Не тот маркиз

Глава 21

“Дебютантка не должна слишком долго балансировать на краю пропасти”.

— Примечание к Брачным привычкам местного аристократа

Кошмар повторился.

Элли проснулась, хватая ртом воздух. Вцепившись в одеяло, она сбросила его со своих ног, желая освободиться от кошмара.

Сев, она судорожно втянула в себя воздух и заморгала, оглядывая незнакомую обстановку. Угрожающие тени, казалось, росли и расползались от мраморного камина, громоздкого платяного шкафа и ширмы в углу. Она откинулась на подушку-валик, сжимая в руках то же постельное белье, которое только что отодвинула в сторону.

При звуке низкого грохота ее взгляд метнулся к узкому окну, откуда в комнату проникал тусклый серый свет. Еще один отдаленный грохот сопровождался стуком дождя по балкону. Схватившись за покрывало, она почувствовала шелковистые нити вышивки и внезапно поняла, где находится.

Аббатство Кроссмур. Ее плечи опустились от облегчения, но оно было недолгим.

Она надеялась, что ее кошмары утихнут, пока она будет здесь, под крышей Брэндона. Почему она осмелилась так считать, она не знала.

Закрыв лицо руками, она пробормотала:

— Я ненавижу утро.

Брэндон любил раннее утро, особенно в деревне.

По своей привычке, он проснулся незадолго до рассвета и услышал последние завывания уходящей бури. Ополоснув лицо водой, он надел рубашку с короткими рукавами и брюки, затем босиком вышел из своей комнаты, чтобы понаблюдать за рассветом, занимающимся над горизонтом, с лучшей точки обзора.

Когда он был моложе и посещал Кроссмурское аббатство со своим отцом, они часто сидели вдвоем на восточной террасе и любовались восходом солнца в полной восхищения тишине. Тогда он воспринимал эти тихие, обыденные утренние часы как нечто само собой разумеющееся.

Он и представить себе не мог, что настанет день, когда для кого-то из них больше не будет рассветов. Но после смерти отца, а также смерти дяди и двоюродного брата он много думал об этом. Он понимал, как быстротечна жизнь, и как важно тщательно выбирать людей в своем окружении.

Размышляя над этой мыслью, он шел по темным коридорам с лампой в руке, и мерцающие тени на обшитых деревом стенах были его единственным спутником.

По правде говоря, он подумывал о том, чтобы жениться пару лет назад и предоставить решение свахе. И все же что-то внутри него подсказывало ему подождать. Поэтому он тратил свое время на то, чтобы создать прочную основу для Мэг, преподавая ей все уроки, которые преподали ему их родители.

Он не пожалел о своем выборе. Не было никого, кто мог бы склонить его пойти другим путем. Никого, кто наполнил бы его чувством абсолютной уверенности.

До сих пор.

Несмотря на это, было странно думать, что он найдет кого-то, кто — как Фиби — будет охвачен желанием предпочесть его кому-то другому. И только дурак мог бы мечтать о том, чтобы преследовать такую женщину, прекрасно зная, что она может уйти из его жизни в любой момент.

Но в случае с Элли он ничего не мог с собой поделать. Он хотел ее, несмотря на риск.

Все, что ему нужно было сделать, это показать ей, как хорошо им может быть вместе. Единственная проблема заключалась в том, что Элли боялась… ну, почти всего на свете. Включая ее чувств к нему.

Возможно, потребуется чудо, чтобы завоевать ее расположение.

У него вырвался горестный смешок, и он погасил лампу, когда входил в длинную галерею. В темноте он услышал тихий испуганный вздох.

Он был хорошо знаком с этим хриплым звуком и с чьих уст он сорвался.

Глаза привыкли к слабому освещению в дальнем конце комнаты, и он увидел одинокую фигуру, держащую свечу, силуэт ее платья, голову и плечи, очерченные серым занавесом приближающегося рассвета позади нее.

— Элли?

— Брэндон! О, я так рада, что это всего лишь ты, — тихо сказала она, и он криво усмехнулся. — Я имею в виду, не только ты… Но я боялась, что ты один из слуг, который, несомненно, подумает, что я сошла с ума, бродя по коридорам в такой час.

— И ты не боишься, что я подумаю то же самое?

Он услышал улыбку в ее голосе еще до того, как она заговорила.

— Ну нет, — сказала она, — потому что ты тоже бродишь по коридорам. Это может означать только одно: мы оба сошли с ума.

— Ах. Лучше отправить нас в бедлам вместе, чем по одиночке.

— Именно так.

