Не тот маркиз

Глава 28

“Дебютантка всегда может положиться на джентльмена, настроенного на брак, и его верного коня”.

— Примечание к Брачным привычкам местного аристократа

На следующее утро они встретились еще раньше. Рассвет еще только начинался, а над их головами висела полная луна, и серебристое сияние окутывало их путь к конюшням.

Но Брэндон заметил, что в Элли что-то изменилось. Она была тихой и задумчивой, и это вызвало у него неприятное чувство беспокойства.

Он думал, что между ними все прекрасно. На самом деле, он собирался сказать ей, что любит ее.

Он знал, что его чувства к ней отличались от тех, что он испытывал к Фиби. Они были глубже и сильнее, и это заставило его задуматься, любил ли он когда-нибудь по-настоящему раньше. Оглядываясь назад, он понимал, что его чувства к Фиби больше походили на юношеское увлечение. Она ослепила его своим застенчивым флиртом, как паук, плетущий красивую паутину, и он наивно попался в ловушку.

С Элли он так упорно пытался отрицать и сопротивляться своим чувствам, что отказывался признать, что влюбился в нее. Это была настолько сильная любовь, что он боялся, что никогда от нее не оправится. И, возможно, это было истинной причиной его беспокойства.

Он машинально потянулся и взял ее за руку. И был немедленно вознагражден мягким пожатием ее ладони, когда кончики ее пальцев переплелись с его собственными. Но она по-прежнему молчала, звуки ее шагов были лишь тихим шелестом по мелким камешкам и плотно утрамбованной глине.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил он.

Она рассеянно кивнула.

— Книга. Я просто подумала, что прошло много времени с тех пор, как ты давал советы о джентльменах, склонных к женитьбе.

— Неужели я уклонялся от выполнения своих обязанностей в качестве твоего источника информации?

Ее губы дрогнули.

— Да, так и есть.

— Тогда позволь мне исправить это прямо сейчас.

Брэндон поднял ее руку и поцеловал ее пальцы.

— Он всегда будет стараться, чтобы она знала, что она — его первая мысль каждое утро и последняя мысль каждую ночь.

Она сжала его руку и улыбнулась, явно одобряя этот урок.

В стойле он осторожно оседлал Самсона. Он был рад ее энтузиазму участвовать в этом процессе и растущей уверенности в себе. Даже по блеску в ее глазах было ясно, что она с нетерпением ждет этого. И ему так хотелось снова заключить ее в свои объятия.

Эти рассветы были единственными моментами, когда он позволял себе быть рядом с ней, прикасаться к ней и обнимать ее, хотя и гораздо более целомудренно, чем ему хотелось бы. Прошла целая вечность с тех пор, как он целовал ее и чувствовал, как ее сладкое тело соприкасается с его собственным. И он не был уверен, что сможет вынести еще одно мучительное утро, подобное вчерашнему.

Держать ее у себя на коленях и чувствовать, как она прижимается к нему, было самой изощренной пыткой в его жизни. Все, чего он хотел, — это бесконечно целовать ее, ласкать до тех пор, пока она не начнет содрогаться в экстазе под его руками, подвинуть ее податливое и желанное тело, чтобы оно оседлала его бедра, и погрузиться в ее приветливый жар.

По телу Брэндона пробежала дрожь страстного желания. Он попытался выбросить это из головы и вместо этого сосредоточился на том, чтобы отвести свою лошадь к помосту.

— Ты чувствуешь себя достаточно храброй, чтобы вывести Самсона из конюшни?

У нее вырвался недоверчивый смешок, как будто она подумала, что он поддразнивает ее. Однако, когда она встретилась с ним взглядом, ее глаза быстро расширились. Она сглотнула и крепче сжала его руку.

— Ну, тебе определенно нравится давить, не так ли? Одно утро на лошади, и вдруг я уже опытная наездница?

Повернув ее к себе, он взял обе ее руки в свои.

— Если ты боишься, то он останется привязанным в стойле. Мы будем двигаться так медленно, как ты хочешь.

— Если бы мы двигались в моем темпе, я бы, скорее всего, никогда не добралась до моста, — печально сказала она. Медленно выдохнув, она неуверенно кивнула.

— Ладно, тогда мы попробуем сделать шаг или два.

Восхищенный ее невероятной храбростью, он наклонился и запечатлел на ее губах короткий обжигающий поцелуй.

Прежде чем она успела передумать, он поднял ее на подножку и сам вскочил в седло. Протянув руку, он заключил Элли в объятия. Она вцепилась в него еще крепче, чем раньше, как хомут, сковывая движения его плеч. Так не пойдет.

— Знаешь, — начал он, подумав. — Когда моя сестра только начинала учиться ездить верхом, она жаловалась, что чувствует себя неуверенно в дамском седле. Поэтому я позволил ей некоторое время ездить по-мужски, пока она не освоилась с движениями лошади, по крайней мере, когда она была не на людях. Возможно, ты почувствуешь себя в большей безопасности, если сделаешь то же самое.

