Нежный плен

Глава 42

Когда Бет увидела его, широкоплечего, полного жизненных сил, здесь, среди роз, она подумала, что сердце ее остановится. И крепко сжала руку своего отца.

— Папа, мне кажется, у меня начались видения, — прошептала она, не отрывая взгляда от молодого человека. Он был одет, как те джентльмены, которые посещали салон ее матери, и совсем не походил на прежнего Дункана.

Увидев Фицхью, Филипп Больё бесконечно обрадовался. Краем глаза он заметил, что его жена и дочери остановились в отдалении. По всей видимости, именно они ввели молодого человека в дом и проводили в сад.

— В таком случае я так же болен, как и ты, Бет, потому что у меня то же видение. — Филипп сделал несколько шагов к Дункану.

«Как хорошо быть таким молодым, — подумал он с нежностью. — И таким влюбленным». Он сердечно пожал гостю руку.

— Мистер Фицхью, неужели это и в самом деле вы?

Дункан чувствовал себя дураком в этой непривычной одежде, среди людей, которые смотрели на него во все глаза. Он оставил Джейкоба в доме Син-Джина и, побуждаемый графом и его женой Рэчел, приехал сюда один. Граф даже дал Дункану свой костюм, так как считал, что, отправляясь в дом Больё, он должен иметь приличный вид. Глядя на Бет, Дункан волновался, как жених. Боже, она стала еще красивее, чем была!

— Да, доктор Больё, это я, собственной персоной. — Облизав губы, он пролепетал: — Приехал повидаться с Син-Джином, то есть с графом. Привез ему отчет по имению. Я, черт побери… О, простите меня, сэр!

Быстро пройдя мимо доктора Больё, он подошел к женщине, ради которой плыл через океан целых полтора месяца. И ему уже не нужно было произносить никаких слов, когда он заключил Бет в свои объятия. А ей показалось, будто она умирает, умирает и возносится на небо. Словно окоченевшая бродяжка, которую наконец-то пустили к костру, она отогревалась в объятиях любимого. Она прильнула к его губам, не обращая внимания на то, что мать и сестры смотрят на нее с изумлением. На всем свете для нее существовал только Дункан.

— Фи, как неприлично, — фыркнула Мэри, но в ее словах послышались завистливые нотки. Никогда раньше она не видела, чтобы мужчина и женщина так целовались, и теперь в ней пробудились тайные, никогда не испытанные прежде желания.

Мадам Больё покраснела и отвернулась от молодых людей. Так могут целоваться только муж и жена — да и то не на глазах у всех. Но мать не собиралась порицать за это свою дочь, тем более что ее муж смотрел на все происходящее вполне спокойно.

— В данных обстоятельствах, — еле слышно произнесла Дороти, обращаясь к своим туфлям, ибо была не в силах поднять глаза, — я полагаю, что это простительно.

Энн надменно вскинула подбородок:

— Я никогда не позволю себе целоваться с таким бесстыдством.

А Кэт расхохоталась, понимая, что ее сестра просто-напросто умирает от зависти.

— Тем хуже для тебя, сестрица. Уж я-то от всей души надеюсь, что когда-нибудь кто-нибудь будет целовать меня точно так же.

Девушка вздохнула и, бросив мимолетный взгляд на Андре, погрузилась в сладкие мечты.

Приглушенные голоса матери и сестер наконец привлекли внимание Бет, и она отпрянула от Дункана, вспомнив, как холодно он расстался с ней, когда она уезжала из Англии.

Неужели он думает, что она марионетка и он может дергать за веревочки тогда, когда захочет?

— Зачем ты сюда приехал? — сердито воскликнула Бет.

Дункан положил ей руки на плечи, и его глаза потемнели. Боже праведный, как же он любил ее!

— Потому что я не могу жить, когда мое сердце разрывается на части.

— У тебя нет сердца.

— Бет, я не для того плыл по океану целых полтора месяца, чтобы с тобой спорить.

— А для чего? — с вызовом спросила девушка.

— Для того, чтобы….

Взглянув на Филиппа, Дункан попытался понять, не оскорбил ли он доктора, и тут же разозлился на себя.

Из-за этих глупых предрассудков он чуть было не потерял Бет. И теперь он не станет ни о чем думать. Только одна их любовь имеет значение.

— Для того, чтобы тебе, такой упрямой, такой капризной, доказать, что я тебя люблю.

Неужели он думает, что может вот так запросто ворваться сюда и целовать ее? И это после всего, что она из-за него выстрадала? Или он думает, что одно только слово «люблю» заставит ее забыть обо всем?

— Я не желаю оставаться здесь и слушать оскорбления.

Бет повернулась, чтобы уйти, но Дункан схватил ее за руку.

Дороти вопросительно взглянула на мужа, но в ответ он только покачал головой. Это их дела, и он не имеет права вмешиваться.

Бет с упреком посмотрела на Дункана.

