Наследие заводного ключа

Глава 18

— Нам нужно уехать рано утром, — сказала я, — раньше первых лучей солнца. Лучше всего путешествовать, когда меньше людей могут видеть экипаж.

— Мудро, — согласился Оливер. Он вывел нас обратно из прохода в библиотеку, закрыл книжный шкаф, затем направился по коридору к узкой лестнице для слуг.

Мы спустились по крутым ступеням и вернулись на кухню. Оливер помог Люсинде опуститься на скамейку и протянул ей новую тряпку.

— Мы с Люсиндой можем замаскироваться с помощью одежды, оставленной здесь, затем запрячь её лошадь в одну из повозок на конюшне, — сказал он.

Оливер потихоньку зажигал лампы в опрятном лабиринте чистых белых коридоров и комнат. Я могла представить себе, как все это место кишит чопорными слугами в накрахмаленных униформах, с военной точностью марширующими по большим, хорошо организованным казармам. Только сейчас дом оставался тихим, хоть и не мёртвым, каким ощущался дом Рэтфорда. Нет, этот дом ждал.

Оливер проводил меня и Люсинду в маленькую комнатку со скромными белыми кроватями и простым умывальником.

— Вы можете освежиться в прачечной, — сказал он. — Я оборудовал несколько вещей. Если вы оставите одежду в тазу, я смогу постирать и высушить её к утру. Сзади есть сундук с кое-какими пеньюарами и халатами. Придётся довольствоваться тем, что есть.

Люсинда бросила на Оливера лукавый взгляд.

— Ты очень сильно изменился.

Оливер, казалось, на мгновение отдалился, затерявшись в воспоминаниях.

— Я много времени провёл в одиночестве. Выучил некоторые вещи, — он скользнул рукой по мягкой коже рукава, как будто успокаивая старую рану. — Чего я действительно стою. В чем действительно нуждаюсь.

Его взгляд задержался на Люсинде с такой интенсивностью, что даже я это почувствовала. Её губы приоткрылись, совсем чуть-чуть, словно она хотела что-то сказать, но вместо этого повернулась и сбежала к кроватям.

Глубоко в груди я ощутила хихиканье, но не посмела позволить ему вырваться. Какую бы ревность я ни испытывала к Люсинде, она стихла и превратилась в глубокое любопытство к её прошлому с Оливером.

Почему она так сердита?

Оливер заговорщически подмигнул мне, затем исчез в коридоре. Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.

— Чему ты улыбаешься? — проворчала Люсинда, открывая сундук и изучая содержимое.

— Ты ему нравишься, — я не хотела, чтобы мой голос звучал так радостно, но ничего не могла с собой поделать.

— Я знаю, — она выхватила стопку аккуратно сложенной одежды и позволила крышке захлопнуться с громким треском. — В этом и проблема.

— Разве это проблема, что энергичный молодой герцог в тебя влюблён?

Она прищурилась и пихнула мягкую кучу одежды в мои руки.

— Да, — она помедлила. — Когда этот герцог — Оливер.

— Он — мальчик с фотографии, не так ли? — я не могла сдержаться. Мне нужно знать больше.

Она вздохнула.

— Оставь меня в покое и иди приводить себя в порядок.

Она дружески вытолкнула меня в коридор. Я едва не налетела на Оливера, изучавшего небольшую склянку, которую держал в руках.

— Прачечная в той стороне. Запри дверь и можешь не торопиться. Вода должна быть горячей.

Я вошла в прачечную, ожидая увидеть водокачку, невысокую плиту для кипячения воды и висящие над головой бечёвки для белья. Вместо этого я обнаружила запутанный лабиринт из труб. Большая лохань стояла в углу под решёткой из труб, в то время как бочкообразная ванна плевалась и бурлила в углу. Висящие рубашки вращались вокруг машины, как юбка кружившейся балерины, проплывая мимо большой литой железной печки.

Пар и жар одновременно угнетали и убаюкивали, в то время как вспенивание, скрипение и дребезжание сумасшедших машин заставляли меня чувствовать себя зрителем какого-то странного цирка.

Я осторожно сняла одежду и положила её в корзину перед раскачивающимся хитроумным изобретением. Отступив к металлической лохани, я поискала ручку насоса. Найдя её сбоку, я нажала на неё и завопила как баньши, когда тёплая вода хлынула мне на голову. Я вскинула руку и опрокинула неглубокий таз с мылом и расчёской. Он со звоном покатился по каменному полу.

Как Оливер умудрился сделать это? Он устроил дождь внутри. Оправившись от шока, я осознала, что восхищаюсь. Я потрясла головой под водой, позволяя ей просочиться через мои грязные волосы и смыть грязь приключений.

