Неприкаянные

Мэй

Как же адски медленно тянется здесь время…

Ад – это когда совершенно нечем заняться, кроме как лежать и гонять мысли. Ну когда уже отбой-то объявят, боже?

Приглашение странноватой Джины… А может, она от балды ляпнула про кофе и вишневую кока-колу? Если так, то это будет пипец каким сильным разочарованием!

Вишня – самая любимая ягода. Моя школьная форма была такого цвета. Она всё еще висит в глянцевом черном шкафу, как напоминание о школе. Она ждет меня… Зря! Прости, милая, тебе нашлась замена – эта вот убогая серая невзрачная пижама. Еще и наверняка не новая, с чужого плеча…

Пижамные вечеринки, тупые сплетни, яркие мэйк-апы, попсовая музыка. Подружки? Нет, не так… Дружба – вообще довольно странное, лично для меня, понятие. Особенно женская. По сути, это такой тип отношений, когда выгодно общаться. Выгодно держаться стадом.

Надин, Кимми, Сара, Алекса, Рита, вместе – смазливое, туповатое стадо. Как мама ни пыхтела, пристраивая меня в их компанию, они не принимали… Я туда не вписывалась. Испортила бы эту их идеальную картинку. И кстати, не больно-то мне и хотелось к ним в компашку принцессок гребаных.

Единственный и самый лучший друг Дарен… Мы отлично проводили с ним время. Он добрый и умный, всегда давал списывать, а я смешила его до икоты. Тощий и нескладный Дарен; и я – «вредная пампушка». Дарен так вот, совсем необидно меня называл. Ему в ответ я всегда иронизировала, мол, вредная, потому что пампушка. Типа вот такой получается замкнутый круг, мать его.

Комплексы и эти извечные мамины придирки – спутники моего детства. Лишний вес. Пухлые ноги и руки, живот со складками, щекастое лицо, ну, в общем, непрезентабельная внешность по общепринятым меркам. Мама очень пристально наблюдала за обедами и ужинами. Смотри, мол, не съешь чего лишнего. Ну спасибо хоть на том, что изо рта еду не выковыривала.

Семейные приемы пищи всегда выливались в тяжкое гнетущее испытание. К тому же эти постоянные напоминания маман: «Поменьше сладкого и мучного, Мэй». Да и пофиг! Я назло ей покупала шоколадные батончики, чипсы и уплетала их с особой страстью. Дарен, кстати, тоже ел будь здоров, но не поправлялся ни на унцию. Это казалось какой-то наглостью уровня космос с его стороны. За это я в шутку несильно щипала его или пихала локтями и улыбалась губами, вымазанными шоколадом. А он с улыбкой говорил, что плевать хотел на мои жирки. Мол, людей не за внешность любят и ценят. Ох… мой наивный, искренний, чудесный добряк Дарен…

Нам было по тринадцать, когда мы получили чудовищную новость: его семья переезжает в Австралию! Большего шока от потрясения в жизни не испытывала! В запале я кричала, что ненавижу эту далекую страну и желаю всем австралийцам сгореть в озоновых дырах. Понятно, что Дарен ничего не мог с этим поделать. Ему, как и мне, было больно и страшно…

А через две жалкие недели – проводы лучшего друга в аэропорту. На прощанье я подарила Дарену защитный крем от загара, чтобы он не сгорел вместе с дурацкими австралийцами. Ну и конверты, чтобы он не забывал писать… И мы оба, крепко обнявшись, плакали навзрыд!

Первое мое лето в полном одиночестве. От тоски и лютой скуки я попросилась в лагерь. Да всё равно в какой, лишь бы дома не находиться. Лишь бы не выслушивать мамины комментарии о моем внешнем виде.

Бассейн… Я испытывала какую-то жгучую ненависть к этой лазурной, прохладной водичке. Прыгнуть бы туда с разбега, забрызгав модные журналы на мамином шезлонге. Увы, нет! Мне мешал спасательный круг из жира на животе и боках, обтянутый тканью розового закрытого купальника. Да, такая вот неповоротливая хрюшка, а вовсе не папин Медвежонок…

Море разновозрастных ребят и девчонок на автобусной стоянке лагеря «Томагавк». Шум, неразбериха, чемоданы, цветные панамки и бейсболки. Дружеские, восторженные приветствия ребят, которые приехали туда не в первый раз. Ну а я, новенькая, почти сразу поняла, что, скорее всего, не впишусь. Меня просто проигнорировали, не заметили от слова совсем.

