Не тот маркиз

Глава 2

“Истинный джентльмен никогда не обратит внимания на изъян во внешности леди. Если он и совершит такое отвратительное преступление, то о невоспитанном звере лучше забыть”.

— Примечание к Брачным привычкам местного аристократа

Брэндон не знал, кто первым наградил его прозвищем самого неуловимого холостяка Лондона, но ему хотелось придушить этого человека.

В течение двух лет у него не было ни минуты покоя. Однако что у него было, так это список всех уловок, которые женщины любили использовать, чтобы заманить потенциальных женихов к алтарю.

Некоторые предпочитали простые методы: приветственные улыбки, хлопанье ресницами и негромкий смех над его самыми банальными высказываниями. Другие были более прямолинейны, бросая к его ногам предметы одежды: носовые платки, перчатки, шали и даже ленты для подвязок. Некоторые смело прикасались к нему, заявляя, что они это случайно. «Боже мой! Прошу прощения! Это ваше плечо/рука/кисть/бедро?»

Были те, кто симулировал травмы. Он не мог сосчитать, сколько раз он возил Мэг через парк только для того, чтобы какая-нибудь женщина не окликала его с дорожки, жалуясь на поврежденную конечность и умоляя отвезти ее домой.

И были даже те, кто выскакивал из ниоткуда, чтобы столкнуться с ним. Обычно за этим следовал “случайный” свидетель, который затем намекал на то, что видел тайные объятия.

К счастью, поддержание безупречной репутации спасло его от брачной петли пять раз. Или, скорее, пять с половиной, если считать его столкновение с мисс "Я вас не заметила" несколько минут назад.

Она чуть не сбила его с ног.

Он рефлекторно поймал ее, намереваясь немедленно отпустить. Но от удара у него выбило воздух из легких. Поэтому он сделал необходимый вдох, не подозревая, что внезапное погружение в ароматное облако — свежее и сладкое, как клевер, омытый полуночной росой — выбьет его из колеи.

Это был единственный способ объяснить, почему он держал ее так долго. Почему его пристальный взгляд был прикован к розовой акварели, растекающейся по безупречному фарфоровому холсту ее щек. И почему странное беспокойное нетерпение наполняло его, когда он ждал, когда она встретится с ним взглядом.

Казалось, это длилось целую вечность. Ему следовало бы искать ее предполагаемую спутницу, прячущуюся за живой изгородью или топиарием. Вместо этого его внимание было сосредоточено исключительно на этих ресницах. Они были такими темными и густыми, что он представил, как от одного прикосновения подушечкой большого пальца останется стойкое пятно. Затем они приподнялись, открывая пару миндалевидных глаз янтарного цвета, чистого и прозрачного, как коньяк в свете камина. И тепло разлилось у него внутри, как будто он выпил целый бокал этого напитка одним глотком.

Очевидно, столкновение помутило его рассудок.

Он почти забыл, что все это было просто еще одной уловкой. Западней. Еще одна женщина, которая думала, что брак — это просто игра. Но затем он увидел настороженный огонек узнавания в ее глазах, ее губы изогнулись в заученной улыбке, когда она предложила слишком знакомое оправдание.

«Мои извинения, сэр. Я вас не заметила…»

Внезапный прилив раздражения привел его в чувство. Она была такой же, как все остальные охотницы за мужьями, хитрой и склонной манипулировать. Ей нельзя было доверять.

В тридцать четыре года он, конечно, уже не был тем неопытным юнцом, каким был когда-то. Больше не был человеком, который так легко поддавался обману и махинациям. Так что ему ничего не стоило избавиться от обманщицы. Прежде чем она успела расставить свою хитроумную ловушку, он развернулся на каблуках и возобновил поиски Мэг.

Его младшая сестра была единственной причиной, по которой он вообще терпел этот сезон. По его мнению, для того, чтобы она получила правильное представление о типе мужчины, за которого она хотела выйти замуж, ее нужно было познакомить со многими из них. И если посещение балов и вечеринок избавило бы ее от сожалений от выбора супруга, то он был готов вынести муки тысячи лондонских сезонов.

