Невинная для палача

Глава 7

Тело Валида – твердое. Будто меня между двух стен зажало. Просто одна – очень-очень горячая стена. Бугристая. А ещё двигается, сильнее впечатывая меня.

Единственно спасение в том, что я прижала к себе руки. Так хоть небольшое расстояния между нами. Пытаюсь понять, что именно мужчина подразумевает под «уроком».

Насилие? Бить будет? Снова целовать? Что-то новое придумает?

Мысли заглохли, когда одна ладонь мужчины двинулась вниз. По стенке, едва задевая моё тело. Скользнула возле талии, повторяя изгибы. Остановилась возле бедра, едва прикасаясь.

Жгло от мысли, что Валид в любую секунду может прикоснуться. Сжать мои ягодицы, как делал это в прицепе. Вот прямо сейчас. Или… Через секунду! Или…

Но мужчина ничего не делает. Только смотрит на меня, заставляя тонуть в мучительном ожидании. Кровь приливает к лицу, когда Валид наклоняется ниже. Его губы почти задевают мои, кожа к коже. Но… Не целует.

Будоражит дыханием и неизвестностью. Вжимается сильнее. Будто кислородом меня наполняет, дышит в мой рот. Я как под заклятьем, снова. Просто близость этого мужчины – она что-то непонятное творит. Приклеивает, обездвиживает, свинцом заполняет всю меня.

– Дерзкая ты, Александра, – я чувствую, как двигаются его губы. Они ведь в мои почти впечатаны. – Сложно будет.

– Я случайно…

– Случайно хамишь? Или проверяешь, как много тебе можно?

– Нельзя. Знаю. Я просто…

Лихорадочно соображаю, как из этой ситуации выпутаться. А ещё злюсь на себя, что не успела промолчать. И на Валида, потому что он… Валид! Наглый, неотесанный и грубый хам.

Я едва шевелюсь и тут же жалею об этом. Мои пальцы прикасаются к его груди. Выпуклым мышцам, которые напоминают нагретый солнцем валун. Мизинчиком задеваю край его тату, состоящей из запутанных линий.

– Красивая, – говорю первое, что пришло в голову. – Татуировка. Вы её в тюрьме делали или…

– В колонии, да.

– А как там делают? Если не машинкой… Прям иголкой тыкают?

– Иголкой. Ты мне зубы не заговаривай, красавица. Я бы в тебя тоже чем-то потыкал. С большим удовольствием. Однако… Тебе тоже будет больно первое время. Пока не привыкнешь.

Я не хочу привыкать. Ничего не хочу. Палач играется со мной, растягивает время своего удовольствия, а я пытаюсь придумать новую тему для разговора.

Боже, пап, когда уже твои бойцы появятся и вытащат меня из этого кошмара?

– Ой, – охаю, когда чувствую, что к моему животу прижимается.

– Что опять?

– Рука, – выдаю, стараясь отодвинуться. – Точнее… Запястье. Задела. Оно очень болит.

Валид хмурится, не верит, наверное. Но шаг назад делает. Касается моей кисти, снова долго рассматривает повреждённую кожу. Недовольно вздыхает, будто это я виновата. А после отходит.

Кажется, моя ложь сработала.

Я стою на месте, пока мужчина натягивает футболку. Одевается – это хорошо. Глупо потом снова избавляться от одежды, чтобы со мной переспать. Но всё равно напрягаюсь, когда Хасанов возвращается ко мне.

– Эй!

Я не сдерживаюсь, когда меня резко поднимают вверх. Рукава футболки плотно обтягивают мускулы, вижу, что мужчина даже не напрягается. Легко держит меня на весу, а я от испуга прижимаюсь к нему. Обхватываю ногами бедра, сама забрасываю руки на его шею. Я стараюсь ухватиться всеми способами, боюсь, что сейчас рухну вниз.

– Забыл, что ты теперь русалочка, – усмехается, держит меня за ягодицы. – Нехрен босиком по заброшкам шастать.

– Раньше вас это не беспокоило.

– И «выкать» мне тоже нехрен. Я твой рот языком таранил, малая, это ведь смахивает на близкое знакомство?

Мой ответ гаснет в вое полицейских сирен.

В первую секунду мне кажется, что начинаются галлюцинации. Ну, бывает же, от стресса и страха. Но считываю реакцию Валида и понимаю, что не у меня в голове звенит.

