Невинная. Насильно твоя

Глава 31

Впиваюсь пальцами холодными в руки мужчины. Что мне делать, что? Как унять бешено бьющееся сердце и исправить то, что уже исправить нельзя?

Анютка. Я не могу ее оставить без мамы. Нас выписывают уже завтра. Господи, куда мне идти без нее? Никуда. Разве что в могилу сразу.

Отстраняюсь от мужчины, поворачиваюсь и смотрю прямо в его серые строгие глаза. Сквозь слезы.

Я должна ему поверить. Переступить через свой страх и довериться. Как бы мне ни было сейчас больно и страшно, у меня нет выбора. Есть только один вариант. Ради дочери. Только ради нее.

— Я… согласна. Согласна на ваше условие. Я стану вашей женой. Сменю фамилию. Только дочь не забирайте.

Невинная. В уплату долга

То самое ощущение, когда вроде бы все хорошо, вот только ты ходишь по минному полю. Одно неверное движение — и взрыв, все сломается, и у нас с Волком сейчас точно так же.

Анютка теперь с нами, но меня все так же одну за пределы территории никуда не выпускают. Я провожу время с дочерью, заново знакомлюсь с ней и пытаюсь общаться, хотя с этим сложности. Малышка не знает языка жестов, смотрит на меня непонимающе и в ответ даже пытается учить меня говорить.

— Мамочка, спой песенку, как раньше!

Гладит меня по волосам, ласковый, нежный котенок, а я слова вымолвить не могу, как заклинило.

Улыбаюсь ей сквозь слезы, целую в сладкие щечки.

С Романом мы спим в разных комнатах и темы нашего знакомства, так сказать, больше не касаемся. Я узнала достаточно и больше «приятных сюрпризов» от него просто не вынесу.

Если честно, то я не знаю, что мне теперь делать. У меня нет ни подруг, ни связей, своих денег, родителей. Я вроде как жена и в то же время чувствую себя заложницей здесь, чужой какой-то, лишней.

Между мной и мужем нет теплоты, нет даже того шлейфа загадочности больше, как это было в первые недели после больницы. Мы теперь с Волком либо молчим при ребенке, либо начинаем скандалить, как только Анюты поблизости нет.

Я не собираюсь прощать Романа, что бы он там ни говорил. Такое не прощают, и, похоже, я была просто беспечной молоденькой дурой, которая закрыла глаза на его преступления. Мало того, что Роман похитил меня и издевался, так после всего ему еще хватило наглости шантажом заставить меня выйти замуж за него!

Это просто в голове не укладывается. Почему я это все терпела в браке? Неужели я все время чувствовала себя жертвой либо, наоборот, даже не понимала реального положения вещей?

Что меня объединяло с Волком, кроме малышки? Порой мне кажется, что у нас вообще ничего общего нет и быть не могло. Да, Роман красивый успешный мужчина, но он такой жестокий, что я до сих пор боюсь находиться с ним наедине в одной комнате.

С другой стороны, те фото из альбомов. На каждом из них я улыбаюсь, выгляжу счастливой и вовсе не замученной. И этот диссонанс порой доводит меня до истерики. Мне кажется, я забыла что-то мегаважное, и это то, что не дает мне успокоиться, не позволяет нормально общаться с собственным мужем, которого я… что? Люблю или ненавижу — сама уже не знаю.

Роман просто чужой мужчина для меня, и я хочу сбежать от него, скрыться, как маленькая девочка, и забыть весь этот кошмар.

— Прогуляемся? — Волк первым нарушает наше очередное двухдневное молчание. Мы только при ребенке вместе, а так отдельно, как чужие люди, соседи по дому.

Сейчас уже поздний вечер, Анюту я уложила, выпал пушистый снег, и во дворе красиво, как в сказке.

— Можно.

Роман протягивает мне раскрытую ладонь, и, превозмогая страх, я беру его за руку. Мы вместе садимся в машину и выезжаем со двора. Он еще более тихий и задумчивый сегодня, отчего мне становится не по себе.

Алина Павловна больше не приходила, и я не знаю, каково Роману. Он закрылся, и за эти дни мы едва перекинулись парой слов, и то только об Анюте.