Хотя, очевидно, привязанность между ними была односторонней. Некоторое время назад Мэг была только рада оставить его в компании волчиц, весело ускользнув, когда легион хищных мамаш и их кокетливых дочерей загнал его в угол — в буквальном смысле слова, прижав к колонне — на террасе. Последовала какофония приглашений, а также список женских достижений.

Если бы не измученный шмель, приземлившийся на шляпку леди Дойл, и последовавшая за этим истерика с размахиванием конечностями, он, возможно, никогда бы не сбежал. Хотя, мало что хорошего принесло ему то, что он вырвался на свободу, только для того, чтобы столкнуться в саду с мисс "Я вас не заметила", затаившейся в засаде.

Он все еще не мог забыть эту встречу. Почему он не может отмахнуться от нее, как от всех остальных?

Возможно, простое объяснение состояло в том, что он устал от всего этого. Устал демонстрировать каждую унцию джентльменского этикета женщинам, которые просто видели в нем самого неуловимого холостяка Лондона. Да, должно быть, в этом и есть причина, решил он.

К счастью, этот день скоро закончится.

Некоторое время назад он мельком увидел свою сестру, спешащую через двери террасы. Поскольку джентльменам не разрешалось входить в коридор, предназначенный для гостей женского пола, он ждал в обитой золотым ситцем прихожей рядом с главным холлом, скрытый от посторонних глаз, но внимательно следивший за лестницей.

Снаружи, на лужайке, подавали чай. Десятки накрытых льняными скатертями столиков ждали под полосатыми навесами, а мелодии струнного квартета доносились сквозь открытые французские двери вместе с поздним весенним ветерком.

Внутри его внимание на мгновение переключилось на двух пожилых женщин, выходящих из-под лестницы. Они прошли мимо него, но были слишком поглощены беседой над клочками бумаги, чтобы заметить его. Добравшись до дверей, они обменялись быстрыми взглядами, прежде чем засунуть сложенные бумажки за корсажи, а затем хихикнули, как пара преступников.

Странно, подумал он, наблюдая, как они крадутся к лужайке.

Однако, услышав смех Мэг, он быстро забыл о них и перевел взгляд на лестницу. Она оживленно разговаривала с кем-то, кто не попадал в поле его зрения, ее руки в перчатках, по своей привычке, возбужденно жестикулировали. В тот момент, когда она увидела его, ее глаза озорно заблестели. Она весело отсалютовала, словно объявляя себя победительницей в своей игре в "побег от компаньонки".

— А вот и ты, Брэндон. Я все гадала, куда ты пропал, — поддразнила Мэг с веселой улыбкой.

Как бы он ни старался, он не мог сердиться на нее. Итак, он улыбнулся с нежностью в ответ. Но его веселье внезапно исчезло, как только он увидел ее спутницу.

Это была она, янтарноглазая гадюка из сада. Очевидно, хитрая дебютантка перешла к другой тактике.

Из всех уловок, направленных на привлечение его внимания, худшей была любая попытка подружиться с его сестрой под ложным предлогом. Сердце Мэг было разбито слишком многими потенциальными подругами. При мысли о том, что она снова пострадает из-за чьего-то плана, у него закипела кровь.

Хотя это потребовало усилий, он подавил гнев, поднимающийся под маской вежливости.

— Я решил прогуляться по саду. Ты же знаешь, как мне нравятся эти вечеринки.

— Сарказм вряд ли подходит для знакомства с моей новой подругой. — фыркнула Мег с притворным упреком.

Он бросил взгляд на предполагаемую подругу и натянуто произнес:

— Мы уже встречались.

— Но не официально. По крайней мере, так говорит Элли.

— О?

Его пристальный взгляд переместился на эти глаза цвета коньяка, и внутри у него все закипело.

— А что еще говорит Элли?

Мэг, ухмыляясь, бочком подошла к нему.

— Что касается этого, я отказываюсь предавать ее доверие. Однако есть вероятность, что у нее сложилось о тебе не очень хорошее впечатление.

Глаза ее собеседницы стали круглыми, как блюдца, а щеки побледнели.

— Мэг, я…

— О, не волнуйся. Брэндон испытает облегчение от этого. Не так ли, брат? Видишь ли, его преследуют, куда бы мы ни пошли. По крайней мере, с тобой у него не будет таких проблем. Поэтому я полна уверенности, что мы все станем лучшими друзьями, — сказала она, протягивая руку, чтобы взять девушку за руку и притянуть ее ближе.

— Брэндон, я бы очень хотела представить тебя мисс Элоди Пэрриш. Элли, это мой часто придирчивый, но обычно вполне сговорчивый, хоть и древний брат Брэндон Стредвик, маркиз Халлуорт.

Незваная гостья присела в реверансе, ее щеки внезапно залил румянец вины и обмана.

— Милорд.

— Мисс Пэрриш.

Он чопорно поклонился, затем предложил руку Мэг.

— Мы не хотели бы вас больше задерживать.

— Брат, это довольно поспешно. Я подумала, что мы могли бы прогуляться по саду в дружеской беседе.

— Чай уже подан. Наш столик ждет. Если мисс Пэрриш желает, мы могли бы проводить ее к ее собственному столу. Я уверен, что среди гостей есть те, кто ищет ее. Возможно, компаньонка или даже, — он сделал паузу, чтобы критически осмотреть ее, — подопечная. Вы гувернантка одной из присутствующих юных дебютанток?

Она на мгновение застыла, затем пронзила его взглядом, полным такого презрения, что он сразу понял, что оскорбил ее. В нем укоренилось стремление загладить вину. В конце концов, его отец был безупречным примером того, как должен вести себя джентльмен. И все же Брэндон не извинился. Ведя себя как джентльмен, он не предотвратил бы заговора интриганов. По опыту он знал, что это только поощряет их. И он отказывался снова видеть, как его сестре причиняют боль.

Он охотно перенес бы оброненные носовые платки, симулированные травмы и даже случайные столкновения. Но не это.

Понимая, что лучше покончить с этим фарсом сейчас, он придержал язык и встретился с ее суровым взглядом.

— Ты сам на себя не похож, Брэндон. Боюсь, солнце опалило твои манеры, — резко сказала Мэг, затем выпустила его руку.

— Элли, я должна извиниться. Он не знает, каким ангелом ты была для меня.

Интриганка покачала головой и мило предложила:

— Нет, Мэг. Это я должна извиниться. Я слишком надолго задержала тебя наверху, когда твой брат явно беспокоился о твоем благополучии. Не переживай об этом. Я уверена, что я не буду.

Она бросила последний презрительный взгляд в его сторону, прежде чем улыбнуться его сестре.

— Но я с нетерпением жду встречи с тобой снова этим вечером на балу у Истербруков.

С этими словами она ушла. И с каждым ее шагом он с трудом выдыхал воздух, который, казалось, обжигал слизистую оболочку его легких.

Как только они остались одни, Мэг хлопнула его по руке.

— Поверить не могу! Я встречаю человека, которому нравится мое общество — без какого-либо интереса к тебе — и ты делаешь все возможное, чтобы оскорбить ее. Я никогда не была так смущена. И это говорит о многом, учитывая тот факт, что ты пытаешься украсть всю мою радость от сезона. Я думала, в этом и был смысл. В конце концов, ты и высокомерный мистер Прескотт, оба заявили, что я не готова к браку, пока не узнаю больше о жизни.

— И ты явно не готова. Брак требует, чтобы у тебя были полностью открыты глаза.

— Это странно. Наш отец всегда говорил, что именно сердцу, а не глазам, не должны мешать препятствия.

— Тогда позволь мне отсеять тех, кто тебя недостоин, — терпеливо сказал он.

— Отец хотел, чтобы мы оба поженились по любви.

— Чтобы я женился, потребуется божественное вмешательство.

Много лет назад Брэндон потерял всякую надежду найти жену. Он легко вспомнил тот день, когда стоял у подножия лестницы, похожей на эту, умоляя мисс Фиби Брайт после того, как она только что произнесла слова, которые разбили ему сердце.

— Я не могу выйти за тебя замуж. Герцог Хоршем сделал мне предложение, и я приняла его. Мой отец составляет контракт.

— Но мы поклялись друг другу. Мы любим друг друга.

— Ты ужасающе наивен, дорогой, — сказала Фиби, погладив его по щеке рукой в перчатке.

