Невинная для палача

Глава 24

Ночью Валид не приходит.

Утром его тоже нет.

Я меряю комнату шагами, прислушиваюсь к тишине в доме. Тотальной, мертвой. Мурашки ползут от этого. Будто все вокруг вымерли, одна я осталась.

А вдруг так и есть? Не умерли, конечно, тьфу-тьфу, но вдруг их поймали? Кандалы и нары, а я на свободу! Мне очень нравится такой расклад.

Вернусь домой, буду жаловаться папе на то, что происходило.

И ни одной живой душе не расскажу про то, как кончала от пальцев Валида. Как после долго целовалась с ним, разморенная после оргазма. Мужчина спешил, но при этом не отрывался от меня.

Пока Мурад не позвал его.

Я со страхом ждала Палача, прислушивалась к шорохам в доме, не спала почти до утра. А он… Не появился. И никого не прислал, ничего не объяснил. Просто испарился.

Я нервничаю, нарезаю круги по комнате, кусаю ногти. В голове сразу десяток разных фантазий, мой мозг работает на полную. И если в начале мысли направлены только на то, что Палача поймали, то со временем идеи становятся всё более сумасшедшими.

Он пошел на встречу? Или с друзьями решил погулять? Где-то в клубе, где его лицо не увидят. Оторвется после тюрьмы, столько под надзором был. Выпьет, что там ещё делают? Девочек снимают, да? Вот снимает и пойдет с ними дальше гулять.

Я тут в заточении, а он каких-то шлюх трахает!

Пыхчу, мысленно представляю, как четвертую Палача. Кусочек за кусочком, без какой-либо жалости! Вот как таким можно быть?

Я вздрагиваю, когда в дверь стучат. Хасанов бы не стал стучаться в собственную спальню. Но другим мне сказано не показываться. И что делать?

Стук повторяется.

– Это Ясир, – доносится голос из-за двери. – Твой чертов подопытный помнишь?

– Да, можешь войти, – улыбаюсь, когда перед глазами появляется парень. – Всё хорошо? Мне, кажется, не положены гости.

Напрягаюсь, вспоминая приказ Палача. Никому не попадаться на глаза. Но это ведь не я, это Ясир ко мне пришел. А раз Хасанов там развлекается – пусть вообще молчит!

– Правила изменились, – парень оглядывается, словно кто-то должен появиться, но после вздыхает. – Палач задерживается, когда будет неизвестно. Это тебе.

Ясир бросает мне что-то, я ловлю на автомате, зажимая ладонями. Металлические полоски холодят кожу, а внутри разгорается надежда. У меня в руках телефон.

Старенький, с треснувшим экраном, но телефон! Я бы тут же начала набирать заученный номер отца, если бы не предупреждающий взгляд Ясира.

– Подарок Палача, – объясняет, ероша короткостриженые волосы. – СИМ-ка отслеживается. Если кому-то позвонишь, то мы сразу узнаем. Ничего рассказать не успеешь, проблемы получишь.

– Я и не собиралась, – вру уверенно, кручу мобильник в руках. – Но зачем мне тогда телефон?

– Чтобы Палач позвонил, если захочет. На кухне доставка еды, разберешь пакеты.

– Я слушаюсь приказов Валида, не твоих.

Кусаюсь, скрещивая руки на груди. Мы с Ясиром одного возраста и роста, парень лишь немного крупнее меня. Его я почти не боюсь. Откуда-то внутри берется уверенность, что парень меня не тронет.

Ему за это Палач всё сломает.

Если мне что-то нужно делать, играть послушную заложницу, то я это буду делать для Валида. А не для всей его шайки беглых зэков, которые что-то себе придумали.

– Это не приказ, а совет, – Ясир теряет улыбку, подбирается. – Еда испортится, будешь голодной. По дому можешь двигаться спокойно.

– Но Палач…

– Мы все меняем локацию, будешь здесь одна.

Напрягаюсь, потому то это всё дурно пахнет. Если бы я писала то, как заложница попала в неприятности – именно такое было бы начало.