Элли запрокинула голову и моргнула, глядя на него.

— По-мужски? Но на мне нет костюма для верховой езды… Несомненно, мои юбки…

Краска залила ее щеки.

Его взгляд скользнул вниз, и каждый мускул в его теле напрягся, заставив Самсона слегка пошевелиться. Он сразу понял, что не сможет устоять перед искушением посмотреть вниз и увидеть раздвинутые ноги в чулках по обе стороны луки седла, между которыми будут подобраны юбки.

Быстро оглядевшись, он заметил лошадиную попону, висевшую на стене стойла. Он подвинул Самсона поближе, чтобы он мог дотянуться до нее. Грубая шерсть развернулась, когда он накрыл ею ее колени.

— Вот. Все улажено.

Однако все было не так просто.

В тот момент, когда он повернул ее и осторожно усадил поудобнее, он понял свою ошибку. Округлый изгиб ее ягодиц интимно прижался к его паху, и его тело отреагировало тихим, безошибочным всплеском вожделения. Одеяло, возможно, и скрывало ее от его глаз, но оно не могло стереть те мысли, которые возникали в его голове.

Услышав, как участилось ее дыхание, он крепко обнял ее за талию, притягивая к себе вплотную. Он сдержал стон, зная, что ему придется просто пережить сладкую агонию всего этого.

— Ты готова, милая? — спросил он хриплым голосом. Почувствовав, как она слегка кивнула в знак согласия, и сжала его руку, он шепотом заверил ее:

— Всего лишь шаг или два. Может быть, тебе поможет, если ты закроешь глаза.

— Ты имеешь в виду, держать их закрытыми? Я не решаюсь открыть их с тех пор, как ты развернул меня.

Он улыбнулся в ответ на ее укоризненный тон. И, сжав бедра и прищелкнув языком, он заставил Самсона двигаться. Затем, как они и договаривались, натянул поводья и остановился.

Элли с трудом перевела дух.

— Странно, но я чувствую себя так, словно… несу двух человек… на своей спине.

— И ты хорошо перенесла это, — нежно сказал он, прижимаясь губами к ее виску. — Сейчас мы вернемся обратно.

— Подожди. Я думаю, что хочу, — она заколебалась, и было слышно, как она сглотнула, — поехать дальше.

Брэндон испытал шок от неожиданности, но не подал виду. И он не задавал ей вопросов, опасаясь, что это только заставит ее усомниться в своем решении.

— А-а-а. Я понимаю, что произошло, — сказал он, дразняще растягивая слова, постепенно выводя Самсона из конюшни. — Ты решила бесконечно мучить меня ощущением своего тела в моих объятиях и не дать мне ничего с этим поделать.

Она прижалась к нему всем телом, тихо смеясь.

— Наверное, мне не следует признаваться в этом, но мне нравится быть в твоих объятиях. Они как швартовые канаты, держат меня крепко и надежно защищают. И мне нравится, что я чувствую, как вздымается и опускается твоя грудь у меня за спиной… как твой горячий выдох касается моей щеки… как уверенно бьется твое сердце… как сильно двигаются твои бедра, когда ты напрягаешься, направляя лошадь…

Нестерпимое возбуждение мощными импульсами пробежало по его венам, и не только от ее слов, но и от легкого, дразнящего прикосновения ее руки к его руке. Когда она перестала сжимать его так, словно от этого зависела ее жизнь?

Он не знал. Он потерял способность соображать, когда она провела пальцами по всей длине его пальцев и скользнула под рукав, чтобы коснуться волосков на запястье. Затем мягкие подушечки скользнули на другую сторону, чтобы коснуться его пульса. У него участился пульс.

Не в силах сдержаться, он наклонил голову и коснулся губами мочки ее уха, обнаженного изгиба шеи, отыскивая трепещущее местечко под ароматной кожей.

— Тебе это тоже нравится, Элли?

— Да, — прохрипела она, ее дыхание было поверхностным и прерывистым.

Обняв ее за талию, он притянул ее к себе, медленно двигая бедрами, облегчая боль от его увеличивающейся эрекции.

— А что ты чувствуешь сейчас?

— Что твое сердце бьется так же, как и мое.

Она взяла его за руку, приподнимая ее по мягкому муслину к теплой ложбинке между грудей, отчего по его телу пробежала обжигающая волна удовольствия.

— Ты чувствуешь это?

Он застонал в ответ, и ему понравилось, что она не была застенчивой или сдержанной с ним, как будто она нуждалась в их контакте так же сильно, как и он.

Несмотря на это, он не знал, сколько еще сможет это выносить.

Чтобы хоть немного взять себя в руки, он напряг мышцы. Но этим он пришпорил Самсона и пустил его быстрым галопом.