Дискотека в первый же вечер. Ясное дело, я не пустилась в неистовые пляски, как сделала бы это с Дареном под песни Майкла Джексона и Мадонны. Из-за комплексов попридержала лихих внутренних коней, чтобы посмешищем не выглядеть.

Глен – самый красивый парень среди сверстников. Неожиданно он подошел, протянул руку и пригласил на первый в моей жизни медляк. Боже, как же это было волнительно, до дрожи в поджилках! А в голове крутился лишь один вопрос: «Почему именно я, когда вокруг столько смазливых девчонок?»

Но как такому раскрасавцу с приятной улыбкой откажешь?! Да и еще под романтичный хит группы Culture Club «Ты действительно хочешь причинить мне боль?». Я положила потные ладошки ему на плечи, а Глен держал руки на том месте, где у стройных популярных девочек находится талия.

Отблески дискотечного зеркального шара в темноте. Я не могла видеть колких, насмешливых взглядов. Куда уж там различить злой ехидный хохот. Подумаешь, разгоряченные от танцев ребята смеются…

А потом полночи я не спала, ворочалась и испытывала искристые чувства. Думала от том, как здорово придумала приехать в самый классный в мире лагерь «Томагавк»!

Следующее утро. Завтрак. Появление Глена… Когда он подсел ко мне, я чуть не подавилась куском булки. Благо выпечка была намазана толстым слоем сливочного масла. Красавчик придвинулся ближе и шепнул: «Пойдешь со мной вечером к озеру?» Не сразу, но я рассеянно кивнула и тут же стала похожа на свеклу. Вспыхнула щеками так, что стыдно стало.

Вдруг Глен поднял высоко над головой руку и громко щелкнул пальцами. И в треклятой столовой тут же раздался топот! Нарастающий громкий топот десятков ног под гул из голосов. Я, находясь в полном шоке, поняла, что попала в… осиное гнездо. В дерьмище вляпалась, мать его!

А сотни этих гребаных насекомых готовы были жалить и жалить до смерти, в то время как ублюдок-Глен поднялся с королевским видом. Он развел руками и, словно дирижер, начал плавно махать. И этот поганый осиный оркестр в унисон его движениям прожужжал: «У-у-у! Сначала похудей! По-худ-де-е-ей!» Под вибрации, что шли по полу от молотящих подошв кед и кроссовок. Эти мрази изображали свиней, громко хрюкая и взвизгивая.

И я расплакалась лишь тогда, когда захлопнулась дверь, что отделяла меня от обитателей самого ужасного лагеря во всем мире!

А потом соседка объяснила, что эта такая лагерная традиция – выбрать новенькую девочку, мягко скажем, не вписывающуюся в понятие «красивая», а затем унизить ее публично, пока двое-трое ребят отвлекают вожатых. Это у них называлось «Завтрак с уродиной».

Уродина! «Человека ценят и любят не за красоту» – те слова Дарена… Черт, да окажись Дарен рядом, он точно бы защитил бы мою попранную честь, кинувшись набить треклятому Глену смазливую морду.

– Почему никто не прекратит это? – спросила в жуткой досаде у той девчонки, которая пояснила про «душевные» лагерные традиции.

– Да ты что, Мэйси, большинству это нравится. А кто против – те молчат. Не хотят проблем. – Она пожала плечами, и меня просто ошарашила такая ее подчинительная позиция.

Не только ее, точнее, а такой уклад и порядочки в принципе.

– Прелесть какая, мать твою! – хмыкнула я, стиснув зубы. – Прямо замкнутый круг какой-то.

Мои сжатые в ярости кулаки и никаких слёз. Мое решение, которым двигал внутренний протест. Порвать чертов круг в клочки! Вспороть острым ножом, чтобы оттуда со свистом вышел весь смердящий гнилой воздух. Показать всем!

Доказать!

Еда? Да она не лезла всю гребаную смену. Никаких там булок, конфет, макарон и жареной картошки. Яблоки, ненавистные паровые брокколи и брюссельская капуста – вот мой новый рацион питания. Точка!

«Мэй, а ты немножко похудела», – сухо заключила мама, пробежавшись холодным критическим взглядом при встрече после трех недель моей каторги в драном «Томагавке». Вообще-то, блин, и на деле мне удалось сбросить целых десять фунтов. Прилично, учитывая тогдашний невысокий мой рост. Махнула вверх я позже, через полгодика где-то, и довольно стремительно…

По возвращении в родной город торговый центр встретил меня с распростертыми объятиями, а не привычным: «Купи что-нибудь объемное и проваливай, толстуха!» И я испытала крайне приятное удивление, когда встала перед большим зеркалом в примерочной.

Стройные ноги, выпирающие коленки. Почти плоский живот, который точно надо подкачать до идеала. Красиво торчащие ключицы. А моя шея будто бы длиннее стала… Ну и никакого двойного подбородка и круглых щек. Короче, вполне себе нормальная такая девчуля. Даже очень ничего. Плюс ко всему – выцветшие пряди волос оттенка блонд, ну и загар летний, очень естественный, натуральный. Ко всему прочему, у меня и еле заметная грудь появилась. «Полгода-год, и надо будет покупать бюстгальтер», – сделала волнующий вывод. А еще подумала о том, что, может, купить юбку или шорты покороче?

Пришел конец сентября… Мой день рождения. Дядя Эдди и папа заперлись в кабинете, а мама и тетя Лиза делали последние приготовления. А в это время Колокольчик примеряла в комнате мои новые нарядные платья и клянчила в конце праздника отрезать ей самый большой кусок кремового торта. Мне было немного не до нее, ведь маман, даже не посоветовавшись, пригласила на праздник Надин, Кимми, Сару, Алексу и Риту. Избалованные и драгоценнейшие дочурки ее подруг из женского клуба. Они заявились все из себя такие манерные, с постными скучающими физиономиями и нулем дружелюбия в мою сторону.

По сути, моя маман устроила смотрины с оцениванием: достойна ли приобщившаяся я наконец-таки получить пригласительный билетик в компанию. Эти фифы принесли примерно одинаковые подарочные наборы косметики.

Почему же я в итоге согласилась общаться с ними? Первое – корысть. Мое желание понять, как устроен их мир. Я нуждалась в инструментарии этих популярных цыпочек. Это точно не лишнее в новой жизни. Второе – я вступила в их клуб от скуки. Но лишь одно тянущее, неприятное чувство не давало покоя при общении с ними. Их гребаное высокомерие от богатства. Они все – маленькие копии родителей-снобов. Поверхностные во всем и с вечной пустой болтовней ни о чем. В общем, при общении с ними я приняла скуку как данность, но по-прежнему чувствовала полное одиночество…

Год пролетел стремительно. Еще восемь фунтов долой благодаря водному поло в полюбившемся школьном бассейне. Ну и разумеется, новая наука с изучением привычек и повадок подружек. Я на удивление быстро привыкла к заинтересованным взглядам парней, часть из которых нещадно лупила в детстве за издевки по поводу лишнего веса. И все эти приятные бонусы вовсе не случайный выигрыш, а ежедневная, изнурительная работа над собой с болью от молочной кислоты, что забивала мышцы. А еще этот вечный голод, особенно донимавший по ночам…

Да, я уяснила важные вещи. Первое – никого нельзя подпускать слишком близко, чтобы не обмануться и не потерять с болью в сердце. Второе – люди, в основном, так себе, они любят быть частью общей управляемой массы. Внушаемые и трусливые они. Третье – никакого доверия. Особенно к парням. Уж тем более к красивым парням. И, раз так вышло, что я – ничего такая, да еще и с новым инструментарием, то не стоит ждать, когда тебя размажут по стенке. Наносить удар первой. Всегда!

Мда, в те годы я была куда умнее…

Успешное культивирование в себе нужных качеств. И план мщения! Да-да, я не забыла ублюдка-Глен. По приезде из лагеря на эмоциях даже думала отравить его. А чтобы сделать это, как говорится, с умом, в кои-то веки пошла в школьную библиотеку. Я попросила у очкастой хмурой тетки какую-нибудь книжку про ядовитые растения и тут же словила подозрительный взгляд. А затем – настойчивое предложение немедленно отправиться к школьному психологу. Еле отвертелась тогда, блин.

В общем, пришлось хорошенько пошевелить мозгами. Включить логическое мышление. И я сделала вывод, что далеко не дура. Просто надо анализировать и больше читать. А не дура я потому, что сообразила отправиться в местный центр поддержки ветеранов войск. Тамошняя тетка оказалась куда сговорчивее. Я наплела ей, мол, хочу стать «машиной для убийств врагов государства». Она рассмеялась. И одолжила-таки «Пособие по выживанию армии США» со списком особо опасных растений. «Болиголов пятнистый» – классное название, мне оно сразу понравилось! Я тут же представила, как утырок Глен покрывается зелеными пятнами, закатывает глаза, а из его гнусного рта идет пена. Он недолго бьется в предсмертных судорогах, а затем его голова взрывается от боли и мозги брызжут в разные стороны. И разумеется, всё это происходит на «Завтраке с уродиной». Гениально, мать его!

Но очень скоро во мне взыграли логика и здравомыслие… Ну нет, отравление «Болиголовом пятнистым» не катит вообще. Ведь копы точно начнут вынюхивать, разных там свидетелей опрашивать. А в итоге составят список всех «уродин». И если я попаду на полиграф, то всё, хана. К тому же школьная библиотекарша и тетка из центра ветеранов могут спокойно заложить странную девчонку… Нет уж, сесть на пожизненное из-за мудака-Глена в тюрягу – точно не входит в планы.

И новый план, который вынашивала весь учебный год. Готовилась к часу «Х». Долгие уговоры предков, чтобы ехали в Доминикану без меня, в итоге увенчались успехом. Потому что нужная мне смена, как назло, совпадала с этой дурацкой поездкой. Перед отъездом я походила в солярий, а для еще большей конспирации сделала другую прическу. И почти не жалела укороченных наполовину волос. Новые летние наряды прикупила с кайфом и в предвкушении того, как буду в них щеголять по убогому «Томагавку».

Приезд в голимый лагерь. Ублюдок-Глен, конечно же, не узнал меня из-за полного преображения. Гордый цокот каблуков моих босоножек. Дребезжание колесиков маминого чемодана Луи Виттон, взятого без разрешения… Я с жадным упоением вслушивалась в присвисты парней и ловила на себе их заинтересованные взгляды.

Вот вам и уродина!

Первый вечер. Первая дискотека. И бесперебойные приглашения парней на танцы. Я дала всем им от ворот поворот, желая полностью погрузиться в шпионство и тайные наблюдения… Кого же теперь Глен позовет на медляк?

Его «избранницей» оказалась невзрачная девчонка с тощей косичкой на затылке и двумя огромными, как у зайца, передними зубами. Она так широко улыбалась этому утырку, что ее зубы аж в темноте светились.

Ранним утром я разыскала ту девчонку. Вывела из домика под каким-то предлогом. Довольно бойкая она, кстати, оказалась. Мириам – так ее звали. Когда она услышала горькую правду про предстоящий «Завтрак с уродиной», то ужасно обиделась… нет, в такой ярости прибывала, так материла Глена, что даже у меня, любительницы лихого словца, уши горели.

Столовая, долгожданный, мать его, завтрак. Я чувствовала невероятное возбуждение от предвкушения финала. От того, что хорошенько подпорчу злой розыгрыш тупых подростков. И я намеренно села так, чтобы Мириам видела меня. Видела поддержку и не струсила в час Х, а внутри покалывало от дичайшего волнения и… Азарта!

Глен заявился. И меня чуть не блевануло от его смазливой рожи и притворно-добродушной гримасы. Он, весьма ожидаемо, подсел к Мириам и зашептал ей в ухо про озеро или, может, какое-то другое место, в которое в любом случае не собирался ее вести. Но, в общем и целом, сцена точь-в-точь как со мной год назад. Никакой, мать его, фантазии!

Щелчок пальцев. Моих пальцев! Раскрасневшаяся Мириам подскочила так резко, что Глен дернулся. Она расставила руки, словно дирижер, махнула кистями и срывающимся, писклявым голосом выпалила: «Сначала отрасти член!» В помещении застыла тишина… Я затопала ногами и начала гудеть, сложив руки в трубочку. У-у-у! Мириам повторила за мной.

– Глен – маленький член! – крикнула я, испытав полнейшее ликование!

Зал тут же взорвался от неистового ржача! И порочный, замкнутый круг разорвался навсегда! То была наша с Мириам общая победа. А ублюдок-Глен стремглав удирал, да-да. Пулей вылетел из столовой с пунцовой харей. Ну а на следующий день он испарился. Вот так! Король-то голым оказался, да к тому же еще и без яиц. Настоящий трус, ссыкло конченое – вот кто он на поверку.

А мы с Мириам неплохо общались всю смену. Жаль, что жила она в штате Юта…

Какой-то шум? Точно. Кто-то идет по коридору.

«Девочки, отбой всем!» – доносится до моих ушей.

Отлично! Скоро получу наслаждение от вишневой колы в палате Джины.