Не тот маркиз

Глава 6

“Джентльмены — существа загадочные. Дебютантка должна смириться с этим неопровержимым фактом”.

— Примечание к «Брачным привычкам местного аристократа»

Брэндон не знал, почему он до сих пор не вернул маленькую записную книжку мисс Пэрриш.

Прошла неделя с тех пор, как он впервые засунул ее во внутренний карман пальто. Неделя, в течение которой Мэг ходила с визитом в городской дом на Аппер-Уимпол-стрит. Он мог бы отдать ее своей сестре, когда высаживал ее из экипажа для утреннего визита, или оставить у слуги, когда приезжал за ней.

И все же он так и не вспомнил об этом.

Поэтому каждый вечер он вынимал из кармана записную книжку размером с ладонь и клал ее на мраморную крышку прикроватного столика. Затем каждое утро он засовывал ее в чистый пиджак и говорил себе, что проследит, чтобы ее немедленно вернули.

Он никогда не планировал ее читать.

В конце концов, он согласился быть ее другом. Ему не следовало вторгаться в ее личную жизнь. Или, по крайней мере, в тот момент, когда он понял, что страницы содержат личные мысли мисс Пэрриш — вместо сборника стихотворений, который он ожидал найти, — ему следовало сразу же закрыть ее.

Но он этого не сделал.

Он хотел бы сказать себе, что впервые открыл потертую кожаную обложку, когда был один в своем кабинете, из чувства долга перед сестрой, из потребности защитить ее от незнакомки, о которой он очень мало знал. Однако, поскольку он ценил честность, он отказался лгать самому себе.

Правда заключалась в том, что ему было любопытно больше узнать о мисс Пэрриш. И не только из-за ее дружбы с Мэг.

Он хотел узнать о ней больше: о внутренней работе ее разума, о том, как она проводит свободное время, и почему от ее румянца у него текут слюнки. Его мысли были поглощены формой ее рта, этой соблазнительно пухлой верхней губой, и потребностью почувствовать, как их губы подойдут друг другу. Он хотел попробовать на вкус ее вздох, ее язык, этот крошечный трепещущий пульс сбоку от ее горла.

Но больше всего ему хотелось знать, почему он все еще чувствовал себя так после того, как прочитал этот чертов блокнот.

Он все еще не был до конца уверен в цели содержания, написанного на страницах аккуратными женскими каракулями. Хотя, похоже, это был сборник ее наблюдений за джентльменами. На самом деле, довольно большого количества джентльменов. Страницы за страницами о том, как они стояли, разговаривали и жестикулировали руками.

Но больше всего его раздражали последние записи. Там было написано:

Предложения

Первое, за живой изгородью:

“Я больше не могу позволить, чтобы между нами стояло отсутствие состояния. Мне все равно, что скажет моя семья; я должен сделать тебя своей женой”.

Чего ему не хватает в продуманности, хватает в страсти — два вздоха, ни одного обморока.

Второе, в беседке:

“Я необъяснимо влюблен в тебя. Пожалуйста, окажи мне честь стать моей женой”.

Немного банально и не так романтично, как хотелось бы — ни вздохов, ни обмороков.

Третье, у фонтана:

“Ты заключаешь в себе каждый солнечный и лунный лучи. Ты в каждой капле дождя, падающей с небес. Ты в каждом моем вздохе и биении моего сердца. И если я позволю пройти еще одному мгновению, не взяв тебя за руку, тогда в этом мире для меня ничего не останется.”

Самое лучшее за день! — три вздоха, один обморок.

Брэндон читал эти слова столько раз, что теперь они были выжжены на его роговице и набились в серое вещество, как вата в ствол мушкета.

Если бы ему нужны были доказательства ее двуличной натуры, то они были на этих страницах — страницах, которые даже сейчас лежали у него в кармане. Он чувствовал, как они шлепают его по левой стороне груди при каждом твердом, взволнованном шаге по мокрому тротуару возле Риджентс-парка.

Прошло не больше часа после рассвета. Восходящее солнце пряталось где-то за непроницаемой пеленой серых облаков, давящих на город. Воздух был тяжелым, обугленным и спелым, что казалось идеальным дополнением к дьявольскому настроению, в котором он пребывал всю неделю.

Бесчисленное количество раз он хотел показать Мэг содержимое записной книги. Чтобы доказать, что ее предполагаемая подруга, очевидно, была просто очередной охотницей за мужем. Но он этого не сделал.

Вполне возможно, что мисс Пэрриш испытывала искреннюю привязанность к его сестре. На самом деле, если судить по этой книге, она была вполне способна испытывать привязанность к большому количеству людей одновременно. Вполне способна, с горечью подумал он.