Мужчина напрягается, на его лице мелькает выражение чистейшей ярости. Будто сейчас готов здесь всё разнести, любому, кто помешает, шею свернуть. И в подтверждение его силы – Валид сильнее вдавливает пальцы в мои ягодицы.

– Я снова живым щитом буду?

Спрашиваю, вздыхая. Заставляю себя не радоваться раньше времени. Шанс на спасение манящий, но может и не получиться. В колонии ведь Палач мной прикрывался и шантажировал. Снова так поступит.

Какие идиоты вообще включили сирену, а не тихо подбирались?

– Не будешь, – Валид хмыкает. – Но…

– Снова придётся покричать?

Я всегда гордилась тем, какой у меня отец. Успешный, справедливый, всемогущий. Я была дочкой Лащенова и гордилась этим! Но сейчас я впервые ненавижу эту фамилию.

Если бы не она… Меня, наверное, и на это интервью не позвали. Сидела бы себе на вечеринке с друзьями, пила коктейли и не переживала, что ладонь уголовника под моё платье пробирается.

– Нет, мышка, – Валид как-то странно на меня смотрит. С весельем и интересом. – В этот раз тихой будь. Нас же не видели. Не стоит привлекать внимание мусоров.

Не стоит. Не знают, что мы здесь. Может, они случайно мимо проезжали. Остановились из-за большой компании. Или просто территорию прочесывают в поисках Палача. И полицейские даже не подозревают, что он сейчас меня к стене прижимает.

Губами касается мочки моего уха, сильно прикусывает. Будто заточенное лезвие скользит по коже. Тихое оханье вырывается, я тут же замолкаю. В награду получаю касание куда мягче.

Валид кончиком языка прикасается к местечку за ухом, собирая мои мурашки. Дергаюсь от неожиданности, едва не бьюсь затылком. Если бы не реакция мужчины, успевшего подставить ладонь, точно бы получила сотрясение.

Боже правый!

Меня одной рукой держат на весу, второй – зарываются в волосы. Я даже не представляю, какая мощь спрятана в этом мужчине. Он по сотне килограмм в зале таскает? Двести? Может поднять…

– Приоткрой губки, Александра, – шепчет, вырывая меня из мыслей. – Порадуй меня.

Горло щекочет желанием закричать. Привлечь внимание, подсказать полицейским. Что угодно, лишь бы сейчас не целоваться снова с этим монстром. Но я понимаю, что это не поможет. У людей Палача – оружие. Их наверняка больше. Всё решится до того, как я закончу кричать.

Поэтому послушно выполняю приказ Палача. Он тут же прижимается. Берёт свое. По венам будто леску протянули, дергая, когда мужчина целует. Ласкает языком. Проникает.

Глубоко. Остервенело. Хозяйничая. Оставляя горький вкус табака на губах. Палач своей близостью – словно яд впрыскивает. Мне жарко. Костёр вспыхнул. Кровь начинает кипеть. Сердце на пределе бьётся.

Валид толкается бедрами в меня, будто недостаточно близко. И я чувствую, что в джинсах спрятано. Дубинка. Жесткая и большая! Готовая ко всему.

Если я снова Палача ударю – мне очень достанется?

– Знаешь, что я думаю? – не отрывается, продолжает прикасаться губами. – Пора сделать то, что я ещё в тюряге приказал. Раздеть тебя и посмотреть, насколько соблазнительная гарантия мне досталась.

– Полицейские же…

– Ты ведь обещала быть тихой. Значит, никто не услышит. И не помешает.

Валид ведет себя как гопник, не закончивший даже девять классов, но… Не может ведь он быть настолько глупым и безрассудным? За стеной полиция гуляет, а он на меня смотреть собрался?

– Эм…

Выдаю, подбирая в уме удачный аргумент. Желание заорать во все лёгкие только крепнет. Но я держусь, чтобы не схлопотать проблем. Что-то здесь не так. Странно…

– Наручники, – в подтверждение едва прижимаю цепочку к мужской шее. – Не раздеться. Очень жаль, плохо получилось.

– Охуенная, – мужчина вдруг отстраняется, одаривает меня улыбкой. Не своей привычно хищной, а простой. Теряюсь. – Ты просто охуенная, малышка. И с мозгами. Будет интересно.

– Что – интересно?