— Куда мы едем?

— Я хочу показать тебе кое-что, — отвечает загадочно и нажимает на педаль газа.

— Очень быстро. Можно медленнее?

— Знаешь, птица, когда я был за рулем, ты никогда не боялась скорости.

— Почему?

— Потому что ты мне доверяла.

Это не был упрек, Волк сказал это скорее с сожалением, но мне стало грустно, потому что он прав. Между нами больше нет доверия, оно просто превратилось в пепел.

Если я и верила Роману раньше, то теперь этого нет. Мы словно откинули весь этот пласт изо лжи и притворства, и теперь нам сложно даже общаться на свободные темы. Я все время ищу подвох, а Роман злится, видя мое недоверие.

— Я этого не помню.

— Я помню. Этого достаточно, — процедил напряженно, а я опустила голову. Я видела, что Волк недоволен, но сдерживает себя, и не хотела нового скандала. Их и так было достаточно в последнее время, и на новые ссоры у меня уже просто нет сил.

Мы едем довольно долго, часа два, пока не оказываемся у подножия высокой горы.

— Что это за место?

— Одно из твоих любимых.

На машине Роман заезжает по узкой тропинке на самый верх, и вскоре мы оказываемся на огромном склоне, с которого виднеется весь город, ночной сейчас, укрытый одеялом снега.

Волк паркуется у самого края, и я с ужасом вижу, что под нами метров восемьдесят высоты, а внизу только скалы.

— Дай руку, Илана.

— Я боюсь. Я не пойду туда!

— Верь мне. Дай мне руку. Я никогда тебя не уроню!

Смотрю на Волка и осторожно протягиваю ему ладонь, тут же оказываясь прижатой к крепкому телу мужа.

Под нами пропасть, но в то же время я чувствую, какой чистый здесь воздух, а ночной вид прямо на город под дымкой тумана просто изумительный.

— Здесь так красиво… Мы любили это место?

— Ты его любила, а я любил тебя радовать, птичка.

Коротко улыбается, нежно проводит ладонью по моей щеке, а я пугаюсь. Вжимаюсь вся внутри и вижу, как при этом глаза Волка становятся грустными, ему словно очень больно сейчас. Я не знаю, как это объяснить, я просто чувствую.

— Илана, у тебя, конечно, нет теперь причин доверять мне, и у меня нет никаких оправданий своим поступкам, но, пожалуйста, не бойся меня. Я не сделаю тебе больно, не обижу, не сделаю ничего, чего ты не хочешь, — его голос сбивается от волнения, я впервые вижу Волка таким встревоженным. Словно это наш последний шанс, шанс на попытку начать все с нуля, но мы оба понимаем, что с нуля не получится, и я не готова. Я так не могу.

— Мне жаль тебя, Роман. Ты потерял свою первую семью, но я в этом не виновата!

— Тебя никто и не винит, но, пожалуйста, не закрывайся! Любимая моя, не будь такой чужой и холодной, Илана, не отгораживайся от меня! Я дам тебе время. Столько, сколько тебе потребуется, чтобы восстановиться, привыкнуть ко мне, но прошу: будь мне женой и дальше. Несмотря ни на что!

Его серые глаза блестят от слез, но я мотаю головой, делая шаг назад.

— Роман, я не знаю, какой ты человек на самом деле, а то, что знаю, меня пугает! Ты меня никуда не выпускаешь, а я хочу свободы!

— Малыш, это для твоего блага. Я тебя защищаю. Пока я не найду заказчика той аварии, я умоляю тебя: просто побудь дома с Анютой. Это на время, не навсегда, мне так будет спокойнее. Я не имею права снова потерять семью. Я не могу снова потерять жену, Илана!

— Я твоя пленница!

— Нет! Ты не моя пленница, ты моя жена. Девочка моя, я сделаю все, чтобы ты меня не боялась.

Ответить мне нечего, я опускаю голову, а Роман отворачивается и смотрит вдаль, где как раз сияют крошечные огоньки города. Он закуривает и глубоко затягивается сигаретой. Выглядит сейчас таким взрослым и одновременно поломанным.