Телефон, пустой дом…

Валид собирается снова меня проверять? Брошусь ли я в бега? Нет, конечно. Или да? Ночью, в кромешной темноте…

Перед глазами вспыхнули картинки. Как я пробираюсь сквозь заросли, а за мной бегут люди Хасанова. Хвойные ветки бьют по лицу, я почти добираюсь до отеля и…

– Ты меня услышала? – Ясир щелкает пальцами, привлекая мое внимание. – Ясно. Повторю ещё раз. Я тоже следую приказам Валида.

– И?

– И если ты попробуешь убежать – нежничать не стану.

Холодок спускается по спине, стоит вспомнить слова мужчины. Что меня можно ловить как угодно, не стесняясь в методах. Нет, с побегом точно нужно подождать.

– Я буду в доме, – обещаю. – Мне проблемы не нужны.

– Надеюсь. Развлекайся.

Ясир уходит. Через окно я наблюдаю, как вся компания мужчин покидает дом. Загружаются в машины, уезжают. Я остаюсь совершенно одна.

Прям одна-одна…

И телефон магнитом манит.

Откидываю его на кровать, сама сбегаю на первый этаж. Я никогда не считала себя дурочкой, но сейчас тянет делать очень глупые поступки. Видимо, у некоторых инстинкт выживания выключает мозги.

Куда уехали люди Палача? Далеко? Или в лесу засаду устроили? Почему вдруг меня оставили одну? Ох, как много мыслей и предположений. Хочу понять задумку Валида, разгадать его.

Вроде зэк невежественный, но не глупый же.

Больше в нем скрыто.

А я хочу разобраться.

Жаль, что я не додумалась у Ясира попросить номер Валида. Я ведь тоже могу ему позвонить? Он может быть занят, но ничего. Отвлечется от своих шл… Развлечений.

Я не понимаю, откуда эти мысли берутся в голове. Сама придумала, сама обиделась. Но вытравить их не получается. И с каждой секундой всё больше верю в эту теорию.

Я разбираю еду, прячу всё в холодильник. В горло кусок не лезет, только пью чай. Кружку за кружкой, пока за окном не начинает темнеть. В какой-то момент не выдерживаю, забираю телефон, усаживаясь возле камина.

Открываю заметки, набираю первые строчки. Просто записываю всё, что помню за эти последние дни. Как приехала в тюрьму, как меня похитили…

Я не собираюсь писать статью про это, конечно. Но, с другой стороны, можно. Упустив пару маленьких деталей. Или совсем не маленьких, если оценивать ту дубинку честно.

Но писать – это верный способ отвлечься. Погрузиться в привычную работу, утонуть в буковках, а не думать о плохом. Пусть я никогда не публиковалась, но мечтала, чтобы мою статью прочитали тысячи людей.

Вдруг это действительно материал на миллион?

И тогда мне позволят освещать другие события…

Я резко подскакиваю, слыша грохот в прихожей. Настолько погрузилась в мечты, что ничего не слышала. А теперь понимаю, что в доме кто-то есть.

Что-то падает, раздается дикая ругань, от которой уши краснеют. Валид, никаких сомнений. Только у него словарный запас настолько богатый, что добрую минуту матерится, а не повторяется.

Хочу сбежать в спальню, но для этого придётся проскользнуть мимо мужчины. Набираюсь смелости. Сделаю всё быстро. Но стоит выскочить в коридор, как я тут же натыкаюсь на Палача.

– Блядь, маленькая, ты не вовремя, – морщится, держится за стенку. – Иди к себе. Сейчас же.

– Я и планировала. А ты… – осекаюсь, шумно сглатываю. Замечаю, что руки мужчины испачканы чем-то красным. – Это кровь? Ты… Боже, ты кого-то убил, да?

– Нет. Вали давай.

– Если не убил, то… Ты ранен?!

Палач морщится, посылает мне убийственный взгляд. Но я не реагирую. Взгляд приклеен к мужчине, сканирует раз за разом. Ищет какие-то аргументы. Не может Валид быть ранен, это…

Не может и всё.

