Мышка

Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 00:23

– Крисси, что ты сидишь как замороженная? Иди в ванную – и спать.

Кристина не мигая смотрела в одну точку. Алана, раздеваясь, ходила по комнате:

– Луи симпатичный, правда? С хорошей родословной и воспитанием. И, судя по его не очень приличным крикам в зале, ты ему явно небезразлична.

Улыбнувшись, Алана остановилась напротив дочери.

– Детка, что с тобой?

Кристина подняла взгляд, в глазах стояли слезы.

– Мама, давай уедем. Я не смогу. Он…

Алана задохнулась:

– Нет, дорогая! Скажи, что это не то, что я думаю!

Кристина закрыла глаза, по ее щеке потекла слезинка.

– Неужели снова?! Крисси, прошу тебя, мы ведь говорили… Эта детская влюбленность!.. Он старый! Он карлик!

– МАМА!!!

Крик подскочившей Кристины, наверно, услышало полдома.

– Ты мне обещала! Ты клялась, что больше никогда не назовешь его так!

Алана бросилась обнимать дочь.

– Да, да, прости, милая! Прости! Я больше никогда! Я клянусь! Я никогда!

Кристина обняла мать в ответ.

– Родная, восемь месяцев было тихо. Ты не видела его, и было так спокойно. Ты ведь не вспоминала о нем, верно?

Алана отстранилась, чтобы заглянуть в лицо дочери. Кристина отвела взгляд.

– Что? Нет! Ты все это время думала о нем, только мне не говорила, да? Как можно, Крисси?

– Я не смогла.

Алана нежно обнимала дочь, будто баюкая ее. Ее голос становился все тише.

– Зачем он тебе? Детская влюбленность должна остаться в детстве. Ну спас он тебя – и спас. Четыре года прошло. Да он и сам уже не помнит. Поблагодарили и живем себе дальше. Я ведь тогда отнесла ему портсигар твоего отца – он не принял. Сказал: «Это ваша память о муже».

– Вот видишь, какой он благородный и бескорыстный.

– Ну да, ну да…

Алана спохватилась.

– Но это не повод жить четыре года только им!

Кристина кивнула.

– Я понимаю. Я просто поделать с этим ничего не могу.

– Так давай к психологу сходим! Может, это остатки той травмы? В смысле, посттравматический синдром…

Кристина отстранилась от матери.

– Какой травмы, мам?

– Ну ты тонула, испугалась. Логично предположить, что…

– Я не успела испугаться. Он сразу же прыгнул в воду, и я меньше чем через пару секунд была у него в руках. А потом он вынес меня на берег и обнимал, согревая, пока не прибежали слуги.

Алана удивленно слушала дочь.

– Погоди, про обнимал ты никогда не рассказывала. Он позволил себе тогда…

Кристина улыбнулась.

– Мама, ты смешная. Конечно же, он ничего тогда не позволил. Мы просто сидели мокрые, и он приобнимал меня, хотя ему и самому было холодно – сейчас я это понимаю. Но он согревал меня.

– А за что он тебя… приобнимал? За какие места?

– За плечи, мама.

– А за… грудь? Он тебя за грудь не трогал?

Кристина горько рассмеялась, встала перед матерью и раскинула руки.

– За какую грудь, мама?! Ее и сейчас-то практически нет, а уж в четырнадцать не было вовсе. Помнишь, как дядя Ланс тогда шутил: «У всех грудь выпуклая, а у Крисси впуклая».

– Дурак наш дядя Ланс.

Алана встала и подошла к шкафу.

– Мой тебе совет, Крисси: забудь его. Вот Луи – это да, это для тебя. Ему девятнадцать, тебе восемнадцать – самое то. А Девенпорту за тридцать. Четырнадцать лет разницы – это много, милая.

– Я хочу попробовать, мама. Ты мне поможешь?

– Попробовать что?

– Тогда я была маленькой, сейчас мне восемнадцать. Может, он обратит на меня внимание… как на женщину…

Алана во все глаза смотрела на краснеющую дочь.

– И каким же образом ты собираешься это сделать?

– Я пока не знаю, но если ты мне поможешь…

Алана почти не раздумывала.

– Хорошо, я помогу, но при одном условии: больше никаких секретов. Говоришь мне все. По рукам?

Счастливая Кристина протянула матери руку.

– По рукам.