— Я устал, Илана. Ты можешь смеяться, но мужчины тоже устают. Я устал переживать за тебя, и каждый день как на мине. Я устал с тобой воевать, потому что ты не мой враг, а моя любимая. Мне больно оттого, что Анюта не понимает, почему мы больше не обнимаемся и не смеемся как раньше, не играем с ней вместе. Мне больно, малыш. Пусть я ублюдок последний, пусть я чудовище — или как ты там меня про себя называешь, но у меня тоже есть сердце. И оно болит. Часто. Я не умею красиво говорить и переубеждать. Это у Алины Павловны лучше получается, но прошу, птичка: вернись ко мне. Дай мне шанс. Я хочу, чтобы все было как прежде.

Я даже не двигаюсь, пока слушаю это откровение Романа, потому что раньше он мне не открывался вот так. Настолько, чтобы по-честному и без прикрас. И как же хочется мне верить ему, вот только я не могу. Я боюсь предать себя сама.

Когда Волк оборачивается, я отвечаю жестами:

— Как раньше уже не будет. Я могу не вспомнить прошлую себя. Я могу всю жизнь быть такой, как сейчас. Даже если я что-то и чувствовала к тебе, кроме страха, это забыто. Возможно, навсегда.

Да, это жестоко, но зато правдиво, и я вижу, как Роману больно, но ведь и мне тоже больно. Точно так же.

— Ну и что? Илана, мне плевать, слышишь? Я создам тебе новые воспоминания, все заново. Я хочу все начать с нуля. С тобой.

Тянет ко мне руки, хочет обнять, а я то видео вспоминаю, на шаг отхожу, сжимаюсь вся внутри. От страха.

— Заново не получится. Прости. Я тебя не люблю.

Воцаряется тишина. Мне больше нечего сказать, нечего добавить. Это моя правда. Это то, что я чувствую сейчас. Мне страшно. Я боюсь будущего и собственного мужа. Я хочу правды и безопасности для себя и ребенка. На этом все.

Роман тяжело дышит, молчит, зажмуривается, а после с силой бьет по машине кулаком. Так, что там аж вмятина появляется.

— Что мне сделать?! Что ты хочешь, что?! Что тебе купить, что подарить, как мне себя изменить, Илана? Кожу содрать, кости переломать, ну что мне сделать, чтобы было как раньше?! Я хочу видеть в твоих глазах любовь, а не страх! Не бойся!

— Силой ты можешь взять меня сейчас. А любви не жди.

— Птичка, насильно я тебя только раз брал, а любовь была и есть! Она есть, внутри у тебя, вспомни меня, малышка!

— Я не люблю тебя. И никогда не полюблю заново. Отпусти меня. Я хочу свободы.

Кажется, мои слова его словно под дых ударили. Волк рукой оперся о машину, его лицо исказилось, как от боли.

— Хорошо. Будет тебе свобода. Завтра же я помогу тебе уехать, куда ты захочешь, буду помогать финансово, дам развод. Найдешь другого мужика, кого сможешь полюбить. Так устроит?

— И отдашь мне дочь.

Роман с минуту смотрит на меня, а после серьезно говорит:

— Нет, Илана. Дочь в этот пакет помощи не входит.

— Аня маленькая, она должна быть со мной! Я ее мама!

— Ты ее не помнишь и не можешь даже разговаривать с собственным ребенком. Анюта будет со мной, и это НЕ обсуждается.

— Зачем ты привез меня сюда? Чтобы снова издеваться?! А может, ты просто хотел сбросить меня с этой горы, Волк? Мне тоже больно, я не понимаю, как мне себя вести, что мне делать!

— Я привез тебя сюда, потому что еще надеялся на что-то. Это было зря, и я полный идиот. Та Илана, которую я обожал, уже никогда не вернется, а ты чужая для меня. И для Ани тоже. И да, я тебя ТАКУЮ тоже не люблю.

Его слова больно ударили под дых, Волк открыл мне дверь машины, и мы поехали домой в гробовой тишине.

Я поняла, что это конец, вот только мириться с тем, что этот дьявол и ребенка после всего у меня отберет, не собиралась.