Это настолько лучше ванны.

Раздался раскатистый стук в дверь.

— Мег, ты ранена? — прокричал Уилл.

Я снова подскочила, пытаясь прикрыться руками, но выходило плохо. «Пожалуйста, не выбивай дверь».

— Я в порядке! — завопила я, опять разволновавшись, что моя явная паника при мысли, что он ворвётся ко мне, может на самом деле заставить его ворваться ко мне. — Я испугалась кое-чего, — прокричала я, пытаясь изобразить спокойствие, которого не чувствовала. Я понимала, что он хотел меня защитить, но это уже выходило за рамки приличий.

Я торопливо закончила свою душевую баню, как можно быстрее смывая основную грязь в водосток.

— Это крыса? — позвал Уилл.

— Нет!

Сойдёт. Если я не отмылась, то придётся довольствоваться тем, что есть.

Если он войдёт в эту дверь, я умру от позора. Я нажимала на ручку насоса, пока вода не остановилась, затем выскочила из лохани и укуталась в халат. В спешке я случайно опрокинула жестяное ведро, наполненное маленькими зажимами. Мои сырые волосы промочили ткань на спине, пока я пыталась привести их в порядок.

— Я слышал какой-то грохот, — ручка на двери задребезжала, когда Уилл попытался открыть её с другой стороны. Я поджала пальчики на ногах.

— Просто уйди, — потребовала я.

— Ладно, — я услышала, как он затопал по коридору, и склонила голову. Почему всякий раз, когда я оказывалась рядом с ним, все превращалось в такую катастрофу стыда? Я невольно думала, что он делал все это по одной причине — потому что я настолько безнадёжна, что он чувствовал себя обязанным помочь.

Я хотела верить, что он заботился обо мне.

Но подобные мысли — глупость. Я не восхитительная красавица, как Люсинда. Я не та девушка, которую мог возжелать мужчина. Все, что мне когда-либо удавалось — это очутиться в смятении перед раздражённым ремесленником.

Подобающим образом застегнув мужскую ночную рубашку, я заново закуталась в халат, затем расчесала волосы и заплела две привычные косы. Меня одолела усталость, и мне хотелось лишь лечь спать.

Я обнаружила Люсинду пристально смотрящей в маленькое зеркало над умывальником и рассеянно потирающей нижнюю губу кончиком пальца. Она выглядела раскрасневшейся.

— Люсинда, все хорошо? — я протиснулась в комнату и тихо закрыла дверь. Она резко выпрямилась, словно испугавшись, и кивнула.

— Да, да, я в порядке, — отозвалась она.

— Осторожнее там с хитроумным изобретением, — предупредила я её, пока она собирала вещи для ванны. — Вода льётся на голову.

Она хихикнула и улыбнулась мне.

— Тогда я буду особо внимательна. Спокойной ночи, Мег.

Как я ни старалась, уснуть не получалось. Даже под лестницей этот дом был чистым и ярким, каким никогда не был дом Рэтфорда. Странное пыхтение из прачечной успокаивало меня. Мне было тепло, сухо, комфортно, но я все ещё не могла прекратить думать. Люсинда вернулась и легла на кровать, и я чувствовала, что мы обе бодрствовали в темноте, казалось, часами. В конечном счёте она поддалась усталости. Она даже храпела как леди.

Я не могла обрести спокойствие. Думала о родителях и секретах, которые они хранили от меня. Думала о Люсинде и её нежелании быть рядом с Оливером.

Главным образом я думала о Уилле. Как мне проложить мост через пропасть между нами? Могла ли я это сделать? Я не знала, как дать ему то, чего он от меня хотел. Я даже не знала, чего он хочет, если хочет вообще, или, возможно, все это — его личный квест, чтобы найти какое-то предназначение в жизни помимо чистки конюшен.

Если бы только Развлекатели могли изобрести хрустальный шар, чтобы показывать мужские сердца.

Должно быть, сон завладел мной в какой-то момент ночи, но я этого не осознавала. Я знала лишь то, что когда я проснулась, наступило раннее утро, и я не могла больше оставаться в постели. Шесть месяцев подъёма до рассвета вошли в привычку. Решив, что могу принести пользу, я направилась на кухню, чтобы разжечь огонь. Я нашла свою одежду аккуратно сложенной сразу за нашей дверью. Этот дом — поразительное место, где герцог стал заботиться о комфорте горничной.

Одевшись, я испытала облегчение, потому что одежду очистили от грязи, но я все ещё тревожилась из-за укоротившейся юбки. Хотя бы она не мешалась, когда я пыталась найти кусочки замка.

