На что похожа любовь?

Глава 18

Женя

— Если ты опять пропадешь, мы больше не будем общаться, — предупредила я Элика, когда мы прощались в метро после нашего кофейного свидания. Он не стал выходить наружу, тем самым лишив себя (и меня заодно) шанса на поцелуй. Ну и ладно, не больно-то и хотелось (ну кого я обманываю?).

Элик не пропал. Тем же вечером прислал сообщение, спрашивая, как я добралась, а после мы продолжили обмениваться шуточками и колкостями в текстовом формате. Иногда я злилась, иногда возмущалась, но всё равно ловила себя на мысли, что испытываю колоссальное удовольствие и неописуемый энтузиазм.

«Ложись спать, Жу, время уже за полночь. Тебе разве завтра не надо вставать к первой паре?»

«Ты прямо как мамочка», — отстучала ему со смайликом, высовывающим язык.

И никогда бы ни за что не призналась вслух, что мне дико приятна эта забота.

Спать и впрямь было нужно. Сейчас-то я на подъеме, а вот вставать сумрачным утром будет непросто.

«А я всё надеялся, что в полночь с тобой произойдут перемены. Если ты днем такая колючка, то, может, ночью становишься милой? Но увы…»

«Я тебе оборотень что ли, превращаться ночью в кого-то?»

«А что, вполне может быть».

«Договоришься, Элик, никуда с тобой не поеду!»

«А я как раз и везу тебя в лес, чтобы проверить, как ты будешь вести себя в естественной среде обитания».

И пока я набирала, стирая и дописывая, свой грозный текст, он успел прислать новое сообщение.

«Всё, прости, прости, я переборщил. Но над милотой тебе, определенно, стоит поработать. Парни любят женственных и очаровательных. Спокойной ночи!».

«Нашел бы себе такую», — удаляя всё ранее написанное, лаконично высказалась я.

«Увы, я влюбился в другую. Но всё равно мечтаю, что однажды она станет чуть ласковее. Спокойной ночи!»

«Влюбился? Это признание?»

Он прислал смайлик, закатывающий глаза.

«Жу, ты буквы читать разучилась? Понимай как хочешь».

«А лично сможешь сказать?»

Да-а-а, я специально его испытывала и провоцировала. Эти слова: «Ты мне нравишься», «Я влюбился» — не скрою, уже пару раз слышала от парней в своей жизни, но никогда не испытывала того же в ответ. Мне всегда нравились другие, более дерзкие, недоступные. Я сама часто была «охотником», а не «жертвой», а Элик с регулярным постоянством пробуждал во мне интерес, и потому от него это слово «влюбился» ощущалось по-особенному… Щекоткой по сердцу.

«Только когда буду знать, что это взаимно. В мои планы не входит лечить разбитое сердце. Спокойной ночи, Жу! Теперь точно пора спать».

Подумав немного, я отправила в ответ пожелание спокойной ночи и смайлик со звездочками, и задумчиво вцепилась в телефон. И с чего я была так уверена, что мне нравится Денис? Эх, Элик, появился бы ты раньше, не натворила бы я столько дел…

***

Два дня мы лениво переписывались в мессенджере. Я делала вид, что страшно занята, и порой отвечала на его сообщение через пару часов, но зато когда он молчал больше двадцати минут — страшно злилась. Не то чтобы я ревновала — раз уж он выбрал меня, значит, на то есть причины, и глупо сверять, как он смотрит в мою сторону и как на других девчонок. И всё же эти ростки собственницы уже давали первые плоды. Мне хотелось как можно больше о нем узнавать и проводить время вместе. Хоть бы в кино пригласил меня что ли. Может, самой это сделать?

В пятницу вечером он написал: «Завтра в 8:25 у нас поезд с Курского вокзала. Встречаемся за полчаса, не опаздывай! Я буду в коричневой куртке и черной шапке с рюкзаком, в руках два стаканчика с кофе».

«Чего так рано?» — дежурно возмутилась я, но всё же не смогла сдержать счастливой улыбки.

«Нам еще добираться туда знаешь сколько?»

Сколько — это мне предстояло узнать уже на следующий день. Проснулась я на удивление легко и собралась быстро. Взяла с собой рюкзак с необходимыми вещами. Элик сказал, что мы останемся на ночевку, поскольку добраться туда-обратно одним днем практически нереально, а потому я упаковала компактную пижаму и любимые рождественские носки.

Сонные пассажиры метро растеряно смотрели в телефоны или по сторонам, а я слушала бодрую музыку и предвкушала прекрасное путешествие. Я люблю поезда, люблю пешие прогулки и новые неожиданные места. И, судя по «аннотации», которую получила от Элика, нас всё это ждало впереди.

Он и впрямь стоял у табло с расписанием с двумя стаканчиками кофе.

— А это становится хорошей традицией, — кивнула на напиток в его руках. — Доброе утро!

Он удивленно приподнял брови и слегка улыбнулся.

— А я думал, ты будешь злая и невыспавшаяся. Привет!

Сделав глоток, улыбнулась:

— Я люблю приключения, — ответила кратко, проглотив окончание: «в приятной компании».

— Уж это я тебе обеспечу.

— Звучит как угроза.

— О, наш поезд. Шестая платформа, пошли, — и он, взяв мою свободную руку в свою, решительно зашагал вперед.

И я, пряча новую довольную улыбку за стаканчиком кофе, покорно зашагала следом.

Во что ты превращаешься, Женя? Слюнявая тефтеля, а не девчонка!

Но иногда и сильным и независимым девушкам так хочется, чтобы кто-нибудь покомандовал. С любовью, конечно.

— Ой, а билеты? — вспомнила на полпути.

— Я всё купил.

— Ты такой продуман!

— Сочту за комплимент. Можешь поцеловать в благодарность в щечку.

— А если не в щечку? — брякнула я, проверяя его на реакцию.

Он с изумленной улыбкой посмотрел на меня и даже затормозил:

— Ну давай.

— Еще чего, я пошутила, — тут же ушла в оборону. — Размечтался!

— С тобой размечтаешься, — пробубнил он себе под нос.

Мы заняли места в вагоне подошедшего поезда: я у окна, Элик рядом.

— Сколько ехать? — поинтересовалась, устраиваясь поудобнее.

— Три часа. Потом еще электричка.

— Это я помню.

Я бы, конечно, не призналась, но мне жутко хотелось прилечь на его плечо. Однако я отдавала себе отчет в том, что он потешит этим свое тщеславие, а сдаваться так просто в мои планы совсем не входило. Поэтому я воткнула наушники в уши и уставилась в окно, а сама всё думала: смотрит он на меня сейчас или нет? И в какой момент я потеряла от него голову? В какой из наших перепалок не заметила, как мое сердце перекочевало к нему? А может быть, это случилось сразу, как только он захотел мне помочь у банкомата, да еще и пошел провожать, несмотря на колючий характер? Или когда дал волю и позволил разыграться моей фантазии — представить, что больше мы никогда не увидимся в этой огромной, как оказалось, столице?

На вокзале в момент пересадки с поезда на электричку Элик успел меня покормить, купив кофе, бургеры и картошку фри.

— Не доверяю я этим вокзальным кафешкам… — придирчиво оглядывая еду и пытаясь найти явные признаки антисанитарии, поделилась сомнениями.

— Я тоже, но выбора нет. Главное, добраться до бабушкиного дома и не умереть в лесу, а уж потом нас точно спасут и накормят.

— Звучит обнадеживающе, — вздохнула я противоположным значению фразы тоном и всё же осторожно принялась есть, постоянно приглядываясь к элементам еды и принюхиваясь, но тараканов мне, к счастью, не попалось.

В электричке я уступила место у окна Элику, сославшись на то, что так будет честно и теперь его очередь. На самом деле мне просто хотелось получше его рассмотреть без зазрения совести, поскольку вроде как я так смотрю в окно, а на самом деле — чуть-чуть на него. Но насладиться своим профилем в полной мере парень мне не позволил: уже через пару минут после того, как застучали колеса, осуществил мою, между прочим, мечту, и положил голову мне на плечо.

— Э, обнаглел? — дернулась я, но не сильно, больше из вредности.

— Не порти кайф, — лениво отозвался он, ни на миллиметр не сдвигаясь.

Сидевшая напротив бабулечка не смогла удержаться от комментария, видимо, приняв нас за сладкую парочку.

— И как современная молодежь разговаривает? Смотри, девка, уведут твоего соколика.

— Больно нужен, — фыркнула я.

Эльдар как будто и не услышал моей фразы:

— Не уведут. Я отбиваться буду.

— Ну что за общение! Слов каких-то понабрались, грубые, вот в наше время… — уцепившись за повод для разглагольствования, уселась на любимого конька наша попутчица.

Удивляет меня это стремление некоторых людей пофилософствовать и понастольгировать! И ведь можно и впрямь поверить, что они были ангелами: не кутили, не ругались, не обижались, были вежливыми и почти взлетали над землей от своей святости. Но вот вам простой пример того, что во всех поколениях люди разные и нельзя обобщать. В моем подъезде, где я уже полгода снимаю квартиру, люди мало с кем из соседей знакомы, но я всегда здороваюсь в лифте. И иногда от таких вот представителей достойного поколения (не то что наше!) не слышу в ответ ни слова. И ладно бы они разговаривали по телефону или слушали музыку, нет же! И ведь никто не просит здороваться первым, но ответить на приветствие можно? Это обычный знак вежливости! Так что учить меня и наставлять, убеждая, что раньше всё было лучше, люди добрее, а трава зеленее бесполезно. Где же они, эти замечательные представители того светлого времени? Вымерли что ли?

И, поскольку вступать в ней в дискуссию я не собиралась, вновь надела наушники и закрыла глаза. Музыка создавала приятную ауру, тяжесть на плече от головы моего спутника напоминала о том, что я не одна, и какое приключение нас ждет! Да, я не знала толком, какое, но мне очень хотелось, чтобы эти выходные длились подольше. И чтобы это внутреннее состояние гармонии и неспешности, которое так редко меня посещало, сохранилось и продолжилось бы еще хоть немного. Элик как будто понимал меня лучше всех — с одной стороны, а с другой — «заземлял». В лучшем смысле этого слова. Среди моих внутренних и внешних бурь наконец-то был кто-то, кто мог создать атмосферу тихого острова и вот так увезти ненадолго в деревню с рюкзаком за плечами. Лучше и не придумаешь.

***

Обещанный «лес» оказался небольшой рощицей, которую мы миновали за пару минут, а там уже показались дома и третий из них был тот, где жила бабушка Элика. После его слов о том, что это будет самая жесткая проверка в моей жизни, я ждала не бабулю, а монстра, но всё оказалось совсем иначе.

Едва она открыла нам дверь, сразу запахло блинами и уютом. Сама она была в стареньком теплом халате и тапочках, на голове платок.

— Проходите, проходите. Замерзли? У меня уже чай готов, блинчики. А это Женечка, я так понимаю?

— Ничего себе, Элик, ты помнишь мое имя? Даже правильно смог представить бабушке? — прошептала я, повернувшись к нему, пока женщина отвлеклась.

Он хмыкнул и зашептал в ответ, бессовестно приблизившись к самому уху и почти касаясь его губами:

— Меня, кстати, тоже лучше звать полным именем, а то бабушка не оценит.

Хорошо, что я заранее узнала, как зовут хозяйку этого дома.

— Раиса Николаевна, помочь вам чем-нибудь?

— Вот, можно кружки расставить. Чай там. Только руки сначала помойте.

Мы обе засуетились на кухне, что не осталось без внимания Элика. Едва оставшись наедине со мной, он тут же прокомментировал:

— Поверить своим глазам не могу! Жу, ты что, хочешь понравиться мне? Или бабушке? Пытаешься втереться в нашу семью?

— И в мыслях не было! Это просто правила хорошего тона.

— Ты с ними знакома?

— Элик, мы сегодня ночуем с тобой в одном доме. Не боишься, что я тебя задушу?

— А ты придешь ко мне? — шутливо заиграл он бровями.

Хотелось чем-нибудь в него бросить, но сориентироваться, что можно использовать в качестве орудия, я не успела — на кухню вернулась Раиса Николаевна с горой еще дымящихся вкусно пахнущих блинчиков.

— Садитесь, садитесь, я всё сама. Эльдар, поухаживай за нашей гостьей. Женечка, а вы вместе учитесь?

— Нет, — произнесла я и потупила взгляд.

Да уж, нашу историю знакомства не так уж легко пересказать приличным людям.

— На улице познакомились, — выручил Элик.

— Она тебе сразу понравилась, да? — продолжала допрашивать бабушка, так что даже внука смутила.

— Ба, давай сменим тему.

— А вы, Женечка, на какой специальности учитесь?

— Юриспруденция.

— Ух, серьезный человек. Нравится?