Вместо ответа Валид направляется к выходу, не обращая внимания на то, что сирены становятся всё громче. Я едва не сворачиваю себе шею, пытаясь увидеть происходящее. Мужчина опускает меня на землю лишь после того, как мы отходим от здания. Тут же отскакиваю от него, осматриваясь.

Две машины, пятеро полицейских.

И никого из людей Палача это не смущает.

– Визжалки вырубили нахуй, – Хасанов цедит, осматривая незваных гостей. Или званых?! – Вы, блядь, головой шибанулись? Лишнее внимание нужно?

– Да ладно, Палач, – отмахивается один из полицейских. – Здесь тихо, глушь сплошная. Ничего страшного.

– Я решать буду, не вы. Сказал – ты делаешь. Усёк?

– Спокойней. Выключаю.

Боже.

О. Боже. Мой!

Это не полицейские. Подставные! Или они, но купленные Палачом. И здесь они не для того, чтобы преступников арестовывать. Они с ними спокойно болтают.

Тогда зачем Валид…

Он проверял меня! Закричу или нет. Ослушаюсь приказа в надежде на освобождение или буду играть по его правилам. А злился не потому, что его поймали. Просто сирены могли выдать всех.

– Нашел подарок для твоей игрушки, – Мурад крутит в руках секатор. – Другого ничего нет.

– Пойдёт, – Валид забирает, возвращаясь ко мне. – Давай, будем тебя освобождать.

– Может, не нужно? – прошу, прижав к себе руки. – Мне, в принципе, и так уже нормально. А вдруг вы меня ими порежете? Они же для сада, не железа. Я истеку кровью, и вы потеряете свою гарантию.

– Не боись, лапонька, артерию не задену.

– Будто вы знаете, где она находится.

Валид сжимает моё запястье, тянет к себе, вынуждая подчиниться. А я представляю, как он сейчас поранит меня. Кровь польется, пачкая зеленую траву. Я потеряю сознание, никто не сможет спасти.

А у меня ещё два года в университете! Я должна была пойти на свидание с парнем из магистратуры. И поехать с мамой в Испанию, впервые побывать возле океана. И…

Боже, я не хочу умирать.

– Харе дрожать, – гаркает, сильнее сжимая мою руку. – Не буду я тебя резать. Цепочку сломаю, хоть руками двигать сможешь.

Я внимательно слежу за действиями мужчины. Уши режет скрип металла, но через мгновение – я почти свободная. На запястьях болтаются стальные браслеты, но я теперь могу двигать руками.

Тут же принимаюсь застегивать пуговицы рубашки на себе. Даже дышать легче, когда грудь полностью прикрыта белой тканью. Будто это сама надежная защита от посягательств Валида.

– А благодарность, куколка, где? – мужчина качает головой. – Папочка-прокурор не учил такому?

– Учил законы не нарушать. Спасибо.

Что ключ потеряли – добавляю мысленно.

Меня оставляют без внимания. Палач раздает указания своим людям, те загружают сумки в вертолет, другие вещи – в полицейские машины. Работают слаженно, как углей, где у каждого заранее прописана задача.

– Давай, готовь вертушку, – приказывает Валид. – Полетаем, лапуль?

Вопрос риторический, но я слегка качаю головой. Не представляю, как эта махина в воздухе держаться будет. Там хоть двери закрываются? Всё связанное с инженерией – для меня дремучий лес. Я все ещё считаю, что самолеты только благодаря чуду летают. И никогда не знаешь, когда это чудо закончится.

Я перед всеми поездками закидывалась успокоительным и снотворным, чтобы полёт не запоминать. Иначе меня тут же накрывает страхом и мыслью, что мы разобьемся.

Лопасти вертолета начинают кружиться. От шума закладывает уши, колышутся ветви деревьев. Внутри всё обрывается, меня начинает трясти. Я не смогу!

Валид идёт ко мне, а я понимаю, что нарвусь на проблемы. Но с ним в эту махину не сяду. Отбиваться буду до последнего. А вдруг она упадет? А вдруг папа поздно фото получит, а вертолёт собьют?!

– Смотри, золотце, – начинает Валид, наклоняясь, чтобы не кричать. – Можешь с ребятами на ментовской машине покататься, можешь со мной полететь. Решение за тобой.

– Тогда я на…

– Сначала предупрежу. У тех, что со мной, приказ простой: тебя не трогать. На машине другие катаются, от меня приказов не принимают. Сама с ними договариваться будешь, чтоб не приставали. Так что выбираешь?