Но только сейчас замечаю непривычную бледность загорелого лица, сжатую челюсть. Хасанов держится, но боль проскальзывает. Мужчина отталкивается от стены, сжимает ладонь в кулак.

– К себе иди, блядь, – цедит, хватая меня за запястье. Багровые полосы остаются на коже. – Ну? Мне повторять надо?

– Нет, но…

– Тогда замолкни и исчезни. Не до тебя сейчас.

Грубость Валида бьет по щекам, я сглатываю. Понимаю, что мешаю сейчас, но всё равно хочется сказать что-то обидное. Ударить словами в ответ, потому что Палач – редкостное хамло.

Вздыхаю, разворачиваясь. Поспешно ухожу на второй этаж, но всё равно прислушиваюсь к звукам внизу. Вздрагиваю каждый раз, когда что-то падает.

Ему к врачу нужно! Хотя бы к какому-то подпольному мяснику, который берет деньги и не задает лишние вопросы. Крови было много, не обычная царапина.

Тру пальцами запястье, стирая красный след. Нужно пойти в ванную, но сижу на краю кровати. Почему-то пошевелиться страшно. Будто тогда непременно произойдет непоправимое!

Палач наверняка сам влез в драку. Своими преступлениями занимался, нарушая закон раз за разом. Должен был понимать, что когда-то получит ответ.

Сам виноват!

Но всё равно нервничаю.

Если Палач умрёт – что со мной тогда? Я только о своей жизни беспокоюсь, естественно. Вот как отпустит, так сразу пусть помирает. Совсем неважно.

Изо всех сил себя пытаюсь убедить.

Дверь распахивается, я подбираюсь. Внимательно слежу за Валидом. Тот стягивает футболку. Шипит, когда ткань цепляется за рану. Стоит мужчине повернуться спиной, как я её вижу.

Залита кровью, невозможно рассмотреть насколько большая. На левой лопатке. Красная струйка сочится, стекает по спине. Заливает край татуировки.

Металлический запах щекочет рецепторы, меня начинает подташнивать. А Палач словно не замечает ранения. Двигается чуть рвано, быстро, но в целом – словно всё нормально.

Только я замечаю, как пошатывается. Вздрагивает, когда мышцы натягиваются, стоит расстегнуть джинсы. Оставляет их, разворачивается ко мне. Недовольно морщится.

Кажется, только сейчас понимает, что не один в комнате.

– Я тебе сказал к себе идти, – недовольно фыркает, падая на кровать. – Это моя спальня, маленькая. Прости, натянуть прямо сейчас не смогу. Но если прям дико хочешь, то отсосать можешь.

Я пропускаю мимо эту пошлость. Если Палач может грубить, значит, всё не так уж плохо. Вот если вдруг начнет со мной нормально разговаривать, тогда можно переживать.

– Ты не обработал раны? – спрашиваю аккуратно. – Нельзя так просто оставить рану открытой.

– Забей. На мне всё как на собаке – заживает быстро.

– Ты потерял кровь и…

– Блядь, лапуль. Я был уверен, что ты журналистка, а не врачиха. Перепутал походу?

– Нет, но…

– Вот и не базарь лишнее. Я сам разберусь. Либо съебывай, либо молчи.

Подгребает под себя подушку, прикрывает глаза. Пальцы зудит от желания ударить этого бандюгана. Желание, поближе к ране. Чтобы как можно больнее сделать.

А кто говорил, что я не кровожадная?

– Если ты умрешь, то что со мной будет? – спрашиваю, облокачиваясь на изголовье. – Не будь эгоистом, сделай что-то со своей раной.

– Маленькая… Блядь, так сложно заткнуться? Если тебе нечем занять рот – ты только скажи.

– Ты в обморок свалишься быстрее, чем что-то сделаешь. Валид, я ведь серьезно, – двигаюсь к нему, нерешительно прикасаюсь пальцами к широкому лбу. – Горячий.

– Ага, охуеть какой. Знаю же, что ты не просто так от меня течешь. Твой типаж, а?