Трое! Эти бедняги. Они, вероятно, понятия не имели, что она переключилась на другую цель и вместо этого расставила ловушку для самого неуловимого холостяка Лондона.

Очевидно, это означало, что она была такой же, как все остальные, — женщиной, хорошо поднаторевшей в хитрости, которая заманивала мужчин в ловушку ради развлечения, намереваясь отвергать их предложения до тех пор, пока не появится желанная добыча.

Он не мог не задаться вопросом, какое из этих предложений исходило от таинственного Джорджа.

Рядом с беседкой?

За живой изгородью?

Или у фонтана?

Или… был ли Джордж просто уловкой, которую она использовала, чтобы заставить мужчину поверить, что у нее нет скрытых мотивов и что она не хочет ничего, кроме его дружбы?

Руки Брэндона сжались в кулаки. Он ненавидел себя за то, что ее, казалось бы, бесхитростная просьба заинтриговала его. Почему он позволил ей провести себя, как муху, попавшую в красивую паутину? Какой же он дурак!

— Это вы, лорд Халлуорт?

Он вздрогнул, узнав мягкий голос. Твердые подошвы его ботинок замерли в тот момент, когда его взгляд остановился на самой обитательнице его мыслей.

— Мисс Пэрриш, — сказал он лицу, обрамленному открытым окном припаркованного экипажа. — Что вы делаете на улице в такой час?

Пара темных бровей изогнулась, услышав обвиняющие нотки в его голосе.

— Я не знала, милорд, что вы властвуете над рассветом, а также над гусями, за которыми я только что наблюдала у пруда.

— Я хотел сказать, — исправился он, — что я думал, вы будете отдыхать, как рекомендовал Локвуд.

Из-под изогнутых полей соломенной шляпки, перевязанной красной лентой, она проницательно изучала его, словно размышляя, была ли его резкость прикрытием для искреннего беспокойства — что, конечно, было не так, — или он был недоволен ее появлением.

Должно быть, она выбрала первое, потому что склонила голову в быстром прощении.

— Сейчас мне значительно лучше, и мне захотелось подышать свежим воздухом после недели безделья. И чтобы помочь мне в моей первой вылазке, мой… друг одолжил мне довольно прочный зонтик.

Она подняла ручку упомянутого предмета так, чтобы его было видно, как будто резная голова какаду постоянно находилась в ее руке.

Эта мысль согрела его… Пока он не почувствовал, записную книжку в своем кармане.

Прежде чем он слишком увлекся ее хорошо отрепетированными чарами, он достал маленький кожаный фолиант и поднес его к ней.

— Я забыл отдать это вам, когда мы виделись в последний раз. Очевидно, моя сестра унесла ее, когда вы были ранены.

— Моя записная книга!

Мисс Пэрриш сжала ее в руке, затем прижала к своей красивой груди.

— Слава святым. Я искала ее всю неделю. Я думала, что потеряла ее.

Ее безоговорочная радость никак не повлияла на его настроение. На самом деле, оно стало еще хуже, резонируя низким громоподобным рычанием.

— Нет, я уверен, вы бы не хотели потерять отчеты о своих многочисленных завоеваниях.

— Моих завое… — она замолчала. Ее рот плотно сжался, а ресницы в недоумении сомкнулись. Затем, внезапно, выражение ее лица прояснилось, губы приоткрылись в удивленном смешке.

— Вы подумали, что это… что я вела… какой-то подсчет? О, это слишком забавно.

— Правда?

Не тронутый золотым блеском в ее взгляде, он почувствовал, как его челюсть окаменела.

Через мгновение она протрезвела и издала измученный вздох.

— Я нахожу вашу непостоянную натуру довольно загадочной.

— Я уверен, что так и есть, — сказал он. Она, вероятно, привыкла к тому, что мужчины слащаво улыбались, когда она обвивала их своим шелковым коконом.

— Да, действительно, — лаконично заверила она. — Вы способны на такую галантность и великодушие, что лишаете меня дара речи. И все же большую часть нашего знакомства вы были необоснованно сердиты на меня. Если этого недостаточно, то сегодня утром у вас, похоже, сложилось впечатление, что я способна вскружить столько голов, что обладаю навыками циркача, крутящего тарелки. Полагаю, вы ожидаете благодарности за лесть. Но я этого не сделаю. Я скажу только, что это, — она указала на блокнот, — мое исследование для книги, которую мы с подругами пишем.

Он скрестил руки на груди, не желая, чтобы его снова обманули.

— Для книги.

— Брачные привычки местного аристократа, если быть точной, — сказала она с кратким, взволнованным кивком.