Если ему и требовалось доказательство того, что он уже по уши погряз, то оно пришло к нему в тот момент, когда он поймал себя на том, что улыбается при мысли о том, что его могут запереть в психушке вместе с ней.

Эта мысль, казалось, скрасила его путь по длинной галерее. Он прошел мимо портретов своих предков в позолоченных рамах и разбросанных групп мягкой мебели, которые приглашали живых собраться вместе, чтобы вместе почтить память умерших.

Он вспомнил, как его отец однажды стоял в этой самой комнате и сказал: "Ибо что такое жизнь без напоминания о тех, кто ушел от нас, чтобы научить нас проживать каждый день так, как будто он последний?"

— Конечно, это также может означать, что нам обоим нравится наблюдать восход солнца, — сказал он, придвигаясь достаточно близко, чтобы увидеть отблеск пламени в ее глазах.

Но затем она опустила взгляд, и ее ресницы легли на веки темными тенями, похожими на крылья.

— На самом деле я не люблю наблюдать за восходом. Я бы предпочла проспать все это время.

Он взял ее свечу и поставил ее рядом со своей на столик, затем поднял руку и коснулся нежного изгиба ее щеки. Только сейчас он заметил багровые синяки у нее под глазами.

Он нежно провел подушечками больших пальцев по уязвимой коже.

— Разве ты не можешь расслабиться за городом? Я слышал, что некоторые люди предпочитают, чтобы шум городского движения убаюкивал их.

— Дело не в том, что… — начала она, но заколебалась, потеребив уголок рта. — О, черт возьми. Я не думаю, что есть смысл скрывать это от тебя, тем более что мы обязательно снова столкнемся в эти ранние часы.

Она перевела дух, и когда продолжила, лирические нотки в ее голосе стали тягучими и тревожными.

— Правда в том, что меня почти каждую ночь мучают ужасные кошмары. Конечно, никто больше не знает, даже мои тети, и я не хотела бы их волновать, — она умоляюще посмотрела ему в глаза и накрыла его руку своей.

Он кивнул, соглашаясь сохранить их тайну, но его лоб озабоченно нахмурился.

— Как долго это продолжается?

— С дества, когда умер мой отец. Все началось с ужасной уверенности, что он не был мертв, когда его закапывали в землю. В этих снах я всегда была вынуждена беспомощно наблюдать, как он пытается выбраться из гроба, а на него сыплется земля. Затем, несколько лет назад, человек внутри гроба изменился.

Она судорожно вздохнула.

— Я стала той, кого похоронили заживо.

Брэндон придвинулся ближе, чувствуя, как ее пробирает дрожь. Ему хотелось как-нибудь защитить ее от этих снов.

— Бывают дни, когда мне удается проснуться до того, как кошмар по-настоящему овладеет мной.

Она покачала головой.

— Я знаю, со стороны взрослой женщины глупо признаваться в таких вещах. Но, тем не менее, это так.

Он приподнял ее лицо, чтобы с предельной серьезностью заглянуть ей в глаза.

— Это совсем не глупо. По твоей бледности я вижу, что они сильно на тебя влияют. А к бледным щекам Элоди Пэрриш я отношусь серьезно.

Несмотря на то, что он был серьезен, это вызвало на ее губах мягкую улыбку.

— Ты не одинока. После смерти моего отца мне тоже снились кошмары. Ужасные вещи, которые казались мне пугающе реальными.

— О чем были твои кошмары?

— В основном о том, что со мной что-то случится и что Мэг останется одна, без какой-либо защиты от мира, который, как я знал, временами был суровым и жестоким.

— Мне кажется, это совершенно рациональный страх, — сказала она. — Как тебе удалось перестать видеть эти сны?

Он почувствовал нежное тепло ее руки, когда она без всякой робости положила ее ему на сердце, и он подумал, осознает ли она вообще свои действия. Скорее всего, нет, — рассудил он, — иначе она бы покраснела.

— Я усадил ее и поговорил с ней, — сказал он. — Я объяснил, что, хотя у меня пока и не было намерения исчезать за завесой, я все же собирался позаботиться о том, чтобы она была хорошо обеспечена. Затем я составил ряд контрактов со своим адвокатом, чтобы гарантировать это. Как только все было улажено, кошмары больше не возвращались.

— Это звучит так, как будто мне нужно поговорить с самой собой. Только я не знаю, что бы я сказала.

— Ты поймешь, когда придет время, — сказал он и поцеловал ее в лоб.

Она так хорошо пахла и была такой теплой, что все, чего ему хотелось, — это отнести ее в постель и дать ей возможность подумать о чем-то гораздо более приятном.