– Тебя придушить нужно, чтобы ты хоть немного серьезным был? Валид! У тебя кровь не останавливается. Это ненормально. Ты разве не можешь позвонить кому-то? Врачу, знакомым, своим людям! Ты же умрешь, если ничего не сделаешь.

– Супер. Сможешь свалить, станешь свободной. Хули напрягаться?

– Ты… Архг! Невозможный и тупой ты, Валид Хасанов.

Я подскакиваю на ноги, не в силах сидеть спокойно. Почему мужчина ведёт себя так, словно ничего страшного не случилось? Разве он не хочет жить?

Ну, за решеткой так себе, конечно, но он сбежал. Может спрятаться, жить тихо где-то в лесу, не появляясь. Но вместо нормальных решений – этот придурок пачкает простынь кровью.

Собирается спать.

– Наконец-то.

Выдыхает, когда я двигаюсь к двери. Едва сдерживаюсь, чтобы не бросить светильником в Палача. Чтоб он… Да чтоб его…

Пусть всю жизнь с импотенцией мучается!

Раз гад такой.

Я копошусь на кухне, проверяя все ящички. Дома у меня возле ножей стояла аптечка, поэтому привыкла, что лекарства хранятся тут. Должно же быть хоть что-то?

Я не представляю, как вообще уголовники раны лечат. Но вряд ли спят, надеясь на чудо. Обыскиваю всё, каждую комнату. В одной из ванных нахожу бинты, но они ведь не помогут.

– А так хорошо было, – Валид поднимается, стоит мне войти. – До тебя туго доходит, Александра? Мне, сука, надо силой всё показывать? Или ты охуеть смелой стала?

– Нет, – отвечаю спокойно, направляясь в ванную. За зеркальной дверцей шкафчика нахожу огромную черную аптечку. – Ты не мог сказать, что лекарства здесь лежат?

– Бля, солнце, иди еби мозги кому-то другому.

– А ты других отослал. Ты всегда так много материшься, когда ранен? Ляг обратно.

– Александра.

– Валид. Ты едва на ногах стоишь, весь бледный, с жаром. Либо ложись и дай мне помочь…

– Либо?

– Либо дай мне помочь и ложись.

Плач молчит минуту, взглядом пронизывает. Я чувствую, как трещит его ниточка терпения. В любую секунду рванет, и мужчина растерзает меня.

Я не представляю откуда во мне эта смелость и желание помочь. Я вообще ничего делать не должна. Но сидеть в стороне не получается. Внутри всё вибрирует от необходимости помочь.

Валид хмурится, делает шаг ко мне. Его мышцы натягиваются канатами, на лице – предсказание моей расплаты. Сжимает мой подбородок, я пальцами впиваюсь в ткань аптечки.

– Пиздец ты наглая, – выдыхает с улыбкой, прикрывает глаза. – Мозгоклюйка, Александра. Если хочешь меня полапать, то просто попроси. Не обязательно хрень всякую придумывать.

– Учту, – устало соглашаюсь. – Так ты ляжешь? Я не уверена, как именно нужно, но…

– Ещё ни одна девка так меня в кровать не тащила.

– Значит, у тебя скучная личная жизнь. Меня вот один мудак настойчиво туда тянет.

Валид громко заливисто смеётся, словно боль в лопатке не причиняет ему никакого взгляда. Давлю на здоровое плечо, пока мужчина опускается на простыни.

Вываливаю рядом всё, что лежало в аптечке. Совсем ненужно откидываю подальше, хоть что-то полезное – оставляю под рукой. Жду, что Палач подскажет, но он молчит.

Я совершенно его не понимаю. Вот прям ни капельки! Почему мне его жизнь дороже, чем самому мужчине? Как можно настолько безалаберно относиться к своему здоровью?!

Он совсем не будет помогать?

– Выгребешь, – произносит вдруг, когда я решаю, что мужчина уснула. – Сейчас сил нет. Но завтра за свою наглость будешь платить. Сечешь?

– Секу.

– Согласна?

– А у меня есть выбор? Да, согласна.

– И спорить не будешь?

– Не буду.

– Вот так бы сразу и согласилась на отсос. А то фыркаешь, носом крутишь.

– На что согласилась?!