— Вот как ведется игра. Какое-то время у тебя под рукой была хорошенькая девушка, что делало тебя еще более желанным, в то время как у меня был красивый молодой самец, совершенно без ума от меня, что привлекло внимание пожилых аристократов с толстыми карманами, сидевших за столом твоего дяди. Теперь я собираюсь стать герцогиней, и к тому же богатой.

— Деньги и статус не сделают тебя счастливой. Но я бы делал, каждый день твоей жизни, — пообещал он, беря ее руку и прижимая к своей груди. — Мое сердце принадлежит тебе.

С хихиканьем, которое когда-то было музыкой для его ушей, она высвободилась.

— Если я тебе действительно небезразлична, то ты бы никогда не пожелал мне бедной жизни с простым племянником аристократа, когда я могу иметь гораздо больше.

Брэндон стряхнул с себя эти мысли, как будто это была власяница у него на спине.

Опыт общения с Фиби многому его научил, как и встречи с женщинами после того, как он неожиданно унаследовал титул и огромное богатство, которые обошлись ему дорого.

Он бросил тяжелый взгляд на дверь, за которой скрылась мисс Пэрриш. О, он знал ее игру. За последние десять лет он повидал все уловки на свете. Но будь он проклят, если когда-нибудь позволит своей сестре почувствовать, что ее ценность измеряется ее богатством.

— Тогда, я надеюсь, божественное вмешательство однажды ударит тебя по голове.

Мэг фыркнула и покорно взяла его за протянутую руку.

— Знаешь, ты ошибаешься насчет Элли.

Чтобы положить конец разногласиям, он ничего не ответил. В конце концов, он знал, что рано или поздно мисс Пэрриш раскроет свою истинную сущность.

После чаепития Брэндон наблюдал, как вокруг Мэг собралась армия поклонников, и все из-за воздушного змея на ее платье.

По словам его сестры, мисс Пэрриш спасла ее и ее платье от осуждения общества с помощью причудливой аппликации, но не хотела, чтобы ее хвалили за это. Вместо этого они согласились рассказать историю о том, что Мэг наняла личную, высоко оцененную модистку. Теперь десятки женщин требовали назвать имя этой богини-портнихи.

Честно говоря, он даже не заметил разницы. Женская мода никогда не была для него приоритетом. Всякий раз, когда его сестра приходила к нему в кабинет, чтобы покружиться в новом платье, он всегда говорил ей, что она прекрасно выглядит. А когда она без конца твердила о рюшах и воланах и качестве кружев, ему казалось, что из него медленно вытекает жизненная сила, капля за мучительной каплей.

Все, что его заботило, — это знать, какого цвета ее платье, чтобы он мог узнать ее издалека. Сегодня на ней было голубое платье… а на мисс Пэрриш — зеленое, как клевер.

Он увидел ее возле фонтана. Она улыбалась поклонникам Мэг, всем своим видом демонстрируя альтруистическую радость за свою новую подругу. Но Брэндон по-прежнему с подозрением относился к ее мотивам. И поскольку все внимание было приковано к его сестре, он воспользовался предоставленной ему редкой возможностью и ускользнул для небольшого допроса.

Мисс Пэрриш нахмурилась при его приближении, ее взгляд был настороженным. Часть его чувствовала себя немного виноватой за то, что он был так прямолинеен с ней ранее. Обычно он был более дипломатичен, даже с теми, кто притворялся, что привязан к его сестре. Он не знал, почему был неумолим с этой девушкой.

Остановившись перед ней, он склонил голову в знак приветствия и перешел прямо к делу.

— Моя сестра считает, что я должен извиниться перед вами, мисс Пэрриш.

— Но очевидно, что вы не разделяете этого убеждения, иначе вы бы просто извинились, — сказала она, высоко подняв подбородок.

Брэндон открыл рот, чтобы возразить, но она подняла руку и продолжила.

— Не бойтесь, я никогда не попрошу вас об этом. Все, что мне нужно, — это ваше отсутствие. Или еще лучше… — Она развернулась на каблуках и ушла. Снова.

Он нахмурился, ему не нравилась фрагментарность этих встреч. Резкое окончание не оставляло у него чувства удовлетворения или завершенности. И, кроме того, у него все еще были к ней вопросы.

Поэтому он последовал за ней.

— Я действительно ценю то, что вы сделали для нее, вышили этого воздушного змея и все прочее. Кажется, Мэг полна решимости продолжить общение с вами. Однако я в равной степени полон решимости не допустить, чтобы ей причинили боль.

— Ваша привязанность к ней — ваше единственное искупительное качество.

— Это не так. Я довольно обаятелен, когда хочу быть таковым.

Она фыркнула и закатила глаза, ускоряя шаг по заросшей мхом аллее между живыми изгородями.

— И к тому же довольно оскорбительны.

— Ну же. Нет причин так сердиться только потому, что я раскусил вашу игру, — сказал он, легко подстраиваясь под ее шаг. Поэтому, когда она ускорила шаг, он последовал ее примеру. И когда она замедлила шаг, он сделал то же самое. Это было так, как будто они участвовали в гонке, каждый был полон решимости превзойти другого в этом своеобразном виде спорта. И когда она зарычала и искоса посмотрела на него, он не знал почему, но улыбка тронула его губы.

— Скажите мне, мисс Пэрриш. Почему мы никогда раньше не встречались? Наверняка, это не первый ваш сезон.

При этих словах она резко остановилась. Повернувшись к нему лицом, черты ее лица были словно из фарфора, янтарные глаза горели.

— Это еще один намек на мой возраст?

Это было не так, но он не сказал ей, что ему было искренне любопытно, почему их пути никогда не пересекались. Вместо этого он невинно заморгал совиными глазами, притворяясь, что не понял.

— Ранее вы назвали меня гувернанткой, — добавила она, дергая за манжету своей застегнутой перчатки, как будто это была своенравная ученица, которую она держала за ухо. — Вы либо намекали на то, что я бедно одета, либо на то, что я слишком стара, чтобы считаться дебютанткой.

— У вас довольно красивое платье, — заученно произнес он и заработал еще один горячий взгляд, от которого по его телу пробежала волна удовольствия.

Большинство женщин, которых он встречал, были настолько склонны быть приятными, что от их приторной сладости у него чуть не болели зубы. Но ее гнев был неподдельным. На самом деле, крайняя неприязнь мисс Пэрриш к нему практически заставила землю содрогнуться. Он не сомневался, что если бы она могла наколдовать дыру, которая расколола бы землю у него под ногами и поглотила его, она бы без колебаний сделала это.

Как ни странно, ему потребовалось мгновение, чтобы насладиться враждебностью, направленной на него.

Его пристальный взгляд скользнул по ханжескому изгибу ее черных бровей и густым ресницам, когда она прищурила глаза. Он не заметил в ее носике ни намека на пренебрежение, потому что он был идеально прямым и тонким. В том, как она поджимала губы, не было ничего предосудительного. Это действие только сделало их мягче, ее верхняя губа стала чуть-чуть пухлее, чем нижняя. Но ее подбородок действительно был упрямым, а челюсть четко очерченной, переходящей в слегка расширенные уши. Их кончики выглядывали из копны блестящих черных локонов. И тут он кое-что заметил. Что-то в ее волосах отливало серебром.

Не раздумывая, он шагнул ближе. Протянув руку, кончики его пальцев погрузились в завитки, которые были такими изысканно мягкими и пышными, как будто их расчесывали тысячу раз каждое утро.

В его сознании возник образ мисс Пэрриш, сидящей за туалетным столиком, одетой только в прозрачную сорочку, поправляющей прическу, тонкие руки подняты, чтобы закрепить гребни, молочно-белые груди приподнимаются при движении…

Ее внезапный вздох заставил его осознать свои действия.

Его взгляд метнулся к ее широко раскрытым глазам, когда ее зрачки разлились, как темная ртуть, почти поглотив бледные радужки. Ее губы приоткрылись, и на щеках появились два розовых пятна. Этот цвет очаровал его. Казалось, что на ощупь он будет пушистым, а на вкус — как те маленькие глазированные пирожные, которые подавали к чаю. При этой мысли его обдало неожиданным жаром.

— Милорд… Я не имела намерения… то есть… вы совершенно… совершенно определенно… но у меня, кажется… кружится голова… и мое сердце…. слишком быстро бьется….

Ее высказывания были неполными, голос хриплым и невнятным. И все же Брэндон прекрасно понимал ее, как будто все недостающие слова были внутри него.

Необъяснимо, но каждая клеточка его существа побуждала его заключить ее в объятия, прижать ее тело к своему, прижаться губами к ее губам и помочь ей составить законченное предложение. Но прежде чем он это сделал, мимо прожужжал шмель. Низкий гул заставил его насторожиться, напомнив, что они стоят в саду Бакстонов. Всего в нескольких шагах от обнаружения.

Он сразу же отстранился, затем выпустил воздух с ароматом клевера, застрявший в его легких.

Мисс Пэрриш напротив него тоже с трудом переводила дыхание, на ее лице отразилось замешательство.

Прежде чем она успела спросить, что он собирался сделать, ответ на который поразил его, он быстро поднял руку между ними.

— У вас в волосах была нитка. Я просто убрал ее.

Она моргнула. Переводя взгляд с него на предмет, болтающийся между его большим и указательным пальцами, ее рука рассеянно скользнула по завиткам над мочкой уха в форме сердечка. Затем ее плечи, казалось, опустились с облегчением.

— Серебряная нить. Слава святым, я подумала, что это…

Она сразу замолчала.

Ему стало интересно, что она хотела сказать. Но когда она отвела смущенный взгляд и снова покраснела, он догадался об остальном.

— Вы подумали, что это седина, мисс Пэрриш? — поддразнил он.

Она дала свой ответ, быстро выхватив нитку и бросив ее на траву, прежде чем в сильном волнении отряхнуть ладони.

— Вы находите это забавным, не так ли?

— Безмерно.

— И, без сомнения, вы бы посмеялись над моим неподвижным телом, лежащим на траве после того, как я бы потеряла сознание. Знаете, это почти произошло. И это не из-за нитки, а из-за того, что вы так близко приблизились ко мне, — сказала она, обмахиваясь пальцами перед лицом и прерывисто дыша.

— У меня самая неблагоприятная реакция на ваше присутствие. Я чувствую это по тому, что у меня все еще кружится голова. Моя кожа горячая — явные признаки лихорадки — и ладони под перчатками влажные. Хуже всего то, что мой пульс бьется так сильно, что, вероятно, в любой момент прорвет кожу.

Она указала на это место, и вот он, прыгающий, как кролик. Его собственный пульс прогудел в ответ, затем быстро опустился ниже.

— Я совершенно уверена, что нахожусь на грани сердечного приступа, — прохрипела она, — и все, что вы можете делать, это стоять там с этой сонной ухмылкой на своем самодовольном лице.

Он быстро взял себя в руки.

— Потому что вы ведете себя нелепо. Это признаки не сердечного приступа, а чего-то совершенно другого.

— О? И я полагаю, вы изучали медицину в университете. Нет? Что ж, тогда, я думаю, я лучше знаю, что происходит с моей собственной физиологией.

— На самом деле, я не думаю, что знаете. То, что вы чувствуете, — это физическое влечение, — поделился он знаниями из первых рук, не желая приукрашивать правду ни для кого из них.

Она уставилась на него так, словно у него выросло две головы.

— Поразительно. Вам хотелось бы думать, что причина в этом, только потому, что этого требует ваше тщеславие.

— Это не я из нас двоих тщеславный, вы беспокоились о седом…

— Вам не нужно упоминать об этом снова, — резко сказала она, обрывая его, когда ее щеки снова вспыхнули, в мгновение ока превратившись из фарфоровых в розовые.

Наблюдать за этим было увлекательно.

Он снова бездумно шагнул к ней — казалось, ничего не мог с собой поделать — и она пискнула в ответ, уклоняясь от его досягаемости. Затем она поспешила мимо него.

На краю тропинки она расправила плечи и оглянулась на него со смесью замешательства и раздражения.

— Кстати, основная причина, по которой мы никогда раньше не встречались, заключается в том, что я никогда не хотела, чтобы меня представляли. Как бы вам ни было трудно в это поверить, мои брачные интересы направлены на другого. У меня нет абсолютно никаких видов на вас. И теперь я испытываю жалость к любой женщине, у которой они есть.

Наблюдая, как она уходит, Брэндон почувствовал, что его тоже охватывает странное недомогание. Не совсем сердечный приступ. Но, возможно, что-то столь же смертельное.