Наследие заводного ключа

Глава 28

Уилл держал меня за руку первые несколько шагов, когда я пошла к механическому зверю. Приобретая уверенность от того, что он рядом со мной, я позволила руке выскользнуть из его ладони. Палуба скрипела под моими ногами, пока я приближалась к монстру. Я наполовину ожидала, что он поднимется и бросится вперёд в неожиданной атаке, словно его неподвижность была всего лишь уловкой, чтобы усыпить мою бдительность. Я прикоснулась к холодному металлу его морды, но зверь оставался неподвижным.

Вблизи я могла оценить отталкивающую красоту металлического зверя. За исключением ряда острых серебристых зубов в огромных челюстях, с закрытыми глазами он почти выглядел безобидно. Хотя вес его головы на рельсе заставил корабль накрениться в одну сторону. Расщепленное дерево и покорёженные медные шестерёнки вокруг меня говорили о жестокой сущности машины.

Я обернулась на Уилла, прежде чем подобраться ниже к пасти. Мне пришлось наклонить голову между челюстей, чтобы отделить пластину и вынуть её. Озёрная вода капала мне за шею с зубов создания, и я никогда в жизни не ощущала ничего более пугающего. Задыхаясь от сырого запаха озёрной воды и густой смазки, я схватила пластину и, поскользнувшись, повалилась обратно на скользкую палубу. Уилл подхватил меня и держал, пока челюсти медленно закрывались.

Левиафан, казалось, улыбнулся, и из горла зверя донёсся низкий, но раскатистый лязг. Словно странное урчание, этот звук дрожью прокатился по металлическому существу. Голова монстра соскользнула с рельс и вернулась в свой дом под озером.

Я прижала пластину к груди. Люсинда крепко обняла меня, а Оливер с гордостью скрестил руки. Мы все переволновались, промокли до нитки и истекали кровью, все до одного.

— Оливер, ты можешь вернуть нас назад? — хватит с меня управления кораблём. Мои руки ломило, но на сердце было легко.

Он резко козырнул мне.

— Слушаюсь, слушаюсь, капитан.

Ограничительный трос лязгнул, когда корабль медленно двинулся домой после жестокого побоища. Оливер управлял кораблём так, как хирург укладывал раненого солдата обратно в постель.

Я села на разбитый ящик, слишком изнурённая, чтобы стоять. Уилл встал около меня, не говоря ни слова, лишь предлагая надёжную поддержку.

Подъем обратно по лестнице не показался таким же пугающим, как спуск, невзирая на ноющие мышцы. Это мелочь в сравнении с тем, с чем мы только что столкнулись.

Как только мы благополучно вернулись в экипаж, именно Люсинда озвучила мою главную тревогу, вытаскивая одеяла из сундука.

— Куда мы направимся теперь?

— Это зависит от карты, — я кивнула Оливеру, и он поднял пластины. Я взяла последние две, держа их как драгоценные тома.

— Куда бы мы ни отправились, надеюсь, там сухо, — Уилл ущипнул просвечивающую рубашку, прилипшую к его груди, и оттянул промокшую ткань от кожи. Я видела очертания каждой мышцы его торса. Внезапно мне стало намного теплее.

Оливер разложил имевшиеся у нас четыре пластины, оставив последние две мне. Я присела перед сундуком, чувствуя давление со стороны остальных, пока поднимала первую пластину и снимала покрытие, открывая узорную резьбу под ним.

Судя по линиям, это должен быть нижний левый кусок головоломки. Я повернула его раз, другой, затем бережно положила его рядом с собратьями. Он детально изображал большую часть Ланкашира.

Я коснулась своего ключа, едва взглянув на гравировку, потому что уже знала — она не совпадёт с пластиной. Обратная сторона ключа отпечаталась в моем сознании. Линии изгибались слишком сильно, напоминая мне холмы и извилистые ручьи.

Последняя пластина должна оказаться той самой.

Я сняла защитное покрытие, и мне даже не пришлось её поворачивать. Она встала на место, и у меня возникло непреодолимое чувство, что все вот-вот сложится воедино.

Мой взгляд блуждал по извилистым линиям Северного Йоркшира. Где-то между двух рек линии показались мне знакомыми.

Я сняла ключ с шеи и невольно ощутила притяжение какого-то предначертанного будущего, когда поместила его на одинокий символ цветка, выгравированный в северо-восточной части карты.

Я провернула пол-оборота.

Все линии бесшовно сомкнулись в единое целое, сопоставившись с кнопкой на задней части и с выгравированной печатью под ней.

— Вересковые пустоши, — прошептала Люсинда.

Высокие йоркширские пустоши простирались на пустынных холмах с низкорослыми кустарниками и вереском. Во времена летнего цветения они были прекрасны, но зимой и ранней весной представляли собой коварный, укрытый туманом лабиринт, где почти не найти укрытия.

Оливер медленно выдохнул.

— У нас не будет места, чтобы спрятаться. Местность открытая, полная болот и холмов. Я даже не знаю, сможем ли мы доехать туда на экипаже.

— Мы должны попробовать, — сказала я, встречаясь взглядом с Уиллом. — Нам нужно разрушить эту штуку, иначе ни один из нас не сможет спокойно прожить свою жизнь.

Люсинда спрятала пластины в сундук, затем взгромоздилась на край рядом с Оливером, когда тот повернул рычаг. Серебряные лошади натянули поводья, и Оливер направил экипаж вперёд.

Теперь пути назад не было.

Уилл и я устроились на скамейке и укутались в одеяло. Я положила голову ему на грудь, а он откинулся назад и уставился в окно. Держа ладонь на его сердце, я чувствовала его размеренное биение, пока дальняя дорога грохотала под нами.