— Это мои наблюдения за джентльменами, у которых есть матримониальные интересы. Ничего такого, что могло бы заинтересовать вас, я уверена. — Она фыркнула. — И как вам не стыдно читать чужие записи.

Что-то шевельнулось в глубине его сознания.

У него было смутное воспоминание о том, как однажды вечером за ужином Мэг без умолку рассказывала о многочисленных достижениях мисс Пэрриш, среди которых были доброта, великодушие, способности швеи… и автор руководства для дебютанток и их чрезмерно заботливых братьев. Однако в то время он только что закончил просматривать страницы записной книги и, несмотря на то, что был задет за живое, отказался слышать какие-либо похвалы в адрес жительницы Аппер-Уимпол-стрит.

Но теперь он задавался вопросом… Могло ли быть, что содержимое этой записной книги было просто своего рода исследованием?

Если это было правдой, то, в конце концов, она не играла с этими мужчинами — или с ним — в конце концов. Возможно, никакой паутины и не было.

Разжав руки, он шагнул ближе к карете.

— Я снова был довольно груб, не так ли?

— Совершенно верно.

Складка между ее тонкими бровями нахмурилась от продолжающегося раздражения. Ее бранящий тон, вероятно, предназначался для того, чтобы поставить его на место. Однако, без ее ведома, это возымело обратный эффект.

Сразу же темное облако в его мозгу рассеялось. По медному блеску ее глаз он почувствовал, как первые лучи янтарного солнца согревают его, как глоток коньяка дождливым вечером.

Дебютантка, которая намеревалась заманить его в ловушку, не упустила бы такой возможности кокетливо надуть губки или захлопать глазами, чтобы намекнуть, что милое проявление характера — это худшее, чего он мог ожидать. Но мисс Пэрриш не сделала ничего подобного. Она откровенно выражала каждую свою мысль и эмоцию. Ничего не скрывая.

Он нашел это необычайно привлекательным.

— Я полагаю, что мое поведение этим утром принесло бы, — он бросил взгляд на записную книгу, — ноль вздохов и ноль обмороков.

— Действительно, — сказала она, но уголок ее рта слегка дернулся, говоря ему, что он на пути к прощению.

Он, вероятно, не заслуживал этого после того, как выразил к ней такую враждебность. Он был взбешен ее обманом так, что это соперничало с любыми чувствами, которые он испытывал к другим женщинам в прошлом. И он даже не был уверен, почему именно с ней все было по-другому.

Он лишь знал, что находиться в Лондоне и терпеть скуку сезона на прошлой неделе, зацикливаясь на ее записной книге, было крайне утомительно. Однако в этот момент его наполнил заряд бодрости. Он заструился по его венам новой жизнью.

— Кажется, мне нужно еще раз загладить свою вину. Назовите вашу цену. Моя ложа в театре? Поездка в Париж? — спросил он, лишь наполовину поддразнивая.

— Вы мне ничего не должны, милорд. Я полагаю, каждый имеет право на несколько минут капризности, хотя некоторые больше, чем другие.

Пока она говорила, озорной блеск в ее золотистых глазах заставил его подойти еще ближе. Достаточно близко, чтобы уловить аромат сладкого клевера, который окружал ее. Он глубоко вдохнул, когда его рука коснулась оконной рамы.

Посмотрев вниз, он заметил, что кончики его пальцев в перчатках покоятся с ее стороны двери, а красная лента ее шляпки болтается всего в паре дюймов от них. Его охватило необъяснимое желание потянуть за нее. Развязать ее. Притянуть ее к себе и прижаться губами к ее губам.

— Тогда проведите этот день со мной, — сказал он низким и интимным голосом, когда его указательный палец потянулся, чтобы коснуться изогнутого края ленты.

Ее взгляд ошеломленно блуждал по его лицу, ресницы опустились, голос стал хриплым.

— С… с вами?

— Мы устроим пикник. Ничего утомительного, конечно. Я знаю идеальную поляну недалеко от города. И пока мы там, я даже помогу вам с вашей книгой.

Она моргнула в дремотном замешательстве, как просыпающийся сновидец.

— Моей книгой?

— Вы же хотите узнать больше о жизни мужчин, а я, — сказал он с усмешкой, — тоже мужчина.

Два розовых пятна выступили на ее щеках, соблазняя сладкоежку в нем.

— Я не уверена, что это разумно… быть наедине… вместе.

Он не хотел, чтобы приглашение прозвучало так, будто он планировал скандальную интерлюдию. Или все-таки хотел?

Несмотря на это, в его сознании вспыхнул образ. Она лежит на спине, черные кудри разметались по одеялу на траве, ее розовые губы припухли от его поцелуя, а взгляд полон желания, которое она просто не могла скрыть. Довольный возглас одобрения вырвался у него из горла.

Неосознанно он взялся за ее ленту. Но когда их пальцы на мгновение переплелись, когда она выхватила красный шелк из его рук и скрылась в карете, он понял, что был слишком настойчив.

Странно. Это было совсем на него не похоже.

На самом деле, чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что был сам не свой с тех пор, как они встретились. Временами он вел себя не по-джентльменски, угрюмо, а теперь чувствовал себя странно… примитивно.

Покачав головой, он вспомнил о воспитанных в нем всю жизнь манерах и вежливости.

— Простите меня за то, что я не упомянул свою сестру в этих планах. Я уверен, что Мэг хотела бы провести больше времени с вами и вашими тетями. Вы трое — это все, о чем она может говорить.

— Да ладно вам, мисс Пэрриш, — сказал он, цокнув языком, — вам нужно быть более убедительной. Уже слишком поздно начинать играть со мной в скромницу. Кроме того, я твердо намерен игнорировать любое проявление жеманности.

Она сразу же стала серьезной и усмехнулась.

— Ну да, изображаю скромницу. Я не из компании ваших гусынь, лорд Тщеславие. Дело в том, что мы с тетушками уже приняли приглашение совершить экскурсию по садам Зоологического общества.

— Очевидно, человек, пригласивший вас, не знает, что вы недавно поранились. Я уверен, кем бы ни был этот человек, он с готовностью отложит эту прогулку на другой день, — бросил он вызов, приподняв бровь, уже чувствуя себя победителем.

Она выдержала его взгляд и сказала как ни в чем не бывало:

— О, он знает.

— Он?

— Ммммм, — промурлыкала она с явно самодовольным кивком.

— Я уже заверила его, что достаточно здорова. С моей стороны было бы непростительно грубо принять другое приглашение.

Брэндон пристально изучал ее, вспоминая похожее выражение лица в тот вечер, когда он пригласил ее на танец, и она с радостью отказала ему. И он видел такое же выражение в парке на прошлой неделе.

— А речь случайно не о Джордже?

Тот самый таинственный человек-невидимка, который так и не пригласил ее на вальс и не потрудился появиться в своем фаэтоне? У которого, по-видимому, не было ни фамилии, ни титула?

Чем больше он думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что мисс Пэрриш придумала Джорджа, чтобы поставить Брэндона на место. И теперь она, должно быть, чувствовала необходимость продолжать свою шараду. Это была уловка, которую он мог легко простить, поскольку она никак не повлияла на его настроение.

— Вам не нужно произносить его имя в такой манере, — сказала она.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду. Именно так я всегда говорю "Джордж".

Она указала на него, ее глаза сузились.

— Вот опять. Слишком сильный упор на "дж".

— Ужасно, я знаю. Со школьных времен такая проблема, — согласился он с притворным самобичеванием.

— Я вечно разочаровывал своего учителя ораторского искусства. О, сколько упреков я терпел всякий раз, когда говорил о нашем короле, не говоря уже о гигантах, жирафах и особенно имбирных пряниках. Даже сейчас, спустя годы, я все еще содрогаюсь.

— Вы ведете себя глупо. С этого момента я больше не буду упоминать его имя в вашем присутствии.

Все лучше и лучше, подумал он, но кивнул, словно в глубоком раздумье.

— Вероятно, это к лучшему. Это действительно затрудняет планирование нашего пикника.

— Не будет никакого пикника, — заявила она, но твердость ее аргументов была потеряна из-за ее неохотного смеха.

— Я собираюсь осмотреть клетки с животными и, скорее всего, буду затоптана до смерти быком-брамином. Завтра это будет во всех газетах — Незамужняя женщина трагически погибла во время первого визита в Лондонский зоопарк.

— Первый визит? Это не может быть правдой. Мы с Мэг были там несколько раз, и кажется, что и вся Англия тоже.

— Возможно, но я там никогда не была. Обычно я предпочитаю мероприятия с гораздо меньшей вероятностью быть раздавленной или съеденной.

Он был уверен, что она дразнится, но нелепый портрет, который она нарисовала, натолкнул его на мысль. Обычно он терпеть не мог посещать мероприятия, где толпами собирались незамужние представительницы женского пола. Однако сегодня он собирался сделать исключение. Тогда он воочию увидит, кто такой этот Джордж. Или, скорее, существует ли этот человек вообще.

— А, — неопределенно ответил он. — Что ж, тогда полагаю, наш пикник придется отложить… на время.

Попрощавшись, он приподнял перед ней шляпу и пошел дальше, зная, что и он, и Мэг увидят ее гораздо раньше, чем она ожидает.