Я быстро застегнула ботинки и стала шарить рукой по стене, чтобы ориентироваться в темноте и найти кухню. В конце коридора виднелся свет и слышались голоса.

— Я не знаю. Посмотри на Люсинду, — это Оливер.

Что насчёт Люсинды? Я остановилась и прижалась ближе к стене.

— Нет никакой системы учёта для непостоянной природы женщин.

Я знала, это касалось Люсинды, не меня, но я ничего не могла с собой поделать. Я выглянула из-за угла и увидела Оливера, ненадёжно откинувшегося на стуле рядом с длинным столом у домашнего очага. Он был одет в одну лишь рубашку и опрятный медно-красный жилет с расстёгнутым воротом. Проволочные очки высоко сидели у него на носу, он закинул ботинки на скамейку, спрятанную под столом, в то же время балансируя на двух задних ножках стула.

— Боже помилуй. Поверь моим словам, там нет ни рифмы, ни мотива.

— Мне все ещё это не помогает, — Уилл встал напротив него, тоже в рубашке и расстёгнутом жилете. Его голос звучал таким резким, каким я никогда прежде его не слышала. Его одежда казалась бедняцкими лохмотьями по сравнению с одеждой Оливера, но тем не менее выглядела привлекательно. Он пригладил волосы назад, словно тоже побывал под дождевой машиной. Такими они мне нравились.

Мне не следовало даже допускать подобные мысли. Мои родители рассвирепели бы, если бы узнали, что у меня подобные мысли в отношении конюха. Они не так меня воспитывали.

— Что ты собираешься делать? — спросил Оливер.

— Я не знаю. В этом и заключается чёртова проблема! — Уилл почти кричал. Я отпрянула, шокированная его взрывом. Он пробежался руками по волосам и вздрогнул. — Я осиротелый ремесленник, у которого ничего нет, — он рванул манжет, и его движение сшибло кружку со стола.

Он пнул её и продолжил.

— Что бы я ни делал, мне никогда не воздавали по заслугам. Мне выдавали только обязательства, — кружка закатилась под табурет. Он сделал глубокий вдох. — Хорошо говорить, что положение не имеет значения, если твоё положение — самое высокое. Ты можешь сделать выбор и отказаться от титула, если захочешь, но я не могу сделать обратного.

Он вздохнул и поднял кружку.

— Я никогда не бежал от жизненных обстоятельств. Мне уже поздно идти в ученики. Все, что я знаю — это лошади. Я обречён жить на конюшнях, пока не умру. Что это за жизнь?

Оливер поставил ботинки на пол и наклонился вперёд, положив локти на колени.

— Послушай меня. Грядут времена, когда только мужской ум, решимость и упорство будут иметь значение. Запомни мои слова. Не будет больше баронов по рождению, будут бароны по трудолюбию. И богатство будет происходить не от того, что мужчина получил, а от того, чего он достиг. Существуют места, где мужчина может быть свободен от своего имени. Прекрати думать о себе, как о жертве обстоятельств. С этого и начни.

Уилл скрестил руки, но не нашёлся, что ответить. Я сомневалась, что ответ вообще существовал. Оливер говорил так легко, но человек не мог просто стать кем-то другим, не тем, для чего он рождён. В Англии это так не работало.

— Кто знает? — продолжил Оливер. — Однажды имя МакДональд может стать известным по всему миру, а о семье Чэдвик никто и не услышит.

Уилл фыркнул, но затем уголки его рта приподнялись в кривой ухмылке.

— Звучит маловероятно.

— У тебя талантливый разум, Уилл, — Оливер встал и похлопал Уилла по плечу. — Верь в это. Из тебя вышел бы превосходный Развлекатель. — Оливер взял что-то с ладони и протянул Уиллу.

Уилл долго смотрел на этот предмет, прежде чем провести по нему пальцем. Он расправил плечи, но это обеспокоило меня. Оливер прав. Уилл мог бы чего-то добиться, но это случится не здесь, не в Англии, где ему никогда не бывать кем-либо, кроме бедного конюха и ремесленника.

Неожиданно мысль о том, что он уйдёт на поиски своей судьбы, сильно меня обеспокоила.

— Спасибо, — я видела тяжёлые мысли Уилла, написанные на его лице. — Мне нужно работать, — он направился вверх по ступеням и вышел за дверь. Дверь захлопнулась с тихим стуком, вновь оставив кухню в тишине.

Оливер поставил жестяную банку и изучил её содержимое.

— Мег, дорогая, задерживаться на пороге грубо.