Вместо этого он отступил на шаг. Если он не будет осторожен, то снова забудется.

Элли сонно моргнула, глядя на него, как будто тоже думала о постели. Затем ее взгляд бесцельно скользнул вниз, к его губам, расстегнутому вороту рубашки и руке, все еще лежащей на его груди.

Она убрала руку. Ее щеки вспыхнули ярко-пурпурным румянцем, который соперничал с полосами цвета, появившимися сейчас на горизонте.

— Я… э-э-э…

Прежде чем она успела возразить, он взял ее за руку и шагнул через открытую дверь на лоджию.

— Пойдем. Давай вместе полюбуемся восходом солнца, а? По крайней мере, это поможет тебе забыть о ночном кошмаре.

Он почувствовал, как ее тонкие пальцы непроизвольно впились в его ладонь, и его удивило, что она не сдвинулась с места.

— Я бы предпочла понаблюдать отсюда, — она громко сглотнула, — если ты не возражаешь.

Ее широко раскрытые глаза скользнули мимо него, к крытой каменной террасе и семи открытым арочным проемам. Казалось, она не восхищалась ни одной из слабых звезд, все еще мерцающих на бледно-лиловом небе. И не любовалась клочьями тумана, бесшумно стелющимися над садами и пологими холмами, вплоть до русла реки. Вместо этого у нее был такой вид, словно она увидела мавзолей.

Он почувствовал, как по ее телу снова пробежала дрожь. Успокаивающе поглаживая большим пальцем мягкие, как лепестки, костяшки ее пальцев, он согрел ее замерзшие кончики пальцев в своей ладони.

— Ты в полной безопасности, и я бы не стал говорить это просто так. Тебя беспокоит высота? Если да, то мы можем посидеть вместе на скамейке у стены.

Она выглянула из-за угла, словно раздумывая, но затем покачала головой.

— Это правда, что я не слишком люблю высокие места. Однако, можно сказать, что у меня… несколько неестественный страх перед каменными арками. Ты когда-нибудь замечал, что пустота под ними напоминает надгробие, как будто надгробие было вырублено, а оставшиеся камни только и ждут, чтобы рухнуть и похоронить человека?

— Не могу сказать, что замечал, — сказал он, но посмотрел на арки с точки зрения человека, которому снились кошмары о том, как его хоронят заживо. Он никогда не замечал этого раньше, но пустота под ними действительно чем-то напоминала надгробие.

Она высвободила руку и обхватила себя руками, словно защищаясь от холода.

— Конечно, я вполне способна справиться с этой фобией. Всякий раз, когда мне приходится проходить под аркой или проезжать по мосту, я просто закрываю глаза и задерживаю дыхание, пока все не закончится.

Брэндон хотел, чтобы она снова взяла его за руку. Он хотел, чтобы это был первый из многих случаев, когда они сидели вместе и смотрели, как солнце поднимается над горизонтом. И ему была ненавистна мысль о том, что она будет жить, просто справляясь со своими страхами, вместо того чтобы преодолевать их.

Вернувшись к ней, он рассеянно провел кончиками пальцев по мягкому голубому муслину ее юбки. Было невозможно не находиться рядом с ней. И невозможно было находиться рядом с ней и не прикасаться к ней.

— Знаешь ли ты, что арка может выдерживать больший вес на более широком пространстве, чем стандартная горизонтальная перемычка? Без них для большинства мостов потребовалось бы слишком много опор, чтобы под ними могли проходить корабли.

— Ты доблестно пытаешься заставить меня лучше относиться к аркам и мостам, но это не сработает.

Он увидел, как вздернулся ее подбородок, и почувствовал, как его собственное упрямство перерастает в решимость. Вызов принят, мисс Пэрриш.

— Мой отец как-то сказал мне, что арки не просто так напоминают плечи, потому что на них приходится больше веса, чем можно вынести вдвоем.

Говоря это, он обнял ее сзади, положив ладонь ей на поясницу, чтобы согреть своим теплом. Затем он улыбнулся про себя, когда она слегка прислонилась к нему, как будто ей тоже нужно было быть ближе к нему.

— И, как пара плеч, им нужен соединительный элемент, который удерживал бы их вместе, придавал им силу. Вот где нужен краеугольный камень.

Он указал на угловатый тесаный камень на вершине арки, большой и светлый, с вырезанными на поверхности декоративными веерообразными желобками.

Она проследила за его жестом взглядом, но снова сглотнула.

— Что помешает ему внезапно обрушиться?