— Тогда пойдем в другое место; я хочу кое-что сказать тебе по секрету.

Бет проглотила застрявший в горле ком, понимая, что если они останутся наедине, то не станут оскорблять друг друга. Это будет что-то совсем другое. Теплое, нежное. Они так давно не были вместе, и она не найдет в себе силы быть с ним холодной.

Отпустив Бет, Дункан повернулся к Филиппу.

— Доктор Больё, я простой человек, у меня ничего нет. И все-таки я прошу у вас руки вашей дочери.

Бет в недоумении уставилась на Дункана.

Филипп услышал, как его жена тихонько вскрикнула от удивления, и попытался было взглянуть на Дункана серьезно, но благодарность и восхищение этим парнем оказались сильнее его намерения казаться строгим. Доктор был страшно рад, что Дункан Фицхью приехал к ним.

— Думаю, не одной только руки, но и сердца. И, на мой взгляд, то, что есть у вас, далеко превосходит то, чем могу похвастаться я. — Доктор Больё по-отечески заботливо положил руку на плечо Дункана. — Я вручаю свою дочь сильному, любящему мужчине, бесстрашному и нежному. Думаю, не существует лучшего претендента на ее руку, чем вы. — Филипп пожал руку Дункана. — Вы вернули мне жизнь, а я отдаю вам дочь. Я не спрашиваю, хочет ли она этого. Все написано в ее глазах. Но у меня к вам есть одна просьба.

— Слушаю, — с готовностью отозвался Дункан.

Филиппу всегда хотелось, чтобы у него был сын. А теперь, уже почти на старости лет, Бог подарил ему даже не одного сына, а сразу двоих.

— Я прошу, чтобы свадьба была здесь, чтобы я вместе с Бет мог порадоваться ее счастью. И еще, чтобы вы время от времени навещали меня. Мне будет очень ее не хватать.

Бет прикусила нижнюю губу, которая уже начала дрожать.

— Папа…

Но отец не позволил ей продолжить.

— Благословляю вас, будьте счастливы. Пусть ваша любовь сопровождает вас до конца ваших дней. — Повернувшись, Филипп сказал жене и дочерям: — А теперь оставим их вдвоем.

— Филипп, ты думаешь, это разумно — оставлять их вдвоем? — спросила мужа Дороти, когда они отошли от влюбленных, но он только усмехнулся в ответ на ее вопрос.

— Уверяю тебя, моя дорогая, между ними не произойдет ничего нового. — И Филипп направился к дому не оглядываясь.

Бет смотрела на Дункана, вспоминая о тех ночах, которые провела страдая, о тех слезах, которые пролила, и решила, что этот человек должен ей за все заплатить.

— Ты думаешь, что можешь вот так просто прийти сюда и я сразу же упаду в твои объятия, как какая-нибудь дурочка, которая мечтала о тебе днями и ночами…

Ему нравился этот блеск ее рассерженных глаз. Он наклонился к ней и почти прикоснулся губами к ее лицу.

— Да.

Бет от удивления открыла рот. Да как он смеет так самодовольно ухмыляться? Надо немедленно что-то сделать и прекратить это.

— Да ты просто…

Поймав ее запястье, Дункан сжал его и, не переставая улыбаться, нежно надел ей на палец кольцо ее бабушки. Бет попыталась было оттолкнуть его, но он с притворной строгостью погрозил ей пальцем:

— Не смей оскорблять отца твоих будущих детей!

Улыбка, коснувшись губ девушки, становилась все шире и шире. Посмотрев на кольцо, Бет заметила, что оно отражает солнечные лучи. «Теперь пора принять это кольцо, — подумала она. — И это кольцо, и его любовь».

— Хорошо, я согласна.

И Дункан ясно увидел, кем она была для него. Спасением. Его спасением. Она спасла его, извлекая из тех адских бездн, куда его бросила жизнь.

— Бет, последние два с половиной месяца были худшими в моей жизни. Они были даже хуже тех двух недель, которые я провел в тюрьме в ожидании казни.

— А ты мне никогда не рассказывал, как там оказался, — напомнила девушка Дункану.

Он поцеловал ее в затылок.

— Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз. А сейчас я хочу объяснить, почему отпустил тебя из имения. Ведь я бедняк…

Бет покачала головой:

— Это неправда. Ты богат, потому что тебе принадлежу я. И буду принадлежать всегда.

— Значит, я самый богатый из всех людей, живущих на земле.

Их пальцы сплелись.

— Пойдем со мной. В мою комнату ведет черный ход, о котором знаю только я. — И Бет лукаво улыбнулась. — Вдруг ты захочешь подержать в руках только что обретенное сокровище?

— Я мечтаю об этом.

Лицо Бет стало серьезным:

— Как давно мы не были вместе. Мне так не хватало тебя!

— Не больше, чем мне тебя, Бет.

Им никто не посмел помешать.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.