Не отдавай меня ему

Глава 3

Джафар

Страшная мысль пронзает, будто лезвием. Я беру её за руку осторожно и задираю рукав платья.

Под тонкой тканью — синяки. Старые, жёлто-синие, рядом свежие, тёмные, будто отпечатки пальцев.

Кровь приливает к голове. Сердце грохочет.

— Это он? — голос низкий, хриплый. — Это он с тобой сделал?

Латифа не поднимает глаз. Только коротко кивает.

— Давно?

— Да, — едва слышно.

Два года. Два проклятых года, что они женаты. Два года она улыбалась, подавала чай, опускала глаза, когда я бывал в доме. И ни разу — ни разу — не выдала, что живёт в аду.

Сжимаю кулаки. В висках стучит.

— Тварь, — шепчу.

Заур уже поднялся с травы, вытирает кровь с губ, смотрит зло, как на предателя

— Что ты себе позволяешь? — бросает. — Это мои дела, мой дом, моя жена!

— Твоя жена? — я делаю шаг к нему. — Жену не бьют.

— Не учи меня жить, Джафар, когда сам ходишь по бабам.

— Я никогда не поднял руку ни на свою жену, ни на своих женщин, — бросаю жёстко. — В отличие от тебя.

— Она заслужила.

Делает шаг вперёд — и всё рушится в один миг. Я ударяю снова.

— Ублюдок!

Он держится на ногах и тут же кидается на меня. Мы падаем в траву, кулаки глухо бьют по телу, по лицу. Сквозь шум в ушах слышны крики, женские голоса, торопливые шаги.

— Хватит! — визжит мать. — Джафар! Заур! Остановитесь!

Она бежит к нам, прижимая руку к сердцу, рыдает.

— Пожалуйста! — умоляет Латифа, подбегая ближе. — Джафар-бей, прошу, не надо!

Но я не слышу никого. Всё внутри — сплошное пламя.

Чьи-то руки хватают меня за плечи, тянут назад. Голос Аиши — отчаянный, дрожащий:

— Папа! Папа, остановись!

Я оборачиваюсь. Вижу дочь — заплаканную, испуганную. Её руки дрожат.

— Папа, пожалуйста…

Только тогда отпускаю. Оказывается, меня оттащил мой зять Расул, а Заура — муж нашей сестры, Мухаммед. Сама Зарина стоит за матерью; племянники десяти и восьми лет обнимают её за талию и дрожат от страха.

Я отхожу в сторону, тяжело дышу, вытираю кровь с губ. Вижу, что моя дочь и невестка стоят вместе. И тут Аиша замечает кровь на лице Латифы.

— Бабушка, — поворачивается к матери, голос срывается, — дядя Заур ударил Латифу!

Все замирают. Мать переводит взгляд с одной на другую.

— Что ты сказала? — шепчет. — Нет… нет, не может быть. Он не мог. Мой сын не такой.

Я делаю шаг вперёд.

— Такой, — голос низкий, глухой. — Я сам видел.

Мать качает головой.

— Не наговаривай. Ты ошибаешься, Джафар. Он горячий, вспыльчивый, но он не поднимет руку на женщину.

— Он поднимал, мама, — говорит Латифа. Голос дрожит, но взгляд, несмотря на застывшие слёзы в глазах, решительный. — И не один раз.

— Замолчи! — орёт Заур. — Заткнись, дрянь!

Но она не замолкает.

— Он ударил меня, потому что я узнала о другой. О его второй жене.

Мать вскидывает голову.

— Что ты сказала?

— Он скрывает её, мама, — тихо, но отчётливо произносит Латифа. — Она не из наших. Но она пишет мне, шлёт фотографии. Он испугался, что я расскажу Джафар-бею, потому что он такого не прощает. Мы поругались, когда шли в дом, — задыхаясь, признаётся она. — Заур потащил меня в сад и там ударил. Джафар-бей это увидел.

— Лжёт! — орёт Заур, рвётся к ней, но я встаю между ними и рычу:

— Только попробуй к ней подойти.

Он застывает. Глаза злые, губы дрожат.

— Ты всё испортил, брат. Всё.

— Нет, — отвечаю. — Я просто поставил точку там, где ты переступил черту.

Мать рыдает, держась за сердце.

— Что вы натворили, Господи… Мои сыновья, кровь моя…

Аиша стоит рядом с Латифой, обнимает её, тихо шепчет что-то, успокаивая. Я смотрю на них и чувствую, как внутри всё рушится. Семья, честь, покой — всё летит к чёрту. Я всегда помогал брату, потому что мама просила, а я не мог ей отказать. Мы же знали, что он у неё любимчик, что она трясётся над ним, потому что до него потеряла новорождённого сына. А я — самый старший, добытчик.

Родной отец Заура умер от инфаркта четыре года назад. Хороший был человек, но, получается, не научил сына уму-разуму, потому что если мужчина бьёт женщину — он перестаёт быть мужчиной.

— Латифа, зайди в дом, — приказывает мама, а невестка мнётся, опускает глаза. — Из-за тебя мои сыновья подрались. Иди в дом.

— Нет, — тихо отвечает она, сжимая пальцы перед собой.

— Бабушка, не надо заставлять её, — просит Аиша, но мама останавливает её ладонью.

— Аиша, не спорь и смотри, как должна вести себя покорная жена. Латифа, марш в дом.

— Ты что, не слышишь, что говорит тебе мама? Оглохла? — кричит Заур.

— А ну хватит, — цежу сквозь зубы.

Пусть меня сейчас осудят все. Пусть мать отречётся. Пусть брат возненавидит. Но я бросаю взгляд на худенькую Латифу и, на правах главы семьи, спрашиваю её:

— Ты останешься здесь или хочешь уехать?

— Что? — восклицает мама. — Ты с ума сошёл, Джафар?

— Это моя жена! — бесится Заур. — Не лезь в нашу жизнь!

— Ещё раз, — повторяю, едва не рыча. — Латифа, ты уедешь с нами?

Она поднимает голову, и наши с ней взгляды встречаются. Я не знаю, почему и откуда это взялось, но я на миг вижу её совсем в другом свете.

Вижу прекрасное лицо, чёрные, как ночь, глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, губы алые, как лепестки роз, хотя на них нет помады, и густые волосы, выбившиеся из-под платка, который она успела накинуть.

Я впервые увидел в ней не жену брата, а красивую, тонкую, хрупкую женщину, которую захотел… защитить.