Непостоянное сердце

Глава 17

Она взяла в ладони его лицо и заглянула в глаза.

Все ее существо переполняли разноречивые чувства — любовь, сомнения, страх и еще нечто такое, чему она не знала названия. Сейчас она остро сознавала, что никогда не переставала любить его, желать и все годы разлуки тосковала по его объятиям.

Она долгое время не позволяла себе думать о нем, вычеркнула его из своей жизни, из сердца, так как была убеждена, что он никогда не сможет простить ее варварство, направленное на уничтожение завоеваний ее отца.

С тех пор она заметно повзрослела и теперь хотела дать ему понять, что готова к более тесным отношениям, чем их былая платоническая дружба с невинными поцелуями.

— Я сегодня на работе с девяти утра, — сипло прошептала она. — Мне тоже не мешало бы принять душ.

Не отрываясь от ее губ, Холт стал медленно подниматься с дивана, и, когда они оба встали, крепко прижал ее к себе. Серена отдавалась его объятиям с чувством полнейшей уверенности в правомерности своих притязаний на его ласки.

Холт, целуя ее, не терял самообладания. С замиранием сердца льнула она к его сильному мускулистому телу, награждая себя за мучительное томление долгих лет разлуки.

Закрыв глаза, она с наслаждением вдыхала аромат его чистой кожи, источавшей ни с чем не сравнимый запах мужского естества. Он содрогнулся и крепче прижал к себе девушку, почувствовав ее пальцы в своих волосах на затылке. Его теплые дурманящие губы осыпали поцелуями ее глаза, уши, потом вновь переместились к девичьим губам и, потерзав их несколько секунд, вторглись во впадинки за ушами, соскользнули на шею.

Серена выгнулась, закинув голову назад; ладони, повторив очертания его торса, сомкнулись на мускулистой спине. Она стремилась ощутить его всего, желая убедиться в правильной реакции своих органов чувств, свидетельствовавших, что он действительно рядом, живой, настоящий, а вовсе не сон, от которого ей придется пробудиться на мокрой от слез подушке…

Подобные сны часто посещали ее в прошлом, но с этим прошлым покончено навсегда. Она не повторит своей глупости. Разве можно бросаться столь редким счастьем, какое однажды она знала рядом с Холтом?

Он медленно продвигался с ней к двери.

— Куда мы идем? — прошептала девушка.

— Ты, кажется, что-то говорила про душ?

Вопросительные нотки в его голосе дали ей понять яснее, чем слова, что, если она сомневается в своих желаниях и опасается приступа малодушия, сейчас самое время все вернуть на круги своя.

— Я ценю твою чуткость, но на попятную идти не намерена. — Она открыла глаза и посмотрела на него. — Или, по-твоему, я настолько бесчестная, что способна, распалив тебя, выйти из игры?

— Нет, — ответил он. — Я знаю, это не в твоем характере. Ты всегда откровенно выражала свои желания. Просто хотел убедиться…

— Я хочу быть с тобой, — тихо промолвила она.

— Я по-прежнему желанный для тебя? — Он вопросительно вскинул темную бровь. — По прошествии стольких лет?

— Я хочу быть с тобой! — повторила Серена. — Но прежде я должна принять душ…

Душевая в доме Холта была просторная, рассчитанная на крупного рослого мужчину. Им вдвоем там вовсе не было тесно. Вполне хватало места, чтобы спокойно поворачиваться, нагибаться и разгибаться, натирая друг друга лимонным мылом. А потом их скользкие, покрытые мыльной пеной тела сомкнулись. Холт вылил ей на волосы что-то изумительно освежающее, голубое, напоминающее аромат морского бриза. Закинув назад голову, она смеялась счастливым смехом, когда он, сняв душ, стал смывать шампунь, поглаживая, растирая, отжимая рукой ее короткие белокурые волосы. Это мытье головы дарило ей столь же сказочные ощущения, как половая близость. Она млела от наслаждения под нажимом его сильных пальцев, массировавших кожу черепа.

Холт убрал душ. Она замотала головой, смахивая с лица капли воды, и вновь почувствовала его голое тело возле своего. Обхватив ее за талию своими большими руками, он осторожно приподнял ее. Она легко заскользила по нему, охнув от неожиданности, когда его губы, поравнявшись с ее грудью, задели упругий сосок, который он нежно затеребил языком и зубами, делая его еще тверже. У Серены перехватило дыхание. Холт в ответ на реакцию девушки удовлетворенно заурчал и приподнял еще выше. Она обвила ногами его бедра и, прерывисто дыша, медленно задвигалась вверх-вниз по его плоскому животу, шалея от блаженства каждый раз, когда касалась его возбудившейся плоти.

Холт, издав гортанный стон, вместе с ней на руках вылез из душа и перешел на плетеный коврик. Серена, схватив полотенце, стала вытирать волосы.

— Что ты делаешь? — спросил Холт, осторожно ставя ее на пол, но не отпуская от себя.

Она приподнялась на цыпочках и взъерошила полотенцем его шевелюру.

— Не хочу мочить твои подушки.

Он переместил ладони на ее ягодицы и крепче прижал к себе.

— К черту подушки! Раскидаем их на полу…

Серена бросила полотенце и, изнывая от вожделения, вонзилась пальцами в его твердые, как камень, плечи.

— Холт! — тихо молвила она, поднимая к нему лицо, и, почувствовав на своих губах его губы, добавила глухо: — Люби меня.

