(не)ваша девочка

Глава 39. Не одна

— Ань, — шепчет Наташа.

Я предполагаю, что она сейчас скажет, что собрала мои вещи и выставила за порог. Ожидаемый результат после разговора с Тимуром.

— Твой брат тут.

— Что?! — охаю я.

— Ань, приезжай, пожалуйста.

В голосе Наташи вибрирует страх, и у меня ползут по коже холодные мурашки.

— Что-то случилось?

— Нет, — наигранно смеется она. — Просто в гости приехал и по сестренке соскучился.

— Очень соскучился, — доносится недовольный и глухой голос Андрея.

— Скоро буду.

Сбрасываю звонок и торопливо одеваюсь. Руки дрожат от нехорошего предчувствия. Что он опять натворил?

— Анюта? — Рома выходит из спальни.

— Мальчики, мне пора, — застегиваю платье на спине и встряхиваю волосами.

— Куда?

Я обуваюсь и спешно бегу на носочках к двери. Нет у меня желания опять втягивать двух обормотов в личные проблемы. Они слишком дорого берут. Нажимаю на ручку, но дверь не поддается.

— А ключи у меня, Анечка, — летит мне в спину надменный голос Тимура.

Я оглядываюсь, а он связкой ключей позвякивает.

— Ребят, я должна идти, — спокойно говорю я. — Пожалуйста, давайте без ваших фокусов.

— Куда и зачем? — Тимур улыбается. — Я тебя не выпущу, пока ты не ответишь, Одинцова.

— Я очень прошу тебя не быть мудаком, — зло цежу сквозь зубы.

— Куда и зачем? — тихо повторяет Тимур и щурится. — Анечка, этой ночью ты наша девочка.

Я опускаю голову, делаю вдох и смотрю на него исподлобья:

— Брат пришел в гости.

— В два часа ночи? — вскидывает бровь Рома. — Чай попить с бубликами?

— Возможно, — шепотом отвечаю я.

Тимур и Рома переглядываются и натягивают мятые брюки.

— Что вы делаете?

— Одеваемся, — Тимур накидывает на плечи рубашку.

— Отдайте ключи.

— Поедем вместе, Анюта, — Рома застегивает пуговицы на манжетах, цепко поглядывая на меня. — Может, брату позвонишь и уточнишь, чего ему надо от тебя в два часа ночи?

Соглашаюсь, что это дельная мысль. Однако его телефон не отвечает, поэтому я звоню маме, которая берет трубку лишь через одиннадцать гудков.

— Ань, два часа ночи, — она недовольная и сонная.

— У вас с Андреем все в порядке?

— Ань, мы спим, — она зевает. — Ночь на дворе.

— Спите? — тихо спрашиваю я. — И Андрей спит?

— И Андрей, — сердито отвечает.

— А тогда почему он ко мне заявился? — сжимаю переносицу.

— Да кто там тебе звонит? — слышу хриплый мужской голос. — Дай сюда.

Гудки, а я ресницами хлоп-хлоп. Наверное, мне показалось, но в недовольном тембре я узнала Петра Романовича. Того самого Петра Романовича, который угрожал Андрею почку вынуть собственными руками. Что происходит?

— Эй, — Рома щелкает пальцами перед моим лицом. — Анюта, вернись к нам. Что случилось?

— У мамы мужчина, — обескураженно шепчу я. — Или мама у мужчины…

— Что ты так удивлена? — мимо шагает Тимур, — она женщина. Это нормально. Даже в ее возрасте есть потребность в сексе.

— С Петром Романовичем? — я загнанно оглядываюсь на него.

— А это уже интересно, — Тимур удивленно оборачивается. — Он как бы женат.

— Боже, — всхлипываю я.

Рома приобнимает меня за плечи и ведет к двери. Неприятно в этом признаваться, но общество моих бывших одноклассников меня успокаивает. Я не одна столкнулась с очередной проблемой и не одна посреди ночи поеду домой к брату, который очень напугал мою соседку. Вероятно, после с меня спросят должок, но сейчас я не одна. Не одна. И это так странно.

— Анюта, — Рома в лифте разворачивает меня к себе лицом и всматривается в глаза. — Ты чего трясешься?

Тимур накидывает мне на плечи пиджак, а Рома заключает меня в объятия. Теплые, ласковые и уютные. Прижимается щекой к макушке и говорит:

— Что ты, Анют. Ну, некоторых женщин привлекают и женатые мужчины с пузом. И такое бывает.

Я всхлипываю с тихим смешком.

— Любовь зла, как говорится, — цокает Тимур. — Может, у них там химия случилась.

— Про химию ничего не могу сказать, у меня по ней двойки да тройки были, — тихо посмеивается Рома.

— Так у меня тоже, — Тимур печально вздыхает. — Как вспомню, так вздрогну.

Я не отстраняюсь от Ромы. Мне в его объятиях хорошо, а пиджак Тимура на плечах согревает.

— У меня были пятерки по химии, — бубню в грудь Ромы, — мама с Петром Романовичем не про аш-два-о и прочее. И вряд ли это любовь, которая зла.

— Почему нет? — усмехается Тимур. — Один взгляд, искра, буря и безумие.

— Вот про безумие соглашусь, — печально вздыхаю я. — Мама точно умом помешалась.

На крыльце под ночным небом меня к себе притягивает Тимур и сгребает в охапку, будто напоминает, что он тоже умеет обниматься.

— Может, Петр Романович, — шепчет он, — принудил твою матушку к близости?

— Как вы? — поднимаю взгляд.

— Будь я женат, я бы так не поступил, — Тимур усмехается. — У меня все же есть некоторые принципы.

— Да ты что? — приподнимаю бровь. — Тогда очень жаль, что ты не женат.

— Так я поэтому и не женат, потому что много ограничений, — с издевкой улыбается. — Мне бы пришлось в срочном порядке разводиться, чтобы тебя склонить тебя к близости. Я бы не доставил Роме такого удовольствия единолично с тобой развлекаться.

— И очень жаль, — фыркает Рома и торопливо спускается по лестнице. — Все-таки ты утомляешь своими шутками.