Наследие заводного ключа

Глава 13

Ворон взгромоздился на гниющую соломенную крышу. Когда мы приблизились, я осознала, что рассыпающаяся груда камней, которую она покрывала, некогда была овчарней. Теперь она являлась всего лишь четырьмя неровными грудами камней, скреплённых известковым раствором, к которым сверху цеплялись гнилые стропила.

Ворон каркал снова и снова, словно звуковой маяк среди тихого пригорода.

Вода с моего промокшего платья все ещё капала на сапожки. Я дрожала, проходя в тени овчарни и поворачивая запор огромной сводчатой двери. Между повидавшими виды досками образовались щели, но через них я ничего не могла рассмотреть.

— Аккуратно, крыша может рухнуть в любой момент, — предупредил Уилл, когда мы приоткрыли дверь. Стая воробьёв вспорхнула шквалом движения и шума. Я отпрянула, пригнув голову, и они вылетели через дыру в крыше с ловким проворством.

— Взгляните, — голос Уилла переполнился изумлением. Я бросила взгляд вниз, на луч солнечного света, проникавшего сквозь открытую крышу. Частицы пыли мерцали и кружились на солнце, затем оседали на элегантных склонённых головах двух металлических лошадей.

— Роскошно, — прошептала я. Их вид привлёк меня вперёд. Лошади выглядели точь-в-точь как иллюстрации в книге, и все же увидев их воочию, перед собой, я задержала дыхание.

Серебряные пластины образовывали их тела, делая их похожими на лошадей в броне тех дней, когда рыцари бились в поединках за леди. Каждая линия, каждый шов в пластине представлял собой изящное произведение искусства. Вместо ног они стояли на огромных колёсах с вплетёнными спицами, которые выглядели как сияющий иней на идеальной паутине. Каждая деталь, от мягкого изгиба меди, образовывавшей длинные ресницы, до проволочных грив, аккуратно завязанных маленькими узелками вдоль хребтов на шее, была превосходной.

Позади них ожидал экипаж, который походил на что-то со двора короля Людовика XIV, только каждое украшение являлось маленьким поршнем или шестерёнкой, сделанными настолько искусно, что с трудом верилось, что они работали, а не предназначались исключительно для услады глаз.

Люсинда по-девчачьи взвизгнула.

— Я не видела её с самого детства! Идёмте.

Она схватила меня за руку и потянула к экипажу. Абсолютно непринуждённо она распахнула дверь и залезла внутрь, не обращая внимания на кринолин. Широкие фижмы её юбки задрались в совершенно неподобающей для леди манере. Мы ввалились внутрь, приземлившись лужей из влажных юбок.

Пространство внутри ошеломило меня, и я утратила дар речи, изумлённо таращась по сторонам. Роскошные бархатные скамейки тянулись вдоль задней части кареты. У передней стороны единственный обитый бархатом стульчик возвышался перед разнообразием ручек, рычагов и колёсиков под огромным окном. Я со своим грязным платьем и склонностью ненароком разбирать предметы не хотела что-либо здесь трогать.

Уилл поднялся на запятки. Вся конструкция накренилась под его весом, когда он повис на каркасе, восхищаясь интерьером. Такого удивления в его глазах я не видела с тех пор, как ключ впервые открылся в его руке.

— Как человек мог создать нечто подобное?

Люсинда просияла.

— Они прекрасны, не так ли?

— Я бы никогда в жизни не вообразила себе такое, — призналась я. — Как это работает?

Люсинда задумчиво нахмурила лоб.

— Нам нужно отыскать правильный переключатель. Открой двери, чтобы дать нам больше света, — распорядилась она.

Уилл спрыгнул с подножки и раскрыл амбарные двери. Солнечный свет хлынул внутрь, засияв на величественных лошадях.

— Мег, смотри. — Люсинда указала на цветок-медальон посреди рычагов и колёс. — У тебя есть ключ.

Я улыбнулась, снимая ключ с шеи. Люсинда сдвинула медальон в сторону, и я вставила цветок на место. Я нажала кнопку, и песня заполнила салон кареты. Люсинда пыталась напевать, но она ужасно не попадала в ритм и потерялась уже в первых двух фразах. Я знала, как она должна звучать. Я знала, что делать, когда прямо под медальоном открылась панель.

Кусочек бумаги и толстое колёсико, напоминавшее тумблер в музыкальной шкатулке, выпали из панели. Люсинда едва успела поймать их, когда песня из моего ключа закончилась. Я проиграла следующую фразу.

Массивная заводная ручка появилась прямо под окном. Она встала на место со скрежещущим звуком и одним громким щелчком.

Люсинда развернула бумагу и начала читать. Бумага в её руке дрожала как сухой лист на сильном осеннем ветру. Она уронила тумблер.

— Что это? — спросила я, подвигаясь ближе, чтобы заглянуть через её плечо.

— Это от Саймона, — прошептала она.

Уилл вернулся и запрыгнул в карету как раз, когда Люсинда рухнула на скамью. Она протянула письмо мне, затем сложила трясущиеся руки домиком и прижала их к губам.

— «Дорогой Генри», — прочитала я для Уилла.

Я посмотрела на Люсинду. Письмо предназначалось моему дедушке? Они кивнула и описала рукой круг, показывая, что мне следует продолжать. Я опустила взгляд обратно на письмо, но мои руки теперь тоже тряслись.

«Все так, как ты и боялся. Пока сердце злодеяний Рэтфорда невредимо, он может воссоздать сотворённые нами кусочки, так что уничтожать их бесполезно. Мы должны разрушить сердце машины, чтобы точно привести её в негодность.

Кто-то должен образумить его и убедить бросить это безумное помешательство. Единственное преимущество, которое у нас есть — это замок, защищающий машину. Мы организовали диверсию, чтобы выиграть время до тех пор, когда мы сумеем убедить Рэтфорда отказаться от его безрассудства и оставить сердце. Чарльз и я предупредили остальных. Нам не удалось подобраться к машине, но мы разломали на части пластины замка и спрятали их у Развлекателей. Единственный человек, способный открыть их все — это ты. Усилия Рэтфорда будут тщетными до тех пор, пока он не образумится и не откажется от своих ужасных амбиций.

Ты единственный, кому мы все доверяем. Тумблер приведёт тебя к моей частице паззла. Береги себя. Если ты умрёшь, у нас не будет шанса действительно отменить сделанное.

Если ты читаешь это, вполне вероятно, что меня больше нет в живых. Я надеюсь, что ты сможешь положить этому конец. Удачи. Пожалуйста, передай Люсинде всю мою любовь. Береги её ради меня.

— Саймон».

К концу письма я едва могла говорить. Люсинда кусала губу, её глаза блестели.

Я посмотрела на Уилла, не зная, что делать дальше. Он поднял тумблер с пола и покрутил в руках.

Люсинда сделала глубокий вдох. Она подняла подбородок.

— Что мы будем делать?

— Двигаться дальше, — решила я. — Если ваш Саймон пожертвовал жизнью, чтобы уничтожить эту вещь, мы должны найти способ сделать это.

Она кивнула, выражение её лица ожесточилось решительностью.

— Уилл? — я ждала его возражений. Я буквально слышала его слова в голове. «Это опасно. Вас убьют». Возможно, акцент в моем воображении был немного преувеличенным.

Уилл кивнул, мускул на его подбородке напрягся.

— Давайте посмотрим, куда это заведёт.

Я встала, разинув рот.

Наконец я пришла в себя.

— Люсинда, ты можешь заставить эту штуку работать? — мой вопрос выдернул её из шока, вызванного письмом Прикета.

— Да, конечно, — она забрала тумблер у Уилла и вставила его в половину медной трубы, затем опустила металлический рычаг так, что он вошёл в паз на другом конце. Она протянула руку и изо всех сил постаралась провернуть рычаг.

Вмешался Уилл и продолжил её работу, заводя экипаж до тех пор, пока не раздался громкий щелчок, отразившийся эхом в амбаре. Он такой сильный. Я вынуждена признать, что иметь его на нашей стороне было облегчением.

— Принесите ворона, — распорядилась Люсинда. — И привяжите Дейзи сзади.

Уилл и я вылезли наружу, тогда как Люсинда повернула два рулевых колеса. Механические лошади вскинули головы, их идеально круглые ониксовые глаза сверкнули, когда они моргнули. Они толкнулись носами вперёд, и колеса под ними начали вертеться. Я думала, что могла бы подойти сзади и подтолкнуть, но в этом не было необходимости. Они уверенно покатились вперёд. Солнечный свет, лившийся сквозь тонкую завесу пыли, замерцал на их серебристых задних ногах, когда они вышли из амбара.

После того, как экипаж выкатился за ними, я сняла поводья Дейзи с забора и подвела её к задней части. Уилл с кошачьей грацией залез по каменной стене амбара, вскарабкался на гниющую соломенную крышу, затем стянул пока что притихшего ворона с крыши. В любой момент он мог провалиться сквозь неё. Я привязала поводья Дейзи к экипажу и вздрогнула, наблюдая, как он скользит вниз по соломе, спрыгивает на стену, затем вниз на землю. Серьёзно, и он ещё беспокоился из-за моих лодыжек?

— Что? — спросил он, проходя мимо меня и вставая на подножку с вороном, засунутым под руку.

Мальчишки.

Я по привычке подхватила юбку, но потом осознала, что мне уже не нужно поднимать её, взбираясь внутрь. Люсинда села на стульчик, положив руки на рули. Я поборола желание начать щёлкать рычагами и колёсиками просто для того, чтобы посмотреть, что они делают. Зная себя, я бы необратимо испортила механизм своей вознёй.

— Куда едем? — спросила я, концентрируясь на текущей задаче. Люсинда толкнула рычаг вперёд, и серебряные лошади начали движение, поворачивая на северо-запад по деревенской дороге.

