой стороны, твой ребенок – это все же ТВОЙ РЕБЕНОК. Позже, когда амбуланс доставил Кристину в больницу, где ей был сделан рентген, подтвердивший диагноз доктора Митча «трещина в кости», фиксирующая шина была наложена, а девушка аккуратно доставлена в дом сэра Солсберри, доктор разогнал всех зрителей и высказал Алане свое восхищение ее выдержкой и прочая, прочая, прочая, поцеловал руку и удалился. А сегодня утром явился проведать Кристину… с букетом. Так как пациентка лежала, букет был вручен Алане, после чего мисс Линли была осмотрена и ободрена, и доктор отбыл, пообещав навестить девушку завтра.

– Мам, он же вдовец, да?

Алана вздрогнула и удивленно посмотрела на дочь.

– Кто, дорогая? Зак?

– Зак?

Алана смутилась.

– Если ты про доктора Митча, то мы знакомы тысячу лет.

– Так долго?

Кристина лукаво смотрела на мать.

– Они с твоим отцом приятельствовали. Хьюберт очень ценил его. Когда у него появилась я – он тут же повез меня знакомиться с дядей Лансом, ну и, конечно же, хвастаться перед Закари. Да-да, он тогда так и сказал: «Зак обзавидуется».

На лице матери Кристина вновь заметила то же выражение. Боясь вспугнуть воспоминания о ее отце, которыми очень дорожила Алана, Кристина тихо поинтересовалась:

– И как? Получилось?

Алана рассмеялась.

– О, не то слово, дорогая. Он просто забыл, как дышать. Стоял и пялился на меня. Хьюберт его потом долго подкалывал. Зак тогда уже был женат. На Фионе. Она была такая маленькая, но очень фигуристая. С большими…

Алана резко остановилась и посмотрела на дочь.

– Мама, я знаю слово «грудь» и даже его значение.

Алана улыбнулась.

– Ну да, да. У нее была большая грудь и тонкая талия – очень красиво.

– А что случилось потом?

– А потом, когда Робби было лет пять или шесть, она забеременела вторым ребенком. И где-то месяце на шестом или седьмом пошла зачем-то то ли в лес, то ли в деревню – подробностей я не знаю, мы тогда жили в Лондоне и сюда наезжали нечасто… В общем, она то ли споткнулась, то ли поскользнулась и упала… в яму или… что-то там было вырыто. От падения у нее началось кровотечение, но в этой яме ее никто не видел и… Ее нашли через несколько часов, когда вернувшийся с работы Зак забил тревогу. Все было уже кончено.

Алана, не скрываясь, плакала, и Кристина вдруг поняла, что и из ее глаз тоже текут слезы.

– И он больше не женился?

– Нет, он воспитывал Робби один. Конечно, были няни, но замену матери он сыну искать не стал.

– А может, не нашел?

– Может, и не нашел.

Алана выдохнула, вытерла слезы и подошла ко второй цветочной вазе, что она принесла, поменьше.

– Но как же приятно, дорогая, когда столько цветов!

Кристина опустила голову и вздохнула. Алана нахмурилась:

– Прости, я, конечно же, не имела в виду, что хорошо, что ты повредила ногу. Я говорила только о цветах. Все джентльмены так милы и любезны. Все интересуются тобой и твоим самочувствием, шлют тебе поклоны и цветы.

– Не все.

– Крисси, родная! Ну хорошо, все, кроме него. Он просто…

– Я виновата перед ним, мама. Очень. Он спас меня, а я…

Кристина закрыла лицо руками.

– Я так орала на него, мама. Практически визжала, как… базарная торговка. Мне так стыдно! И еще эта трещина! Из-за нее я не смогу увидеть его еще минимум недели две, а ведь он не станет ждать, он уедет! И всю жизнь будет уверен, что Кристина Линли – неблагодарная свинья!

Алана смотрела на расстроенную дочь и вспоминала вчерашний день.

После ухода Митча-старшего их навестил Робби. Он-то и поведал им историю спасения Кристины. Рассказывал он ярко, живо и очень впечатляюще изображал Питера Девенпорта, несущегося за Кристиной с протянутой рукой и криками: «Отпустите поводья, я вас спасу!» Дочь была в ужасе, так как помнила все, что наговорила маркизу. Тот их не беспокоил и был единственным, кто не поинтересовался у Аланы самочувствием Кристины.

– Крисси, а как ты посмотришь на то, чтобы я пошла к нему?

Кристина не поверила своим ушам.

– К кому?

– К Девенпорту. Он ведь спас мою дочь. Да, не до конца, и мы имеем трещину, но, по словам Робби, если бы не твой Питер, то не факт, что ты сейчас была бы…

Алана отвернулась.

– Мама… Я должна сама… Я просто не знаю как… Мне ведь не благодарить, мне сначала извиниться надо. А я…

– Ну, тогда давай думать…