— Он идеально подогнан, расширен в верхней части, поэтому не соскальзывает. Кроме того, он оказывает одинаковое давление с обеих сторон. Он хорошо держится, этот краеугольный камень.

— Действительно, так оно и есть. И здесь их семеро, — осторожно сказала она.

— Вместе с семью ниже, где нижняя лоджия выходит в сад.

Он говорил будничным тоном, а рука на ее спине двигалась медленными, успокаивающими движениями.

Незаметным жестом Брэндон провел пальцами по ее левой руке, все еще лежавшей на предплечье, и лукаво взял их в свои ладони. Говоря это, он постепенно придвигал ее к себе, кончиками пальцев скользя вдоль ее позвоночника. Было крайне неприлично прижимать ее к себе так близко. В конце концов, он был хозяином поместья. Она была его гостьей и находилась под его защитой. Но именно мысль о том, что он хочет защитить ее, укрыть ее, удерживала его на этом пути. Та самая мысль, которая заставила его украдкой вывести ее на террасу.

— Согласно легенде, — сказал он, не отводя от нее взгляда, — итальянский архитектор, который строил этот дом, спроектировал эти арки для своего рода уроков. Говорят, что семь нижних арок символизируют человека, соблюдающего святые таинства своей церкви.

— А верхние арки?

— Семь смертных грехов, которые тяготеют над ним.

У нее вырвался испуганный смешок.

— Боже мой! Еще одна причина не стоять под арками.

— Хм… — задумчиво пробормотал он, гадая, осознала ли она, что они сделали два или три шага. — Но ты знаешь — по крайней мере, я надеюсь, что ты знаешь, — что я бы не стал подвергать тебя опасности.

Она кивнула, не сводя с него пристального взгляда.

— Это единственная причина, по которой я позволила тебе устроить этот маскарад и выманить меня на террасу.

Он удивленно остановился. Его брови нахмурились, а уголки рта изогнулись в смущенной улыбке.

— Я думал, что у меня неплохо получается отвлекать тебя.

— Я пыталась отвлечься, — застенчиво призналась она. — Мне не нравится бояться, Брэндон. Если бы я могла что-нибудь сделать, чтобы избавиться от мурашек по спине, я бы это сделала. Только благодаря непоколебимой уверенности в твоем голосе я зашла так далеко. Я знаю, что, если бы ты заподозрил хоть малейший дефект в целостности конструкции этой террасы, ты бы никогда не позволил своей сестре, тете или кому-либо из ваших гостей ступить на нее. Однако, — она сделала паузу, чтобы глотнуть воздуха, и сжала его руку, — если быть до конца честной, я верю в тебя гораздо больше, чем в эту груду камней, которая простояла здесь почти двести лет.

Учитывая тот факт, что она все еще была напугана, ее заявление не должно было так сильно его обрадовать. Но, тем не менее, это было так.

— Что ж, тогда позволь мне вернуть тебя на более безопасную почву.

Он почувствовал, как напряглась ее спина, как только они переступили порог.

Она заглянула в дверной проем, и мягкая улыбка тронула ее губы.

— Хочешь кое-что узнать? Все оказалось не так ужасно, как я себе представляла. И посмотри. Прямо сейчас рассвет. Отсюда, сверху, очень красиво.

Когда она снова посмотрела на него, в ее глазах зажегся огонек.

— Спасибо, что сделал это утро ярче.

— Я рад это слышать.

Когда их взгляды встретились, связь, которую они разделяли, стала еще крепче, между ними возникло нечто осязаемое. Он почти мог протянуть руку и схватить его прямо в воздухе.

— Что ж, мне лучше уйти, пока слуги… — Ее голос прервался, когда она посмотрела на руку, которую снова положила ему на грудь. Ее глаза расширились, и когда ее пальцы коснулись твердых мышц под ними, она издала тихий звук отчаяния, как будто не могла сдержать свою реакцию.

— О, прости меня. Я… не… ты в рубашке… — Темно-розовый румянец залил ее щеки, разливаясь по переносице, когда ее пальцы поднялись выше, перебирая прядь волос, поднимающуюся над открытой шеей. — И у тебя все эти аккуратные, маленькие, идеальные бронзовые кудряшки… и…

Она сглотнула.

— Наверное, это к лучшему, — прохрипел он, и от ее прикосновения по его телу пробежала волна острых ощущений, даже когда она выскользнула из его объятий.

Он хотел притянуть ее обратно, позволить продолжить исследование. Но если бы он это сделал, он знал, что поцеловал бы ее. И если бы она поцеловала его в ответ так же, как вчера, что ж, его план медленно ухаживать за ней, скорее всего, потерпел бы крах.