Не разжимая объятий, они кое-как добрели до спальни. Холт толкнул дверь и включил свет. Не отрываясь от его губ, она дотянулась до выключателя и привела его в прежнее положение. Холт шире распахнул дверь, и они бок о бок протиснулись в комнату.

— К чему такая слепящая иллюминация? — нежно рассмеялась девушка. — Достаточно лестничного освещения.

— Я хочу видеть тебя как следует. Всю. Столько лет прошло…

Он воззрился на нее жадным взглядом.

Они недвижно стояли у двери и смотрели друг на друга. Обстановку спальни она не могла разглядеть в темноте, — лишь догадывалась по громоздким очертаниям, что мебель массивная, тяжелая и, судя по запаху, из натурального дерева — старого дерева, тщательно оберегаемого от гниения пчелиным воском и лавандой. Ее голые ступни утопали в чем-то эластичном и теплом; она поводила по ковру пальцами — натуральная шерсть. Ну конечно, зная Холта, разве можно допустить, что он потерпит в своем доме пластик или столы со стеклянным верхом?

Он обвил рукой ее плечи и провел в глубь спальни. Глаза Серены постепенно привыкали к темноте. Холт оставил ее и отошел к кровати.

Боже, зачем он покинул ее? Она хочет быть рядом с ним, хочет, чтобы он обнимал ее, любил.

Холт сбросил на пол несколько подушек и пуховое одеяло. Ее тело уже обсохло, но внутри она исходила горячей влагой и мучительным томлением по его ласкам.

Серена с восхищением водила глазами по его рослой поджарой фигуре с широкими плечами. Ее взгляд задержался на его груди, покрытой темной и, наверно, еще влажной порослью. Направляясь к ней, он вступил в полосу света, льющегося с лестницы, и она, увидев его эрекцию, затрепетала от восторга, кидаясь ему навстречу. Он заключил ее в объятия, но повел не на кровать. Они повалились в пуховое гнездышко, устроенное им на полу из подушек и одеяла.

Холт, приподнявшись на локте, смотрел ей в лицо. Их омывал рассеянный свет, струившийся в дверной проем. В спальне было тепло, сквозняков не чувствовалось. В окно на них глазело усыпанное звездами ночное небо. Холт, склонившись, осыпал почти воздушными поцелуями ее лоб и глаза.

Серена протянула руку к его груди; темные волосы, как она и ожидала, были влажными. Он вздрогнул от ее прикосновения и, затаив дыхание, заключил в ладонь одну упругую округлость, целуя розовый узелок.

Она прочертила пальцем линию от его груди до пояса, разглаживая ладонью завитки волос, оттягивая их вниз до тех пор, пока рука не сползла на живот. Серена почувствовала, как он напряг мышцы и лихорадочно задышал, с шумом втягивая в легкие воздух. Она нежно тронула его отвердевшую пульсирующую плоть и обхватила ладонью, ласково поглаживая большим пальцем.

Его поцелуи стали более пылкими. Просунув руку ей под шею, он, склонившись над ней, другой рукой мял ее груди, живот и наконец накрыл ладонью треугольничек мягких светлых волос. Она чуть раздвинула ноги и тут же изогнулась в сладостной судороге, почувствовав, как его сильные чуткие пальцы проникли в святая святых ее существа.

Ощущения были такие же, как в душевой, когда он мыл ей голову, только еще более острые и изысканные. Но на этот раз ее не подстерегал отрезвляющий поток воды. Он ласкал и ласкал ее, и вскоре она уж не помнила себя от чувственного исступления. Пылающее огнем страсти тело подчинялось древним законам бытия, требовавшим от нее полной покорности власти мужчины.

Холт, однако, и в пылу страсти не забыл о мерах предосторожности. В какой-то момент своих безрассудных метаний она вдруг почувствовала, как он бережно вытащил руку у нее из-под шеи и что-то сунул ей в ладонь, по-прежнему сжимавшую его член. Ее проворные пальчики ловко натянули презерватив, и он, взгромоздившись на нее, погрузился в заветные глубины.

Серена трепетала от переполнявшей ее энергии, притока жизненных сил. Впервые за многие месяцы она не чувствовала скованности, напряжения. С каждым толчком он крепче привязывал ее к себе. Мир закружился вокруг них. Оба уже не помнили себя.

Она вскрикивала. С его губ срывалось ее имя. Объятые исступлением, приводящим в оцепенение разум, они стремительно возносились к вершине экстаза — средоточию всех человеческих страстей.

— Я никогда не говорил, что люблю тебя, — позже сказал Холт, когда они, изнуренные и пресыщенные любовью, с переплетенными пальцами лежали на полу в подушках. Он рывком перевернулся со спины на бок и заглянул ей в лицо. В его глазах затаилась мука. — Серена, я так ни разу и не признался тебе…

— Признался! — возразила девушка. — Мы оба признались друг другу в любви. — Она придвинулась к нему ближе и провела ладонью по его груди. — Ты — своим телом, я — своим. Мы, подобно миллионам влюбленных на земле, заявили о своих чувствах на языке тел. Как это говорят вступающие в брак? Своим телом я поклоняюсь тебе?..

Холт медленно заскользил взглядом по лицу Серены и, добравшись до ее глаз, настороженно спросил:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— А ты сделаешь мне предложение?

Ее глаза лучились счастьем.

— Выходи за меня замуж, Серена.

— С радостью, — тихо ответила девушка, с восторгом кидаясь к нему в объятия.