Брэндон почувствовал, как у нее перехватило дыхание и учащенно забилось сердце. Он мысленно выругался. Посмотрев вперед, он понял, что позволил лошади некоторое время идти вперед. И вот теперь они были дальше от дома и конюшен, чем он предполагал, направляясь к клеверному полю, окружавшему пруд.

— Похоже, Самсону нравится клевер, — сказал он, стараясь, чтобы его тон был легким и ободряющим, и снова пустил лошадь легким галопом.

Она не ответила.

Черт! Каким же рассеянным дураком он был! Он был так поглощен тем, что держит ее в своих объятиях, что ни о чем не думал. Совсем.

Он мог бы вернуться в конюшню, но беседка была ближе. Поэтому он продолжил ехать вперед, успокаивая ее.

— Все почти закончилось, милая. Мы почти на месте.

Наконец они добрались до беседки, белый мрамор которой сиял, как маяк, в туманном лунном свете. Он направил лошадь к ступеням, нуждаясь в безопасном месте, чтобы спешиться с ней на руках. Затем он повернул ее к себе, и она прильнула к нему, по ее телу пробегала дрожь.

Держа ее в объятиях, он осторожно слез с лошади.

— Элли, прости меня. Я не хотел заходить так далеко. Я…

— Брэндон, — закричала она, крепко прижимая его к себе. — Я открыла глаза.

Стоя на плоских камнях, он страстно прижался губами к ее виску и влажной щеке. Он ненавидел себя за то, что сделал с ней.

— Я знаю, и это была моя вина. Я заглажу свою вину перед тобой. Только, пожалуйста, не бойся.

— Я не боюсь, — сказала она с тихим смущенным смешком.

— Я открыла глаза. И да, сначала это было страшно… Но в то же время и волнующе. Когда ты был у меня за спиной, я совсем не думала о том, что упаду и разобьюсь насмерть.

Она снова рассмеялась и, выскользнув из его ошеломленных объятий, закружилась на плоских камнях, подняв лицо к куполу над головой.

— Это такое раскрепощающее чувство — скакать галопом, не так ли? Как будто мы летели под луной, только вдвоем.

Самсон фыркнул, поднимая голову от своей закуски из клевера.

— Прости, втроем.

Брэндон был сбит с толку. Минуту назад он беспокоился, что зашел слишком далеко, что она больше никогда не посмотрит на него с доверием в глазах. Но сейчас, наблюдая за ней, такой беззаботной и приподнятой, он не совсем понимал, что с этим делать.

— Значит, с тобой все в порядке?

— В порядке? — подразнила она его, затем снова закружилась, ее желтые юбки развевались колоколом. — Я только что впервые в жизни села верхом на лошадь! Я чувствую себя такой живой, что с трудом сдерживаюсь. Можно ли разорваться на части от счастья? Неважно. Не отвечай, потому что это не имеет значения. Я не боюсь. Если я взорвусь, то это будет на твоей совести, потому что именно ты наполнил меня этой ужасной, безграничной радостью. О, Брэндон, я просто так сильно тебя люблю…

Его сердце остановилось. Она тоже остановилась, ее юбки взметнулись вокруг ног в последнем взмахе, прежде чем упасть неподвижно. Ее щеки пылали, широко раскрытые глаза смотрели на него в явном изумлении.

— Что ты сказала? — спросил он, чувствуя, как пересохло в горле.

Она сглотнула.

— О том, что я счастлива, или о моем неминуемом взрыве?

— Нет. Последняя часть.

— А, это. Я, должно быть, уже… упоминала об этом раньше.

Он покачал головой.

Она попыталась отмахнуться от этого с беспечным видом.

— Ну… я уверена, что десятки женщин говорили тебе подобное.

— Говорили мне, что? — он сделал шаг, другой, затем встал лицом к лицу с ней, его дыхание было поверхностным и быстрым.

— Десятки женщин признавались тебе в любви.

— Есть только одна женщина, которая имеет значение.

Она фыркнула.

— На самом деле это не ответ.

— Элли, — предупредил он, чувствуя, что сойдет с ума, если не услышит эти слова снова.

Протянув руку, она положила ладонь ему на грудь и застенчиво посмотрела на него снизу вверх.

— Вскоре после нашей первой встречи я решила ненавидеть тебя до последнего вздоха. В конце концов, ты был ужасно властным. Но даже этого показалось мне недостаточно. И я решила ненавидеть тебя вечно.

На ее губах появилась мягкая улыбка.

— Чего я тогда не знала, так это того, что я чувствовала не ненависть. Это было нечто гораздо более сильное. И я уверена, что, сколько бы времени не продлится вечность, я буду любить тебя всем сердцем до тех пор. Возможно, даже еще дольше…

Он не дал ей договорить. Ее нежные слова прозвучали в его ушах и разорвали ему сердце, сметая все препятствия, все оговорки, и все, о чем он мог думать, было "наконец-то, наконец-то".

Он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам.