Неудачное попадание

Глава 2

Я надела юбку-шорты, оставив ту же футболку, и вышла из комнаты, поправляя волосы. В душе царил полный разлад. Хотелось одновременно быть сильной, уверенной в себе, и в то же время слабой, чтобы кто-то мог поддержать, обнять, сказать, что всё будет хорошо. Но тут на кого положиться? Так что берём себя в руки — или, как любил говорить мой младший брат, «яйца в кулак!» Как же мне его сейчас не хватало…

Эти мысли крутились у меня в голове, пока я неспешно шагала по коридорам академии и вышла в огромный парк. Он был действительно чудесным. Казалось, что природа здесь заботливо сохранена и ухожена. Вдалеке я увидела озеро — тихое, спокойное, словно сказочное зеркало, окружённое яркими красками летнего дня. На его глади плавали десятки птиц, таких ярких и красивых, что я на мгновение замерла. Они были незнакомы мне, и внутри защемило оттого, что я не взяла с кухни пару булок. Захотелось покормить их, заодно и того самого хама — конечно, самым черствым кусочком. Раньше они не прилетали.

Я пошла по извилистой тропинке, заросшей деревьями с туманной кроной, которая создаёт эффект мягкого, почти магического света. Всё вокруг дышало тишиной и какой-то задумчивой красотой. Моё внимание привлёк парень у берега озера. Его сероватая кожа и немного удлинённые уши сразу напомнили, кто он. Норк. Он стоял спокойно, грациозно, с изяществом, которое больше подошло бы какому-нибудь древнему хранителю леса, чем хаму, которого я встретила в столовой. Его пепельные волосы были собраны в длинную, тяжёлую косу, которая подчёркивала силу и стать. Он кормил птиц, небрежным движением бросая крошки в воду. Это движение выглядело почти ритуальным. Как будто он был частью этого пейзажа.

Я замерла, больно уколовшись о собственную потерю. В этот момент я остро ощутила, как сильно мне не хватает магии. Здесь, в этом мире, она казалась частью самой природы, но для меня эта связь была разорвана. Всё, что было раньше, ушло, оставив пустоту.

Моё молчание прервал мой собственный голос:

— Птичек, значит, кормишь, — вырвалось у меня прежде, чем я успела осознать.

Он повернулся и тут же направился ко мне, словно мои слова прозвучали как вызов.

— Я тоже хочу, но не знала, что они здесь будут, — добавила я чуть громче, оправдывая своё вторжение.

Не говоря ни слова, он протянул мне половину батона. Это было неожиданно щедро, и я на мгновение растерялась. Затем улыбнулась и взяла хлеб.

— Спасибо! — сказала я искренне. — Я как раз пожалела, что не взяла булочек с кухни, когда увидела этих птиц.

— А я возвращался, всё равно пришёл раньше. Ну что, начнём «нормально общаться»? — его голос прозвучал с лёгкой насмешкой, но на этот раз без злобы.

— Так мы вроде уже нормально общаемся. Или я ошибаюсь? — я посмотрела на него, позволив себе подмигнуть.

— Не знаю. Я особо с женскими особями не общаюсь, мне сложно судить, — ответил он, и я невольно скривилась. Боги, почему это дурацкое обращение преследует меня⁈

— Может, давай ты будешь звать меня по имени? Или хотя бы девушкой. У меня от вашей «женской особи» уже в глазах рябит.

— Это у вас на Земле такая привычка? «Девушка»? А как тогда к мужчине?

— Да, девушка. Если нежно, можно сказать «девочка моя». Если к более взрослой, тогда просто женщина. А проще всего — обращаться по имени. У нас с мужчинами особых отличий нет.

— Хм… Кстати, а как называются эти птицы? И мне точно можно их кормить? — спросила я, решив сменить тему. Никогда не знаешь, что здесь считается нормой.

— Конечно, можно. Пойдём ближе к озеру, — он махнул мне рукой, приглашая сесть.

Мы подошли к берегу и уселись прямо на траву. Я принялась разламывать хлеб на мелкие кусочки, а птицы тут же со всех сторон окружили нас. Я смеялась, наблюдая, как они отчаянно переругиваются за каждый крошечный кусок. Их оперение переливалось яркими оттенками красного и белого.

— Этих птиц называют Перелии, — начал он, внимательно наблюдая за ними. — Они живут только в самых чистых водоёмах. Это озеро чистят специально для них дважды в год.

— Ничего себе! Какие привереды! У вас, видимо, природа очень ценится. У нас в мире… ну, у нас всё иначе. Реки загрязнены, леса вырубаются. Только эльфы пытаются защитить природу, но их никто не слушает.

— Привыкай, теперь это твой мир, — ответил он, неожиданно серьёзно. — И ты должна привыкнуть к тому, что здесь свои правила. И ещё. Завтра будет нелегко.

Я подняла на него удивлённый взгляд.

— Что, опять кто-то из ваших будет кидаться на меня? — язвительно спросила я, вспоминая нашу первую встречу.

Эрик засмеялся, но в его глазах мелькнула грусть.

— Нет. Просто местным женским ос…. девушкам не нравятся иномирянки. Поэтому держись ближе к своим, таким же как ты. Мужчины… ну, с ними будет по-разному.

Я вздохнула. Весело, конечно. Уже представляю, как буду изгоем среди местных, или, ещё лучше, местной девочкой для битья. Ага, щас. Не дождётесь!

— Например? — поддержала я разговор, пытаясь не показывать растущего беспокойства.

— Давай я начну с самого начала, — задумчиво сказал Эрик, барабаня указательным пальцем по губам. Этот жест почему-то заворожил меня на секунду.

Таааак, что-то я опять подвисла!

— К нам попаданки начали перемещаться всего 59 лет назад. Раньше ничего подобного не было, так как женщин было больше, и, наверное, мир считал, что всё хорошо. А потом небо сменило цвет с синего на фиалковый, так мы его сейчас называем, и к нам попала первая девушка из вашего мира. Потом это стало происходить всё чаще, и теперь бывает до трёх девушек в год, — рассказал Эрик, не спеша.

Я замерла, обдумывая услышанное. До этого никто не говорил мне, что попаданцы начали появляться здесь совсем недавно. Смена цвета неба на фиолетовый… это словно сигнал, некий рубеж в жизни этого мира. Почему вдруг всё изменилось? Почему почти шестьдесят лет назад этот процесс начался? Это результат сбалансированности сил в универсуме? Или случайность? Эти мысли, кружащиеся в голове, вызывали всё больше вопросов, но вместе с ними и неподдельный интерес. Может, этот мир всё-таки живёт по каким-то своим, особым законам.

— А у вас никогда не было магии? И какая у вас вера? Есть Бог или Боги? — вырвалось у меня прежде, чем я успела остановиться. Слишком любопытно было узнать об этом.

Эрик посмотрел на меня с лёгкой улыбкой, будто заранее знал, что я задам этот вопрос.

— Магии никогда не существовало в нашем мире. Как и богов. Всё это мы узнали только от ваших… женщин, — он слегка запнулся, но быстро продолжил: — Наша вера заключается в том, чтобы видеть мир как живое существо. Мы верим, что мир обладает собственной волей. Это не бог, не создание, а сама природа — она дышит, живёт, решает, что должно случиться и когда. Мы уважаем её и стараемся жить с ней в гармонии.

Его слова звучали так естественно и спокойно, что я поймала себя на том, как в первый раз почувствовала лёгкую зависть. Этот подход к миру был мне странно близок.

— Ух ты, — выдохнула я. — Это очень впечатляет. Даже завидую немного.

— Рад, что тебе понравилось, — сказал он с тенью улыбки. — Но знаешь, с появлением первых женщин всё стало куда сложнее.

— Сложнее? — переспросила я.

— Да. Первые попаданки были… ну, необычные. Они сразу же заинтересовали местных мужчин, особенно тех, кто стоял у власти. Началась охота за ними среди аристократов. Для наших женщин это стало шоком. Ревность, зависть, всё в таком духе. А ваши женщины оказались ещё и переборчивыми: выбирали только самых богатых и, конечно, красивых. Это привело к тому, что многие влиятельные семьи слились, и аристократов стало меньше. Сейчас их не хватает на всех, — он усмехнулся, но в этой усмешке была ирония. — Наш король и совет пытаются это исправить. Они создают новые аристократические семьи из верных подданных. Так что теперь аристократов вроде больше, но всё равно не хватает.

Я слушала его, не перебивая. Этот мир становился всё более запутанным и сложным.

— Мой отец, например, был генералом короля 25 лет. За свои заслуги он получил высший титул, став аргерцогом. Теперь он правая рука короля. А я… ну, я наследный герцог, — добавил он, как будто между делом, внимательно следя за моей реакцией.

Я уставилась на одну точку, чуть выше его губ, чтобы не показать свою растерянность. Вот это новость. Так, а теперь ещё и аристократ. Прекрасно!

— Также был введён закон, — продолжил он, заметив моё замешательство, — что в семье может быть только один аристократ, принятый через замужество. Есть исключения, но я ими не интересовался. Это всё осложнило жизнь девушкам. Теперь они ищут женихов с лучшими титулами или состоянием. А попаданки… — он усмехнулся. — Они по-прежнему хотят богатых и влиятельных мужей, но сейчас мужчины уже не такие наивные. Во-первых, никто не мешает им добиваться своего без свадьбы. Во-вторых, сейчас женихи проверяют невест, чтобы понять, есть ли настоящие чувства. А сами попаданки стали… ну, как бы это сказать, мишенью для насмешек со стороны наших женщин.

Эрик замолчал и посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд его был серьёзным, даже слишком. Я чувствовала, что за этими словами скрывается ещё что-то, чего он не хочет или не может сказать.

— Ну что ж, — произнесла я, стараясь сохранять спокойствие. — Значит, меня ждут одни «весёлые» перспективы: кто-то будет издеваться, а кто-то пытаться затащить в кровать. Замечательно.

Эрик улыбнулся, но в его улыбке была лёгкая грусть.

— Прости, если это звучит грубо. Но я хотел, чтобы ты знала, чего ожидать.

Мне понравилась забота этого парня…

— Кстати… — вдруг вспомнила я. — А почему ты несколько раз спрашивал меня, противны ли мне норки? Попаданки не жалуют вашу расу, да?

— Да, — сипло ответил Эрик, смотря мне прямо в глаза. Его взгляд был напряжённым, будто он ожидал моей реакции. А потом он отвернулся, словно боялся, что увижу что-то лишнее. — Обычно вы считаете нас уродами и недостойными вашего внимания. Но, странное дело, в этот список не входят аристократы и особо богатые норки, — он хмыкнул, но в этом хмыканье было больше горечи, чем насмешки.

— А ваши женщины как к вам относятся? — я замялась, но всё же решилась продолжить. — Прости, если тебе неприятны такие вопросы.

Эрик грустно улыбнулся, глядя куда-то мимо меня.

— Наши относятся немного лучше. Но… не так, как раньше. Во всём виноваты всё те же попаданки, — он вдруг посмотрел мне прямо в глаза. — Ещё о нас распускают нелепые слухи.

— Какие? — тут же заинтересовалась я, но он резко напрягся.

— Извини, об этом мне говорить не хочется, — он нервно дёрнул плечом. — Просто хотел предупредить тебя, чтобы ты была готова, Анриэль.

— Спасибо, Эрик, — ответила я, неожиданно для себя мягко. — Ты мне очень помог этой информацией. Надеюсь, мы всё же станем друзьями. Когда ты не кидаешься, ты вполне милый, — добавила я, чуть улыбнувшись. Фраза прозвучала честнее, чем мне хотелось бы.

Эрик снова раскатисто засмеялся. Этот смех был странным — одновременно искренним и разоружающим. Я смущённо улыбнулась в ответ.

— А когда кидаюсь, какой я в твоих глазах? — подмигнул он, всё ещё посмеиваясь.

Я замерла на мгновение. Охренеть, он умеет подмигивать⁈

— Без комментариев, Эрик. Не хочу больше видеть тебя таким, — пробормотала я, стараясь скрыть смущение и опустив взгляд.

— Я правда напугал тебя за обедом? — спросил он с неожиданной грустью в голосе.

— Да, — честно призналась я, хотя немного неуверенно. — Ты ведь выглядишь… очень внушительно. Я не могла понять, почему ты так себя вёл и чего хотел от меня.

Эрик вдруг взял мою руку в свои две, порывисто, но аккуратно. Его пальцы тёплые, движение — успокаивающее. Это касание сводило меня с ума, как будто в нём было больше, чем просто извинение.

— Прости меня, Анриэль! — он посмотрел мне в глаза так, что на секунду я почувствовала себя совершенно уязвимой.

— Всё хорошо, — проговорила я тихо, смущённо улыбаясь. — Уже всё позади. Будем дружить, — я подмигнула ему в ответ, пытаясь снять напряжение.

Эрик улыбнулся и слегка кивнул, но руку мою так и не отпустил. Чувствую, как лицо заливается краской. Он заметил это, потому что начал загадочно улыбаться и щуриться, будто нарочно выводя меня из равновесия.

— А что ты слышал о новых попаданках? — наконец спросила я, чтобы отвлечься от собственного смущения. Кажется, от его близости скоро растекусь тут лужицей.

— Ну, одна уже нашла трёх мужей, видимо, ветреная особа. А вторая, я слышал, с очень дурным характером. В своём мире она была аристократкой с сильным даром. Я, если честно, думал, что ты одна из них, — признался он и смущённо посмотрел на меня из-под опущенных ресниц.

— Весело. И с кем мне общаться? — фыркнула я. — Я не люблю глупых и напыщенных особ.

— Понимаю тебя, — спокойно ответил Эрик. — Иногда можешь общаться со мной, я буду рад. Но желательно, чтобы о нас не ходили слухи, — добавил он, и его голос стал более серьёзным.

Эх, вот и испортил атмосферу. Боится он слухов, видите ли. Как-то сразу стало мерзко на душе.

— Спасибо, думаю, как-то обойдусь пока, — спокойно забрала я свою руку из его цепких лап, стараясь не выдать своей обиды. — Сейчас я буду занята учёбой и выживанием в этих джунглях.

— Джунглях? — заинтересованно переспросил Эрик.

Фух, кажется, он ничего не заметил. И слава богам, а то было бы слишком неловко.

— Это такой лес, непроходимый и с жуткими тварями внутри, — объяснила я.

— Ёмкое сравнение, — хмыкнул норк, слегка приподнимая бровь.

— Угу. Ну что, пойдём отдыхать? Тебе, наверное, ещё вещи разобрать нужно. А мне — морально готовиться к завтрашнему дню.

— Пошли. Покажешь мне, где здесь кабинет коменданта?

— Конечно, пошли, — согласилась я.

Мы быстро добрались до нужного кабинета. Пожелав ему хорошего вечера, я торопливо направилась обратно в свою комнату, словно убегая от своих собственных мыслей.

Мне было обидно за себя. Почему-то казалось, что моя симпатия к этому хаму взаимна. Но с самого начала с этим парнем всё идёт не так.

Эрик Афгэн

Завтра утром я окажусь в академии. Честно говоря, я не хотел поступать в этот рассадник похоти и притворства. Здесь только и делают, что ищут выгоду: охотницы за богатенькими и парни, не пропускающие ни одной юбки. А теперь ещё и попаданки! Целых две! Одну из них уже окрестили «потаскухой» — три мужа за короткое время, это что-то с чем-то. А про вторую говорят, что она избалованная и надменная настолько, что ни с кем не идёт на контакт. Наверное, ждёт, что к её дому выстроится очередь из поклонников.

Мне бы вместо всего этого отправиться в военную академию, а остальные знания получить с помощью наставников на дому. Зачем тратить целый год на пустую болтовню и фальшь? Но увы, отец настоял. И я понимаю его — он волнуется за наш род.

У него самого семейная жизнь сложилась катастрофически. Отец был очарован красотой и обаянием иномирянки. Она была для него всем, настоящей музой. Он даже не замечал, что она вытягивала из него деньги, делая вид, будто без памяти в него влюблена. Отец радовался, что она не ищет других мужей, думал, что это любовь. Но на деле она копила капитал на отдельном счёте. А потом подала на развод.

Развод в нашем мире — это редкость. Он случается только в крайних случаях: если есть насилие, измена или предательство. И она знала это. Поэтому оклеветала отца, заявив, что он её душит и избивает во время близости. Это был позор для нашей семьи. Мне тогда было полтора года, и я оказался её «ошибкой». Она не собиралась рожать от отца, а тем более воспитывать ребёнка. Меня она просто оставила ему.

С тех пор слухов о норках стало ещё больше. Нас называют грубыми и жёсткими, но это ложь. Единственная наша «разница» с людьми — это наша физическая сила и… выносливость в постели. Мы пылкие натуры, но это не значит, что мы какие-то звери.

За 22 года жизни я видел свою мать всего дважды, и оба раза её визиты сводились к попыткам настроить меня против отца.

Мои мысли прервал вид заходящего солнца за горизонтом. Я сидел в карете и смотрел, как тёмно-синие оттенки неба сменяются багровыми. Мысли о предстоящем году в академии мешались с чувствами, которые я не мог объяснить. Почему-то, несмотря на презрение к этому месту, в душе жила маленькая искра надежды. Я мечтал. Хотел приключений. Хотел встречи с кем-то, кто полюбит меня за то, кто я есть, а не за титул или силу. Но каждый раз, когда я думал о любви, сердце сжималось от страха. Я боялся повторить ошибки отца, боялся, что доверие обернётся болью.

Пока я так размышлял, усталость взяла верх. Карета размеренно покачивалась, и я погрузился в сон. Когда я проснулся, было уже утро. Солнце ослепительно сверкало, заливая мир своим светом. Я почувствовал прилив энергии. Впереди был новый день — день, который мог всё изменить.

Карета остановилась перед административным зданием академии. Брусчатка под ногами скользила от утренней росы, и я почувствовал, как сердце дрогнуло. Может, это было не столько от волнения, сколько от того, что я чувствовал: начинается новый этап.

Я нашёл свою комнату, поднялся по лестнице, с трудом затащив свои вещи, и начал распаковываться. Всё вокруг казалось чужим и безликим. Я разложил свои книги, оружие, одежду, и постепенно пространство наполнилось чем-то своим. Закончив с вещами, я отправился в ванную. Струи горячей воды смывали дорожную пыль и усталость, но не тревогу, которая жила внутри.

Что-то меня ждало впереди. Это ощущение висело в воздухе. Я не мог понять, что именно, но знал — этот год станет решающим.

После того как я привёл себя в порядок, живот напомнил о себе громким урчанием. Я практически ничего не ел в дороге, слишком много думал. Спустившись к карте академии, я нашёл столовую.

— Хрен знает где эта столовая! — пробормотал я, следуя указаниям. Запах еды доносился откуда-то издалека. Я ускорил шаг, надеясь, что скоро окажусь там. Но не тут-то было.

Из-за поворота внезапно выскочила женская особь. Настолько резко, что я не успел отойти в сторону. Она врезалась прямо в меня. Я скривился. Как неприлично с её стороны!

— Ой, простите, — пробормотала она, потирая лоб. На секунду её зелёные глаза встретились с моими. Она выглядела растерянной. Меня это почему-то задело.

Когда она заговорила, я присмотрелся к ней внимательнее. И понял, кто передо мной. Попаданка.

Меня тут же перекосило от омерзения. Первая же встреча с иномирянкой, и она тут же на меня вешается. В каком месте это было случайностью? Она извинилась, конечно, но явно только потому, что я её спугнул.

Попаданка выкрутила ситуацию так, что я почувствовал себя виноватым. Какого чёрта⁈ Она назвала меня психом и гордо ушла в столовую.

Психом! Меня!

Я стоял, глядя ей вслед, и не понимал, как так вышло. Что за бред⁈

Я поморщился, когда осознал, что даже не знаю, куда мне идти. А есть хотелось уже прилично — полдня без еды сказались на настроении. Придётся, как ни неприятно, следовать за этой особью. Она и так успела меня выбесить, а как представлю, что тут таких будет две, — аж мутит.

Поборов в себе неловкость и отвращение, я всё же пошёл за ней. Она была мелкой, поэтому догнал я её быстро. Когда она повернула налево, до меня донёсся божественный запах еды. Да, пожалуй, хорошая порция сможет вернуть моё настроение.

В столовой она выглядела беззаботно. Улыбалась повару, благодарила его, шутила. Вертихвостка! Я не выдержал, решил вывести её из себя. Пусть покажет своё истинное лицо, свою желчную натуру. Мне бы от этого точно стало легче.

Но результат оказался совсем не таким, как я ожидал. Эта особь… не повелась. Более того, она явно не пыталась нравиться, не заискивала. И тут меня вдруг пронзила странная мысль: она боится меня? Или я настолько ей неприятен?

Я застыл. Желчь, которую я был готов выплеснуть, куда-то испарилась. Мне даже стало неловко за своё поведение. Ещё одна странность для этого утра: я извинился. Представляю, как я смотрелся со стороны — огромный норк, практически напавший на неё в столовой. Хотя, давайте честно, это же она первая налетела на меня в коридоре!

Из нашего короткого диалога я узнал, что она не одна из тех двух попаданок, про которых я слышал. Оказывается, она в этом мире всего две недели. Я хотел поговорить с ней нагло, с издёвкой, чтобы показать своё превосходство, но она предложила пообщаться нормально, в парке у озера. Эта идея меня почему-то зацепила. Она оказалась… не глупой. Казалось, она умеет ценить что-то ещё, кроме власти и денег.

После столовой я сразу направился к озеру. Что-то меня тянуло поговорить с ней. Увидев там стайку перелий, я решил вернуться в столовую за хлебом, чтобы их покормить. Почему-то это занятие успокаивало. Пока птицы склевывали крошки, я думал об этой иномирянке. Она как будто застряла в моих мыслях. Её глаза, её тёмные волосы… она выглядела красиво, особенно на фоне этого мира. Если бы она была местной, я бы… Нет. Глупости.

Я услышал её шаги ещё до того, как она подошла. Лёгкие, почти крадущиеся. Когда она заговорила, я поймал себя на том, что улыбаюсь. Её любопытство к нашему миру меня поразило. Она спрашивала о птицах, о нашей вере, о культуре. Её интерес был искренним, а не притворным, как я ожидал.

Когда она узнала, что я аристократ, её реакция оказалась абсолютно нормальной. Ни лести, ни желания произвести впечатление. Это… выбило меня из колеи. Разговор с ней был лёгким, непринуждённым. Я начал рассказывать о её положении в этом мире, о том, что её ждёт. И она слушала, воспринимая всё стойко. Даже шутила. А потом сказала, что я милый.

Я? Милый?

Что-то тёплое разлилось у меня в груди. Я даже не заметил, как начал гладить её руку. Такая маленькая, тёплая… Она смущалась, выглядела беззащитной, но эта беззащитность почему-то вызывала у меня желание её защищать.

А потом я совершил глупость. В своём обычном, нахальном стиле предложил ей иногда обращаться ко мне за помощью, но добавил, что не хочу, чтобы о нас ходили слухи. Почему я это сказал? Сам не понимаю. И её это задело. Она забрала свою руку, спокойно, но с каким-то холодком. Поблагодарила меня, но её улыбка была кривой, как будто она пыталась скрыть обиду.

Я почувствовал себя идиотом. Что я сделал не так? Я даже не понимал. Когда она объяснила, что ей придётся «выживать в джунглях», я попытался перевести тему.

— Что такое джунгли? — спросил я, надеясь, что это хоть немного сгладит напряжение.

— Это лес, непроходимый и с жуткими тварями внутри, — ответила она.

— Ёмкое сравнение, — хмыкнул я, чувствуя, как воздух между нами становится всё холоднее.

Потом она предложила пойти отдыхать. Я ухватился за возможность проводить её, попросил показать кабинет коменданта, надеясь, что это продлит наше общение. Но она молчала всю дорогу. И я не решился спросить, что её так задело.

Всю ночь я не спал. Её образ не выходил из головы. Она была такой необычной, не похожей на тех, кого я знал раньше. Я вспомнил рассказы отца о матери, слухи об иномирянках. Но она не была похожа на тех попаданок, о которых я слышал.

Сердце моё билось неровно, каждый раз, как я думал о ней. Её глаза, её голос, даже её смущение — всё это словно пленило меня. И всё же я повторял себе: Чем я её обидел?

Утром я пошёл в столовую, надеясь снова её увидеть. Сидел там полтора часа, чувствуя себя дураком. Когда она наконец вошла, я сразу заметил, что её лицо затравленное, глаза припухшие. Её кто-то обидел? Гнев вспыхнул во мне. Если я узнаю, кто это сделал, он пожалеет.

Но она прошла мимо, не посмотрев на меня. Взяла еду и села подальше, как будто не хотела, чтобы я к ней подошёл. Я не решился. Просто смотрел ей вслед, чувствуя себя ещё большим идиотом.

Что со мной? Почему я не могу забыть её? Почему её взгляд, её слова и даже обида так ранят меня?