Мы нашли приют поздно ночью в заброшенной мельнице на окраине спящей маленькой деревушки. К счастью, она обеспечила достаточно крова, чтобы защитить нас от грозы. Мы смогли развести жаркий огонь в том, что осталось от разрушенных печей, чтобы высушить нашу одежду.

На следующий день мы ускорились. Уилл и Оливер по очереди правили экипажем, чтобы нам не пришлось сбавлять обороты. В тех редких случаях, когда мы делали остановку, чтобы отдохнуть, я продолжала ощущать неустанную тряску экипажа, даже стоя на месте. Уилл мало что говорил, и у меня возникало настораживающее ощущение покалывания, словно что-то не так. Но я была взвинчена и истощена до предела. Я не желала воображать призраков, которых не существовало в действительности.

Мы продолжали бесконечно ехать, по возможности выбирая маленькие деревенские дороги. Пришла очередь Уилла садиться за управление экипажем, но он ничего не сказал.

По прошествии целого дня, пламя оранжевого и розового оттенков окрасило небо на западе, и перед нами простёрлись вересковые пустоши. Клочки сухой травы цеплялись к враждебной почве комками дремлющей растительности, которая иссохла за зиму и ещё не пробудилась к жизни весной.

Лохматые серые овцы в тяжёлых зимних шубах испещряли пейзаж, сливаясь в неприметную палитру бесплодных холмов. Это место было красиво суровой и одинокой красотой.

— Нам лучше остановиться на ночь, — Оливер потёр шею сзади и поморщился. — Нет никакой возможности безопасно перемещаться по пустошам в темноте. Согласно карте, нам не придётся ехать далеко. Если нам будет сопутствовать удача, возможно, мы сумеем дойти пешком.

— Там небольшой дом, — указала я в окно.

Уилл поднял руку к глазам, всматриваясь на запад.

— Он выглядит заброшенным.

Коттедж представлял собой практически кучу камней с потрёпанной соломенной крышей и длинным каменным забором, изгибавшимся к северу.

— Звучит божественно, — вздохнула Люсинда. Она выглядела такой же утомлённой, как и я. Оливер загнал экипаж за дом, хотя хижина плохо скрывала его. Экипаж бросался в глаза, как сверкающий драгоценный камень среди пыльной гальки.

Бескрайняя ширь вересковых пустошей стала нашей единственной надеждой остаться незамеченными. Мы размяли ноющие мышцы, пока исследовали коттедж, но там мало что можно изучать, помимо каменных стен и очага. Даже пауки решили не селиться здесь. По крайней мере, жёсткий грязный пол был гладким, но что-то мне подсказывало, что нам не удастся устроиться с комфортом. Тут не осталось даже стула.

— Я поищу что-нибудь для огня, — предложил Уилл, поправляя фуражку.

— Я пойду с тобой, — сказала я. После всего этого времени, проведённого в тесноте с Оливером и Люсиндой, я страстно желала момента наедине с Уиллом. Мне нужно знать, были ли у нас какие-то проблемы или это только моя неуверенность мучила меня.

Он шевельнулся, словно хотел поспорить, но вмешался Оливер.

— Хорошая идея. Будьте там поосторожней.

Уилл сжал челюсти и широким шагом вышел из коттеджа. Я поспешила за ним, практически переходя на бег, чтобы не отставать от его размашистой походки.

— Уилл, постой, — позвала я, но он сохранял темп, не оглядываясь на меня.

Мы ушли глубоко в пустоши, далеко от коттеджа и любой возможности, что кто-то смог бы нас подслушать. Я пыталась взять его за руку, но он отдёрнул ладонь.

Я схватила его за рукав пальто.

— Что с тобой такое?

Он замедлился, но по-прежнему не смотрел на меня. Я не позволяла его неохоте мешать мне сверлить его взглядом. Я выслушаю любые мысли, которые ворочались в его голове.

— Предполагается, что мы ищем дерево, — он наклонился и поднял сухой полый стебель какой-то тростинки, затем бросил его обратно на землю.

— Уилл? — я остановилась и подождала. Сколько раз я шла за ним? В этот раз мне нужно, чтобы он подошёл ко мне. — Это потому что сказала, что люблю тебя?

Его лицо выдало его вину.

Моё сердце упало.

— Ты не любишь меня? — мой голос прозвучал совершенно чужим. Он звучал слишком мягко, слишком неуверенно.

Уилл кинулся вперёд и обхватил моё лицо ладонями. Он поцеловал меня со страстью, которая пылала ярче солнца, что окрашивало невероятное небо над головой. Я отдалась поцелую, открылась для Уилла, желая довериться ему. Его поцелуй наполнял меня множеством ощущений, и я могла лишь держаться за него.

Моё сердце пело, словно хор ангелов под сияющими небесами, но упавшая тень сомнений утянула меня назад.

Прислонившись своим лбом к моему, Уилл не выпустил меня из объятий.

— Я люблю тебя, Мег. Я всегда тебя любил. Я всегда буду любить тебя.

Я прикрыла глаза, ощущая, как на глаза наворачиваются горячие слезы. Я не могла позволить им пролиться.

— Тогда почему? — я обвила руками его шею, прижимая Уилла ближе к себе. — Почему ты отталкиваешь меня?

В глубине его глаз светилась мука, когда Уилл пробежался ладонями вверх по тыльной стороне моих рук. Я почувствовала прикосновение сквозь капитанский мундир, и это ощущение задержалось на моих руках, когда он мягко убрал мои руки со своей шеи.

Я ждала, хотя в сердце медленно разгоралась искра злости. Я не могла придумать никаких слов, которые он мог бы произнести, чтобы оправдать поцелуй в одну щеку, а затем пощёчину в другую.

— Я не могу так нас мучить, — его губы поджались в решительную линию. — Неважно, что я чувствую — это неправильно.