— Я не знаю, но карета знает, — сказала Люсинда. — Она создавалась для герцога Чэдвикского, который часто безнадёжно терялся, потому что у него отвратительная память на места. Частью соревнования было создание транспортного средства, которое могло бы хранить в памяти места, где оно находилось. Тумблер записывает каждый поворот, который экипаж совершил в последнюю поездку. Когда вы разворачиваете тумблер, экипаж проделывает дорогу в обратном порядке.

— Удивительно, — пробормотал Уилл. — Так рычаги контролируют скорость?

Люсинда кивнула.

— Да, а этот руль контролирует направление, но нам это пока не нужно. Это на самом деле гениально.

— Это гениально, — я почувствовала, как в груди набухло странное ощущение гордости. Экипаж был фантастичнее всего, что я когда-либо считала реальным, но он реален. Моя семья являлась частью этого.

— Им следовало бы запатентовать это, — Уилл сел на бархатную скамейку, слегка напоминая бедняка, сидевшего на троне короля. — Люди заплатили бы хорошие деньги, чтобы не плыть через лошадиное…

— Уилл, — предупредила я. — Здесь присутствуют леди.

Люсинда рассмеялась.

— Хочешь сесть за руль?

Уилл даже не кивнул. Он просто стремительно уселся на стульчик, как только Люсинда встала. Он принял управление так, как будто сам изобрёл его. Меня зачаровало выражение абсолютной сосредоточенности на его лице.

Впервые с момента падения в канаву я почувствовала тепло, распространявшееся по телу изнутри. Я очень радовалась, что Уилл поехал с нами.

— Мег?

Вздрогнув, я покачала головой и посмотрела на Люсинду.

— Возможно, тебе следует присесть, — предложила она, запуская руку в сумку и доставая буханку хлеба и кусок сыра. — Кажется, ты неважно себя чувствуешь.

Я присоединилась к ней на скамейке, затем постаралась натянуть порванную юбку на колени, но она не могла прикрыть нижние оборки панталон. Что ж, хотя бы мои чулки немного подсохли, сделавшись менее прозрачными, но я все ещё чувствовала себя обнажённой.

Уилл оглянулся через плечо, затем быстро перевёл взгляд на дорогу. Он смотрел на меня? Почему?

Я скрестила лодыжки, но не смогла сдержать вспышку румянца, пылавшего на щеках. Я едва ли привлекала внимание мужчин, особенно сидя рядом с такой красотой, которой обладала Люсинда. Я совершенно точно не могла нравиться Уиллу, так почему тогда он так пристально наблюдал за мной?

Признаю, я заметила его привлекательность ещё при первой нашей встрече. В тот момент, это мог быть всего лишь шок, потому что я увидела парня своего возраста. Даже Люсинда сказала, что он красив, а она всего на несколько лет старше. Что бы меня ни мучило, дело не только в его внешности. Это вызывалось не его темными глазами или неохотной улыбой. Это происходило откуда-то из глубины.

Нравился ли он мне?

Нет, это мимолётный интерес.

Я посмотрела в окно, опасаясь, что эти мысли каким-то образом отразятся на лице и выдадут мои чувства к нему. Неважно, как бы сильно мне ни хотелось оставаться рядом с ним, что-то в Уилле и этом неожиданном приключении нервировало меня. Но как бы глубоко я ни копалась в проблеме, я не могла определить, почему чувствую себя не в своей тарелке.

Мы катились по тихим деревенским дорогам северной части Лондона. Серебряные лошади ни разу не свернули с центральной дороги вопреки нескольким поворотам вдоль более узких дорог. Лучи солнца пробивались сквозь облака, образуя лоскутное одеяло из яркой и темной зелени с акцентами из участков распускающейся рощицы.

В какой-то момент мы миновали фермера, который вёз в телеге молоко, и тот от изумления едва не согнал бедного мула с дороги. Интересно, что он скажет своим друзьям в таверне этим вечером, и как сильно они будут смеяться над его историей.

Через несколько часов экипаж наконец-то остановился у подножья небольшого холма посреди огромного открытого поля.

Поначалу я гадала, не кончился ли завод у лошадей, но тумблер дошёл до конца, а механические лошади все ещё вскидывали головы.

— Вы знаете, где мы? — спросила я Люсинду, когда мы шагнули на траву. Дейзи уже опустила голову и довольно щипала траву сбоку экипажа.

— Не имею ни малейшего понятия, — призналась Люсинда.

Я с трудом зашагала вверх по холму, надеясь, что там откроется лучший вид на пригород. Возможно, мы должны что-то увидеть. Уилл пошёл за мной, поднимаясь по холму широкими шагами.

Люсинда шла следом, проигрывая сражение с длинными юбками и травой выше колена.

— Мег, посмотри на это, — Уилл крикнул с вершины холма.

Перед нами стояла глыба серого камня, похожая на языческий алтарь. В её центр кто-то вмонтировал цветочный медальон.