Полагаю, мне следовало внять предупреждению. До пожара я никогда бы не заметила Уилла. Я бы посмотрела в другую сторону, если бы увидела, как он правит экипажем Рэтфорда по улице. Теперь мир перевернулся с ног на голову. Я ни о чем не могла думать из-за страха, что Уилл может уйти, чтобы искать свою удачу где-то ещё.

— О чем вы разговаривали? — я пыталась говорить будничным тоном, как будто его ответ не властен разбить мне сердце.

— Как много ты услышала? — он склонил голову, осторожно рассматривая меня.

— Я не слышала ничего, — так или иначе, я не услышала достаточно.

— Тогда о чем ты беспокоишься? — Оливер поднял чашку с чаем в безразличном тосте. — Лично я считаю, что он хороший парень, — герцог прошёл мимо меня и вальяжно удалился по коридору.

***

Пока мы готовились уезжать перед рассветом, Уилл избегал меня. Он даже не смотрел на меня, когда мы сели за стол, чтобы обсудить детали нашего путешествия.

Беспокойство съедало меня. Мне просто хотелось знать, о чем он думает.

Оливер улыбнулся Люсинде, садясь за стол, и она опустила взгляд на руки. По крайней мере, намерения Оливера понять несложно.

— Томас спрятал бы пластины в Развлечениях в Тэвингсхолле. В своих обширных садах он разместил несколько штук, но центральный элемент всего поместья — его лабиринт из изгородей. Я бы первым делом посмотрел там. Лабиринт кажется логичным выбором места, чтобы спрятать что-то. Он очень гордился этой вещью, — Оливер развернул эскиз механизма замка для машины Рэтфорда.

Судя по чертежу, существовало шесть пластин, подобных тем, что мы нашли в Джирхендже. Их нужно соединить в определённом порядке, иначе механизм не будет работать. У нас всего две. Нужно ещё четыре. Поскольку в Джирхендже находилось две штуки, Оливер, казалось, решил, что Развлекатели разделили их поровну между собой.

— Будь внимательнее с медальоном, — продолжил Оливер. — Мне хотелось бы дать тебе больше информации, но я понятия не имею, что мог оставить Том, особенно в лабиринте. Он менял его в зависимости от сезона. Там может быть что угодно. Будь осторожна. Некоторые Развлечения в Тэвингсхолле опасны.

Это не сулило ничего хорошего. Я до сих пор тряслась от Джирхенджа.

— Возьми их, — сказал Оливер, протягивая мне окуляры. — Они принадлежали Чарльзу. У меня не было возможности как следует изучить их, но текущие настройки позволяют видеть в темноте, если до этого дойдёт, — затем он с кивком протянул оружие Уиллу. — Я выберусь наружу и проверю леса. Я убежусь, что никто не наблюдает за дорогой, пока вы уезжаете.

Мысль об убийце, скрывавшемся в засаде снаружи, привела меня в чувство.

Люсинда упаковала прекрасные кожаные перчатки с широкими манжетами для меня и Уилла вместе с орехами и сушёным мясом из кладовки.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — спросила она. Её взгляд скользнул к Уиллу, прежде чем вернуться ко мне.

— Со мной все будет хорошо, — сказала я, хотя идея находиться наедине с Уиллом выбивала меня из колеи. По всем правилам я уже уничтожена в глазах общества. Слишком поздно создавать внешнюю иллюзию порядочности. И все же, я буду наедине с Уиллом. — Что насчёт тебя? — прошептала я, наклонившись ближе к ней. Как женщины, мы ставили друг друга в предательское положение. Ни одна из нас не имела какого-либо приличного сопровождения. У нас были только мы сами.

— Не беспокойся обо мне, — она ответила мне полуулыбкой, затем быстро обняла. Я вернула объятие, чувствуя настоящие сестринские узы. — Помни первое правило Развлекателей, — предупредила она.

«Ожидай неожиданного».

Я серьёзно к нему отнеслась.

Оливер протянул механическую птицу, не такую мудрёную, как ворон, но похожую. Она походила на крепкого серебряного голубя.

— Это почтовый голубь, — объяснил он. — Просто заведи ноги и отпусти, если попадёшь в беду. Она полетит обратно сюда. Мы с Люсиндой приедем за вами, как только сможем, — он засунул его в маленькую сумку вместе с кое-какими инструментами. Сумка застёгивалась двумя соединяющимися шестерёнками. Он прикрепил к ней широкий ремень и протянул мне. Я затянула его вокруг талии.

Боковым зрением я уловила собственное отражение в тёмном стекле окна.

Девушка, которая посмотрела на меня, выглядела смелой и дерзкой.

Я чувствовала, что вовсе не знаю её.