— Пока да.

Она продолжала расспрашивать нас: о том, как добрались, какая погода в Москве, как поживают родители Элика. А потом рассказала, как познакомилась с мужем — дедом Элика — в студенческой библиотеке, и уже на третьем свидании он сделал ей предложение.

— И вы согласились? — опешила я.

— Конечно, — искренне удивилась она. — Он же мне сразу понравился. Я вижу, что человек хороший, с добрыми намерениями, семью хочет, меня уважает.

Я представила, что ответила бы, если бы Элик сейчас предложил мне выйти за него замуж, и чуть не расхохоталась. Это было чем-то из ряда вон выходящим — невозможно серьезно воспринимать. При всём при том, что парень мне был симпатичен, но…

— А как же узнать друг друга получше? — озвучила то, что само просилось наружу.

— Э-э, — протянула бабушка. — Так можно всю жизнь жить и до конца не узнать человека. Всё хотим соломки подстелить да подстраховаться, а это невозможно. Бывает, люди живут двадцать лет, а потом узнают про детей на стороне. Ну что, проверили чувства? Что-нибудь доказали? Есть любовь — есть, надо верить и доверять. Если порядочный, всё хорошо будет. Хотя порядочных сейчас мало. Но я рада, что вы познакомились. Молодые, красивые, эх… Мне моего Виктора так сейчас не хватает. Особенно зимой и в конце осени… Летом-то огород, обернуться некогда, забот полон рот, а сейчас один телевизор из развлечений, даже на улицу выходить лишний раз не захочешь — холод, слякоть, а то еще подморозит, ноги как у коровы на льду — в разные стороны. А хотите, я вам фотографии покажу? Там Эльдар в детстве, такой милый мальчик…

— Да уж, не то, что сейчас, — пробормотала я себе под нос из вредности.

Не так-то просто избавиться от привычки его поддевать.

Пока бабушка ушла за архивом, спросила с подозрением:

— Элик, ты точно из этой семьи? Твоя бабуля — само очарование.

— Разве не похожи? И тебя, кстати, в эту семью тоже приняли.

Я замешкалась, не зная, как трактовать его слова.

— С чего это?

— Бабушка всем подряд мои детские фотки не показывает. А ты вызываешь доверие. Кстати, теперь я хочу увидеть твои.

— Еще чего! И, кстати, что значит «всем подряд»? Ты что, каждые выходные сюда кого-то на смотрины возишь?

— Какая ты собственница, Жу! Я имею в виду соседей, подруг, других родственников.

— Так им чего показывать, это мне надо втюхать товар в лучшем виде.

— Обалдела что ли? Какой я тебе «товар»?

Наше препирательство погибло в зародыше, поскольку вернулась Раиса Николаевна, а при ней портить репутацию никто из нас не хотел.

— Вот, смотрите, Женечка, ну очаровательный же малыш!

— Да, и впрямь хорошенький, — не стала лукавить я, взирая на фото светленького мальчишки в матросском костюмчике.

— Ему тут три годика, это утренник в детском саду. Он так смешно стихи читал, половину букв еще не выговаривал…

— Хватит, ба, все секреты повыдашь, — нахмурился Элик, а я засмеялась.

Смущенным мне видеть его еще не доводилось.

— А сейчас стихи знаешь? — поддела его.

Он посмотрел на меня с многозначительной паузой, но так ничего и не ответил. Видимо, знает, но слишком горд, чтобы признаваться в этом. Что ж, зайдем за баррикады чуть позже.

— Ой, а это на чердаке сидит, чумазый какой, — ткнула нам в руки очередной фотошедевр бабушка.

И я не сдержала улыбку. На фото Элику было лет двенадцать. Лохматый, перепачканный, но всё равно очень милый. Что-то у женщин внутри так настроено, что мы начинаем сразу примерять это к своим будущим детям: хотела бы я себе похожего ребенка? Пожалуй, да. А потом себя одернула: какие дети? Женька, куда ты катишься? Скоро себе слюнявчик пора будет покупать.

— Кстати, чердак — это кладезь фамильных сокровищ. Как будто в Нарнию попадаешь, — заметил Элик.

— А туда можно? — спросила тут же, поднимая на него взгляд.

На секунду в комнате воцарилась тишина. Похоже, никто не ожидал такого развития событий, но парень быстро сориентировался.

— Пошли, — и встал, протягивая руку.